Чтение 17–й страницы книги ~Братья по разуму~

- Конечно, наши пушки были перенастроены для стрельбы по тварям, - продолжил он. - Но потом один урод сумасшедший выстрелил из пульсатора в настоящего живого человека. И тот моментально коньки отбросил. Ну, и так далее, ты ведь в курсе, верно? Так что психотронное оружие я два-три раза в неделю держал в руках и пускал в ход. Конечно, ничего особенного рассказать я о нем не мог. Но тем не менее ко мне приезжали и меня допрашивали. Сначала я терпел. Потом начал обижаться вслух и в доступной мне форме. А в последний раз собак выпустил, и уехали от меня эти чудики очень быстро.

- До чего же мне все это не нравится! - сказал Игорь сквозь зубы.

- Королев просил меня ответить на все твои вопросы, - вздохнул Мэкс. - Я ответил. Теперь делай, что знаешь. Увидишь Волкова - скажи, что я его не забыл.

- Увижу, - кивнул Игорь. И почувствовал вдруг глубочайшее отвращение при самой мысли, что это рано или поздно случится.

ГЛАВА 13

ПЯТОЕ ИЮНЯ, ПОЛДЕНЬ

- Мне тут нужно смотаться по делам, - сказал Мэкс Игорю после завтрака. - К обеду вернусь. А ты проследи, чтобы твой напарник не безобразничал.

- А я? - ехидно спросил Игорь.

- Ты - не будешь, - заверил его Мэкс. - Может, я и старый уже, но пока что не слепой. К обеду вернусь. Королеву привет.

Мэкс сел в один из джипов и уехал. Вестгейт спал в комнате для гостей. Тина на кухне чистила рыбу - по старинке, вручную. Игорь забрался в машину и позвонил начальнику.

- Поговорили? - спросил Королев.

- Угу, - промычал Игорь.

- Интересно?

- Неожиданно.

- Вот то-то и оно. Ну ладно, вернешься - обсудим.

- Как на Службе дела?

- Так себе, - вздохнул Королев. Голос у него был какой-то неживой, то ли не отошел еще шок от "промывки", то ли дела были на самом деле не очень.

Игорь убрал телефон и задумался, как бы половчее убить время. Анализировать полученную от Мэкса информацию ему не хотелось совершенно. Очень уж она оказалась не к месту. То, что Служба интересовалась перспективными вооружениями, ни для кого секретом не было. Но психотроника даже на Службе считалась технологией запредельной и крайне опасной для человечества. Уничтожение психотронного оружия и установление жесточайшего контроля над исследованиями по биоэнергетике всегда преподносились как большая заслуга Службы на пути к безопасному миру.

И за какие-нибудь десять часов узнать дважды из разных источников о том, что это не совсем так, было по меньшей мере неприятно.

Игорь разобрал и почистил оружие, поиграл немного с кляксой и вытряхнул из машины накопившийся мусор. Открыл капот и долго разглядывал его внутренности, соображая, все ли на месте. Проверил уровень масла в двигателе. Потом уровень всего жидкого везде, куда оно было налито. Забрался под машину и передергал все, что там торчало. Вознамерился было подкачать колеса, но давление оказалось в норме. Тогда Игорь всерьез забеспокоился. Наверное, впервые в жизни ему было скучно. Обычно он скуки не знал, потому что всегда находил, о чем поразмыслить. Но именно сейчас размышлять он не хотел, потому что в голову назойливо лезла одна и та же мысль - а как именно сумасшедший Дядя собирался использовать оружие массового поражения, окажись оно у него в руках?

И какого черта делал такой психопат в должности первого заместителя директора Службы, организации, знаменитой своими опытными психологами?

И кто же все-таки убивает нелегалов?

А главное - зачем?

И когда все эти вопросы нависли над Игорем грозовой тучей, он совершил героический по собственным меркам поступок. Достал из-под крыльца ржавое ведро и отправился на озеро за водой, чтобы помыть машину.

Озеро было небольшое, примерно километр на два, но такой необыкновенной красоты, что Игорю сразу же стало легче. Он уселся на мостки, закурил, разулся, опустил ноги в прохладную воду и погрузился в транс глубокого соприкосновения с природой.

В таком обалделом состоянии его и нашел Вестгейт.

- Неплохо, - отметил он благосклонно. - Не Лох-Несс, конечно, но вполне пристойно.

- Сноб заморский, - проворчал Игорь. - Несси Фэрис Ромбоптерикс.

- Это что еще такое?

- Так лох-несское чудовище по-латыни называется. У нас, между прочим, свои водятся не хуже. И недалеко отсюда, километров пятьсот, в Тверской области.

Вестгейт недоверчиво глянул на Игоря, но ничего не сказал и уселся рядом.

- Отдохнул? - спросил Игорь.

- Жить можно. - ответил Вестгейт.

- А работать?

- В смысле?

- В смысле гипноза.

- Слушай... А ведь мы с тобой всего лишь сутки как познакомились. Ты уверен, что в достаточной степени мне доверяешь? Мало ли, о чем я тебя начну выспрашивать...

- Это твое личное дело, - сказал Игорь жестко, глядя Вестгейту прямо в глаза. - Мне важен результат. И выбирать не приходится. Кроме того... - он секунду помедлил, не отводя глаз. Взгляд был пронизывающий, и Вестгейт выдержал его с трудом.

- Кроме того, - повторил Игорь, - у меня такое ощущение, что я на самом деле тебе доверяю. Вестгейт тяжело вздохнул и отвернулся.

- Я родился в девяносто восьмом, - сказал он глухо. - К этому времени мать и отец уже точно знали, что никогда не смогут жить вместе. Они расстались где-то примерно в девяносто пятом. Но как минимум раз в году все равно встречались ненадолго. Предавались, как я понимаю, любви и воспоминаниям. Любили друг друга и оскорбляли. И наоборот. Думаю, каждому было, что вспомнить и в чем другого обвинить. Их роман тянулся не меньше пяти лет чистого времени, с перерывами на мамино первое замужество и еще какие-то периоды, когда отец находил силы послать ее к черту и уйти. Но он каждый раз возвращался. Это была какая-то безумная и трагическая любовь. Когда люди понимают, что они не пара, но оторваться один от другого не могут.

Игорь молча закурил сразу две сигареты и одну сунул Вестгейту. Тот, не оборачиваясь, благодарно кивнул и сделал несколько жадных затяжек.

- И в девяносто пятом они таки расстались навсегда, - продолжал он, глядя на колышащиеся вдалеке камыши. - Мама опять вышла замуж, и снова ненадолго. Наверное, она так пыталась стереть из памяти образ Игоря Волкова, но все, что подворачивалось ей под руку, ни в какое сравнение с ним не шло. Она потом сказала, что в ее жизни был только один мужчина - он. А остальные не в счет. И, короче говоря, в один прекрасный день она решила, что ей пора заводить ребенка. Пришла к отцу и сказала - давай. Ребенка хочу только от тебя и ни от кого другого. А отец, как я понял, был тогда в какой-то жуткой депрессии. Вплоть до мыслей о суициде. И сам факт того, что хоть что-то от него на земле останется, видимо, пришелся ему по душе. При том что он маму к тому времени успел окончательно возненавидеть. Знаешь, я его понимаю. Насколько я знаю свою матушку, крови она ему успела попортить более чем достаточно...

- Какая она? - спросил Игорь.

- Она жутко красивая. До сих пор. А еще она удивительно жесткая и расчетливая во всем, что касается ее интересов. И моих. Из нее вышла хорошая мать. Думаю, отец успел все это просчитать, когда принимал решение.

- А о нем она что говорила?

- Мало она говорила, - Вестгейт тяжело вздохнул. - Ей до сих пор нелегко дается вспоминать отца. Само решение сообщить мне о том, чей я сын, ей было тяжело принять. Нужно сказать, она долго и грамотно меня готовила к этому знанию. Вот... А про Волкова говорила, что он чертовски умный, но совершенно не от мира сего. Она пыталась его немножко, как это... Приземлить, да. Но он упорно сопротивлялся. У него был в молодые годы этакий комплекс Иисуса Христа. Он полагал, что однажды ему придется сделать что-то выдающееся. Вернуть какой-то долг, который он за собой ощущал. Некий долг перед Мирозданием в целом, и никак не меньше.

- Возможно, он уже тогда чувствовал в себе дар сенса, - предположил Игорь.

- Теперь мне кажется, что это именно так, - кивнул Вестгейт. - Я очень много думал об этом ночью, пока вел машину... Согласись, ощутить себя человеком с паранормальными способностями в мире, где эти способности абсолютно не востребованы, более того, где их не хотят, не терпят даже...

- Большая ответственность. Страх раскрыться. Боязнь втянуть в эту проблему близкого человека.

- А может быть, он что-то ей и рассказал... - заметил Вестгейт еле слышно.

- Знаешь, ведь очень даже может быть...

- Но тем не менее она пришла к нему.

- Да, брат. И они о чем-то договорились. Тут я не знаю, верить ей или не верить. Понимаешь, она была чертовски обозлена на Волкова поначалу. По ее словам, когда я родился, она хотела, чтобы отец хоть изредка приходил. Но он категорически не желал видеть своего ребенка.

- Не верю, - тут же сказал Игорь.

- И я не верю, - Вестгейт повернулся к брату и посмотрел на него в упор. - И раньше не верил, а теперь совсем не верю.

- Ставлю ящик бренди, что отец изначально не хотел иметь с тобой ничего общего и об этом был уговор. А твоя мать все надеялась, что Волков этот уговор нарушит. Извини, конечно...

- Ничего, все нормально. И я думаю, отец знал, что рано или поздно я его найду, - сказал Вестгейт. - И у него есть для меня какое-то достаточно убедительное объяснение всему, что случилось.

- Вообще, тебе грех жаловаться, - заметил Игорь.

- А кто сказал, что я жалуюсь? - усмехнулся Вестгейт. - Я просто хочу его увидеть. И все наши распри вчерашние, за которые я еще раз прошу у тебя прощения...

- Ерунда, - отмахнулся Игорь. - Это ты меня извини.

- Ладно, забудем. В общем, я вообразил, что ты стоишь между ним и мной.

- Я просто растерялся.

- Ну и слава богу, что мы теперь вместе. А мы вместе, правда?

Игорь протянул Вестгейту руку, и тот ее торжественно пожал.

- Вот, собственно, и все, если вкратце, - сказал Вестгейт. - Мама говорила, что у отца есть семья, есть сын немного моложе меня. Что отец нашел приличную работу, но как был чудаком, так им и остался. И что это самый лучший человек на свете. Ну, я все рассказал. И теперь я могу с тобой работать как психотерапевт. Имею право, ты понимаешь?

- А как тебя занесло на Службу? - спросил Игорь.

- Читай Устав, - посоветовал Вестгейт ощутимо напрягшимся голосом.

- У меня этот Устав вот где, - Игорь провел ребром ладони по горлу. - Я только и делаю, что его нарушаю.

- А другие? - спросил Вестгейт.

- Что другие?

- Те, от кого ты ждешь, что они в ответ тоже его нарушат.

- Ах, вот ты о чем... - протянул Игорь. - Какой ты, однако... Просто не брат, а целый брат по разуму. Слушай, Алекс, а ты ведь редкостный хитрец! Ты настолько не глупее меня...

- Кто говорил, что я глупее тебя?

- Я, - ответил Игорь очень уверенно. Вестгейт подавил усмешку. До него уже дошло, что Игорь сам для себя - непререкаемый авторитет.

- И как ее зовут? - поинтересовался Вестгейт.

- Читай Устав! - рассмеялся Игорь.

- Хорошо, - кивнул Вестгейт. - Оставим. Так в чем твоя проблема, брат?

- У меня есть подозрение, что мной манипулируют, - сказал Игорь. - То, что я говорил вчера насчет этого нападения по дороге... Ну, что оно нарочно подстроено, чтобы нас к чему-то принудить. Это я глупость сказал. Но мысли у меня в этом направлении крутятся неспроста. Я очень странно чувствую себя в последние дни. Пришибленно, что ли... Видишь ли, Алекс, я чертовски не хочу, чтобы наш с тобой крестовый поход завершился. Не знаю почему. Но я бы дорого дал за то, чтобы мы так и не добрались до Волкова. Меня не оставляет предчувствие беды.

- А как ты ее видишь? - спросил Вестгейт очень мягко, но уже не включая "фирменного" голоса.

- Беду? - Игорь задумался. - Там случится что-то очень нехорошее. Понятия не имею, какую оно примет форму. Но дело вообще не в этом. Понимаешь, Алекс, я ведь на Службе знаменит своеволием, а также грубостью и нетактичным поведением. Если бы я не был приманкой для Волкова, меня бы давно уже выгнали к чертовой матери. А веду я себя так, потому что привык верить своей интуиции. Если я чувствую, что надо сделать так, а не иначе, то на приказы мне плевать. Все будет сделано только по-моему. И меня же еще похвалят. Потому что я никогда не ошибался раньше, понимаешь? Главное - следовать первому импульсу, и все будет нормально. Это у меня с детства. Какая-то аномалия в энергетике, наверное.

- И когда тебе приказали ехать со мной к отцу, первой твоей реакцией было отторжение, - угадал Вестгейт.

- Но я согласился, - развел руками Игорь. - Знаешь, брат, у меня было такое ощущение, будто я во сне. В голове опилки, руки как ватные, и вообще, словно это не я, а кто-то другой сидит и головой кивает. Более того, я начал себя уговаривать, что вот наконец-то появился хороший повод утрясти личные проблемы. Волкова увидеть, с тобой познакомиться... Но первый импульс был - нет, ни в коем случае, не соглашайся, ничего не подписывай, беги со всех ног. Я только позже на голой логике сумел убедить себя, что бояться нечего.

- И на этом основании ты делаешь вывод...

- ...что мне была дана какая-то установка, - закончил Игорь мысль брата.

- Допустим, - сказал задумчиво Вестгейт. Он встал и с хрустом потянулся. - Допустим...

- Ты мне верь, - посоветовал Игорь с нажимом. Он взял сапоги и принялся обуваться. - Если ты - брат по разуму, тебе положено. Не тормози.

- Да я верю, тебе виднее. Хорошо, допустим, было гипнотическое внушение. Это самое простое, а главное - быстродействующее. Ты ведь недавно почувствовал давление, верно?

- На днях, - пробормотал Игорь, тоже вставая. - И я уверен, что это была какая-то целенаправленная установка, напрямую связанная с нынешним кризисом.

- Вспомни, - попросил Вестгейт. - С тобой ничего странного не происходило в последние дни? Если тебя гипнотизировали, то должен быть небольшой провал в памяти, скорее даже ощущение, что ты чего-то не расслышал в разговоре с кем-то. Отвлекся вдруг и не расслышал.

- Да ты знаешь, - нахмурился Игорь. - Столько было диких разговоров и идиотских ситуаций... - и тут он осекся.

Вестгейт с трудом подавил в себе желание протянуть руку и взять Игоря за плечо - так вдруг изменилось его лицо.

- Елки-палки, - сказал Игорь без малейшего выражения, глядя под ноги. - Черт побери. Не может быть такого.

- Объясни, - попросил Вестгейт. - Давай вместе.

- Да очень уж все на поверхности, - пробормотал Игорь, поднимая на брата полные недоумения глаза. - Ведь действительно был такой момент, и не далее, чем третьего дня. А знаешь, где? У Папы в кабинете. На личной встрече. Секретной даже от своих, в обход протокола.

- Пойдем, - сказал Вестгейт. - Попробуем.

- Как это делается технически? - спросил Игорь.

- Ну, сначала мы во всех подробностях вспомним, о чем был разговор и что там происходило вообще, какая была обстановка... Это можно? Ты не против?

- Да ерунда, мы же там не судьбы мира обсуждали...

- Отлично. А потом я тебя слегка загипнотизирую...

- В чем бы ни заключалась установка, скажи, реально ее сломать или нет?

- Любую установку можно сломать. Видишь ли... Отчего возникает это ощущение провала в памяти? От того, что тебе в конце сеанса дают приказ на забывание. А я в конце нашего с тобой сеанса такого приказа давать не буду. И когда ты проснешься, то будешь помнить все. И тогда уж сам разберешься, как тебе относиться к тому, на что тебя пытались запрограммировать Если тебе эта установка не понравится, ничто тебя не заставит ее выполнить.

- Она мне точно не понравится! - заявил Игорь агрессивно.

- Надеюсь, что ее вообще не было, - процедил Вестгейт.

- Она была, - заверил его Игорь. - Точно была, не надейся. Не могло ее не быть. Этот негодяй поймал меня как мальчишку. Просто классический прием - заставил смотреть на ритмично качающийся блестящий предмет. И нагло так! Даже не попытался сгладить переход к действительности! Я точно помню - сидел и таращился на эту штуковину. А потом смотрю - пепельница стоит, и ничего больше. А у него, паразита, рука трясется, и потный он весь, будто штангу поднимал. Вот сволочь!

Вестгейт сокрушенно вздохнул и потер ладонью щетину на подбородке. Рассказ Игоря был слишком правдоподобен для того, чтобы не рассеять сомнения. И в то же время Вестгейта не покидало ощущение, что он участвует в каком-то дешевом любительском спектакле. Будто его силком заставляют произносить банальности и делать глупости. Действительно, как заметил Игорь, "очень уж все на поверхности". Вестгейт считал так же. И ему было весьма не по себе.

- До чего же мне все это не нравится! - сказал он.

ГЛАВА 14

ПЯТОЕ ИЮНЯ, ДЕНЬ

Игорь лежал на диване в гостиной и курил, пуская дым в раскрытое настежь окно. За стеной глухими прибойными волнами шумел лес.

На животе у Игоря лежал снятый с предохранителя девятимиллиметровый пистолет с двадцатью патронами в магазине и одним в стволе. Левой рукой Игорь прижимал к щеке кляксу.

Ничего особенного, просто защитная реакция.

Специальному уполномоченному Федеральной Контрольной Службы Игорю Игоревичу Бойко приказали убить своего отца.

Не подвергая опасности собственную жизнь, не рискуя понапрасну. Но как только подвернется случай, всадить несколько пуль Волкову в голову. Может быть, из этого самого именного пистолета, который сейчас тяжело покачивался в такт дыханию Игоря.

"Ты хоть что-нибудь понимаешь?" - спросил Вестгейт обескуражено.

"Какие же мы молодцы, что догадались это сделать", - прошептал Игорь вместо ответа.

"Это ты молодец", - сказал Вестгейт и ушел. А Игорь схватился за оружие и долго не мог выпустить из руки излучающую спокойствие огнестрельную смерть.

"Теперь мы просто обязаны дойти до конца, - подумал он. - Я увижу его и скажу - здравствуй, отец. Несколько дней назад произошло нечто вроде стихийного бедствия, и под ударом оказалось полтораста тысяч ни в чем не повинного народу. Служба уверена, что ты можешь разрешить этот кризис и вытащить людей. Но она же, Служба, приказала мне застрелить тебя. А теперь разбирайся сам, что все это значит. А мне, пожалуйста, дай чего-нибудь выпить... Интересно, какое у него будет выражение лица. Красивого мужественного лица, совсем не похожего на мое. Интересно, как он посмотрит на Алекса, свою более удачную копию. А еще интересно, сколько я успею выпить прежде, чем упаду..." Игорь выбросил окурок за окно, убрал пистолет в кобуру и, небрежно подбрасывая на ладони кляксу, поднялся на ноги. Он окончательно утратил желание и способность анализировать происходящее. Видимо, наступила эмоциональная перегрузка, потому что Игорю стало просто все равно. Впереди был тупик. В нем, правда, брезжила надежда на то, что умный Волков придумает, может быть, как же дальше жить на белом свете его непутевому сыну. Но надежда эта была весьма зыбкой. Великая и гуманная Служба, опора прогрессивного человечества, вдребезги подставила своего верного бойца по прозвищу Боец. Единственное, что теперь Игорь ощущал по отношению к Службе, было угрюмое злорадство от того, что для этой милой организации настал, похоже, судный день.

А больше Игорь вообще ничего не чувствовал. Он только хотел найти Вестгейта и как-то его успокоить, потому что брата неожиданное открытие потрясло до глубины души. Бедняга явно не ожидал, что рядом с ним уже сутки находится этакая самоходная бомба, зомбированный убийца. Игорь спрятал кляксу за пазуху и вышел из дома.

Двор оказался пустынен - Винни снова нес караульную службу на дороге, залегши в тени распахнутой воротины. Игорь огляделся и решил уже подать голос, когда со скрипом приоткрылась дверь большого сарая, где лесник хранил какое-то ненужное барахло. Игорь посмотрел в ту сторону и мгновенно отскочил за сосну.

Из сарая вышел, а скорее даже выполз дипломатический советник Вестгейт. Был он согнут пополам, глаза имел неестественно круглые, а обеими руками вцепился себе в гениталии. Прислонился к стене, глубоко вдохнул, несколько раз присел и, не отпуская рук от зашибленного места, заплетающейся походкой уковылял, кряхтя, за забор, к озеру.

Игорь обалдело помотал головой. А потом быстрым, но совершенно бесшумным шагом, отточенным на занятиях по оперативной подготовке, двинулся к сараю. Приблизился вплотную и нашел здоровую щель в рассохшейся стене. И тут же услышал тяжелое, с пристаныванием, дыхание. А потом в ярком свете, бьющем сквозь дырявую крышу, увидел Тину.

Запрокинув голову и широко раздвинув колени, она лежала на куче рыбацких сетей. Ковбойка ее была теперь расстегнута, джинсы спущены до щиколоток. Левой рукой Тина судорожно и грубо мяла свои туго напрягшиеся груди. А правой крепко держала себя между ног, и только по тому, как пульсировала жилка на предплечье, можно было понять, что пальцы ее сейчас шевелятся в бешеном темпе. Зрелище было жесткое, агрессивное и очень красивое.

Обомлевший Игорь смотрел, как девушка, кусая губы, терзает себя в раздирающей тело и душу ласке. Она стонала все громче, ее большие темно-коричневые соски топорщились, и из ложбинки между грудей радужной змейкой прыгнула на живот струйка пота, а на щиколотках то натягивались, то собирались в складки простенькие белые трусики в трогательный зеленый горошек.

Боясь лишний раз пошевелиться, Игорь смотрел, как играют тени на бьющемся в экстазе молодом женском теле. Он не мог оторвать глаз от этой прекрасной картины, ему хотелось смотреть и смотреть, и волна желания прокатилась по нему с ног до головы, заставив Игоря вздрогнуть. Он почувствовал, как учащенно начало биться сердце, и с удивлением обнаружил, что его дыхание ускоряется, будто пытаясь войти в тот же нарастающий ритм, что сотрясет на его глазах ласкающую себя девушку. Она вдруг изогнулась так, что на мгновение сделала немыслимый "мостик" на пятках и голове, и с хриплым стоном рухнула навзничь.

Игорь с усилием засунул руки в карманы джинсов, поворочал затекшей шеей и снова приник одним глазом к щели. Тина лежала, безвольно разбросав в стороны руки, капельки пота стекали по ее животу и бисером играли среди взлохмаченных золотистых волос на лобке.

Игорь не без труда отлип от щели, кое-как дохромал до крыльца, полулежа сполз на ступеньки и закурил. На него вдруг снизошло нечто вроде просветления. Увиденное вышибло его из области загадок и тайн и напомнило, что есть на свете нормальные человеческие ценности, ради которых стоит жить. И если любого другого человека на месте Игоря упругая и мучительная тяжесть в низу живота заставила бы в подобной ситуации лезть на стену или яростно мастурбировать, то Игорю просто стало хорошо. Усталый мужчина с кучей проблем в жизни и комплексов в душе, он лежал себе на крылечке, дымил сигаретой, наслаждался покоем и думал о хорошем.

А хорошее в его жизни было и ждало Игоря в Москве.

Нужно было только каким-то образом туда вернуться.

* * *

Дверь сарая распахнулась, и во двор разболтанной походкой вышла Тина. Вид у нее был несколько обескураженный. Заметив Игоря, она нахмурилась и сложила руки на груди.

- Присаживайся, красавица, - позвал ее Игорь. - Покурим.

- Да я только что, - невнятно отозвалась Тина. Она переступила с ноги на ногу, воровато огляделась и не спеша двинулась к крыльцу. - Я всегда покурить в сарай прячусь, даже когда отца нет. Он с тех пор, как сам бросил, очень это дело осуждает.

- Тогда поболтаем, - предложил Игорь благодушно. Тина уселась с ним рядом и, нахохлившись, коротко стрельнула глазом на его туго натянутые между ног джинсы.

- Слушай, - сказала она деревянным голосом. - Кто он вообще такой, этот Алекс?

- Русский шпион, - сообщил Игорь. И Устав, и другие нормативные документы Службы были ему теперь окончательно до фонаря.