Чтение 59–й страницы книги ~Рейд~

бок. Наш блок ракет уносит нас от остальной части корабля.

- Отделение рабочего и инженерного с зажиганием ракетных двигателей,
командир.

Какое тонкое наблюдение!

Голова кругом идет. Аквариум дисплея пылает. Где ракеты? Не поймешь.
Антенны были на торе. Мы летим вслепую...

Тяга прекращается. Затычки столпились у переборки между нами и
оружейным. Легкость в голове... Свободное падение. Искусственной гравитации
нет. Командир выплывает из кресла.

Сериал продолжается с участием теперь уже следующих отсеков. Последним
будет отделяться эксплуатационный. Грохот там будет убийственный. Чарли,
надеюсь, ты выдержишь. Кригсхаузер, ты так и не назвал имени.

- Оружейный отсек отделился, командир.

Одна камера наружного наблюдения у меня осталась. Я слежу за пламенем
ракет. Резко усиливаю увеличение. Вижу тор. Он пылает, качается, вертится,
стремительно уменьшается, озаряемый ракетами. В тех местах, где его лижут
лучи прожекторов, остаются серебряные следы.

Клаймер уходит из поля зрения. Появляется полумесяц Ханаана. Мы идем в
сторону рассвета. Надеюсь, спасатели разберутся в наших траекториях.

Встает солнце. Яркое, величественное, оно ползет по той излучине мира,
к которой мы так давно вожделеем.

Где же ракеты противника?

Есть что-то особенное в зрелище, когда мать-звезда материализуется
позади планеты-дочери. Это наполняет благоговением перед творением. Даже
теперь, когда смерть гонится по пятам. Вот это да еще, быть может, облака -
высшие доводы в пользу существования Создателя.

Пора снова глянуть на тор.

Боже! Новое солнце!

- Тор! Первая ракета попала в тор, - произносит Берберян. Голос, как
жабье кваканье.

Ну естественно. Top - самая большая цель. Через несколько секунд с ним
все будет кончено... По нашему отсеку проносятся вздохи. Слабеет напряжение.
Теперь наши шансы - пятьдесят на пятьдесят.

- Ого! Снова в тор! - кричит Берберян. - Вторая хренова проклятая
ракета, мать ее, тоже долбанула в тор!

- Давайте докладывать по установленной форме, - наставительно
предлагает командир.

Я разве что не вою от радости.

И все-таки... Есть еще третья, запаздывающая. Огромный черный монстр с
моим именем, выцарапанным на зубах.

Надо навести камеру на Ханаан. Хочу, умирая, видеть мир.

А ведь как этот мир сладок! Как прекрасен! Ни одну женщину, даже Шерон,
никогда не хотел я так, как хочу этот мир.

- Третья в тор целиться не будет, - говорит Ларами.

- Заткнул бы ты свой сосальник, ладно? - огрызается Роуз.

Пиньяц попробует последний лазер, но этого не хватит. Два раза уже не
вышло, верно?

И все равно Старик победил. Кто-нибудь из нас останется в живых.

Если существует Дьявол (Рыболов в этом не сомневается), то наверняка
его любимая пытка - чувство вины. Кроме моего, есть еще три отсека, и я
надеюсь, что молот упадет на другой. Есть во мне некая часть, абсолютно
лишенная совести.

На экране вспыхивают огоньки.

- Готов, - удается выговорить мне.

- Кто? - спрашивает чей-то голос.

- Берберян? Тродаал? - спрашивает командир.

Проходит несколько секунд. Я исступленно пишу, потом останавливаюсь,
застываю с карандашом в руке.

- Командир, - говорит Тродаал, - эксплуатационный отсек не отвечает.

- А, Чарли. Мать их так.

- Вот так, друзья, - говорит командир. - Выключайте все. Мистер Яневич,
распорядитесь... - Он замолкает, чтобы выбить трубку. - Вахты по аварийному
расписанию.

Кригсхаузер. Фоссбринк. Чарли Бредли. Лайт. Шингледекер. Татабурун. Все
погибли? Нет. Кто-то остался в инженерном.

Бедняга Чарли. Он подавал надежды. Накрылся в первом же патруле. Добро
пожаловать на клаймер, парнишка.

По нему я буду горевать. Он мне нравился.

Интересно, выжил ли Кригсхаузер? Он терпеть не мог уходить с камбузика.

Ладно, если не выжил, то больше у него проблем нет. Плохо, что я ему
ничем не смог помочь.

Во всем есть свои положительные стороны. Они не страдали. Даже не
поняли, что их убило.

Делать больше нечего, только ждать спасателей. Ждать и гадать, услышим
ли мы когда-нибудь сигнал их приближения.

Пойду поищу пустую койку. Уснуть вряд ли удастся, но мне нужна
перемена. Куда-то уйти.

Снизу идет разговор.

- Думаешь, кинут еще что-нибудь? - Это голос Кармона. - Мы - сидящая
утка.

- Да не бери в свою умную голову. Патриот, - отвечает Никастро. - Мы
все равно ничего не почувствуем.

Никастро отказывается верить, что завтра существует.

- Сколько нам придется ждать? - спрашивает Берберян.

- Тродаал? Есть что-нибудь?

- Извините, ничего нет.

- Столько, сколько придется, Берберян.

- Тро, - говорит Берберян, - сбегай на угол и позвони им, чтоб
поторопились.

- Я уже звонил, Берберян. Какого хрена тебе еще нужно?

- Телочку. И еще одну. Много телочек. Батальон телочек. Ты их построй,
а положу их я сам.

Я был прав, уснуть мне не удалось. Пробираюсь вниз сквозь плетение
кабелей. Командир сидит рядом с Уэстхаузом, что-то пишет. Потом встает,
трудно идет в каюту. Даже в невесомости ему тяжело карабкаться. Он выгорел.
Ничего не осталось.

Ты привел нас домой, старина. Держись за это.

- Займемся делом, - обрывает разговоры старпом. Спокойным, уверенным
тоном. Тоном командира. - Надо экономить энергию. Кармон, выключайте
дисплей. Уэстхауз, Канцонери, сохраните память и закрывайте лавочку. Вы
тоже, Джангхауз. Берберян, Тродаал - держите аппаратуру связи в готовности.
Может понадобиться для помощи спасателям. Ларами, выключайте охладители и
газоочистители. Все равно будет холодно. Впрысните нам малость кислорода.
Никастро, отключите половину светильников. Кому нечего делать, проваливайте.

Когда человек лежит, ему требуется меньше калории и меньше кислорода.
Старпом' готовит нас к голодному этапу нашей экспедиции.

- Надеюсь, они, мать их, поторопятся! - рычит Тродаал, не оставляя
попыток найти сигнал спасателей. - Хочу жрать, пить, трахаться, мыться. Не
обязательно в таком порядке.

- Согласен, - говорит Роуз.

- Что ты имеешь в виду, черт возьми?

- Что тебе надо помыться, Тро. Помыть все, вплоть до изгнившей
кочерыжки.

Сюжет закручивается. Появляется Ларами, Берберян снисходит до какой-то
шуточки. Настроение у них поднимается.

Мне ожидание невыносимо. Слишком мы близко от дома.

Ларами стонет, что помрет, если в ближайшие двадцать четыре часа не
раздобудет телочку.

- Еще протянешь, - огрызается Рыболов. Все оборачиваются на него с
открытыми ртами. Но нет, он в игру не вступает. Низкопробное заседание
временно прерывается. Товарищи Джангхауза все же не чурбаки бесчувственные.

- У вас хоть вода была, - ворчит обычно немногословный Скарлателла. Я
поворачиваюсь, разглядываю его сквозь сплетения проводов. Странный тип -
Любомир Скарлателла. Электронщик у Канцонери. Ста слов не сказал за весь
патруль. Молчалив, невозмутим, дело знает. Держится совершенно незаметно.
Сейчас в его голосе истерическая нотка,

- Пока не пришлось выбирать, на что лучше расходовать энергию - на ее
очистку или на обогрев корабля. - Джангхаузом овладевает возвышенное
спокойствие. Тихим голосом он начинает читать что-то из Писания. Никто не
просит его заткнуться.

Я спал. Самому не верится. Двенадцать часов. И еще бы спал, если бы Циа
не понадобилась койка. Забираюсь в свое старое кресло. Слушаю, как ребята
что-то лениво бормочут. В основном гадают, что там с нашими друзьями в
других отсеках.

Четырнадцатый час. Раздается вопль Тро:

- Вот они!

- Вот они кто? - спрашивает мистер Уэстхауз. Сейчас его вахта, и он ее
стоит, какова бы она ни была.

- Спасатели... Мать их. Они идут к оружейному. Суки!

Он злобно бахает ладонью по консоли.

- Спокойнее. Дойдет и до нас очередь.

Сукины сыны!

Никогда не знаешь, насколько ты эгоистичен, пока не попадешь в
ситуацию, где кого-то другого будут спасать раньше тебя. Сорок две минуты, и
каждую мы потратили на проклятия и злость в адрес пиньяцевских головорезов.

Теперь наша очередь. Спасатели честят нас не хуже, чем мы только что
честили оружейный отсек. Три часа они тратят, чтобы остановить вращение
отсека.