Чтение 8–й страницы книги ~Рейд~

проговорил:

- Она по-другому не может. Она просто шлюха со Старой Земли.

Я не стал задавать вопросов, а он не стал ничего объяснять. Я
предположил, что она была одной из тех потаскушек, которых набрали еще в
самом начале и рассеяли здесь, надеясь повысить боевой дух мужчин, и в
которых отпала необходимость после появления смешанных команд. Добрые такие,
эти наши папы-руководители. Этих женщин они просто бросили.

Наверное, Мери имела право злиться.

Три пренеприятнейших дня. А потом, намного раньше запланированного
срока, мой приятель сказал мне:

- Пора. Собирай вещи. Мы выезжаем, как стемнеет.

Ссоры его достали, он решил исчезнуть.

Но в этом он не признавался, ограничился таким вот кратким заявлением.
А когда Мери открыла рот, тайное стало явным. Она более не считала нужным
держать свой яд при себе.

Я не стал винить его в бегстве.

Девушка-гвардеец доставила нас к армейскому глайдеру после заката. Мы
взошли на борт под небывало яростным артобстрелом со стороны Мери. Мой
приятель даже не обернулся.

Когда мы высадили девушку-гвардейца у ее квартиры, я спросил:

- Почему ты не пошлешь ее подальше? Ты ничего ей не должен.

Очень долго он не отвечал, а вместо этого раскурил трубку. В середине
пути он сказал:

- Нам предстоит забрать старпома и одного новичка. Перешел в летный
состав. Из Академии. Таких теперь немного.

Позже он отрывками поведал мне, что он думает об офицерах с нашего
корабля. Многого он не сказал. Кратенькие зарисовки. Ему не хотелось
говорить о своей команде. А на тот, первый мой вопрос он ответил
непосредственно перед тем, как мы забрали старпома.

- Но кто-то ей должен. Не сама же она влезла в эту задницу. Она никогда
не выберется. Пусть живет у меня.

Что на это ответишь? Обозвать простофилей? Но я так не считаю. Я бы
сказал, что это тот случай, когда некто собственными незначительными
средствами исправляет одну из неисчислимых несправедливостей, совершающихся
во Вселенной. Я думаю, что именно так он себе это представлял. И думаю, что
даже на дыбе в этом бы не признался.

Старпома звали Стефаном Яневичем. Старший лейтенант. Тоже родом с
Ханаана. Худой, длинноногий, рыжеволосый человек, глаза которого порой
казались серыми, порой - светло-голубыми. Тонкие, резкие черты и сонный
взгляд. Говорил он с мягкой, манерной медлительностью, и бывало это редко.
Он был так же молчалив, как мой друг командир.

Он ждал у своей квартиры, один. Казалось, ему не терпится отправиться в
путь. Но в том, как он швырнул свои пожитки в глайдер, никакого нетерпения
не чувствовалось.

Шевеля длинными тонкими пальцами, он пересказывал мне свою биографию.
Двадцать пять лет. Поступил в Академию через два года после нас. Пошел
добровольцем на Ханаан, потому что это его родина. Это задание будет шестым.
Командир был о нем хорошего мнения. Следующий патруль Яневичу предстояло
отслужить на собственном корабле. Меня он принял без вопросов. Я думаю, что
командир за меня поручился. Казалось, его не интересует, зачем я здесь или
кем я был раньше. Это я тоже отнес на счет проинформировавшего его
командира.

- Следующая остановка - новичок, - сказал Старик.

Яневич заинтересовался:

- Ты его видел? Какой он?

- Появился на прошлой неделе. Подготовлен хорошо. Выглядит
многообещающе. Он вам понравится.

Судя по интонации, с которой он это произнес, не имело значения, как мы
отнесемся к новому человеку, но если он нам понравится, будет только лучше.

Младший лейтенант Бредли был таким же спокойным, как и остальные, но у
него это выходило более естественно - он ни от чего не прятался. Когда он
что-нибудь говорил, ему с успехом удавалось скрыть недостаток опыта. Он
искусно, в отличие от меня, вызывал на откровенность командира и старпома.
Со временем я увидел в нем очень яркого и привлекательного молодого
человека. Он не был ханаанитом. Так, чтобы услышал только я, он сказал:

- Получив офицерское звание, я кинул монетку. Орел или решка, на флот
или на клаймеры. Выпал орел: флот. - Он улыбнулся широкой мальчишеской
улыбкой, из тех, какими пытаются добиться материнской любви. - Я решил, что
лучше кинуть два из трех и три из пяти. Voila[4]! Я здесь.

- Через год станешь адмиралом, - сказал Старик.

- На это может уйти больше времени. - Улыбка на лице Бредли стала чуть
поуже. - Не могу понять, почему меня послали сюда, а не на второй флот.
Адмирал Танниан вполне справляется.

- Может, слишком хорошо справляется, - предположил я. - Кое-кому в
штабе кажется, что он даже слишком независим, у него тут целая собственная
империя.

Командир обернулся:

- Ты что-то знаешь, или это просто догадки?

- Пятьдесят на пятьдесят

Яневич фыркнул, а мой приятель впал в апатию. Позже он сказал:

- Подходим к Т-Виллю. Старпом, я высажу вас с Бредли у северных ворот,
а своего друга поведу осматривать достопримечательности.

Здесь недавно был крупный налет, небо над Тербейвиллем кишело кораблями
и ракетами. Я выразил заинтересованность в осмотре последствий. И не раз
потом об этом пожалел.

Раньше было два штаба. Один - под Тербейвиллем, а другой - в глубине
главной луны Ханаана. У Ханаана два спутника - крохотный Тервин и большая
луна, у которой другого названия нет, просто Луна. Я был рад возможности
перед вылетом на задание поглазеть на один из штабов.

Я гулял в одиночестве. Командир и старпом готовились к рейсу, и это
казалось бессмысленным, как бывает, когда власти искусственно пытаются
создать рабочие места. В штабе, где на связи с общественностью смотрят с
большим вниманием, ко мне отнеслись радушнее, организовали для меня интервью
с людьми, имена которых стали нарицательными во Внутренних Мирах, с
настоящими героями флота. Мужчины и женщины, выдержавшие десять патрулей.
Они производили гнетущее впечатление. Я и сам начал наводить своим видом
тоску на окружающих и перестал понимать, чего это я так радостно ждал, когда
просил, чтобы меня взяли в клаймерный патруль.

В один прекрасный день в моей комнате в офицерском общежитии появился
командир.

- Сегодня наша последняя ночь здесь, завтра отправляемся в Ямы. Наши
собираются кутнуть. Хочешь, пойдем вместе?

- Не знаю.

Я уже заходил в один местный офицерский клуб. Унылые штабные рожи,
атмосфера скуки и тупости. Что может быть ужаснее сборища добросовестных
чиновников?

- Мы идем в другое место, в частный клуб. Только для клаймерщиков и их
гостей. Там настоящие фронтовики. - Он саркастически улыбнулся. - У тебя
будет шанс познакомиться с нашим астрогатором Уэстхаузом. Классный парень,
но очень много говорит.

- Почему не сходить?

- Он называется "Беременный дракон", по причинам, затерявшимся в
бесследных пустынях времени. - Он усмехнулся, заметив мою приподнявшуюся
бровь. - Надень, .что похуже. Там бывает весело.

Случилось нечто, потребовавшее неотложного вмешательства со стороны
командира, поэтому мы пришли поздно. Но недостаточно поздно. Лучше бы я еще
дольше задержался. Эта ночь стала свидетельницей того, как обратились в прах
сотни хрустальных замков моего иллюзорного мира.

"Дракон" располагался неглубоко, в старом подвале. Я слышал о нем много
еще до того, как увидел, а увидев, спросил:

- Это в самом деле офицерский клуб?

- Только для клаймерщиков, - улыбаясь, ответил Уэстхауз. - Сухопутные
не знают, как тут себя вести.

Четыре сотни людей упаковались на площади, которая до войны
предназначалась для двухсот. Вонь ударяла в нос и чуть не валила с ног с
первого вздоха. Алкоголь. Блевотина. Сигаретный дым. Моча. Наркотики. На
фоне такого шума, что едет крыша. Чтобы слышать друг друга сквозь потуги
гнуснейшей местной рок-группы, завсегдатаям приходилось орать. Официанты и
официантки в штатском петляли в толчее, ощупываемые посетителями обоего
пола. Я полагаю, что чаевые тут давали в качестве платы за унижение.
Проходящим службу на клаймерах свою зарплату тратить больше не на что.

Напротив входных дверей, подобно прельстившемуся грехами Гоморры
падшему ангелу, лежал какой-то капитан в полном обмундировании
мусульманского судового капеллана. Он храпел в луже рвоты с улыбкой на
устах. Никто и не думал его убрать или почистить. Приспосабливаясь к местным
нравам, мы перешагнули через эту бездвижную массу. На расстоянии менее
одного метра от него целовались два офицера мужского пола, тискаясь в
медвежьих объятиях. Боюсь, что тут у меня перехватило дыхание. Согласен,
такое бывает, но не прямо же в дверях офицерского клуба!

Командир фыркнул:

- Не растеряй шарики. Будет еще веселее.

Он сделал два неловких шага, не обращая внимания на любовников, уперся
кулаками в бедра и огляделся, подобно внезапно нагрянувшему ревизору.
Увидев, что тут творится, я ожидал с его стороны взрыва.

Откинув назад голову, он резко дернулся и заржал, как осел.

- Очистить место для экипажа самого лучшего из всех проклятых клаймеров
на всем проклятом флоте, придурки желтозадые! - заревел Яневич.

Какофония уменьшилась на один децибел. Люди осматривали нас. Некоторые
замахали руками. Кто-то закричал. Кто-то - видимо, друзья - направился к
нам.