Чтение 12–й страницы книги ~Серебрянный клин~

***

Преодолев три четверти пути через пустыню, он оказался в самой скверной
ее части, где путникам приходилось пробираться сквозь нагромождения
изъеденных временем безжизненных каменных глыб.

Он устроил привал, поел, а потом лег и стал смотреть, как на небе
зажигаются звезды. Обычно он засыпал почти мгновенно, но на этот раз заснуть
мешало какое-то смутное беспокойство, почти болезненное ощущение на стыке
сознания и подсознания. Не сразу ему удалось понять, в чем тут дело.

Впервые с тех пор, как он попал в Ветреный Край, внутри круга,
очерченного его бессознательной, никогда не дремлющей, сверхчувственной
восприимчивостью, он был не один. Примерно в миле к востоку от него
находилась группа людей.

И еще что-то двигалось в ночи, нечто огромное, опасное и чуждое. Оно
летало там, меняя высоту и направление, словно охотилось на неведомую
добычу.

Сконцентрировав силу разума, он осторожно потянулся мыслью на восток.

Это они! Те, за кем он так долго гнался! Насторожены и встревожены
чем-то, как и он сам, будто ждут чего-то, что вскоре должно произойти.

Он начал быстро сворачивать свой крохотный лагерь, все время бормоча себе
под нос ругательства, проклиная свои физические немощи, ломоту в костях, все
те недуги, с которыми он давно стал неразлучным. Его разум продолжал
прощупывать ночь, чтобы знать, где находится летающая тварь, продолжавшая
свою охоту.

Вот она снова приблизилась, но затем медленно полетела прочь. Хорошо.
Возможно, у него еще есть время.

Путешествие сквозь ночь оказалось более трудным, чем он ожидал. Вдобавок
эта тварь наверху. Казалось, временами она ощущала присутствие старика,
несмотря на все его усилия слиться с каменистой землей пустыни. На лошадь и
мула она нагоняла панический ужас. Он продвигался вперед мучительно
медленно.

Уже занималась заря, когда он перевалил через острый, как лезвие ножа,
край каменистой гряды и увидел невдалеке, у противоположного края каньона,
лагерь тех, кто был ему нужен. Он начал спускаться; боль, казалось,
пронизывала его до самых кончиков ногтей. Все труднее становилось
справляться с перепуганными животными.

Над ними пронеслась громадная тень. Он взглянул вверх. Гигантское
существо, не меньше тысячи футов длиной, обогнало их, снижаясь в направлении
лагеря в каньоне.

- Подождите! - закричал старик из последних сил. Мертвые камни ответили
ему долгим эхом.

Он продвигался вперед, на каждом шагу ожидая неминуемой смерти. Если не
под градом стрел, так в сокрушительных, гибельных объятиях щупалец летающего
левиафана. Но так и не дождался.

Из-за обломка скалы, загородив дорогу, шагнул стройный смуглый человек,
глаза которого были черны, тверды и остры, как осколки обсидиана. Потом,
откуда-то сзади и сбоку, послышался голос другого человека:

- Провалиться мне на месте! Да это же старый колдун Боманц! А ведь
болтали, что там, в Курганье, его сожрал дракон.

Глава18

Огненный змей полз к югу, пожирая на своем пути замки, деревни, большие и
маленькие города. Он рос не по дням, а по часам, даже если ему случалось
иногда потерять одну из своих голов. Он полз, оставляя за собой выжженную,
насквозь пропитанную спекшейся кровью землю.

Самыми его ядовитыми зубами были Жабодав и Плетеный.

Но даже у Плетеного физические силы оказались не безграничными. Бывали у
него и периоды просветления рассудка. В Розах, после расправы над этим
городом, в один из таких моментов он осознал, что ни его солдаты, ни он сам
не могут продолжать в том же темпе. Ряды его сторонников редели не столько
благодаря усилиям врагов, сколько из-за непереносимых тягот и лишений
долгого пути.

Он встал лагерем неподалеку от развалин города и несколько дней
восстанавливал силы. Пока начавшееся массовое дезертирство доблестных
воинов, сгибавшихся под тяжестью награбленного барахла, не подсказало ему,
что солдаты уже достаточно отдохнули.

Тогда во главе пяти тысяч вооруженных сторонников он направился к Башне
Чар.

***

В Башне успели подготовиться к нападению. Защитники хорошо знали, кто к
ним пожаловал, и отказались открыть ворота. Они называли его изменником,
сумасшедшим, грязным мерзавцем. Находили словечки и похлеще. Издевались над
ним как могли. Она находилась в отъезде, но Ее приспешники оставались Ей
верны, вели себя дерзко и; не выказывали никакого страха.

По камням стен, укрепленных заклинаниями еще при строительстве Башни,
двинулись заколдованные выползки: сморщенные зеленые, розовые и голубые
личинки. Эти червяки быстро сползались туда, куда наносил свои удары
Плетеный, и поглощали энергию его колдовства. Колдуны, засевшие в Башне,
были более слабыми магами, чем атаковавший их Плетеный, но они действовали
под защитой заколдованных стен, воздвигнутых тем, кто многократно
превосходил его своим могуществом.

Плетеный бесновался, изрыгая заклинания, пока не обессилел. Самое большое
повреждение, нанесенное им Башне, было размером с обычную кляксу.

А эти болваны, там, внутри, продолжали глумиться над ним. Но через
несколько дней такая забава им приелась. Раздраженные его упорством, они
принялись швырять в него пылающие факелы.

Пришлось отступить за пределы их досягаемости.

Солдаты уже не верили ему, когда он утверждал, что Госпожа утратила былое
могущество. Если утратила, то почему же Ее вассалы так самоуверенны и
упрямы?

И что из того, что Ее нет сейчас в Башне? Ведь Она может в любое время
примчаться на помощь, получив известие об осаде. Было бы просто глупо
оказаться в этот момент в лагере Плетеного.

Армия начала таять. Солдаты дезертировали целыми ротами. Когда колдунам
Плетеного удалось наконец пробить брешь в воротах Башни, число его
сторонников сократилось до двух тысяч человек. Они наконец прорвались сквозь
пролом, испытывая при этом самые худшие опасения. И там, внутри, они
подтвердились. Большинство сгинуло в заранее подстроенных внутри Башни
хитроумных ловушках, прежде чем их хозяин осмелился последовать сквозь брешь
за ними.

Но даже попав внутрь. Плетеный ничего не добился.

Он едва вырвался обратно и долго катался по земле, чтобы сбить язычки
пламени, жадно вцепившиеся в ивовые прутья его тела. Лавина камней,
обрушившаяся на него с зубчатых стен Башни, чуть не погребла его под собой.
И он торопливо отступил, едва успев предотвратить дезертирство тех
нескольких сотен людей, что уцелели от всего его воинства.

Жабодав не пострадал. Он благоразумно уклонился от участия в последней
схватке и теперь решительно направился прочь. После перенесенного унижения
он не собирался дальше околачиваться под стенами Башни. Изрыгая ужасные
проклятия, Плетеный последовал за ним.

Защитники Башни сделали так, что их издевательский смех много дней звучал
в ушах побежденных.

***

Города, лежавшие между Башней Чар и морем, дорого заплатили за
происшедшее. А Опал заплатил вдвойне. Плетеный так далеко зашел в своей
безумной жажде мщения, что ему пришлось целых шесть дней выжидать, прячась в
руинах города, прежде чем один опрометчивый капитан не бросил якорь в
гавани, чтобы выяснить, что за ужасное стихийное бедствие постигло Опал.

Разочарование, грызшее Плетеного, лишь подстегивало его ярость. Казалось,
сама судьба решила помешать ему. Несмотря на все его неутомимые, неистовые
усилия отомстить, он ни на шаг не продвинулся вперед - разве что в
бушевавшем внутри него царстве безумия. Но он не желал признать очевидное.

Под стенами Берилла Плетеному пришлось столкнуться с колдовскими
проявлениями почти той же силы, что и в Башне Чар. Защитники города не
пожелали сдаться, предпочтя вступить в жестокую схватку.

Безумие, неистовство и ярость Плетеного в тот день ужаснули даже
Жабодава.

Глава19

Талли, почесываясь, сидел на бревне и пустыми глазами смотрел в ту
сторону, где стояло дерево. Вряд ли братец сейчасхоть что-нибудь видит,
подумал Смед. Опять изнывает от жалости к самому себе.

- Вот дерьмо, - пробормотал Талли. - Ну и черт с ним.

- Что? - спросил Смед.

- Что слышал. Я сказал - черт с ним! Я сыт по горло. Будем собираться
обратно. По домам.

- Послушай, а как же дворцы и роскошные женщины, о которых ты толковал?
Как насчет твоих обещаний, что всю оставшуюся жизнь мы будем жить
по-королевски?

- Забудь. Засунь себе эти обещания. Мы уже проторчали тут всю весну и
половину лета, ничего не добившись. Просто я показался себе большим умником,
решил прыгнуть выше головы, а сам как был бичом с Северной Окраины, так им и
останусь.