Чтение 39–й страницы книги ~Стальной король~

У начальника охраны "Чернореченсксоцбанка" были плохие нервы. Если бы у
него были хорошие нервы, ему следовало бы подумать о том, что попугай Кеша сроду
не брал в руки оружия страшнее рогатки и "ТТ" в его руках мог служить разве что
для забивания гвоздей.

Но Головатого учили стрелять сначала, а думать потом, и ему некогда было
рассуждать о сравнительном стрелковом мастерстве попугая Кеши. Все, что он
видел, - это трое человек против него одного в заставленной мебелью
двадцатиметровой комнате и вальсирующий по полу венгерский "ТТ" со снятым
предохраните л ем.

Головатый нажал на курок. Кеша отлетел к столу и недоуменно поднес руку к
животу. Рубашка на животе быстро намокала красным.

Ольга сунула руку в свою крошечную сумочку. Глаза Головатого недоуменно
повернулись в ее сторону. Ольга выстрелила - раз и другой. Первая пуля пролетела
мимо, разбив стеклянную дверцу "Хельги" и учинив настоящий погром среди стоявших
за ней хрустальных ваз. Вторая попала точно в шею.

Головатый загреб ногами и сел на паркет.

Черяга выбил ствол из его руки и наклонился над начальником охраны. В лицо
ему брызнула кровь: из перерезанной пулей артерии бил настоящий фонтанчик,
словно из проколотого садового шланга. Потом воду где-то выключили, и фонтанчик
понемногу угас.

- Вот блин, - растерянно сказала Ольга, - сумочку испортила.

Головатый лежал на ковре, неестественно запрокинув голову, и глаза его
стремительно стекленели.

- Даня....

Голос был похож на неисправную магнитофонную запись.

Черяга оглянулся и подошел к своему старому другу. Тот сидел, привалившись
к ножке стула, и зажимал руками живот.

- Данька, - сказал попугай Кеша, - в кухне. За Генисом. Код один и три
тройки. Меньше ста штук не проси.

Глаза его закатились, и он обмяк.

Черяга нащупал жилку на шее и стал считать. Пульс становился все реже и
реже, а потом и вовсе затих. Черяга посидел на корточках, а потом прошел на
кухню.

Кухня в квартире зампреда "Чернореченсксоцбанка" была огромная и
навороченная до крайности: бывшяя шестиметровая кухонька была объединена с жилой
комнатой соседней квартиры: полоска кафеля, выложенная вдоль сверкающих
агрегатов, плавно переходила в кедровый пол, на котором расположился огромный
обеденный стол в обрамленнии резных стульев.

Ольга растерянно металась от посудомоечной машины к огромному бошевскому
холодильнику.

- Что такое Генис?- жалобно спросила она. - Это марка или фритюрница
какая?

Черяга обозрел кафельно-грабовый пейзаж и уверенным шагом направился к
вытяжному шкафу. Справа от шкафа стояла полочка с книгами, и одна из книг
называлась: "А. Генис. П. Вайль. Секреты русской кухни". Черяга вспрыгнул на
стол и снял книги, а затем и самою полочку.

- Дай нож, - велел он. Ольга подала снизу нож.

Черяга примерился и поддел ножом под тонкую, едва различимую черту,
проходившую поперек обоев как раз там, где висела полочка. Стена подалась, в ней
открылся маленький прямоугольник, и в нем- стальная поверхность потайного сейфа.
Черяга набрал комбинацию, один - три - три - три, размышляя про себя, что
комбинация может быть неправильная или еще что и как бы ему вместо бумаг не
заполучить в лицо полный заряд дроби или чего покрепче. Но все обошлось. Дверца
сейфа распахнулась, Черяга запустил внутрь руку и вытащил синюю, с белыми
тесемочками папку. Папка была плотно завязана, сверху был приклеен чистый лист
бумаги и на нем красным фломастером было написано: "Отжим".

Черяга повернулся и замер.

С пола кухни на него сверху вниз глядела Ольга, и в руках у Ольги был
крошечный и самодельный, сколь мог судить Черяга, револьверчик. Два патрона из
него уже было выпущено, оставалось еще три. Как Черяга мог убедиться, стреляла
Ольга неплохо. Даже если и печалилась потом об испорченной сумочке.

- У тебя что, крыша поехала? - сказал Черяга.

- Ты что будешь делать с этими бумагами? - спросила Ольга.

Черяга осторожно пошевелился.

- Не двигайся, - взвизгнула девушка.

- Ну хорошо, хорошо, - сказал Денис, - вот он я, неподвижный, как статуя
командора и с папкой в руках вместо шпаги.

- Ты что сделаешь с бумагами? - повторила Ольга.

- Ты знаешь, - сказал Черяга, - я в них еще не заглядывал, но
первоночально у меня сложилось такое впечатление, что они имеют прямое отношение
к судьбе угольных денег. Повествуют, к примеру, об источниках кредитов, на
которые фирмы нашего дорогого мэра покупали водку, а может, и об источниках
кредитов, на которые фирмы господина Никишина запускали производство этой самой
водки.

Но так как мэра убили, а бумаги своей ценности не потеряли, я полагаю, что
они связаны с теми, кто еще остался в живых. То есть с Негативом. Завтра в
Чернореченск приезжает группа наших следователей. Они будут рады изучить эти
бумаги.

- И сколько тебе государство за них заплатит? - спросила Ольга.

- Ах, Оля! Оно мне зарплату бы регулярно платило, и то я бы счастлив был.

- Тогда зачем ты их задаром отдашь?

- Ты знаешь, Оля, у меня такая работа. И потом мне кажется, что способ
употребления чернореченскими властями бюджетных денег, и тот факт, что мне не
всегда выплачивают зарплату, - эти две вещи как-то связаны между собой.
Несколько опосредованно, но связаны.

- Продай их Извольскому, - сказала Ольга. - Ты слышал, что сказал попугай?
Тебе сто кусков дадут.

Черяга покачал головой.

- Извини, Олечка, - сказал он, - ты знаешь, я как-то совершенно не
представляю себя в роли человека, который приходит к Извольскому и предлагает
продать ему бумаги. А в противном случае их-де купит Негатив.

- Я могу пойти к Извольскому, - деревянным голосом сказала Ольга. - Я
поделюсь с тобой. Пожалуйста.

Денис улыбнулся как можно спокойней.

- Нет, Олечка.

- Тогда я тебя убью, - сказала Ольга.

- Из-за денег?

На лице девушки появилось странное выражение - выражение воробьихи,
защищающей свое гнездо.

- Ты не понимаешь, - сказала Ольга, - нужны деньги. Я беременна,

- От кого?

- Не знаю. Мне все равно. Понял? - мне все равно, кто из вас, похотливых
кобелей, отец этого ребенка. Но я хочу, чтоб он жил. Я хочу, чтобы он жил не
так, как я, ясно?

- И на котором ты месяце?- спросил Черяга.

- На третьем. Пустячок. Можно сделать аборт. Эти... - Ольга усмехнулась
белыми-белыми зубами, - потребуют от меня аборта. Скажут, если уж ты, сука, по
глупости залетела, то, будь добра, исправься и приведи себя в рабочее состояние.
А я не хочу аборта, понял? И мужа не хочу. Вы мне все осточертели. Я ребенка
хочу. Тебе карьеру надо сделать, да? Ну как же, принесешь документы, попадешь в
наградные списки. А мне плевать на твою карьеру.

Черяга пошевелился.

- Стоять! - закричала девушка. Она была близка к истерике, и Денис
подивился, что она до сих пор так хорошо держалась. - Ты думаешь, я что у
Извольского попрошу? Квартиру и работу. У него куча связей. Пусть позвонит куда-
нибудь и устроит секретаршей. Думаешь, он не поймет? Думаешь, он...

Черяга спрыгнул с кухонного столика. Оглушительно грохнул выстрел, кроша
дорогой розоватый кафель. В следующую секунду Денис вывернул руку Ольги и
швырнул девушку на пол. Папка спланировала под диван и забилась там

в угол.

Ольга, придавленная его телом, билась и кусалась, а потом уткнулась лицом
в розовый, мягкий как снег ковер, и заплакала.

Денис заткнул за пояс Ольгин самопальный "бульдог", зацепил со стола
горсть салфеток и прошел в гостиную. Там, по здравом размышлении, он взял
салфеточкой "Хеклер-Кох" и подтолкнул его поближе к Головатому. Самодельный
"бульдог" он тщательно протер и вложил его в безвольно провисшую руку попугая
Кеши. Рукоять у револьверчика была деревянная, отпечатки пальцев на ней должны
были оставаться плохо, но рисковать Денис не хотел. Свой собственный, вернее,
доставшийся от брата "ТТ" - Денис подобрал и сунул за пояс.

В таком виде картина скоротечного огневого конфликта обретала подобающую
ясность. Правда, оставались еще две пули от "ТТ", застрявшие в стене по ту
сторону "Хельги". И внимательный специалист мог удивиться, по какой причине
покойный Головатый сначала стрелял не в своего убийцу, а через дверь в прихожую.
В ту самую Дверь, из-за которой вылетели пули "ТТ". Но что-то подсказывало
Денису, что местная ментовка не будет столь дотошно исследовать картину
происшествия. Он вернулся на кухню.

Ольга по-прежнему лежала на ковре, и плечи ее вздрагивали. Все так же
пользуясь салфеткой, Денис отвернул кран, и налил Ольге холодной воды. Зубы
девушки стучали о край стакана.

Денис запрыгнул на столик, тщательно протер сейф внутри и снаружи,
поставил обратно полочку и книги. В сейфе лежала еще пачка долларов, толстая и
перевязанная красной ленточкой. Немного поколебавшись, Денис взял доллары и
кинул их на колени Ольге. Та жадно схватилась за деньги.

- Ты где отпечатки оставила? - спросил Денис.

- На дверях, - механически ответила девушка.

Это было плохо. Он тоже оставил отпечатки на гладкой стальной ручке двери,
и в ментовке могло не понравиться, что ручку после двух покойников,
перестрелявших друг друга, кто-то протер. А с другой стороны - ну и что?

Сейчас перед чернореченскими ментами имеется классический по своей
простоте случай: два сотрудника банка повздорили и в запарке перестреляли друг