Чтение 15–й страницы книги ~Кафедра странников~

- Тогда не ной. Будут у тебя хлопушки, будут. Но и на выборы идти надо.

- Фля чего?

- Чтобы королева Всеслава тебя не повесила раньше времени, - доходчиво объяснил Биджар. - Если твоей кандидатуры не будет, все поймут, что ты идешь на конфронтацию...

- А вот не фига тут ругаться!

- Расслабься, это политический жаргон. Привыкай.

- Кон-кран-такция, - послушно повторил привыкающий к политическому жаргону Кувалда.

- Очень похоже, - одобрил шас. - Так вот: выставляешь свою кандидатуру, проводишь предвыборную агитацию...

- А можно без нее? Просто устроим кон-кран-так-цию, и все?

- Кувалда, ты сам не понимаешь, на какую золотую жилу нарвался. Представь, что будет, если ты выиграешь выборы?

- Что?

- Ты создашь прецедент. Все поймут, что Великие Дома сознательно зажимают демократические преобразования. По какому праву горстка магов давит свободный Тайный Город? И у нас в Темном Дворе тоже давно пора навести порядок. Эти навы, знаешь ли, слишком много себе позволяют. - Биджар задумчиво уставился в потолок. - Налоги такие, что Спящий боится проснуться, чтобы не остаться нищим. Свободное предпринимательство практически невозможно. Честных торговцев взяли за горло!

- Ты чо, князя собрался того... на выборы? - Крамольная мысль настолько поразила фюрера, что вопрос он задая звенящим шепотом.

- А почему нет? - с энтузиазмом поинтересовался Хамзи. - Все обитатели Темного Двора должны иметь равные права! И все обитатели Зеленого Дома тоже. Прикинь, Кувалда, вдруг тебя выберут фюрером Зеленого Дома?

- Бреф!

- Это не бред, это демократия. И главное - создать прецедент.

- Я буфу прецефент! - догадался фюрер. - Я им стану!

- Вот-вот. - Убедившись, что одноглазый заглотнул наживку и с крючком, и с леской, и с доброй половиной удилища, Хамзи позволил себе расслабиться и перейти к насущным проблемам. - Значит, так. Кувалда. Стволы у тебя будут. Начинаешь агитацию, а под шумок будешь резать конкурентов, где только можно, исправляя, так сказать, электоральные ошибки природы. Усек?

- Усек. - Одноглазый с уважением посмотрел на шаса. - А кто мне агитацию буфет фелать? Я не умею.

- На этот счет не волнуйся! - Биджзр поставил на стол бутылку коньяка и придвинул собеседнику бокал. - Деньги у тебя пока есть, так что справишься. Да и мы поможем.

* * *

Жилой комплекс "Квартал"

Москва, Ленинский проспект,

18 марта, четверг, 03.03

Он сзади. Его руки скользят по ее бедрам, дыхание щекочет шею, а напор сводит с ума. Он стремителен, дик, но в то же время - нежен. Он ласков и необуздан. Ирина открыла глаза. Сон или явь? Распознать невозможно.

Несколько часов, которые она провела с Фомой, слились в цепочку наслаждений. Предчувствие, охватившее Ирину в клубе, не обмануло: хромой Калека - он сказал, что эта кличка его не обижает - оказался неутомимым любовником. Страстным, сильным и охочим до выдумок. А еще - остроумным собеседником. А еще - настоящим мужиком, лишенным предрассудков и комплексов. И она потеряла голову... По-настоящему, как сопливая девчонка, как влюбленная десятиклассница. Ей нравилось смотреть на Калеку, держать его за руку, прижиматься к его груди, и она была готова позволить ему все, что угодно. Никто, ни один мужчина и ни одна женщина не курили до сих пор в квартире Ирины - Фоме она даже не заикнулась о запрете, и ароматный дым сигар смешался с изысканными запахами ее дома. Рядом с Калекой ей хотелось чувствовать себя не богатой стервой, а обыкновенной женщиной, слабой и беззащитной.

Рядом с Фомой?! Блаженная дремота окончательно покинула Ирину. Она резко села на кровати - Фомы не было. Сколько я слала? Десять минут? Час? Который час? Быстрый взгляд на часы. Четвертый? Но это ни о чем не сказало Ирине - с тех пор как, покинув клуб, они приехали в ее жилище, она ни разу не поинтересовалась временем. Четвертый час - это много или мало?

Женщина торопливо встала с постели, накинула халат и вышла из спальни.

Неужели у такого чудного вечера будет такое подлое окончание? Неужели он просто вор? Сама хороша - привела домой первого встречного...

- Ой!

Пиджак Калеки лежал там, где его бросил хозяин; в одном из стоящих в холле кресел. Рядом валялись брюки и сорочка. На душе стало легче. "Нет, я не могла так ошибиться!" Ирина улыбнулась и машинально поправила волосы.

- Дорогой!

- Соскучилась?

Фома вышел из ванной в полотенце, обернутом вокруг бедер, и с мобильным телефоном в левой руке. Будь все проклято! Ирина уже забыла, что ровесники - а она была уверена, что если Калека и старше ее, то совсем ненамного - могут быть вот такими: плотными, мускулистыми и ненасытными. Прав был Фома там, в клубе: изысканная чувственность зрелости. Что может быть прекраснее? И она была права, что, потеряв голову, согласилась пойти с ним, а молодому любовнику велела даже не звонить сегодня.

- Секретничаешь? - Ирина кивнула на телефон.

- Ага.

Он небрежно бросил трубку в кресло, подумал и вытащил из кармана пиджака завернутую в целлофан сигару. Вскрыл, блаженно откусил кончик и потянулся за зажигалкой.

- Красота!

- Ты когда-нибудь выпускаешь сигару изо рта?

Ирина недолюбливала табачный дым, даже такой ароматный, но постаралась, чтобы в ее голосе не было и намека на недовольство. Ни одной ворчливой нотки.

- Хороший табак большая редкость.

- Неужели?

- Ты мне поверь. - Он развалился на модном диване, пыхнул ароматным дымом и взялся за стоящую на маленьком столике бутылку с вином. - Огромная редкость.

- Почему-то я тебе верю. - Ирина присела рядом, приняла у мужчины наполненный бокал и пригубила вино.

- Я умею говорить правду, - серьезно произнес Фома.

- Разве правду надо говорить как-то по-особенному?

- Да. - Калека задумчиво посмотрел на свой бокал. - Говорить правду - большое искусство. Люди забыли его и предпочитают молчать. Или лгать. Это намного легче.

- За правду можно пострадать.

- Широко распространенное заблуждение, - покачал головой Калека. - Гораздо проще и быстрее пострадать за ложь. Правильно сказанная правда еще никому не принесла вреда.

И почему-то Ирина опять поверила каждому слову Фомы. Этот спокойный, уверенный в себе мужчина просто не мог врать. Она придвинулась ближе и потерлась щекой о его плечо, ощутив играющие под кожей мускулы. Крепкое, мощное плечо, к которому так приятно прижиматься. Ирине вновь захотелось любви. Чтобы сильные руки Фомы сдавили ее в объятьях, чтобы Калека вошел в нее, а она, не в силах сдержать сладость нахлынувшей волны, кусала и царапала его плечи и спину так, как это уже происходило. Желание было сильным, но Ирина, благодаря тонкому мостику возникшего между ней и мужчиной понимания, чувствовала, что еще не время. Что Фома обязательно будет любить ее еще и еще, но чуть позже. А пока он наслаждается тем, что просто сидит рядом с ней, пыхтит сигарой, потягивает вино и поддерживает неспешный, очень мягкий разговор.

- Расскажешь о своих татуировках?

- Сделал в молодости... - Калека глотнул вина.

- Не хочешь говорить?

Как ни странно, Ирина далеко не сразу разглядела густую роспись, украшающую тело Фомы. Когда они вошли в квартиру, правильнее было бы сказать - ворвались, она даже не успела включить свет: путь до спальни занял у них меньше минуты, был отмечен кучками наспех сорванной одежды и завершился ураганным сексом, во время которого женщине не было никакого дела до татуировок любовника.

И только потом, когда Фома отправился за брошенной в холле корзинкой с вином и икрой, Ирина обратила внимание на эти странные рисунки. Кусочек татуировки, выступающий на шею из-за воротника рубашки, оказался вершиной настоящего айсберга, и мало кто мог представить, что на самом деле скрывает костюм Калеки.

Левую руку, плечо и левый бок Фомы почти полностью покрывала причудливая черно-красная вязь, в которой сплелись иероглифы и загадочные символы. Рисунок завораживал, притягивал взгляд, и Ирина поймала себя на мысли, что, пытаясь вычленить из хаоса вязи хоть какие-то составляющие, она проваливается в узор, впадая в гипнотическое оцепенение. Единственное, что можно было разглядеть, не испытывая головокружения, был круглый символ, нанесенный прямо над сердцем, - несколько переплетающихся иероглифов.

А предплечье правой руки Калеки украшали изображения девяти одинаковых пауков, в произвольном порядке ползущих по паутине, центр которой находился на плече. Некрупные, размером с монету, пауки были зелеными. Все, кроме одного, самого верхнего, черного, как будто его нарисовали расплавленной смолой.

- Татуировки что-то значат?

- Печать, - коротко ответил Фома, указав на символ над сердцем. - Пауки.

- Это я поняла, - улыбнулась Ирина.

- Пауки плетут сеть. - Калека закрыл глаза. - Раз за разом. Когда сеть рвется, они принимаются за работу заново, не обращая внимания на то, что их стало меньше. И даже когда останется один паук, он все равно будет работать. В этом их предназначение.

- Один раз сеть рвалась? - Палец Ирины уперся в черного паука.

- Ты умна, - после паузы ответил Фома. - Один раз сеть рвалась. - Он снова помолчал. - Этот паук умер. - А когда все пауки станут черными...

- Я умру, - мягко закончил Калека.

- И когда?

- Искренне надеюсь, что не скоро.

Стараясь не смотреть на гипнотический узор слева, Ирина сосредоточилась на пауках, но эта татуировка тоже оказалась с секретом: через минуту женщине показалось, что маленькие лапки зеленых трудолюбиво шевелятся, сплетая на руке Фомы тончайшую паутинку. Она тряхнула головой.

- Бр-р... Где тебе их нарисовали? На Востоке?

- Можно сказать и так, - улыбнулся Калека.

- Ты много путешествуешь?

- Ага.

- Но живешь в Москве?

Он снова выдержал паузу.

- Я давно здесь не был.

- И зачем вернулся?

- Да так... - Пальцы Фомы мягко пробежались по волосам женщины. - Хочу убить кое-кого.

Он действительно умел говорить правду. Ирина вздрогнула, помолчала, словно ожидая, что ласковая рука любовника неожиданно сомкнет на ее шее стальной захват, а затем, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал столь же небрежно, как и у Калеки, произнесла:

- Я тебе верю.

- Мне так хорошо с тобой, что я не имею права лгать. Она вновь помолчала. "Тебя это не касается, - подсказывал разум. - Чем меньше знаешь, тем лучше!" Ирине не хотелось рушить возникший между ней и Фомой мостик, но и не спросить она не могла:

- Ты...

- Нет, - тихонько рассмеялся Калека. - Не за деньги и не по приказу. Маленькое личное дело.

Он отправил сигару в пепельницу и крепко, по-настоящему крепко поцеловал женщину в губы.

ГЛАВА 4

Зеленый Дом, 1994 год

На гладком металлическом столе лаборатории Аристарх выглядел еще более маленьким и тщедушным, чем при жизни. Узкоплечий, с длинной шеей, впалой грудью, худенькими ручками и ножками, он напоминал дешевого цыпленка, принесенного домой небогатой хозяйкой и покорно ожидающего разделки. Маленький щуплый цыпленок, синеватый и мертвый. Маленький несчастный человек, волею судьбы попавший под руку Великому Дому Людь и оказавшийся на его кухне. Вот только даже в самых лучших ресторанах вокруг одного цыпленка никогда не собирался такой консилиум квалифицированных поваров.

Самая большая лаборатория Зеленого Дома была полностью отдана для работы с телом Странника. Количество следящей и анализирующей аппаратуры не поддавалось подсчету, каждый жест препараторов фиксировался, каждое слово записывалось, лучшие колдуньи Великого Дома Людь изучали мельчайшие частицы несчастного Пугача, боясь упустить даже самую незначительную деталь. Впервые за тысячи лет обитатель Земли вернулся из Внешних миров, и хоть он и не мог отвечать на вопросы, зеленые были полны решимости выжать из тела Аристарха максимум полезной информации. Общее руководство вскрытием осуществляла Мирослава, самая старая и опытная из Круга Жриц, у стола ей помогали четыре фаты, а еще с десяток следили за происходящим из-за пределов лабораторного помещения. Там же, в комнате наблюдения, находились все жрицы Зеленого Дома, готовые в любой момент помочь советом или действием. Такую концентрацию ведущих магов Люди можно было узреть лишь на Большом Королевском Совете.

- Узор начинается на предплечье левой руки, полностью закрывает левое плечо, левый бок и доходит до пояса, - монотонно диктовала жрица. - На спине узор заканчивается на позвоночнике, спереди закрывает лишь левую грудь. Цвета узора черный и красный.

- Это не татуировка, - в тон Мирославе произнесла фата Аля. - Красящие вещества не обнаружены.

- Узор выполнен с применением магических технологий, - добавила фата Нея. - При просмотре переплетение знаков создает гипнотический эффект, препятствующий распознаванию символов.

- Узор разрабатывал прекрасный мастер, - прищурилась фата Вера. - Я уверена, что гипноз действует на представителя любой расы. - Она посмотрела на товарок. - Очень ловко использованы универсальные законы, эта татуировка запутает и навов, и чудов.

- Но для чего такие сложности?

- Узор невозможно запомнить, - обронила жрица. Мирослава тряхнула головой и отвела взгляд от черно-красной татуировки. - Его невозможно изучить и воспроизвести.

- Уверена, что наши компьютерщики справятся, - чуть усмехнулась Аля.

- Надеюсь, - поморщилась жрица. - Надеюсь. Не то чтобы старуха не верила человским приспособлениям - просто ей не нравилось, что груда штампованного кремния способна хоть в чем-то превзойти выдающихся ведьм Зеленого Дома.

- Мы воспроизведем узор, - чуть удивленно пробормотала фата.

- Разумеется, воспроизведем, - высокомерно ответила Мирослава, - но хочу вам напомнить. Для, что этот узор, - она кивнула на тело Аристарха, - разработан для чистокровных челов. Для люда, судя по всему, нужна совершенно иная комбинация. Вряд ли компьютер сможет нам ее подсказать.

- Компьютер сможет...

- Компьютер сможет лишь перечислить составляющие рисунок символы, - не дала ей договорить жрица. - Возможно, указать, каким образом они сплетены. Но маги - не человские инженеры, мы не можем оперировать только сухими данными, нам нужно большее. Чтобы проникнуть внутрь шифра символов, понять самую суть построения, маг должен видеть узор, должен пропустить его через себя, через свой разум...

Аля густо покраснела - Мирослава перечисляла самые простые постулаты, примитивные, понятные даже первоклассницам магических школ Зеленого Дома. Вера и Нея с улыбками отвели глаза.

- Вывод, - менторским тоном закончила старуха, - с помощью компьютера мы узнаем, какие символы составляют узор Странника, как расположены они относительно друг друга, но никогда не поймем, что делает их единым целым. Мы не познаем душу татуировки, а значит, не сможем создать подобный узор для людов.

- Простите, жрица, - опустила глаза Аля.

- Человские игрушки производят сильное впечатление, - подумав, бросила Мирослава. - Но не стоит забывать, что мы тысячи лет обходились без компьютеров и не испытывали от этого никаких затруднений.

- Да, жрица.

- Отойдите от стола, фата. - Старуха кивнула четвертой помощнице: - Фотографируй.

И без того ярко освешенное помещение пронзила вспышка. Униженная Аля прижалась к стене.

Фата Лина была умелым фотографом, не один раз работала с Мирославой, но старуха все равно указывала, как, на ее взгляд, нужно запечатлеть татуировку Аристарха.

- Возьми крупнее, мы не должны потерять ни одной детали!

- Конечно, жрица.

- Аля, подними руку Странника!

Фата торопливо бросилась к столу.

Еще серия кадров. Лина работала с несколькими мощными камерами и, когда заканчивалась пленка, откладывала аппарат в сторону и брала следующий. Пленки уходило много - жрица Мирослава по праву считалась самой дотошной колдуньей Зеленого Дома.

- Переверните чела.

Жужжание камеры, вспышки, еще и еще. - Думаю, будет правильно снять кожу с этих участков, - предложила Аля, изо всех сил пытающаяся вернуть расположение Мирославы. - На всякий случай.

- Прекрасная мысль, фата, - одобрила старуха. - Вера, вызовите таксидермистов.

- Да, жрица.

- Еще я заметила уплотнение непосредственно под Печатью, - сообщила Аля, указывая на круглый символ на груди Аристарха. - Такое впечатление, что там находится некая основа. Возможно, неорганического происхождения.

- Твоя внимательность делает тебе честь, - проворчала жрица.

Мирослава постепенно отходила от вспышки гнева, а может, решила не топтать Алю, чтобы самой не выглядеть посмешищем в глазах остальных жриц - ведь помощниц старуха отбирала самолично.

- Будем осторожны при вскрытии.

Главным показателем крайнего неудовольствия королевы был выбор места "разбора полетов". В обычных случаях детальное изучение прошедших операций осуществлялось в специальном зале оперативных совещаний, оснащенном видеоэкранами, электронными досками, дополнительной аппаратурой, способной проанализировать мельчайшие детали событий. При желании можно было даже построить голографический макет места проведения операции и подробно, шаг за шагом, повторить ее ход. В Зеленом Доме внимательно следили за развитием соответствующих технологий и прилагали массу усилий для качественного обеспечения боевых магов Люди.

Но на этот раз Чернояда держала ответ в главном зале Зеленого Дома. Всеслава, холодная и мрачная, неподвижно сидела на троне, а стоящие жрицы образовывали вокруг провинившейся фаты зловещий полукруг. Чернояда понимала их враждебность: возвращение Пугача засекли все Великие Дома, королеве пришлось проявить твердость, чтобы добиться от чудов и навов обещания не вмешиваться в поиски Странника, и вот такой скандал. Мало того, что Зеленый Дом оборвал единственную ниточку к технологии Большой Дороги, так он еще и потерял лицо перед извечными противниками, что, разумеется, не улучшало настроения гордой королевы. Чернояда все понимала и была готова к любому решению повелительницы.

- Получив приказ действовать по обстановке, я велела своим подчиненным обездвижить Странника заклинанием усталости, чтобы без помех доставить его во дворец. К сожалению, Аристарх заранее почувствовал наше присутствие и начало строительства аркана...

- Почему вы так думаете?

- Я в этом уверена, - твердо ответила Чернояда. Перед внутренним взором фаты вновь всплыл злосчастный эпизод в тупике на Пятницкой.

- В момент обнаружения Аристарх спокойно писал на стене дома какую-то фразу, а когда мы появились, остановился на полуслове.

- Это зафиксировано камерами наблюдения, - негромко добавила жрица Мирослава.

Старуха осуществляла общее руководство операцией и благородно не свалила всю вину только на фату. Чернояда бросила на жрицу благодарный взгляд.

- Видимо, Пугач поставил сигнальный артефакт, - пробубнила жрица Снежана.

- Жаль, что боевые маги из дружины Дочерей Журавля не почувствовали и не заблокировали его, - холодно бросила королева.

Карина, воевода Дочерей, опустила голову. Чернояда выждала несколько мгновений и, убедившись, что поток комментариев иссяк, продолжила:

- Когда я поняла, что группа обнаружена, возникло опасение, что Аристарх уйдет во Внешние миры. Нас инструктировали, что Странники способны проваливаться в длинные переходы очень быстро, и я боялась его потерять.

- Хочу напомнить членам совета, что мы действительно сообщали воинам об этой особенности, - вновь подала голос Мирослава. - Печати Странников позволяют им покидать мир за считаные секунды, и, если бы Чернояда промедлила. Пугач мог воспользоваться заминкой и скрыться.

- А так он не скрылся? - усмехнулась Снежана.

- По крайней мере, мы имеем возможность изучить его.

- И много он нам расскажет?

- Это зависит от того, кто будет спрашивать, - парировала старуха.

Чернояда слушала пререкания высших иерархов Зеленого Дома с низко опущенной головой. Она прекрасно понимала, что наверху играют в свои игры: Мирослава относилась к старой партии, а Снежана - к молодым сторонницам королевы, набирающим все большую и большую силу в Зеленом Доме. Поимкой Странника старуха планировала укрепить свой авторитет, и теперь ей было тяжело противостоять атакам юных жриц. Политика! Чернояда поджала губы. Она прекрасно понимала, что, несмотря на ссоры и препирательства, жрицы не забудут о непосредственной виновнице провала.

- Пусть фата закончит рассказ. - Всеслава грубовато оборвала жриц, давая понять, что иерархи должны вести внутренние разборки без лишних ушей.

Взгляды присутствующих вновь обратились к Чернояде.

- Почему вы атаковали Странника мощным боевым арканом?

- Увидев нас, Аристарх сделал резкое движение, - медленно ответила фата. - Он словно хотел выхватить что-то из-за пазухи. Учитывая обстоятельства, это могло быть оружием. Заклинание усталости еще не начало действовать, и...

- И вы испугались, - безапелляционно закончила Снежана.

Глаза Чернояды гневно сверкнули.

- Я...

- Я требую, чтобы жрица воздержалась от прямых оскорблений фаты, - прорычала воевода Дочерей Журавля. - Это низко и недостойно. Королева чуть кивнула.

- Прошу меня извинить, - сухо произнесла Снежана.