Чтение 17–й страницы книги ~Наложницы ненависти~

— Темка, осторожнее!! — Инга закусила губу и, не жалея патронов,
поливала дружинников из оставленного наемником «вихря».

— Что он делает? — крикнул Гореслав.

— Он все портит, — проворчал Крутополк. — Он все портит!!
Постарайся...

Но длинные автоматные очереди не позволили людам помешать отчаянному
броску Артема.

На ходу раскрыв плед, наемник в несколько прыжков достиг Треми и
накрыл его. Солнечный диск величаво выбрался на небо, но свет его не смог
пробить толстую ткань. Артем заботливо поправил плед и, укрывшись от
дружинников за масаном — пули ему все равно не страшны — поинтересовался:

— Ты жив?

— Это будет зависеть от того, кто победит в схватке, — рассудительно
заметил Захар.

Но Артем почувствовал, что за внешней бравадой епископа скрываются
боль и неуверенность. К тому же масана била крупная дрожь.

«Неужели от страха?»

— Старик, понимаю, что ты и так занят, — проскрипел Треми, — но не мог
бы ты снять меня с кола?

— Черт! Конечно!

Теперь наемник понял, почему дрожал Захар: пробитый деревянным штырем
епископ стремительно терял силы. Артем нащупал через плед верхушку кола и
осторожно вытащил его.

— Скоты.

— Со своей точки зрения, они действовали правильно, — философски
пробормотал Треми. — По-другому они бы меня не удержали.

Где-то вдали азартно стрекотали автоматные очереди.

— Кто стреляет? — поинтересовался вампир.

—Инга.

—А где Муба?

— Пьет, наверное, — вздохнул наемник. — Они уехали еще до того, как
тебя похитили.

- Понятно, — Захар помолчал. — Хорошая у тебя подруга, Артем. Очень
хорошая. Жаль, что я так и не смог посвятить ей ни строчки... Пьян был. — Масан
покашлял. — Но я обязательно напишу. Попозже.

Наемник, поняв, что Треми абсолютно не помнит ночных событий, хмыкнул
и задал давно интересующий его вопрос:

— С чего дружинники решили напасть на епископа клана? Спятили?

Под пледом вновь помолчали.

— Неделю назад я высушил обер-воеводу Рукомира. — Даже через плотную
ткань Треми почувствовал косой взгляд наемника и поспешил уточнить: — Ничего
противозаконного, старик, он вызвал меня на дуэль, я победил и, в полном
соответствии с Кодексом, имел полное право на его кровь.

— Дружкам Рукомира это не понравилось, — понял Артем.

— Ага.

— И они решили тебе отомстить.

— Ага.

— Ну что ж, — вздохнул наемник. — Глупость, конечно, дар Божий, но
злоупотреблять им нельзя.

Выстрелы неожиданно стихли.

— Что случилось? — насторожился епископ.

— Инга вызвала подмогу, — объяснил Артем, осторожно приподнявшись над
вампиром. — Мы победили.

Как и обещал Ортега, помощь пришла. Не выспавшийся, а потому очень
злой помощник Сантьяги вывалился из портала в сопровождении двух гарок — воинов
Темного Двора, молча отодвинул в сторону обрадованную Ингу и вразвалочку прошел
на крышу. Навы, как и масаны, слабо реагировали на раны, нанесенные простым
железом, и Ортега почти не обратил внимания на стрельбу дружинников.

Дальнейшее напоминало кадры из плохого боевика. Очень плохого. Из
разряда тех, в которых главный герой убивает врагов щелчками, не забывая при
этом попивать кофе и обсуждать по телефону положение на бирже. Раздраженным
ранним подъемом гаркам потребовалось всего несколько секунд, чтобы навести на
крыше идеальный порядок: Гореслав медленно тлел, пробитый «Эльфийской стрелой»,
а обезоруженный Крутополк оказался на земле, рядом с прикрытым пледом Захаром.

Ортега приветливо кивнул поднявшемуся на ноги Артему, ткнул носком
ботинка в плед, послушал ответное ворчание и повернулся к ротмистру:

— Вы действовали в целях самообороны?

Крутополк угрюмо мотнул головой:

—Нет.

— Это была дуэль?

—Нет.

— Вы действовали по приказу Великого Дома Людь?

Снова отрицательное покачивание. Ортега вздохнул.

— В настоящее время между Темным Двором и Зеленым Домом действует
мирное соглашение. Ваши действия нарушают его. Вы знаете, что это означает?

— Да, — буркнул ротмистр.

— Согласно положениям Кодекса, ваши действия расцениваются как
неоправданное применение насилия, не вызванное самообороной или согласием
противной стороны на честную схватку. Великий Дом Людь не имеет права требовать
суда или разбирательства. Он может предложить переговоры, но... — Ортега
наклонился и постучал ладонью по пледу: — Епископ, вы готовы идти на
переговоры?

— Нет, — проскрипел масан.

— Я так и думал. — Нав поднялся, и его черные глаза остановились на
поникшем Крутополке. — Ваша кровь принадлежит Захару, епископу клана Треми.
Такова воля Темного Двора.

— Да, два трупа дружинников, — повторил Артем в телефонную трубку. —
Плюс возможны проблемы с полицией, здесь было шумно.

— Я заглушила выстрелы мороком, — тихо произнесла Инга и слабо
улыбнулась. — На это моих возможностей хватило.

— Полиции не будет, — поправился наемник. — Просто два трупа. Я думаю,
Служба утилизации знает, что с ними делать. — Он помолчал. — Нет, оплачивать
будет Зеленый Дом, а все объяснения будут представлены Темным Двором. Я звоню,
потому что все остальные очень заняты. Всё.

Артем сложил телефон. Служба утилизации занималась заметанием следов
активности Тайного Города, и звонок в нее был обязательным в том случае, если
участники заварушки не могли справиться собственными силами.

— Захар высушит этого люда? — по-прежнему тихо спросила Рыжая, глядя,
как гарки вталкивают поникшего Крутополка в портал.

— Уверен, что да, — спокойно ответил наемник. — Епископ потерял очень
много сил, и ему необходима пища.

Инга вздохнула.

— Устала? — Артем нежно обнял хрупкую подругу. — Поедем домой?

— Лучше в офис, — предложила девушка. — Там есть подзаряжающий
артефакт для меня и... — Она озорно улыбнулась. — И чудный диван в комнате
отдыха.

— Для меня?

— Для нас.

Глава 3

«Майор Корнилов продолжает удивлять граждан потрясающей
результативностью в борьбе с преступниками. Не успел утихнуть шум, вызванный
разгромом фабрики по производству синтетических наркотиков, как пресс-служба
московского полицейского управления распространила заявление об аресте отделом
специальных расследований сразу восьми лидеров крупнейших бандитских
формирований. Подробности пока не сообщаются, но...» (Интерфакс)

«Темный Двор выражает крайнюю озабоченность возросшей агрессивностью
дружинников Зеленого Дома и намерен требовать от королевы Всеславы объяснений.
Приведет ли весьма жесткая реакция навое на неудачную попытку трех людов убить
епископа клана Треми к серьезному конфликту или дело ограничится принесением
извинений? В свете последних событий, этот вопрос...» («Тиградком»)

Замок, штаб-квартира Великого Дома Чудь. Москва, проспект Вернадского,
3 августа, пятница, 07:11

— Две бронзовые таблички, покрытые письменами. — Командор войны Гюнтер
Шайне вытащил из кожаного мешочка металлические прямоугольники, небрежно
взвесил их на ладони и положил на стол. — Надпись выполнена на азаме.

— Это не артефакты, — подал голос стоящий у стены рыцарь.

По приказу опасавшегося подвоха Шайне этот маг тщательно сканировал
изымаемые у ведьмы предметы. Еще два чуда, замершие у двери камеры, не спускали
глаз с девушки, готовые ударить по ней «Шаровой молнией»: рыцари весьма
серьезно отнеслись к появлению в Замке перерожденной наложницы.

— В табличках нет магической энергии.

— Я вижу. — Гюнтер внимательно посмотрел на Веронику. — Это все?

— Как видишь, — буркнула девушка.

Она была абсолютно спокойна. Вероника знала, что буквально излучает
силу — обряд Разделения Ужаса, в котором не по собственной воле принял участие
Вовчик Сокольников, переполнил ее магической энергией — и ей нравилась
нервозность чудов. Слухи о способностях гиперборейской ведьмы вызывали к ней
повышенный интерес, что было на руку девушке.

На столе аккуратно разложили принадлежащие ей вещи: дамская сумочка,
пустая, и даже вывернутая наизнанку мобильный телефон, косметичка, рядом с
которой лежали помада, тени, пудреница и лак для ногтей, две прокладки,
одноразовый шприц, три ампулы со «стимом» и бронзовые таблички. Чуть в стороне
Шайне поместил дешевый золотой браслет, сережки, цепочку и маленькое колечко.

— Больше у меня ничего нет.

— Хорошо. — Гюнтер помолчал. — Насколько я знаю, ведьма, еще два дня