Чтение 50–й страницы книги ~Наложницы ненависти~

невысокий рыжеватый грузин, скромно сидевший в углу. — Нынешнее поколение уже
сложилось, и наша агрессивность должна быть направлена против них, а не против
церкви. Сначала подавить стадо, а уже затем публично расправляться с пастырями.
— Он попыхтел трубкой, выпуская клубы ароматного дыма, ц продолжил свою мысль.
— Следующее поколение будет воспитано нами, воспитано в презрении к попам и
крестам. Они будут смеяться, глядя на аутодафе. А их отцы возьмутся за топор.

— Семинарист! — презрительно махнул рукой Бронштейн. — Надо делать все
и сразу!!

— Правильно! — согласился Овсей-Герш.

— Растерзаем сказочников! — добавил второй Лев.

— Неумно, дорогие товарищи, совсем неумно дразнить зверя перед тем,
как его убить. — Трубка снова запыхтела. — Зачем создавать себе лишние
трудности?

Этот иерарх, Коба, был темной лошадкой. Его держали за надежность, за
исполнительность, за способность найти общий язык с любым человеком, за умение
достигать компромиссов, и за это же презирали. Остальные иерархи хотели
получить все и сразу. Коба был готов потерпеть и поработать. Азаг-Тот видел в
рыжем курильщике главное — он полностью захвачен Целью. Великой Целью создания
Великой Империи. Создания того, что не получилось у Великого Господина тысячи
лет назад. Сейчас все начинается заново, захвачена богатейшая страна, создан
плацдарм, с которого можно попытаться вновь, и Коба готов работать ради этой
цели, а не только говорить и мечтать. Коба готов побеждать, а потому Азаг-Тот
оставил невзрачного и незаметного грузина среди блестящих иерархов.

— Ненависть можно насаждать, а можно воспитывать, — спокойно продолжил
курильщик. — Можно бросать камни на поле, а можно за ним ухаживать, чтобы
вырастить то, что нам нужно.

— На это поле я бы бросил много камней, — честно признался Розенфелъд.

— Другого у нас нет, — напомнил Коба.

— Мировая революция...

— Мировая революция, дорогой товарищ, пока не полыхнула. Трудящиеся
других стран не поддержали передовой отряд мирового пролетариата. — Курильщик
усмехнулся. — Нам надо подумать, дорогой, как объяснить им эту ошибку. И мы
подумаем.

Уверенность, которая сквозила в каждом слове Кобы, заставила Азаг-Тота
прищуриться.

«Громкое преступление на Большой Оленьей! Сегодня утром на этой тихой
улице произошла попытка захвата старинного трехэтажного здания,
сопровождавшаяся крупной перестрелкой. По свидетельству очевидцев, и
нападавшие, и защитники применили автоматическое оружие, но, к счастью, удалось
избежать случайных жертв, тем не менее в результате столкновения здание
выгорело дотла. Прибывшие на место происшествия полицейские пока избегают
давать какие-либо оценки...» (РТР)

«Обращение Франца де Гира, отставленного со своего поста мастера
войны Ордена, вызвало настоящий взрыв в Тайном Городе. Напомним, что после
неудачной попытки покушения на него рыцарь де Гир был вынужден укрыться в ложе
Горностаев, откуда призвал чудов не подчиняться приказам великого магистра де
Сент-Каре. Все напряженно ожидают, как лидеры Ордена отреагируют на мятеж...»
(«Тиградком»)

Замок, штаб-квартира Великого Дома Чудь. Москва, проспект Вернадского,
4 августа, суббота, 18:00

— Союз с гиперборейцами был преступлением! Его нельзя объяснить ничем!
Честь Ордена замарана, и будущим поколениям придется приложить немало усилий,
чтобы смыть этот позор! Своим поступком Леонард де Сент-Каре плюнул на всех
рыцарей, которые погибли в войнах Кадаф! Растоптал и оскорбил их память! Своим
поступком, он возродил на земле культ ненависти! И этому нет оправдания...

— Этот бред транслируют по всем каналам «Тиградко-ма» почти
непрерывно, — Гюнтер яростно щелкнул кнопкой, заставив умолкнуть телевизор, и
посмотрел на великого магистра. — Надо бросить на предателей гвардию!

— Не говори ерунды! — вскинулся Леонард. — Гвардейцы не каратели, они
не будут воевать против своих.

— Они обязаны выполнить приказ!

— Мы уже потеряли Горностаев, — напомнил де Сент-Каре. — Не стоит
экспериментировать с теми, кто еще верен.

— Франц бросил вызов, и мы обязаны его принять! Иначе... — капитан
гвардии резко замолчал.

Великий магистр задумчиво посмотрел на Шайне, нервно огладил бороду и
поинтересовался:

— Случаи дезертирства уже были?

— Почему...

— Были? — с нажимом повторил Леонард.

— Да. — Гюнтер опустил глаза. — Командор войны Рик Бамбарда и еще
тридцать гвардейцев ушли к Францу сразу же, после того, как по «Тиградкому»
передали обращение.

— Горностаи? — тихо уточнил де Сент-Каре.

— Не только. И еще... еще ушли четыре командора. А когда я последний
раз разговаривал с лидерами лож, Нельсон Бард в основном отмалчивался. — Обычно
агрессивный магистр ложи Мечей был словоохотлив. — Думаю, у него тоже назревают
проблемы. — Шайне скривился. — Кажется, мы можем доверять только Саламандрам и
Драконам ... и гвардии.

— Кажется! — Великий магистр сжал кулак. — Кажется! Не ты ли кричал,
что гвардия готова на все? А теперь кажется? Где твой авторитет? Ты капитан или
дерьмо?

Мастер войны покрылся красными пятнами.

— Я думаю, — мягко произнесла Вероника, — с проблемой предателей могут
справиться гиперборейцы. — До сих пор ведьма скромно стояла в стороне,
внимательно прислушиваясь к перепалке лидеров Чуди. — Им все равно, кого
резать.

— Ты говоришь о рыцарях! — взорвался Леонард.

— Я говорю о мятежниках, — спокойно парировала девушка. — Гюнтер не
мог предвидеть, что бывший капитан решится на открытое противостояние, и не его
вина, что среди чудов есть трусы, которые сражениям с зелеными предпочитают
подлое дезертирство! Мы должны показать всем, что никто не смеет противиться
воле Ордена! Никто!

— Я не позволю устраивать междоусобицу, — глухо проронил де Сент-Каре.

— Тогда ты останешься без гвардии, — холодно отрезала Вероника. — Если
рыцари увидят, что мятеж возможен, тебя захлестнут внутренние разборки. Ты
обязан уничтожить Горностаев!

С тех пор как девушка призвала армию Кадаф, она предпочитала древний
стиль одежды: открытое белое платье мягко облегало изящную фигуру, стройные
ноги соблазнительно мелькали в длинных разрезах, тонкую талию перехватывал
широкий, украшенный бриллиантами боевой пояс. Разумеется, белой же кожи. Не
было только оружия, стального бича Тасмит, которое великий магистр запрещал ей
носить в Замке, в остальном же Вероника выглядела именно так, как во времена
Гипербореи.

— Мне кажется, ведьма, ты бы с удовольствием уничтожила все ложи, —
процедил Леонард.

Золотые глаза наложницы Азаг-Тота презрительно оглядели старика:

— Гнев мешает тебе думать, великий магистр. Франц де Гир открыто
объявил, что жаждет смерти всех гиперборейцев. Ты же согласен предоставить мне
автономию и Золотой Корень. Мы в одной лодке, Леонард, теперь уже окончательно.
Или мы выберемся вместе, или нас растерзают.

Она выпрямилась и гордо вскинула подбородок. Де Сент-Каре угрюмо
отвернулся.

— Остатков «стима» хватит, чтобы вытащить из Глубокого Бестиария еще
легион мертвых демонов, — прикинул Гюнтер.

— Но тогда мы останемся вообще без Золотого Корня, — покачала головой
Вероника. — А лаборатория все еще в руках людов. Так рисковать нельзя.

— Мы не будем призывать новые войска Азаг-Тота, — решил великий
магистр. — Обойдемся теми силами, которые у нас есть. Гвардия и войска лож
сменят гиперборейцев под стенами Зеленого Дома.

— Люды могут воспользоваться перегруппировкой для контрудара, — быстро
сказал мастер войны.

— Поэтому сначала мы должны закрыть вопрос с лабораторией.

Вероника согласно кивнула. Леонард посмотрел в ее золотые глаза и
приказал:

— Нужен еще один штурм, пусть солдаты Кадаф как следует потреплют
зеленых, затем мы захватим школу и выманим у королевы Всеславы лабораторию, а
после проведем перегруппировку и... — Он тяжело вздохнул. — И отправим
гиперборейцев на подавление мятежа.

— Великолепный замысел, повелитель, — склонилась ведьма. — Гвардии
останется нанести один, самый главный удар, который поставит на колени Зеленый
Дом. Воодушевленные победой войска и не вспомнят о Франце.

— Да, — помолчав, согласился де Сент-Каре. — Не вспомнят. Победителей
не судят.

— Старый дурак! — Гюнтер буквально трясся от душившей его злобы. — Как
он смел так разговаривать со мной? Это оскорбительно!

Его большие, налитые золотом глаза пылали. Капитан еще мог скрывать
блеск Золотого Корня от взглядов окружающих, но сейчас, в приступе гнева, он
абсолютно забыл об осторожности, и тяжелая пелена Кадаф окутала его.

— Леонард неспособен контролировать себя, — улыбнулась Вероника. — Во
главе Ордена должен стоять более здравомыслящий рыцарь! Герой войны!

— Я, — прорычал Шайне. — Я должен быть во главе Ордена.

Ведьма ласково провела рукой по щеке капитана.

— А кто же еще?

— Я лично возглавлю гвардию при последнем штурме! Мы сровняем Зеленый
Дом с землей!

— Рыцари убедятся, что ты лучший вожак стаи!