Чтение 16–й страницы книги ~Покаяние пророков~

- Не имею права вмешиваться в личную жизнь, - парировал Комендант. - Только знаю, никакой жены нет.

- Хорошо. А где его гостья?

- Я за гостей не отвечаю.

- Но к Космачу приехала женщина.

Вот за кем явился этот "начальник охраны"!

- Если даже приехала, она-то каким боком к газовой трубе?

- Где она, Кондрат Иванович?

- Слушай, Лебедев. - Комендант будто бы рассердился. - Ты газовик или мент? Что-то я не понял. Если имеешь права допрашивать и засады устраивать - покажи документ. А нет - гуляй! Я не могу тебя оставить в избе, сам понимаешь. У нас в деревне и так воруют! Трасса близко, ездят всякие хмыри...

- Да будет вам, Кондрат Иванович. - Брюнет словно маску на себе сменил, вдруг превратившись из ухмыляющегося негодяя в добродушного парня. - Не надо волноваться, свои. Поклон вам от Артура. Я пришел от него.

Он назвал кличку сотрудника ФСБ, который уговорил Коменданта присматривать за Космачом.

- Что ты там бормочешь? - однако же, не сробел Кондрат Иванович. - Да хоть от черта лысого ты пришел. Нечего тут изображать! Вон бог, а вон порог!

Парень двумя ловкими пальцами выхватил из жилетного кармана другую книжечку, подержал перед глазами пару секунд и со щелчком захлопнул. Комендант успел рассмотреть лишь фотографию в военной форме, прочитать фамилию "Лебедев" и два слова, отпечатанных красной вязью, - специальная служба...

- А третьей бумаги у тебя нет? - язвительно поинтересовался он. - Откуда я знаю, может, и этот документ - прикрытие?

- Давайте поговорим о деле, - оборвал Лебедев. - Мне известно: вы - наш агент. Кличка "Отшельник", верно? К сожалению, Артур, ваш резидент, у которого были на связи, сейчас находится в командировке. Но он временно передал связь мне и поручил принимать от вас всю информацию, касающуюся объекта.

Комендант отлично знал правила оперативной и конспиративной работы. Передавать агента на связь к новому резиденту разрешалось лишь с его, агентa, согласия и при обязательном присутствии старою, так сказать, из рук в руки. Он не сомневался, что этот парень из спецслужб, которых за последнее время развелось несколько, и, видимо, из-за слабой профессиональной подготовки там творилась полная самодеятельность. Можно было поверить, что резидент на самом деле в отъезде и по случаю аврала взял и вот так, на авось передал связь, однако Кондрат Иванович не мог выносить подобного бардака.

- Знаешь что? А шел бы ты лесом! - злорадно сказал он. - Видал я таких связистов. Тебе и правда только газопровод охранять, с объездчиками работать.

- Мы знаем, Космач вчера вылетел в Москву, к академику Барвину, - невозмутимо продолжал брюнет. - Женщина, что пришла из скита, осталась здесь. И недавно была здесь. Вы же ее видели сегодня?

- Я никого не видел, так что давай освобождай помещение.

- А это что там? - Лебедев указал в угол за книжным стеллажом, где стояла лейка с утопленными в воду розами. - К Восьмому марта букет преподнес!.. Кондрат Иванович, нам нужна ваша помощь. Ситуация экстраординарная, важна любая информация. Не буду скрывать, мы знаем, кто эта женщина и откуда пришла. Вавила Иринеевна Углицкая, верно? Из раскольничьего скита под названием Полурады. Это где-то в Красноярском крае. А вот ее фотография. - Он положил на стол карточку. - На паспорт снялась. Красивая, молодая... Ну что, поможешь, Отшельник?

- Надо же!.. Она мне понравилась. Милая, обходительная... Постарел, должно быть, в молодые годы я их насквозь видел, а сейчас одну верхнюю оболочку.

- О ком это вы?

- Да о хромой стерве из университета. - Комендант приблизился к брюнету вплотную. - Она же сбросила информацию?

- Теперь это не важно, - отмахнулся тот. - Теряем время... Где сейчас может находиться Углицкая? По дороге уйти не могла, лыжный след ведет до полыньи на реке. Дальше обрывается...

- Утонула!

- Я не намерен шутить!

- Ладно, коль ты такой серьезный - сиди гадай, а я пошел. - Кондрат Иванович надел шапку. - Но гляди, если что из дома пропадет - с тебя спрос.

У этого парня явно не хватало выдержки, он еще крепился, но глаза уже белели и пропадали остатки воспитанности.

- Ты отсюда никуда не пойдешь.

- Это еще почему? - Комендант открыл дверь и только сейчас увидел в проеме второго - того, что обшаривал баню и конюшню. Куртка была с капюшоном, однако на рыбьем меху, и парень уже швыркал носом.

- Потому что здесь засада, - в спину Коменданту усмехнулся брюнет. - Тебе же не надо объяснять, что это такое?

- Вот это ты напрасно, - предупредил Кондрат Иванович. - У меня там печка топится! А ну уголек вылетит?

- Ничего не знаю. Будешь сидеть до конца операции. То есть пока не найдем Углицкую.

- И еще мне кур пора кормить. Да и вообще, на кой ляд засаду устраивать, когда собаки лают, конь ржет на всю округу? Полная демаскировка!

- Садись и сиди тихо!

- Не советую ссориться со мной. В убыток будет.

- А что делать? На контакт не идешь, помочь отказываешься. Будем принимать меры.

- Принимай. - Комендант вдруг отставил вилы, скинул полушубок и полез на печь, не снимая валенок. - У тебя служба такая. А я на горячих кирпичах поваляюсь, старые кости погрею... Ты это, подмени товарища, пусть в тепле посидит, хватит ему сопли морозить.

Брюнет тихо злился на независимого старика, совету не внял, однако снова зауважал, стал говорить "вы" - делал заход с другой стороны.

- Я думаю, вы человек опытный, искушенный... И благоразумный. Нет смысла обострять ситуацию. Да, мы не соблюли формальности. Понимаете, о чем говорю?.. Все вопросы с вашим резидентом и руководством согласованы. Случай исключительный! Нужно пойти навстречу, Кондрат Иванович, тем более что эта операция - не наша. Поступила команда из Москвы, управление на ушах стоит. К нам вылетает специальный представитель, утром будет здесь.

- И до утра желательно отличиться? - Комендант перевернулся на живот и подпер кулаками подбородок. - Найти женщину?.. Да, я тоже однажды искал, на Кубе дело было. Готовила покушение на Фиделя, перевозила взрывчатку в дамской сумочке. На пути следования закладывала мину направленного действия... А женщин там ходит ну сотни полторы! Все с сахарного завода, из коммуны имени товарища Троцкого. И все сладкие такие!.. Я ее вычислил. И знаешь, каким образом? Как только у женщины начинаются не сексуальные, но очень острые переживания, резко меняется походка. Представляешь, идут такие барышни, попа, тити - все бывшие проститутки, - так виляют, так пишут! Идешь сзади и читаешь... И вдруг на тебе, знакомый вражеский почерк! Идет, как солдат в атаку... Ты мне скажи, что замыслила женщина, я тебе скажу, как ее вычислить.

Вероятно, Лебедева подкупил благодушный, ностальгический тон старика, начал расслабляться.

- Если бы знал, что замыслила. Все вслепую! Район оцеплен, но искать в темноте, по лесу бесполезно. Она не уйдет отсюда в любом случае, будет ждать Космача. А на улице уже минус четырнадцать, под деревом ночь не просидеть, развести костер побоится. В пустые холодные дачи вряд ли полезет, а вот в таежные избушки и вагончики лесорубов пойдет.

- Ты сам-то знаешь, зачем эта барышня понадобилась Москве и вашей службе? - между прочим спросил Комендант. - Поставили в курс дела?

- Пришла информация, - уклонился брюнет. - И оперативное задание, как обычно...

- Значит, напрямую с Москвой работает? - Кто?

- Да эта хромая? На фотографа-то она навела?

- Не знаю... Мне поставили задачу войти в контакт и с вашей помощью задержать Углицкую. Такое ощущение, будто кто-то ее предупредил.

- Сочувствую, - покряхтел Комендант. - В контакт не вошел, искомая женщина убежала. А утром прилетит начальство...

Брюнет еще таил надежду и ворчание принимал как должное.

- Вот карта... Вам хватает света? Возьмите фонарик... Где стоят вагончики? Землянки, избушки? Все места, где можно укрыться.

- Я ведь не охотник, не рыбак. И даже за грибами не хожу, - ухмыльнулся. - Дитя урбанизации и в деревне живу поневоле.

- Кондрат Иванович, имейте совесть!

- Надоел ты мне! - Комендант развернулся от брюнета. - Ну, пристал! То женщину ему подавай, то вагончики. Нигде спасу нет! Тебе не стыдно?

Тот резко сменил тон.

- Насколько мне известно, ваши сыновья и дочь живут в Германии?

Резидент действительно передал ему агента, нарушая все правила и инструкции, но и это сейчас было не главное. Должно быть, Артур и сам не надеялся на него (и тому были причины), поэтому не вдавался в подробности, как найти подходы к Отшельнику, а сразу выдал "рычаг" - чем можно попрессовать агента и взять на "крюк".

- Живут... - отмахнулся Комендант. - Космополиты! Им что Германия, что Испания... Потому что выросли на Кубе, учились в ГДР и России не знают.

- А вам известно, что делают с репатриантами, если у властей в стране проживания возникнут подозрения в их связях со спецслужбами?

Комендант сел и свесил ноги.

- Слушай, Лебедев! Сделай, а? Загони дезинформацию! Пусть их выселят обратно! Пусть понюхают дым отечества! Да и мне веселее будет!

- Хочешь сказать, ничего не боишься? А если поворошить твое прошлое?

- Попробуй. Но я и так могу все свои подвиги рассказать. С чего начать? - Он сел и свесил ноги. - Ну да, с Кубы. Майор Сеславинский, старший оператор-локаторшик, тайно демонтировал блоки опознавательной системы "свой - чужой" с резервной установки, два месяца искал связи с американцами, вышел на агента ЦРУ, задержан при попытке продать секретные приборы за две тысячи долларов. Мичман Зубарь, инструктор по вооружению, установил связь с американским офицером ВМФ, кадровым разведчиком, продал секретных документов на сумму в пять тысяч, под видом металлолома вывез и передал двигатель учебной торпеды, вовремя остановлен. Кто там еще? Рядовые Хаврин и Муртазин, готовили переход в американскую зону, похитили кубинского фельдъегеря с почтой, пытались уйти на яхте, любезно предоставленной сотрудником ЦРУ. Надеюсь, объяснять не надо, кто выступал от этой организации?.. Дальше Германия, Польша, Венгрия, завод авиамоторов в Перми...

- Что же ты, такой заслуженный, а сидишь в заднице?

- Посадили! А всех моих крестничков после девяносто первого выпустили. Оказывается, они таким образом боролись с ненавистным тоталитарным режимом, подрывали его устои. Получают прибавку к пенсии от всяких фондов. Но это неинтересно. Лучше давай расскажу, как я в ГДР вел переговоры от лица НАТО...

В это время на столе пискнула рация, хрипатый голос доложил:

- Из белого дома вышел человек, пожилой мужчина. Направляется к вам. Задержать?

- Пропусти! - Судя по голосу, Лебедев уже тихо свирепел.

Настоящая мазаная и беленая хата была одна на всю деревню - у Почтарей.

От глаз и уха чуткого бандеровца не могли укрыться ни чужие машины, ни засады или странные передвижения, пошел проверять, что происходит. И, не исключено, ствол с собой прихватил. Однажды с ним отгоняли воров, промышляющих в дачных поселках, так дед Лука явился с самым настоящим кулацким обрезом, и когда под утро эта шайка заехала в Холомницы, он хладнокровно расстрелял весь магазин и одной пулей пробил блок двигателя, в результате чего грузовик налетчиков встал намертво. Правда, взять их не удалось: встретив огневое сопротивление (Комендант палил из двустволки дробью), банда спешилась и убежала. Когда на следующий день приехал участковый и стал осматривать подстреленную машину, все пять винтовочных пуль обнаружил - Почтарь ни разу не промахнулся! - и вознамерился было отнять подпольное оружие, но хитрый хохол заманил его к себе в хату, посадил за стол и выпустил только дня через три, когда за ним приехала жена.

Комендант подозревал, что в арсенале Почтаря есть еще кое-что кроме обреза...

Оперативники изготовились, тот, что в сенях, пропустил старика, и как только тот перешагнул порог, брюнет оказался перед ним.

- Прошу, заходите, присаживайтесь!

Почтарь и так ходил на полусогнутых, а тут еще присел от неожиданности, однако сориентировался мгновенно.

- То же ж засада!

- Верно, засада. Документы с собой есть?

- На шо мне документы? Нема!

- Вот эту женщину в деревне видели? - Лебедев подал фотографию. - Сегодня?

- Та ж ни! - Почтарь даже не взглянул на снимок. - У хати сижу, ничого не бачу.

- А вчера?

- У мени вин забор дюже высокий, саженний. Ничого не видать! - Он покосился на печную лежанку. - Кондрат, а шо ты туточки сидишь? У тебе ж печь топится?

- Сейчас и ты будешь сидеть! - засмеялся Комендант. - Назад-то не выпустят! Попал ты, дед Лука!

- Что печь топится - видите, - ехидно заметил Лебедев. - А людей не видите?

- З трубы дым идет, - нашелся Почтарь. - Я же ж, шо пониже трубы, ничого не вижу.

- А что у тебя за пазухой, дед? - Кондрат Иванович свесился, но до старика не дотянулся. - Никак обрез спрятал?

Бывший бандеровец не обиделся, но немного увял, забормотал виновато:

- Та ж який отрез? Нема у мени отреза. Я ж к тоби пошов, с горилкой...

- Отравить хочешь, злодей?

- Ни, мириться...

Почтариха держала его в ежовых рукавицах, и, несмотря на самогонный завод, старик сидел на сухом пайке. И когда ему становилось невтерпеж, он официально брал у жены бутылку и шел к бывшему чекисту пить мировую и отдельно - за дружбу народов. Они мирились много раз и обычно на один вечер.

- Доставай! Будем мириться! - Комендант спустился с лежанки. - Закуску у Николаича найдем...

- Закуска е! - Почтарь вытащил бутылку и круг домашней колбасы. - Тильки стаканы пошукаем...

Два непримиримых врага устроились на кухонном полу: из-за своих вечно подогнутых ног дед Лука давно не признавал столов, ел и спал, как турок, на коврике. Колбаску и лук порезали на тарелку, добавили несколько огурчиков и разлили горилку по стаканам - все степенно, со вкусом и предощущением праздника.

Лебедев смотрел на них с ненавистью.

- Давай присоединяйся к нам! - весело позвал его Кондрат Иванович. - А что, хорошая компания. Бывший оуновец и два бывших чекиста. Тебя ведь тоже уволят к утру.

- Я тебя накажу, - спокойно пообещал брюнет.

Почтарь сильно смущался и был молчалив, только постреливал черными глазами из-под насупленных мохнатых бровей да разглаживал вислые седые усы.

После первого стакана его обычно тянуло на откровения про боевую юность, здесь же присмирел, валяя колбасу в беззубом рту. Все его рассказы Комендант знал наизусть. Банды националистов выкуривали из подземных схоронов классическим способом - поджигали полмешка сигнальных ракет, облитых бензином, и забрасывали в лаз. Доставало до печенок в самых хитрых нишах м извилистых норах, так что через двадцать минут, когда задохнется огонь и бункер слегка проветрится, можно входить и пересчитывать потери противника. В сорок седьмом году после такой экзекуции пятнадцатилетний Почтарь лишь слегка обгорел, но уцелел. Его достали из-под земли и хотели пристрелить, да разглядели, что хлопец совсем юный, и в результате он получил ровно столько, на сколько выглядел, да еще пять лет ссылки. Сначала он валил лес, потом делал кирпичи и работал в шахтах, оттянул срок день в день, а ссылку отбывал в Холомницах, где его и нашла верная невеста Агриппина Давыдовна, приехавшая с теплой Украины в холодное Предуралье.

Будучи сильно выпившим, он забывал свое бандеровское прошлое и, потрясая могучим кулаком, восклицал:

- Таку империю згубылы!

В общем, становился агрессивным, собирался ехать в Малороссию и с оружием в руках отстаивать теперь уже советскую власть. Вообще, у них со старухой в головах была полная мешанина, они плохо представляли себе, что происходит в мире, хотя все время смотрели телевизор (а может, потому что его смотрели), жили обособленно и почти ни с кем не общались.

Когда на Почтаря находили патриотические чувства, его лучше было не трогать, однако Лебедев об этом не знал и, когда услышал сакраментальный громкий возглас о загубленной империи, заглянул в кухню.

- Если будете орать, расценю это как попытку подать сигнал, - пригрозил он. - И посажу в подпол!

Но было еще рано, хмель еще только тлел, разгорался, и Почтарь лишь скрипнул остатками зубов.

- Наливай-ко, Кондрат! А ты, хлопчик, годи. Айн момент! Як допьем горилку, та ж и погутарим.

Хлопчик принес радиостанцию, вызвал кого-то, демонстративно приказал обыскать жилые дома и оставить там по одному человеку до особого распоряжения. О чьих домах шла речь, было понятно, однако бывший бандеровец и это стерпел, а Кондрат Иванович запоздало махнул рукой.

- Забыл! Слушай, передай своим людям, пускай печку посмотрят и курам зерна бросят.

Брюнет даже взглядом его не удостоил, накинул на плечи пальто и вышел в сени. Люди его были исполнительными, потому что спустя минуту вяло брехавшие кавказцы вдруг захлебнулись от лая - кто-то полез во двор. А их хозяин прислушался, хладнокровно допил, что было в стакане, но с сожалением глянул на остатки в бутылке, крякнул и надел рукавицы.

- Хай! Пишов я до хаты!

- Ну, иди. Только побольше шуму.

Почтарь несколько секунд послушал, что творится за дверью, после чего с силой выбил ее, и тотчас в сенях раздался низкий бычий рев. Комендант сунулся к окну: с крыльца скатился тяжелый ком из двух тел и распался посередине двора. Старик на четвереньках пополз к калитке, однако парень в пальто прыгнул на него сверху, придавил, но в это время Почтарь заорал, как баба на базаре:

- Ой, ратуйте! Вбывают! Ой, вбываю-ю-ют!.. Комендант ждал этой команды, вылетел на крыльцо.

- Прекратить немедленно! Вы что старика бьете? Совесть потеряли! Семидесятилетнего человека!.. Пинками катают!

- Да никто его не трогал! - Парень оставил Почтаря, и тот, проворно вскочив, убежал за калитку.

- Тихо! Молчать! - зашипел Лебедев. - На место! И вы возвращайтесь в дом.

- Да я вернусь, - легко согласился Кондрат Иванович. - Что теперь толку? Засаду ты окончательно демаскировал. Какой дурак сейчас сюда пойдет?.. Где вас только учили? А может, вовсе не учили?

- Сейчас узнаешь!

Его втолкнули в избу; и тот, замерзший, пользуясь случаем, заскочил погреться.

- В наручники его! - приказал Лебедев.

- Зачем теперь-то? - Его напарник обнимал печь, не мог оторваться и, возможно, поэтому был либерален. - Пусть так сидит...

- Ты слышал приказ?

И все-таки примороженный опер прежде отогрел руки, мотая нервы начальнику, и лишь после этого достал наручники и ловко сомкнул их на запястьях Коменданта.

В этот момент на улице захлопали пистолетные выстрелы, штук шесть подряд. Лебедев схватил рацию.

- Почему стрельба? Кто стрелял?! Ответный голос был отрывистым, хрипящим.

- Мы стреляли!.. У нас тут проблемы!.. Во дворе кавказцы...

- Откуда взялись кавказцы?!

- Да это собаки... Порода такая! Степанкова изорвали... Нужна медицинская помощь!.. Разрешите вызвать машину?..

Кондрат Иванович рассмеялся откровенно и весело.

- Я тебе вот что скажу, брат!.. Все из-за женщины! Шерше ля фам... Все из-за них, печальное и радостное.

- Заткнись!

- Знаешь, почему на Кубе революция произошла? - ничуть не смутился Комендант. - А-а!.. Могу рассказать. Там одни бардаки были, как у нас, сплошные службы досуга. Американцы ездили от своих баб на остров и развлекались. Мужикам жениться не на ком стало. Одни проститутки! Ну просто остров свободной любви! Говорят, у самого Фиделя в молодости невеста была, которая ушла работать в публичный дом. Вот он и разозлился... И какой там на хрен троцкизм с марксизмом вместе взятые?

Лебедев лишь сверкнул глазами в его сторону, заметался по избе, погремел посудой на кухне - не нашел, что искал; схватил лейку с розами и стал пить прямо из носика...

* * *

Путать зимой след было еще ловчее, чем по чернотропу. Всякий мало искушенный в том человек обыкновенно полагал обратное, мысля, что от снега ноги не оторвешь и куда бы ни ступил, непременно оставишь или лыжню, или отпечаток обуви. И в самом деле, не взлетишь ведь и не унесешься по воздуху! Благодаря сему предубеждению дошлые в искусстве заметать свои следы странники вытворяли чудеса, а поскольку гоняли их вот уж триста лет, то уход от преследования давно превратился в детскую забаву. Хитростей и мудростей было тут множество, и замкнутым зигзагом (зелом) бегали, так что весь световой день погоня на плечах несется, а к ночи оказывается там, откуда утром вышла; и фертом, когда отправляют супостата на долгий круг по своей лыжне, сами же спрыгивают с нее по буреломнику да валежнику и уходят по прямой. Было кое-что и посложнее, для особого случая, когда убегали числом зверя, выписывая огромную фигуру в виде трех сомкнутых концами шестерок, - вот тогда говорили, погоню леший водит.

Все эти уловки ничего б не стоили, коль не были бы рассчитаны на психологическое изматывание преследователей, когда те полностью теряли ориентацию и, бывало, сходили с ума. В середине восемнадцатого века, при Екатерине II, шесть казачьих отрядов вышли из Томска в направлении предполагаемых скитов: пушнина, а с Уральского Камня и золото с самоцветами стали уходить мимо царской казны по Соляному Пути, попадая в руки московских купцов-старообрядцев, а от них в Европу. Поход длился до весны, три отряда пропали без вести (был слух, примкнули к кержакам), поеденные зверем останки казаков двух других были найдены в разных местах ясачными людьми только летом. Но один отряд все-таки достиг Тропы, казаки спалили несколько деревень и монастырь, разорвали на березах десятка три раскольников, изнасиловали женщин и кое-что пограбили, однако назад вернулось всего несколько человек, в коростах и лохмотьях, безумных и блаженных. Есаула умучили пытками, а остальные доживали на паперти Воскресенской церкви.

Наукой прятать след по-настоящему владели мужчины, бегающие Соляным Путем; женщины более полагались на чувство опасности и глас Божий, в миру называемый интуицией.

* * *

Перескочив через реку, Вавила не спешила топтать снег, обняла собаку и затаилась под пихтой: деревню на косогоре почти всю видно. Люди посуетились возле дома, один по следу к полынье сходил, другой к бане сбегал, потом в конюшню, везде проверил, и вот луч фонарика в слуховом окне крыши мелькнул несколько раз, машина уехала, и вроде бы все успокоилось. Однако конь все ржет, и псы не унимаются, а Серка уши сторожко держит, поскуливает - чужие остались...

- Ты уж молчи, батюшка, не выдавай.

Около получаса сидела так, греясь от собаки, покуда спину не охватило ознобом. Побежать бы. разогреться, но глаза сами выискивают обратный путь: ежели по береговому надуву вниз соскочить, то вдоль реки снег почти до льда вымело, можно к старой поскотине прибежать, не замарав чистого поля. А там по изгороди, по гнилым жердям в гору подняться, считай, до самой бани.

От нее же след есть, человек проходил...

Мысленно пробежала намеченной дорогой и споткнулась о крыльцо: фонарь на столбе сияет, всяко тень даст, любое мельтешение заметят.

Была бы какая другая лазейка на чердак с темной, тыльной стороны, но там вроде стена глухая...

Еще час, а то и более просидела, озябла, но в деревне тишина еще ярче стала, даже собаки примолкают, свыкаются с чужаками. Собиралась лыжи надеть да пойти кружить по ночному лесу, но заметила, к избе человек спешит, голова маячит меж сугробов, а по промерзшим ступеням стал подниматься, кроме теней еще и скрип певучий - за рекой слыхать. Вошел в избу, и опять тишина...

Она сняла котомку, полушубок на плечи набросила, застегнула пуговицы - так теплее... Огонь бы развести, прогореть мерзлую землю и пихтового лапника настелить.

Лечь, будто на печку, укрыться...

И вздрогнула от злого собачьего лая! Не заметила, как молодец Дрема подкрался, обнял, обласкал...