Чтение 23–й страницы книги ~Покаяние пророков~

А сама в избу не зовет и даже вроде бы не пускает - у калитки держит.

- Боярышня-то у вас? - перебил ее Комендант.

- Яка боярышня? - опешила старуха.

- Молодая да гарная дивчина, что к Космачу пришла.

- Ни, нема дивчины, - глазом не моргнув, запела она. - Та ж и не видали. Ляхи погани, шо собак пострелялы, казали, жинку шукаем. Как така жинка?

- Ты мне сказки не рассказывай, Агриппина Давыдовна! - рассердился Кондрат Иванович. - Кобель в вашем дворе на цепи, а говоришь, боярышни нет. Он от хозяйки не отстанет.

- Та ж приблудился кобель!

- Будет врать-то! Ты кого обмануть хочешь, старая? Ну-ка веди в хату, показывай!

- Кажу нема некого!

- А я вот сам посмотрю, ма или нема! - Хотел обойти, но старуха встала грудью.

- У мени в хате не прибрано! Не можно, Кондрат! Надысь постирала та трусы на бичовку развисила. Колы трусы побачить хочешь - ходи!

- Ладно, позови мне деда!

- Ой, та ж вин уторую годину лежит! Ни есть, ни пить не просит.

Комендант понял, что натиском тут ничего не добьешься, и пошел на попятную.

- Агриппина Давыдовна, я знаю, боярышня у вас. Мы с ней договорились, чтоб к вам пошла. Поговорить с ней надо!

- Ой, Кондрат, не знаю, як и подмогнуть тебе. Немае, уйшла, мабуть, у лис ли чи шо... А твою хату спалылы, ироды?

- Не могла она уйти, понимаешь? У них обычай такой: если обещала ждать в одном месте, будет ждать, хоть весь мир к чертовой матери. Умрет, а не уйдет.

Старуха горестно покачала головой, подтянула концы черного платочка.

- Який добрий обычай... Та вже ж доля наша, чоловика ждешь, ждешь... Ты у суде быв, Кондрат?

- Значит, так, Агриппина Давыдовна. - Комендант уже злился. - Передай боярышне: Юрия Николаевича, должно быть, арестовали в Москве, точно установить пока нельзя. Пусть она сидит и не высовывается. Я тут кое-какие меры буду принимать...

- А шо, Кондрат, вина настояща боярышня? - Старуха будто и не слышала просьбы.

- Как же! Родовитая.

- Я же ж думаю, та шо ее шукают?

- Передай что сказал. Пусть потерпит, подниму общественность, суд и прокуратуру, выручу я Юрия Николаевича. Утешь ее, чтоб сильно не переживала.

- Та ж передам, колы увижу, - горестно согласилась старуха, проявляя стойкость. - Мабудь, прибьется. Кобель же ж прибился...

Комендант не стал больше спорить: скрытность Почтарей сейчас была во благо. Ушел в избу к Космачу, печь затопил, картошку варить приставил и принялся наводить порядок - со своей точки зрения, поскольку у хозяина даже в самые лучшие дни был беспорядок полнейший. И когда вымыл пол, взял жеребца под уздцы и повел поить, а заодно посмотреть, не наследил ли кто за ночь.

Лыжниц было много, но все старые, оставленные оцеплением, и свежих вроде бы не видать. Вернувшись, привязал коня во дворе, вытащил скребки, щетки и принялся чистить. Вроде спокойно и в лесу за рекой, и в деревне, а если оставили человека, то он, скорее всего, сидит где-нибудь с оптикой и лишь ночью проявит себя...

И чтобы уж все дела закончить на улице, а потом затаиться и ждать гостей, пошел к столбу, щелкнул пускателем, а свет не горит, пригляделся - лампочка разбита. Или вчерашняя банда напакостила, или после уже кто-то кокнул, приготовился к ночной вылазке...

Запасные лампы были, но сгорели в доме, и достать их можно только в городе. Раздосадованный Комендант направился было в избу, но увидел: по улице человек идет, размашисто, торопливо, оступается в глубокие колеи. Напротив Почтарей стал, потоптался, верно, свет в окне увидел, однако не зашел - значит, не за горилкой. Кондрат Иванович двинулся к нему навстречу и тут узнал - один из журналистов, тот, что ружьем от Фиделя заинтересовался.

- Вижу, что-то забыл? - громко спросил Комендант. - Может, новые вопросы появились?

Парень подошел вплотную, глянул растерянно и жалко.

- У нас случилась... неприятность. У нас машину угнали!

- Это как понимать? - совсем уж глупо спросил Комендант.

- В прямом смысле! Приходим от вас, машины нет. - Парень совсем не держал удара, чуть не плакал. - И женщины в харчевне ничего не видели. А "фольксваген" стоял на сигнализации и напротив их окон! Незаметно угнать невозможно! Вообще никто и ничего не видел... Просто заколдованное место! Или проклятое... Назад шли, упал и разбил фотокамеру "Никон"...

- Скорее заколдованное, - уточнил Кондрат Иванович. - Милиция приезжала?

- Они сообщение приняли и все! Говорят, идите в дежурную часть райотдела, пишите заявление...

- Какая от меня помощь нужна? Говори, не стесняйся.

- Наша газета... В общем, решено провести собственное расследование. - У него все еще губы тряслись. - У нас сложилось впечатление... Налет силовиков на вашу деревню и угон машины связаны.

- Вполне возможно.

- Вы тоже так считаете?

- Не исключаю.

- Силовики пытаются нам воспрепятствовать. Кому-то невыгодно, чтоб все это попало в прессу. А таким человеком может быть только один... Тот, что из Москвы.

- Правильно, молодец.

- Но вы сказали, он скрывал, кто, откуда...

- Не представился, но зовут его Малышев Евгений Анатольевич.

Журналист быстренько записал и слегка вдохновился.

- А кто он, известно?

- Да кое-что известно, - ухмыльнулся Комендант. - Хотя и регалии его тщательно скрывали.

- Так кто же он?

- Я уверен, твоего редактора, газету и тебя съедят с потрохами. Как только назовете контору, в которой он служит, и привяжете ее к погрому.

- Мы назовем!

- Потому что машину угнали? Из чувства мести?

- Ну почему же... из мести?

- Когда профессионализм подменяется индивидуализмом, ничего другого в душе человека не рождается.

Журналист попробовал осмыслить услышанное, но спешил, и думать было некогда.

- Я вас прошу... - Видимо, хотел назвать по имени-отчеству, но в тот миг забыл. - Кто этот Малышев?

- Пиши! Советник председателя правительства.

Парень ничего писать не стал, но будто немного присел, словно птица, готовая вспорхнуть.

- Чем он занимается? Этот советник?

- Тебе разжуй и в рот положи! Сам выяснишь, не знаю.

- А информация достоверная? Он же вам не представлялся и документов не предъявлял. Каким образом?..

- Эх, брат... - вздохнул Комендант. - Зашли бы ко мне чаю попить, я б вам растолковал, как следует собирать информацию. Мне не надо предъявлять документов, я их сквозь карманы вижу.

- Нет, я серьезно... Вы понимаете, это очень важно... Меня спросят! Кто вам сказал, что этот человек - Малышев и работает в правительстве?

- Да понимаешь, в чем дело. - Кондрат Иванович заложил руки за спину и пошел в сторону пепелища. - Стариков отовсюду повыгоняли, за убеждения, за службу тоталитарному режиму... ну и потому, что молодняку захотелось скорее вырасти. Нет, это естественно и неплохо... Только вся система начала разваливаться. А в оперативной работе важны нюансы, тщательная проработка каждой детали...

- Простите, я вас спросил о Малышеве, - перебил журналист. - Откуда получена информация?

Комендант остановился, покачался на носках - армейская привычка - и развернулся.

- Ну, как хочешь. Я думал объяснить причину, чтоб ты соображать начал... А здесь все просто. В вертолете второй пилот сунул бумажку, список пассажиров. Запишись, говорит, положено. Там первым номером стоит московский гость. А прокол, потому что машина чужая, арендованная, и пилотам все до фонаря. И этот Малышев даже не подумал, что след оставляет. Потому что опыта нет и слишком законопослушный... Но самое главное, прокола никто не заметил. Все, бывай здоров!

И ушел не оглядываясь.

Тут как раз картошечка поспела, весь день голодный Комендант достал из подпола огурцов и только подумал, что неплохо бы сбегать к Почтарю и обмыть возвращение, как дед Лука пришел сам, и не пустой - с тяжелой корзиной. Бывший бандеровец отличался прижимистостью, зимой снега не выпросишь; тут же принес несколько кусков соленого сала, большой шмат мяса без костей, луку, чесноку, банку капусты и две литровых бутыли самогона..

- Це тебе, як погорельцу, от мени та от жинки.

Выгрузил все на стол, табуретку на бок положил и сел.

- А бабка твоя сказала, ты при смерти лежишь, - ухмыльнулся Комендант.

- Та шо ты жинку опухаешь...

- Значит, и дивчина у вас спряталась?

- Ни, дивчины нема. Кобель приблудился. А плесни трошки.

Кондрат Иванович достал стаканы, налил первача. Дед выпил, утер усы и, порезав мелко огурец, закусил.

- У город завтра не поедешь, Кондрат?

- Хватит, нагостевался я в городе. Ночь на нарах поспал, со всякой швалью и. бомжами. Боюсь, вшей не нахватал ли...

- У суд хочу поехать, - не сразу сказал Почтарь. - За собак да за разбой написать.

Комендант пожал его могучую, но заскорузлую, в трещинах, руку.

- Это правильно, езжай. Чем больше будет заявлений, тем крепче прижучим. Я кое-кому из дачников позвонил, так приедут, посмотрят и тоже напишут. Надо, чтоб эти охломоны дорогу сюда забыли! Чтоб от нашей деревни как от огня шарахались!

- Ну, до побачення. - Дед встал. - З першим автобусом и пойду.

- Так давай еще по маленькой?

Почтарь изумил еще раз, уходя от недопитой горилки.

- Та мне не можно, - забормотал в дверях. - Сердце...

Ночь прошла спокойно, если не считать, что Жулик в деннике несколько раз крикнул и пес Вавилы побрехал. Комендант выходил на улицу, слушал, но если даже кто-то был за рекой, то подойти к дому Космача не решился и, может, наблюдал в прибор ночного видения.

Рано утром принаряженный Почтарь покосолапил на первый автобус, а его жинка спустя четверть часа постучалась к Кондрату Ивановичу.

- Твои куры яиц нанесли. - Поставила узелок на стол. - Добры у тебе куры...

- Ты мне скажи, Вавила Иринеевна у вас? - в упор спросил Кондрат Иванович. - Зачем от меня-то скрывать?

- Нема! - Старуха глаза вытаращила. - Пойди та побачь!

И тотчас собралась и убежала, оставив еще больше подозрений.

Ближе к обеду приехали два оповещенных о погроме дачника, оба бывшие прокуроры, на профессионализм которых рассчитывал Комендант. Они печально побродили по своим нарушенным поместьям, поправили выдернутые пробои, новые замки навесили, фанерой выбитые стекла заколотили.

- Гиблое дело, - определили они. - Ущерб маленький и ответчиков никто искать не станет.

Комендант советовал не спешить с выводами, подождать, и как только выйдет газетная статья, приобщить ее и тогда подать в суд. Однако юристы его и слушать не стали, уехали, оставив посреди дороги.

Сам он особенно не надеялся, что газетчики что-то напечатают, поди, и написать не успеют, поди, всю ночь машину угнанную разыскивали. Однако вечером собрался и пошел на мочевую точку, где в магазине продавали прессу.

Фотографии пожарища и разгрома в Холомницах были аж на первой странице, и бабы в харчевне все уже посмотрели и прочитали, потому встретили Коменданта участливо. Кто-то видел, как вертолет кружил, а кто-то ночью даже стрельбу слышал. А тут еще у журналистов машину украли так, что никто не заметил, а повариха Никитична, женщина пожилая и наблюдательная, даже заподозрила неких проходимцев. Отозвала Коменданта в подсобку, мол, мясо порубить надо, и сообщила, что к ним вот уж второй день перед обедом приходят подхарчиться какие-то мужики бомжеватого вида. Не проезжие и не прохожие, откуда являются, не понять. А спросить нельзя, хозяин настрого запретил, чтоб клиентов не отпугивать. Дело в том, что деньги у них есть, берут дорогушую солянку каждый раз и с собой еще прикупают колбаски, хлебца, минеральной воды и чего-нибудь сладкого. Но главное, глаза у всех красные, похмельные, а водки не пьют!

Комендант откланялся и поспешил из харчевни: нечитанная газета руку жгла. Ушел в сторону деревни, сел в лесу и не спеша изучил, что написали. Надо сказать, мальчишки еще, а крепко всадили, прямым текстом, с указанием фамилий и должностей. И даже разыскали и опубликовали копию списка пассажиров вертолета, где значились Малышев и сам Кондрат Иванович. Но внизу сноску сделали, мол, это лишь начало и будет продолжение расследования, поскольку начальник областного ФСБ заявил, что сотрудника Лебедева Владимира Борисовича в штате нет и никогда не было. Милиция тоже отказалась, и кто же тогда проводил эту бандитскую операцию в Холомницах? Охрана газопровода или вообще какие-то самозванцы?

Словом, пока хвалить журналистов можно было за смелость, оперативность и убийственный сарказм.

В деревню Комендант вернулся затемно, обрядил коня и полез на полати, где у Космача хранились походные вещи в рюкзаке и вьючном ящике. Бинокля он не нашел, хотя однажды видел его у Юрия Николаевича, когда на рыбалку ходили. Зато обнаружил фотоаппарат с телеобъективом, набором светофильтров и раскладным штативом. Открыл шторку, посмотрел в видоискатель и, одевшись потеплее, забрался на чердак.

Слуховое окно выходило на улицу, обзор был достаточно узким. Пришлось выставить раму и сесть верхом на нижнюю подушку окна. Если наблюдатели отслеживают вход в дом и его тыльную сторону, то должны находиться где-нибудь за рекой на склоне лесистой горы, откуда открывалась вся улица и подходы со стороны огородов. Мертвой зоной могла остаться дорога, ведущая к трассе, но она не особенно-то и нужна была: если кто-то захочет войти в деревню скрытно, то уж не станет светиться на проселке.

Комендант установил штатив, прикрутил аппарат и навел его на предполагаемое место. Прибор ночного видения давал характерную зеленую точку, заметную с близкого расстояния или в оптику; если при этом включался инфракрасный излучатель, то вокруг образовывалась сияющая корона, а сквозь красный фильтр можно было увидеть сам луч. Конечно, техника ушла вперед, могли придумать что-нибудь новенькое, но принципы должны бы остаться прежние.

Замеченные поварихой состоятельные бомжи, питающиеся на мочевой точке, вряд ли высматривали и воровали машины, а вот наблюдателями могли быть вполне, коль без водки глаза красные.

Бесконечно смотреть в видоискатель было трудно, глаз скоро уставал, и лес на той стороне начинал мельтешить - какие уж тут пятна! С небольшими перекурами Кондрат Иванович просидел до трех часов и единственное, что увидел, так это Почтаря, который заполночь вернулся с последнего автобуса. И не один пришел - привел с собой двух огромных собак непонятной породы.

Наутро дед Лука почему-то не появился, хотя Комендант прождал его до десяти часов. Идти лишний раз самому - дать зацепку наблюдателям, подтвердить, что есть постоянный контакт с соседями, у которых наверняка скрывается боярышня. Как ни прикидывай, ни гадай, но Почтарь не мог не похвастаться собаками, к тому же появился такой предлог вытребовать у старухи бутылку горилки, чтоб обмыть покупку. Кондрат Иванович прикрыл трубу, и когда стал засовывать в печь чугун с водой, услышал два глухих щелчка, очень похожие на выстрелы. Выскочил на улицу, постоял, послушал, вроде тихо, если бы лед на реке проседал, треск бы повторился...

Окончательно заинтригованный, он придумал причину и отправился к пепелищу, что было естественно для горюющего погорельца, но, проходя мимо Почтарей, услышал гул паяльной лампы и заметил: пар курится над забором. Мимо такого пройти было невозможно: когда дед Лука забивал кабанчика для себя, то непременно смолил хохляцким способом - соломой, но для продажи москалям палил лампой.

Калитка была не заперта. Во дворе у скотника на старых дверях лежали две битые свиноматки, и дед допаливал вторую. Его старуха скоблила и отмачивала щетину.

Кроме горилки у Почтарей был еще один вид дохода - держали маток и продавали трехнедельных поросят.

Комендант обогнул туши, вытряхнул из пенала окурок сигары, отнял у деда лампу и прикурил. Обе свиньи были стреляны в лоб и лишь после того прирезаны, чтоб спустить кровь. Ничего не говоря, он сделал еще один круг по двору и вдруг увидел у забора автоматную гильзу, торчащую юбочкой вверх. Старики делали вид, что заняты работой, и не обратили внимания, поэтому Кондрат Иванович поднял вещественное доказательство и сунул в карман.

Купленные собаки негромко поскуливали в сарае, а лайка Вавилы лежала в будке, положив голову на порожек.

- За что их порешил, живодер? - добродушно спросил старика. - Супоросных маток не пожалел.

- У Малороссию пойдем, - объяснил тот. - Усе, нема терпения...

- Из чего стрелял-то?

- Та ж с отреза...

- В суд ходил?

- Ходив... Не принялы. Пропыски нема, вкладыша у паспорте нема. Тай и гражданства нема!

- У меня теперь тоже паспорта нет, все документы сгорели, так что? И мне уезжать?

- Ты ж москаль, тебе усе дадуть.

- А фамилию мою помнишь?

- Та шо фамилыя - москаль...

- Ох, дед, что-то ты мудришь! - Комендант пальцем погрозил. - На какие шиши поедешь?

Почтарь взял лампу, уткнул в брюхо свинье.

- Свиней продам. Тай корову.

- Кому? На мочевую точку не возьмут.

- У городе нашел мужика... Через час вин приедет...

- Да у тебя опять даже на билеты не хватит! А запасы горилки побили. Не ври, дед, говори, что надумал?

- Та шо ты пристав! - разозлился Почтарь и взял лампу наизготовку. - Вот задницу прыпалю, шоб дорогу к моей хате забыл!

Комендант демонстративно вынул гильзу, понюхал свежий запах пороха, бросил под ноги старику.

- Собак купил, автомат и в Малороссию собрался?.. Может, ты ограбил кого? Или хуже того?..

Ухмыльнулся, притворил за собой калитку и ушел к пожарищу.

Дымок еще курился - оттого, что пол провалился и теперь дотлевал в яме, откуда пахло печеной картошкой. Комендант нашел палку, залез в золу, достав картошину, разломил и стал есть - еще горячая...

И вдруг увидел, что в загнетке стоит целый и невредимый медный чайник, разве что чуть подкоптился с одной стороны, но с другой блестит. По приезде в Холомницы Кондрат Иванович знакомился с местностью и в лесу обнаружил старую, зарастающую мхом свалку, а там кроме чайника - несколько редких и старинных вещей: умывальник, настоящий кавказский кувшин, ендову для пива, ковш красной меди и два почти целых самовара (тогда еще не гонялись за цветными металлами). Все было зеленое от окиси, мятое, но отчистил, выправил, кое-где запаял и пустил в дело. Самоварами пользовался редко, а чай заваривал исключительно в этом чайнике: медь давала приятный привкус и очищала воду.

Сейчас почему-то именно эти вещи было жаль...

Печь стояла посередине избы, как остров, ни с какой стороны не подобраться из-за рухнувшего пола. Комендант отодрал от сарая полуобгоревшую плаху, навел мостик и только добрался до печного хайла, как увидел на проселке уже знакомый черный джип, на котором уезжал Космач. Сохраняя достоинство, Кондрат Иванович взял чайник, не спеша перешел дымящийся подпол в надежде, что Юрий Николаевич обязательно заметит сгоревший дом и остановится, однако машина, не снижая скорости, проехала мимо, напрямую к избе Космача.

Или ученый ослеп, или так торопился к боярышне...

Пока Кондрат Иванович шел от пепелища, приехавшие облазили дом, усадьбу и теперь стояли на крыльце. Водителя Комендант узнал, подал руку, а интеллигентному господину с бородкой и в очках, очень похожему на наркома Чичерина, лишь кивнул, хотя видно было, кто тут начальник.

- Слушаю вас...

- Мы приехали к Юрию Николаевичу, но вот незадача... Не подскажете, где он может быть?

- В Москве, - сдержанно обронил Кондрат Иванович. - А вы по какому делу к нему? Я староста деревни.

- Понимаете, он заказал паспорт, на женское имя. Причем срочно, а сам не едет. Решили заглянуть...

Водитель лишь кивал своему хозяину и озирался.

- Вы что, паспортисты?

- Нет, но Юрий Николаевич попросил оказать услугу. Мы с ним в давних приятельских отношениях.

Вообще-то Комендант не жаловал подобного рода людей: хрен поймешь, что прячется за внешней интеллигентностью. Этот Чичерин тоже особого доверия не внушал, но и не раздражал, а судя по богатой машине, птицей был важной.

- Полюбопытствовать можно? Кому паспорт?

- Пожалуйста. - "Нарком" подал ему документ. - Позавчера еще был готов...

Фотография в паспорте была Вавилы, но имя совсем другое, простецкое - Галина Сергеевна Мельникова.

- Хорошо, пусть паспорт будет у меня, - согласился Комендант. - Космач приедет - передам. Спросит, от кого, что сказать?

- Скажите, Артем Андреевич заезжал. Давно собирался к нему заглянуть.

- Может, вам расписка нужна?

- Верю на слово. - "Нарком" озабоченно огляделся. - Юрий Николаевич поехал к умирающему академику?