Чтение 10–й страницы книги ~Случай в аэропорту~

- Я знаю, - отозвалась Вика.

Свет в соседских окнах погас. Последнее доказательство существования
внешнего мира кануло в чернильную темноту.

10. Расставание

Мы выехали около десяти. Моросил дождь. Низкие многослойные облака
обложили небо, пропуская, из всего солнечного спектра, одни только серые
лучи.

Сидевшая на соседском крыльце Баффи равнодушно посмотрела нам вслед.

- Едем прямо в гостиницу?

- Да.

- Не соскучишься?... Я мог бы поводить тебя по Лимерику... скажем, до
обеда.

- Не соскучусь, спасибо.

Мы выехали на шоссе, я придавил акселератор. Дождевые капли
забарабанили по ветровому стеклу - я включил дворники. Господи, как же
хочется спать...

Вчера мы проговорили до пяти утра. Потом потушили свет, но я так и не
уснул.

Вика, кажется, тоже. А в девять заорал будильник: надо было звонить в
Аэрофлот, переносить билет.

- Ты не забыла, когда у тебя рейс? Завтра, в 13:15.

- Ты мне уже говорил. Три раза.

Я свернул на Вильям Стрит. Слева замаячил опутанный колючей проволокой
серый куб городской тюрьмы, справа - пестрое здание стадиона для собачьих
бегов.

- Хочешь, я тебя завтра проведаю? И заодно отвезу в аэропорт.

- Не надо, Сереж. Ничего хорошего из этого не получится.

- А денег тебе хватит? Я могу дать еще...

- Хватит.

С половины Вильям Стрит началась пробка: мы влились в бесконечное стадо
машин (кругом блестели мокрые лакированные бока, выхлопные трубы источали
ядовитый дым). Толчками по десять-пятнадцать метров мы доползли до вокзала
- завернули за угол - еще двести метров - впереди блеснули черные воды
Шэннона. Мы подъехали ко входу Jury's Inn, вышли из машины - я вытащил
чемодан и вкатил его в фойе гостиницы.

Номер был заказан по телефону. Расплатившись, я проводил Вику в
комнату, дабы убедиться, что все в порядке. Все было в порядке. Оттягивать
расставание возможностей не оставалось.

Я неловко ткнулся в викину щеку, девушка неловко ткнулась в мою. Вдруг
на ее щеках проступила блеклая, почти прозрачная улыбка...

- Мы с тобой похожи на истеричных детей, - она прыснула, но тут же
вернула на лицо серьезное выражение, - ушибленных чужой, солдатской
правдой.

* * *

Не знаю почему, но я не люблю ездить в Россию. А теперь - когда умерла
мама - вероятно, не буду ездить вообще. Не то, чтобы у меня не осталось
там друзей. Скорее, наоборот: большая их часть живет как раз в Москве.

Электронная почта позволяет нам общаться на расстоянии, да и московских
гостей перебывало у нас немеряно. В отличие от многих эмигрантов, я не
испытываю к России снисходительную жалость или неприязнь... нет, я люблю
ее и почитаю как свою родину. Просто я, в какой-то момент, перестал ее
понимать.

Впрочем, в первые дни после приезда я чувствую себя отменно. Встречаюсь
со старыми друзьями, рaздаю подарки. Выпиваются моря спиртных напитков.

Съедаются континенты вкуснейшей еды (после которой ирландская кухня
кажется надругательством над вкусовыми рецепторами). На меня вываливаются
ворохи интереснейших новостей. Обсуждаются новые спектакли и книжные
новинки (о последних - спасибо интернету - я имею сносное представление и
сам). И даже обычные прогулки по Москве доставляют неизъяснимое
наслаждение.

А потом - день эдак на десятый - начинается похмелье.

Мои друзья возвращаются к повседневным заботам: у них нет времени
поддавать со мной каждый божий день. Им нужно работать, кормить семью. Мне
становится стыдно за свою сытую праздность...

И тут же - будто в голове переключается тумблер - меня начинают бесить
мелочи. К примеру, джипы с темными стеклами, от которых я должен
шарахаться при переходе улицы по зебре, на зеленый свет. Меня раздражает,
что четверть продавщиц в магазинах по-прежнему хамят (остальные три
четверти кокетничают, но это не утешает). А почему я должен торговаться
всякий раз, когда сажусь в такси?... То есть, я, собственно, и не
торгуюсь, а, уплатив запрошенную сумму, молча злюсь... поверьте, я не
жаден до денег - просто не люблю, когда меня считают простофилей!

День примерно на пятнадцатый, я совсем перестаю понимать мир, в котором
нахожусь. Почему люди так враждебны друг другу?... Почему неловкое
движение в набитом автобусе приводит к скандалу или даже мордобою? Как это
сочетается с той щедростью и любовью, с которой мои друзья относятся ко
мне и друг другу?

Или, скажем, нищие, которыми усеяны улицы Москвы: меня предупредили,
что подавать им нельзя... да я и сам понимаю - чай, не бином Ньютона.
Однако, когда я прохожу мимо женщины с окаменевшими глазами, детской
коляской и плакатом "Мой сын умирает от лейкемии. Помогите, чем можете", у
меня остается ощущение, будто мне плюнули в лицо. Каков шанс, что на
плакате - правда?... Один из ста?... Один из тысячи?... Сколько денег мне
не жалко, чтобы спасти ребенка от гибели, грозящей ему с вероятностью
0.1%?...

День примерно на двадцатый, я свожу контакты с окружающим миром к
минимуму.

Перестаю ездить в городском транспорте: передвигаюсь пешком или, в
крайнем случае, на такси. Большей частью сижу дома и читаю (работать,
находясь в России, я почему-то не могу). Вечерами встречаюсь с кем-нибудь
из друзей...

а если все заняты, то покупаю бутылку коньяка и надираюсь один. Мне
начинают сниться кошмары, например: я потерял паспорт и не могу улететь
домой. Или:

меня арестовывают, приняв за чеченского террориста, и я опять же не
могу улететь домой...

Но вот, наконец, приходит счастливый миг. Кто-нибудь из друзей с
машиной провожает меня в Шереметьево. Я сдаю багаж и прохожу паспортный
контроль, бурно наслаждаясь каждой ступенькой лестницы в небо...

И, погрузившись в насыщенный дождем, холодный воздух Ирландии, я
чувствую, что счастлив. Жизнь возвращается на круги своя: математика
чередуется с семейными заботами. Коллеги относятся ко мне хорошо,
начальство ценит. У меня просторный, светлый кабинет с окном в полторы
стены, с видом на фонтан посреди ухоженного парка. Я провожу там с десяти
утра до шести вечера, пишу ровные, элегантные символы на разлинованном
листке бумаги или экране компьютера. Вечера провожу в кругу семьи - с
веселой, доброй, симпатичной женой и умненьким, послушным ребенком. В
субботу или воскресенье, как правило, приходит Димка со своей благоверной:
мы пьем водку, закусываем пельменями и в сотый раз смотрим по видику
"Обыкновенное чудо". Или поем под гитару Кима с Окуджавой. Или надрываемся
перед телевизором, когда "Спартак"

в очередной раз продувает в четвертьфинале Лиги Чемпионов. Или спорим о
преимуществах Акунина перед прочими представителями детективного жанра...

По крыше дома барабанит ледяной дождь, но внутри - тепло и уютно. Будто
мы на тропическом острове, заблудившемся посреди Ледовитого океана...

Господи, спаси нас и сохрани от того, чего мы не понимаем.

--------------------------------------------------------------------
Данное художественное произведение распространяется в электронной
форме с ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой
основе при условии сохранения целостности и неизменности текста,
включая сохранение настоящего уведомления. Любое коммерческое
использование настоящего текста без ведома и прямого согласия
владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
--------------------------------------------------------------