спускается за дюны, а прямо на него смотрит хитрыми зелёными глазами
говорящий пёс.
- Тах-Руфа зевнул и потянулся, - мне бы не хотелось пока ночевать в
пустыне и даже на открытом месте рядом с ней.
кошачье - мягкость и гибкость, не свойственная собакам, и более
мощные, чем полагалось бы собаке, лапы.
присоединил их налобные повязки к той, что принесла ему Акка. Отрезав
клочок от кожаной рубахи одного из убитых, он собрал на него немного
не свернувшейся ещё крови, уколол свой палец ножом и выдавил
несколько капель на тот же лоскут. Смесь зашипела и позеленела.
Тах-Руфа с интересом следил за незнакомым ритуалом. Девочка и
вороница оживлённо беседовали в тени под деревьями.
вспыхнули мрачным фиолетовым пламенем. Он кинул горящие повязки на
кожаный лоскут, но тот не загорелся, и от повязок остался только
пепел. Тах-Руфа глядел на Ворона, ехидно прищурясь. Тот подобрал
веточку и, размешав кровь и пепел, нарисовал на лицах убитых руну
тохт.
касается их прямой обязанности.
странная парочка знала дорогу. Псина явно владела магией, а девочка
умела разговаривать со зверьём. Ворон поглядел на солнце - пора было
принимать решение - или продолжать искать дорогу на ощупь, как и
раньше, или... или принять вызов Рагги, хотя, вызов Рагги он уже
принял, смешав свою кровь с кровью убитых НЕ ИМ Рагга-ра тохт.
ладоши, Акка кружилась над её головой и гортанно каркала, выражая
своё восхищение.
ухом - видимо, это выражало смущение.
подняла с земли крошечную заплечную сумку и лихо вспрыгнула верхом
на пса. Похоже, такой способ передвижения был им привычен.
защитником обиженных, он не был правителем, обеспокоенным будущим
своей страны - он был обеспокоен изменениями в собственной жизни. Но
теперь у него возникло неприятное ощущение, что он ввязался в чьи-то
политические игры, или того хуже - в чьи-то дела с богами.
И то, что пёс, похоже, представился настоящим именем - кто их знает,
чужаков - но не потребовал настоящего имени от Ворона, было ему на
руку. Ему хотелось как можно дольше оставаться частным лицом. Что же
до Рагги, то Ворон и раньше с точки зрения последнего, вздумай он
обратить на Ворона внимание, не был праведником, что, впрочем, его
пока не очень беспокоило.
размышлять, пользуясь старым правилом не поминать вампира к ночи.
ненадолго уступало прохладному ветерку.
рассвета. Девочка прижалась к тёплому боку пса и молча глядела
расширенными от ужаса глазами в предрассветный сумрак. Потом она
что-то быстро зашептала, и крики как будто стали глуше и дальше.
Ворону показалось, что между ними и птицами встала глухая стена леса.
Птицы закончили своё пиршество и в розовеющем небе пронеслись четыре
смутные крылатые тени. Даже птицы Смерти, возвращаясь к своему
повелителю, избегали пролетать над пустыней Барагет.
далеко опередили едва проснувшегося бога, скрывшись за закатными
горами. Наступал двадцать второй день рождения Ворона.
пределы мироздания. Зверь Харима, запряжённый в неё, не торопится -
бесконечно мироздание, но и времени у Харимы - целая вечность. Влечёт
зверь Харима повозку, гружёную доверху пряжей Судеб, да только то
здесь, то там зацепляется пряжа за мироздание и разматывается тонкая
нить сефеты, прочнее которой нет ничего в мире. Даже слова богов
могут лишь запутать её, смешать с другими нитями в тугой узел или в
чудесный узор, но никому не под силу оборвать нить сефеты. Никому,
кроме зверя Харимы, да и он может оборвать нить только по
случайности, намотав на медленно крутящееся колесо Божественной
Повозки.
Харимы?), новый узор начал выплетаться из нитей сефеты. И легла в
него давно забытая и потому почти невидимая длинная нить Мёртвой
Богини и коротенькая ниточка чёрной птицы, и маленький обрывок нити,
принадлежавшей умершей Кошке, каким-то чудом зацепившийся в день её
смерти за колесо Божественной Повозки, и потому уцелевший, и простая
нить смертного, и цветная, иного прядения, нить чужака - говорящего
пса, называющего себя сэрхо, и даже пошла по краю сумрачно-фиолетовая
нить бога Смерти.
где-то поблизости или когда-то поблизости (хотя, что такое людское
"поблизости" для Харимы?), видел уже подобное, но тогда переплелись
три божественные нити с нитями смертных, и столь тесно, что одна из
божественных нитей истончилась и стала почти невидимой. Тогда-то и
сочли умершей богиню, ныне называемую Мёртвой.
бессмертных, ложатся свежей заплатой на лоскутный ковёр мира.
Божественной Повозки, двадцать второй день рождения Ворона.
Вороном, а носил детское имя), люди в общем-то не злые и далеко
не бедные, выгнали его из дома. К тому времени Ворон уже пять лет
учился в военной школе, сам зарабатывал себе на хлеб, и ему
оставалось учиться ещё год.
обычного, и Ворон заподозрил неладное, едва она переступила порог.
путях смертных, а тем более не сами боги, а их жрецы. Жрец
Элиора-Солнца, задержавший женщину в Храме, долго втолковывавший ей
волю могущественного божества, не знал ни причины столь внезапно
свалившегося на его голову откровения, ни последствий его.
вернуться за ней через пару дней, ушёл за ворота. Ему и повезло и не
повезло - в тот же день он нанялся телохранителем к знаменитому
медику Тахматану, что встал, как говорили люди, на пути самого бога
Смерти. Ворон не думал о богах и проклятиях, но только Тахматан точно
стоял кому-то поперёк дороги - уже год, как он вынужден был нанимать
телохранителей, и Ворон был даже не вторым в печальном списке.
родителей посетил вестник. Так его назвали суеверные люди, а те, кто
не боялся, говорили прямо - вестник Смерти. Сгусток фиолетового мрака
покружил над воротами, оглашая окрестности леденящими душу воплями,
промчался по дому стеная и завывая, и унёсся сквозь крышу в
расплавленное небо. Но никого не коснулся, как решила мать Ворона,
очнувшись от обморока.
Ворона, кошки по имени Кошка, которую её кошачья сефета в день ухода
Ворона привела на чердак и сморила глухим старческим сном. Кошка
привыкла к частым отлучкам Ворона, и в этот день, когда её коснулся
вестник Смерти, ждала хозяина во дворе. Фиолетовое сияние на миг
окутало Кошку, она подскочила вверх, шерсть её вздыбилась и рассыпала
искры, в помолодевших глазах заполыхало яростное пламя. Кошка
кинулась на улицу. Она знала, куда ей нужно бежать и что делать - её
кошачья, а как теперь она вдруг вспомнила, и не кошачья сефета в тот
день привлекла внимание богов.
преследовал её. Люди бросались врассыпную с криками: "Демон! Демон!",
собаки, скуля и поджимая хвосты, разбегались по переулкам, и никто не
Контровский Владимир
Флинт Эрик
Маркелов Олег
Корнев Павел
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей