Юрий Брайдер. Николай Чадович

Визит инспектора

Книга: Брайдер Ю., Чадович Н.
Собрание сочинений, Том 1, "Телепатическое ружье"
Издательство "Эридан", Минск, 1994

Инспектор, как всегда нагрянул без предупреждения. Сбылись мои кошмарные
сновидения! Во всех деталях сбылись! Не знаю почему, но эту сцену я всегда
представлял именно так: в промозглом ноябрьском мраке мотаются за окном голые
ветки, тусклая электролампочка бросает по всей комнате неясные тревожные тени,
что-то таинственное шуршит в углу - и вдруг! - протяжный пугающий скрип двери,
той самой двери, которую я (точно помню) совсем недавно запер на два поворота
ключа. Затем раздаются шаги, странные, шаркающие и неуверенные шаги существа,
привыкшего перемещаться в пространстве совсем другим, не известным еще на этой
планете способом. Могу поспорить, что во всей вселенной, реальной и ирреальной,
такие шаги могут принадлежать только двум созданиям - весьма мрачной и костлявой
даме, никогда не расстающейся с простенькими, но впечатляющими атрибутами своего
ремесла: песочными часами, косой и саваном, да еще инспектору по особым
поручениям Отдела поощрений и экзекуций Управления по делам слаборазвитых
цивилизаций Департамента распространения Великой Мечты, в штате которого до
последнего времени имел честь состоять и я.
Мы не поздоровались и не подали друг другу руки - у нас это не принято. Как я и
предполагал, одет инспектор был несколько экстравагантно, особенно для этой поры
года, для этого века и для этого города: розовый, расшитый серебряными
позументами камзол, белые, измазанные зеленью панталоны, мокрые чулки до колен,
широкополая шляпа с плюмажем, густо усыпанным сосновыми иголками. Левое плечо
инспектора заметно отягощал внушительных размеров мешок, набитый - судя по
запаху - смесью дуста, махорки и сухих птичьих экскрементов.
В этот самый момент, как на беду, в раскрытую дверь заглянула моя соседка по
этажу, особа, чье гипертрофированное любопытство из разряда увлечений уже давно
переросло в серьезный профессионализм. Бормоча что-то невразумительное про дядю
из провинции, большого шутника и оригинала, я поспешил ей наперерез. При этом то
ли от волнения, то ли от спешки на секунду утратил контроль над своими
действиями (а для нас каждый шаг здесь - глубоко продуманный, тщательно
выверенный и весьма непростой акт) и врезался головой в дверной косяк, отчего у
меня едва не отклеилась вся левая скула вместе с частью щеки и мочкой уха.
Соседка, к счастью, ничего этого заметить не успела. Один-единственный раз
глянув на моего гостя, она переменилась лицом, тонко пискнула и исчезла столь
стремительно, как будто была вовсе и не человеком, а игральной картой в руках
фокусника. Прекрасно сознавая всю незавидность своего собственного положения, я
тем не менее не мог не посочувствовать ей. Любой инспектор, особенно в первые
дни пребывания на незнакомой планете, да еще вблизи - зрелище не для
слабонервных. Давно замечено, что чиновники этой категории, в отличие от нас,
агентов, уделяют своей внешности весьма мало внимания, безо всякого на то
основания полагая, что она (точно так же, как и их моральный облик) находится
вне всякой критики. Полюбовался бы лучше на себя в зеркало, болван спесивый!
Руки, ноги, гузно, бюст - еще куда ни шло. Бывают уроды и позаковыристей. Но вот
что касается хари (никакого другого слова тут просто не подберешь) - завал
полнейший! Представьте себе огромный нос, больше всего похожий на пораженную
нематодой картофелину, мутные поросячьи глазки разного цвета и размера,
фиолетовые вурдалачьи губы, щеки, голые и розовые, как обезьяний зад, добавьте
сюда обрамление из неумело завитой в букли, невычесанной пакли, долженствующей
изображать волосы, посадите все это на кадыкастую кривоватую шею и, возможно,
тогда вы поймете чувство простой неискушенной земной женщины. Тут не только она,
заматерелый мужик струхнул бы.
Инспектор между тем уселся на свой мешок, вперил в меня гляделки (которые на
самом деле были искусно изготовленными контактными линзами), широко растянул
губы (которые на самом деле были лишь куском высокопрочного и эластичного
пластика) и, приспосабливая свои голосовые связки к плотной земной атмосфере,
наполовину проперхал, наполовину прогундосил:
- Имею полномочия проверить всю вашу деятельность здесь, как служебную, так и
финансовую. Сколько времени нужно вам, чтобы предоставить необходимую
документацию?
- Нисколько, - я уже почти овладел собой, - можете приступать хоть сейчас.
- Отлично! Ценю добросовестных и аккуратных работников, - не без доли ехидства
произнес он, устанавливая на кухонный стол портативное печатающее устройство. -
Начнем по порядку. Прибыли вы сюда, значит, с обычным заданием: внедриться,
законспирироваться, осмотреться, после чего с помощью некоторых хорошо вам
известных методов приобрести неограниченное влияние в высших сферах общества,
создав тем самым предпосылки для приобщения аборигенов к Великой Мечте.
Правильно я говорю?
- Правильно, - подтвердил я, начиная догадываться, куда он клонит.
- Предварительное исследование планеты с помощью оптических и радиотехнических
средств позволило собрать исчерпывающий справочный материал. Компетентные
ведомства провели большую подготовительную работу по копированию внешнего облика
местных жителей, описанию их обычаев, изучению языка и письменности. Специально
для этого случая было синтезировано некое вещество под названием "перец",
имевшее, по заключению экспертов, огромную покупательную способность в наиболее
развитых регионах планеты, - инспектор похлопал по мешку. - В момент отбытия на
задание вы имели при себе тысячу двести горстей и восемьдесят одну щепоть этого
самого перца. Прошу отчитаться в его использовании.
Все инспектора, как я заметил, делятся на две категории. Одни сразу начинают
говорить о долге, клятве, Верном Пути и Великой Мечте. Другие первым делом
снимают остатки наличности в кассе. Этот был из вторых.
- Восемьдесят одна щепоть истрачена на подкуп четырех монархов, пяти канцлеров,
двух фаворитов, шести премьер-министров, трех лейб-медиков, десяти начальников
тайных полиций, семи редакторов ведущих газет и пятнадцати лидеров различных
партий, как правящих, так и оппозиционных. Все остальное я использовал на борьбу
с тараканами, - отчеканил я как по писаному. Юмор - величайшее изобретение
землян, но освоить его не менее трудно, чем научиться застегивать пуговицы на
брюках.
- Кто такие тараканы? - вполне серьезно поинтересовался инспектор.
Можно было, конечно, продолжать в том же духе, развести бодягу про то, что
тараканы не кто иные, как члены могущественного ордена местных ксенофобов,
имеющие своей целью беспощадное искоренение любого инопланетного влияния. Однако
стоит ли осквернять ложью и ерничанием последние часы жизни?
- Это такие насекомые, - подчеркнуто равнодушным тоном пояснил я. - Весьма
противные. Вон, кстати, один ползет по стене.
Инспектор не поленился изловить рыжего наглеца, долго рассматривал его и даже
поднес к своей единственной, криво продавленной ноздре. Затем он вернул таракана
на прежнее место, снова уселся на драгоценный мешок и неторопливо вставил в
печатающее устройство чистый бланк акта.
- Как я понял, по первому вопросу вы отчитаться не можете, - в голосе инспектора
слышалось тщательно скрываемое ликование.
Ну как же! Я допустил нарушение! А он его выявил!
- Дело в том, что вся предварительная информация к моменту моего появления здесь
безнадежно устарела. Двести пятьдесят лет свет шел отсюда туда, и еще столько же
лет я со скоростью света летел оттуда сюда. Пятьсот лет прошло, понимаете? Пять
веков!
- При чем здесь пять веков? Вы мне голову не морочьте. Где перец?
Безусловно, инспектор слышал и о скорости света, и о замедлении течения времени
при межзвездных перелетах, и о независимом годе. Слышать-то слышал, но верил во
всю эту метафизику слабо. Такие личности доверяют только тому, что можно
пощупать, взвесить, взять на учет и заактировать. Тем более, что на нашу родную
планету хоть через пятьсот лет вернись, хоть через тысячу, никаких перемен не
заметишь.
- За эти пять веков все здесь изменилось! Полностью! Перцу вашему сейчас грош
цена! Да и с перцем настоящим эта дрянь ничего общего не имеет!
- Подождите, - слова мои, похоже, ничуть не интересовали инспектора, - вы
получили вещество, отмеченное в транспортной накладной как особо ценное?
- Получил.
- Расписались за него?
- Расписался.
- Отчитаться в использовании можете?
- Не могу.
- Так и запишем. Допущена растрата материальных ценностей в особо крупных
размерах.
- Пишите, - я только махнул рукой.
- Далее, - взгляд инспектора зашарил по моей скудно обставленной комнате. -
Перед отлетом вы также получили снаряжение, в состав которого, кроме всего
прочего, входили образцы наиболее распространенных на планете типов одежды.
Что-то я их здесь не вижу.
- И не увидите. Что я - шут гороховый! Такую одежду сейчас только на маскарадах
носят. И вам советую гардеробчик сменить.
- Следовательно, имеет место разбазаривание казенного имущества?
- Следовательно, имеет.
- Теперь о главном, - голос инспектора приобрел металлическое звучание. -
Аборигены восприняли Великую Мечту? Готовы идти вслед за нами Верным Путем?
- Нет.
- Как вы сказали? - Человеческой мимикой инспектор еще не владел, но о выражении
его настоящего лица можно было без труда догадаться.
- Я сказал - нет.
- И вы отдаете себе отчет, чем это грозит вам лично?
Конечно же, такой отчет я себе отдавал. Кроме того, я знал, что все инспектора
наделены весьма широкими полномочиями, в том числе судебными и даже
карательными. Но только сейчас, услышав зловещий шепот этого чудовища, я
окончательно понял, что нынешний вечер может быть в моей жизни последним. Вот
тут-то я испугался по-настоящему. А испугавшись, залепетал: