Чтение 5–й страницы книги ~По ту сторону льда~

Часть третья

ПО ТУ СТОРОНУ ДОБРА И ЗЛА

ГЛАВА ПЕРВАЯ

СТРАННИКИ

Косатка неслась, словно торпедный катер. Сварог мало что мог рассмотреть вокруг за белопенными брызгами, хлеставшими в лицо так, словно его поливали из шланга, но все же рассмотрел впереди вереницу высоких парусов. Правда, была в них какая-то непонятная пока то ли странность, то ли неправильность, но все же это были самые натуральные паруса. Паруса - это корабли. Корабли - это люди. Не исключено, что именно эта нехитрая логическая цепочка сложилась в мозгу несущейся по морской глади косатки - коли уж она озаботилась спасением Сварога.

Косатка заметно сбавила скорость, повернула. Теперь она двигалась параллельно... нет, не кораблям, плотам. Длинная вереница огромных плотов, на каждом - единственная мачта и косой парус, а также несколько плетеных хижин с острыми крышами. По бокам закреплены горизонтально длинные весла, бездействующие сейчас, видно, что у невысоких бортов толпятся люди.

Сварогу уже доводилось слышать об этой морской достопримечательности, хотя вживую прежде не сталкивался. Зовутся они Морскими Бродягами - это здешние цыгане, вечные странники, с незапамятных времен бороздящие океан на своих плотах. Давным-давно Шторм привел их в такой ужас, что они дали клятву никогда в жизни не ступать на твердую землю - и, что характерно, клятву эту свято держали их потомки бог ведает в каком поколении.

Никто не помнил, когда именно они пустились в бесконечное плаванье - быть может, не сразу после Шторма, но уж, несомненно, вскоре после Вьюги. Так и странствовали, причаливая порой по своим надобностям к иным островам или Харуму, но никогда не ступая на землю. Было их, согласно приблизительным подсчетам восьмого департамента, тысяч пять. Никакого подданства у них, понятное дело, не имелось, на них с тех же самых незапамятных времен попросту махнули рукой как таларские, так и небесные власти, поскольку, по большому счету, от Морских Бродяг не было ни вреда, ни пользы. Давным-давно иные оптимистично настроенные короли пытались посадить их на сушу, но ничего из этого не вышло, предпочитали покончить с собой, но на тверди не жить.

Насколько помнил Сварог, эти вечные странники все же не могли выжить, не поддерживая с сушей хотя бы редких контактов. Они регулярно причаливали в нескольких портах, главным образом на островах, вели меновую торговлю, предлагая либо жемчуг, либо разнообразные морские редкости вроде кораллов, тюленьих шкур или особо ценимой гурманами рыбы. Временами в тех же портах раздобывали себе невест ради притока свежей крови - самым легальным образом, заранее объявляя о намерениях и платя неплохой калым. Самое интересное, что охотников пристроить таким образом дочек всегда хватало - среди народа из низших классов, прозябавшего в такой бедности, что это им представлялось наилучшим выходом. Хватало и откровенных авантюристок - испокон веков ходили слухи, что Морские Бродяги, отличные пловцы и ныряльщики, добыли немало сокровищ с затонувших на доступной им глубине кораблей. По той же причине на них порой нападали и пираты, что было не самым легким предприятием: драться морские странники умели. Правда, и капитан Зо, и Интагар как-то рассказывали Сварогу, что в жизни не слыхивали о счастливчиках, которые завладели бы кладами Морских Бродяг, да и реальность кладов вызывала сомнения...

Порой эти люди нанимались на купеческие корабли, где их ценили несказанно - прирожденные мореходы, знавшие о ветрах, течениях, вообще об океане столько, что самые опытные таларские капитаны им и в подметки не годились. Понятно, и на службе Бродяги свято придерживались того же извечного жизненного принципа - не ступать на сушу.

Одним словом, по всем отзывам - народ безобидный, вовсе не склонный употреблять в пищу случайных путников и вообще причинять им вред. Потерпевшие кораблекрушение иногда находили у них приют и помощь, о чем имелось немало достоверных сведений. Так что Сварог, разглядывая плоты, воспрянул духом: все вроде бы складывалось неплохо. Придется срочно выдумать правдоподобную легенду... что будет не самым трудным делом, так как Морские Бродяги мало осведомлены о жизни на суше и легко проглотят любую неуклюжую ложь, какую обычные мореходы раскусили бы сразу...

Косатка шла параллельным курсом, так близко к плоту, что Сварог уже хорошо различал лица людей, таращившихся на него с вполне понятным жадным любопытством: самые обыкновенные лица, не отмеченные ни уродствами, ни какими-либо пороками. Пожилые и молодые, мужчины и женщины (иные девушки - весьма ничего...) Одеты, правда, непривычно - рубахи, штаны и платья из какого-то непонятного материала. И у мужчин, и у женщин на шее ожерелья из ракушек и непонятно чьих зубов. Некоторые мужчины держат наготове внушительные луки (стрелы, по той же достоверной информации, частенько бывают смочены рыбьим ядом, так что порой опаснее пуль...).

Косатка вдруг взметнула туловищем, словно норовистый скакун, и Сварог взлетел в воздух, шумно плюхнулся в воду ярдах в пяти от плота. Глянув вокруг, он уже не увидел своих немых спасителей - черно-белые изящные животные моментально ушли на глубину. Они, надо полагать, излишней сентиментальностью не страдают: доставили спасенного к соплеменникам - и тут же уплыли. Сварог не представлял, каким образом смог бы их поблагодарить на понятном им языке... Спасибо, и все тут...

Не колеблясь, он поплыл к плоту. Лучники в него не целились, стрел не было на тетиве, оставались в колчанах. В плетеном из каких-то прутьев борту открылось нечто вроде калитки, прямо напротив Сварога, и он, расценив это как приглашение, подплыл к тому месту и, ухватившись за плетень обеими руками, вскарабкался на плот.

Опустился на аккуратный настил, прислонившись спиной к плетню, поглядывая на полукругом стоявших неподалеку морских бродяг. Те, в свою очередь, разглядывали его во все глаза - особенно пролезшие меж взрослыми в первый ряд ребятишки. Разглядывали с любопытством, но спокойно, без тени суеверного страха. Живут первобытным строем, но мышление вряд ли первобытное, это следует учесть и не держать их за совершеннейших глупцов...

Сварог, говоря по совести, предпочел бы встретить классических дикарей: зажег огонь на кончике пальца, закурил - повалились они ниц, приняв тебя за бога-громовержца, готовые смиренно выслушать любой приказ и поверить всему на свете... С этими так не получится. По физиономиям видно, имеют кое-какое понятие о собственном достоинстве и уж безусловно не простаки. Ну, постараемся не попасть впросак, и не таких вокруг пальца обводили...

В свою очередь, он во все глаза разглядывал людей, к которым так неожиданно прибился. В самом деле, не заметно никакого примитива: одежда хорошо скроена и мастерски сшита. Из хорошо выделанной рыбьей кожи - она и на суше порой бывала в моде, главным образом, у дворян. Ожерелья нанизаны не как попало, раковины со вкусом подобраны по размерам, цветам и даже оттенкам. Волосы у всех тщательно причесаны - значит, расчески у них в обиходе. Все, правда, босиком, но это и понятно: зачем им ходить в обуви здесь, на плоту, где грязи никогда не бывает?

Его первые впечатления оказались верными: все эти люди, даже малые дети, разглядывали его со спокойным достоинством, чуть ли не величаво. Никто не хихикал, не гримасничал, не подталкивал друг друга локтями, как это можно сплошь и рядом наблюдать у крестьян на суше. Этакие благородные дикари Фенимора Купера, почитающие себя солью земли... то есть, делая поправки на здешнюю специфику, солью воды.

Морские Бродяги постепенно расступились. Вперед вышел человек средних лет, его одежда была оторочена мехом серого тюленя, а на груди вместо ракушек красовалось ожерелье из пары дюжин тяжелых золотых монет. Ишь ты, насмешливо подумал Сварог, кое-какие традиции суши здесь вовсе не отвергают: начальство, как ему повсюду и положено, украшает себя золотишком. А в том, что этот тип представляет собой какое-то местное начальство, сомневаться не приходится - у него одного на шее золото, у него одного пояс не из кожи морского зверя, а из резных костяных пластин, у него одного висит на поясе скрамасакс с дорогой рукоятью. Да и окружающие, несмотря на свою гордую стать, к нему относятся с несомненным почтением.

Следовало бы встать, но Сварог и в самом деле здорово устал. Будем надеяться, что здесь нет каких-нибудь специфических табу, повелевающих немедленно рубить на части всех, кто осмелится сидеть в присутствии вождя племени...

Стоя над ним, и не выказывая лицом никаких эмоции, означенный вождь спокойно сказал:

- Я - Гор Олувет Корунан, старшина жангады.

Столь же спокойно Сварог спросил:

- Жангада - это вот этот плот? - и обвел руками вокруг.

Старшина поправил невозмутимо:

- Вся эта флотилия. Семнадцать плотов. Это не род, не племя... Жангада. У вас на суше вроде бы нет похожего.

- Это точно, - сказал Сварог. - Но я уже понял, что вы здесь - самый главный... Меня зовут Паколет Карах, я купец из Готара... но вы, наверное, не знаете, где это?

- Мы плохо знаем географию суши, - кивнул старшина. - Это на островах или на Харуме?

Слово "география", по крайней мере, знаете, подумал Сварог. Что подразумевает хотя бы беглое знакомство с научными терминами. Будем иметь в виду.

- На Харуме, - сказал он. - Я плыл с товарами на Катайр Крофинд, и неподалеку отсюда...

Он замялся на миг. Не стоило уверять, будто корабль затонул из-за шторма или бури - кто их ведает, превеликих знатоков моря, вдруг, благодаря своему опыту, знают совершенно точно, что никаких атмосферных пертурбаций не наблюдалось на много лиг вокруг? Не стоит с момента знакомства выказывать себя лжецом...

- Неподалеку отсюда на нас напали пираты, - продолжал он. - Был бой, наш корабль потонул, я держался на плаву, уцепившись за какую-то доску... Пираты ушли, меня не заметили. Потом появились косатки... и принесли меня к вам.

- Случается, - кивнул старшина. - Если ты не возражаешь, пройдем ко мне? Саблю лучше оставить здесь. Такой порядок. Оружие во время спокойного плаванья есть только у часовых и у меня.

Протестовать было бессмысленно. Сварог осторожно вытащил из-за пояса саблю и положил ее у борта. Люди расступились перед старшиной, и Сварог пошел следом за ним в одну из хижин.

Неизвестно, как были меблированы остальные, но в этой не было ничего лишнего. Пол устлан циновками, в углу - низкая, в две ладони вышиной постель, покрытая самым обыкновенным одеялом, которое здесь соткать никак не могли, только выменять на суше. Никаких признаков, свидетельствовавших бы, что здесь обитает облеченное немалой властью лицо.

- Ну что же, - сказал старшина, когда они уселись друг против друга на жестковатые циновки. - Ничего удивительного, иногда случается. Косатки всегда спасают тонущих, ты должен быть им благодарен...

- Могу заверить, что я благодарен, - сказал Сварог. - От всей души.

Точно, не бывать морским богом...

- С тобой, купец, следует как-то поступить... - задумчиво сказал старшина. - Найти тебе какое-то место в жизни... Ты, случаем, не хочешь к нам присоединиться? Это несложно. Здоровый, нестарый мужчина, не связанный кровным родством ни с кем из нас, всегда может к нам присоединиться...

Осторожно, взвешивая каждое слово, Сварог произнес:

- Благодарю вас за столь великодушное предложение, старшина, но принять его не могу, уж не посетуйте. Я привык жить на суше, такая уж у нас в семье традиция...

Старшина не походил на оскорбленного отказом. Он кивнул, словно бы даже с некоторой скукой:

- Ну да, разумеется. Вы, твердяки, сплошь и рядом отказываетесь... Чего же ты, в таком случае, от нас ждешь?

- Чтобы вы высадили меня на берег на первом же клочке суши, куда пристанете, - сказал Сварог. - Полагаю, в таком желании нет ничего дерзкого или невыполнимого?

- Конечно, нет, - сказал старшина. - Опять-таки - случается... Есть законы, старые, как сам океан. Попавшему в беду посреди волн следует помочь, чем возможно. Первым клочком суши, как ты выразился, будет Темайр. Туда мы и держим путь. Устраивает?

- Ну конечно, - сказал Сварог.

Его это и в самом деле устраивало, как нельзя лучше. Темайром напрямую управляют лары, там, кроме чиновников Канцелярии земных дел, есть резидентура восьмого департамента... Просто великолепно!

- Ты и в самом деле искренне рад... - сказал зорко наблюдавший за ним старшина.

- Я вел дела с тамошними купцами, у меня там много знакомых, - сказал Сварог.

- Вот и прекрасно. Итак... Ты - Спасенный. В качестве такового можешь пользоваться до Темайра нашим гостеприимством. Если будет плохая погода и понадобится помочь с парусами... или в чем-нибудь еще, ты ведь не откажешься?

- Ну кончено, - сказал Сварог. - Только скажите, что нужно делать, а уж я отслужу...

Вообще-то, услышав эти просьбы о помощи, следовало держать ухо востро. В прошлом году Сварог почитывал как-то на сон грядущий мемуары знаменитого пирата Тавана-Везунчика, пенившего моря лет двести назад и однажды после кораблекрушения угодившего к Морским Бродягам. Его тоже поименовали Спасенным, посулили доставить на ближайшую землю, а пока что попросили помочь в неотложных делах.

И началось. Когда к нему в хижину привели первую девицу, которой гость должен был, называя вещи своими именами, помочь зачать ребенка, пират поначалу решил, что ему крепко повезло, и царящие среди морских странников обычаи гостеприимства заслуживают самого горячего одобрения. Однако вскоре появилась вторая девица с тем же техническим заданием, а там и третья - а потом с ближайших плотов стали переправлять все новых и новых. Приятное для всякого мужика приключение превратилось в нешуточную каторгу, бедолагу Тавана принялись эксплуатировать на всю катушку - и, судя по некоторым намекам, собирались использовать в этом качестве неизвестно сколько времени. Ему все же удалось оправдать свое прозвище - поблизости появился корабль, и Таван, не теряя времени, сиганул в воду, поплыл в ту сторону, стал орать благим матом, умоляя о спасении, и был взят на борт. Всю сознательную жизнь гордый джентльмен удачи помалкивал о печальном приключении, и только в глубокой старости, давным-давно отойдя от дел и сочиняя мемуары в своем поместьице, раскрыл кое-какие тайны былых времен. Иные ему не верили, но Сварогу пришло сейчас в голову, что эта история крайне похожа на правду: морские бродяги должны всеми силами сопротивляться вырождению, а поскольку такового, судя по их цветущему виду, до сих пор не произошло, они, несомненно, не особенно разборчивы в средствах. Самый простой способ влить в их жилы изрядно свежей крови - заставить ударно потрудиться случайного спасенного, которого наверняка никто не станет искать, полагая погибшим. Человеческая натура, увы, несовершенна, а житейский практицизм в сочетании с полной безнаказанностью может далеко завести. Так что следует держать ушки на макушке и продумать кое-какие жесткие планы на тот случай, если с ним вздумают повторить тот же фокус...

- Пойдем, - встал старшина.

Сварог вышел следом за ним на палубу, где уже не наблюдалось недавнего многолюдства - должно быть, люди ушли в хижины, которых на плоту длиной не менее чем в шестьдесят ярдов стояло десятка полтора. Только на корме у рулевого весла стоял один из странников, да еще двое с луками прохаживались в носовой части. Солнце уже скрылось за горизонтом, и плот полным ходом шел в том направлении, где еще слабо золотились на волнах последние отблески дневного светила, было прохладно и свежо, стояла уютная тишина.

Сварог полагал, что его немедленно отведут в одну из хижин, но морские бродяги, оказалось, придавали гигиене гораздо большее значение, чем можно было подумать. Для начала старшина послал его принять ванну - то есть отправил в огромную корзину, намертво прикрепленную к плоту по правому борту. И выдал какой-то серый скользкий ком, как оказалось, ничем не уступавший мылу. Как следует поплескавшись, Сварог вылез, получил взамен своих пришедших в плачевное состояние шмоток штаны и рубашку из рыбьей кожи - и только после этого был препровожден в крайнюю хижину.

Там стояла совершеннейшая темнота, но старшина уверенно направился в угол, судя по звукам, налил во что-то вроде чашки немного воды - и там, в углу, вдруг разгорелось тускловатое, но все же дававшее достаточно света сияние.

Сварог подошел и заглянул в чашку. Там лежал ком мокрых корешков - или чего-то вроде корешков - размером с кулак, дававший света не меньше, чем шандал с полудюжиной свечей. Ни огня, ни дыма, корни светились, словно гнилушка, но гораздо ярче.

- В море есть много полезного, - сказал старшина чуточку покровительственно. - Удивлен?

- Не особенно, - сказал Сварог, вспомнив о своей роли. - Подумал вот, что на этой штуке можно неплохо заработать на суше.

- Дай вам, твердякам, волю, вы все из моря вычерпаете... - с непонятной интонацией произнес старшина. - Отдыхай. Пока мы не дойдем до Темайра, тут будет твой дом. Сейчас тебе принесут поесть. Всего наилучшего, купец Па-колет Карах.

Он едва заметно кивнул и степенно вышел. Сварог растянулся на циновке - довольно жесткой, но выбирать все равно было не из чего.

Колыхнулся полог, сплетенный из каких-то непонятных нитей, - явно морского происхождения. Появилась девушка в платье из рыбьей кожи, довольно коротком и облегавшем точеную фигурку так, что сразу становилось ясно: при всей скудости в выборе материала женщины остаются женщинами.

Светловолосая и синеглазая девушка походила на заезженную тяжким трудом простолюдинку. На шее у нее в окружении обычных раковин поблескивали три золотых монетки, что по здешним меркам, надо полагать, свидетельствовало о довольно высоком социальном статусе. Почему же в таком случае ей поручили миссию, с которой справилась бы любая служанка? Или таковы тут традиции гостеприимства?

Она поставила перед Сварогом поднос, села поодаль, привычно опустившись на колени на циновке, упираясь в пол тонкими обнаженными руками. Улыбнулась:

- Добрый вечер, купец Паколет Карах.

- Невероятно, - сказал Сварог. - Я уже настолько известен здесь, что мое имя достигло ушей первой красавицы жангады?

- А ты что, успел каким-то чудом увидеть всех девушек жангады, что так уверенно говоришь? Может, первая красавица - вовсе и не я, откуда тебе знать?

Эге-ге, легкомысленно присвистнул про себя Сварог. Похоже, кое в чем здешняя жизнь ничем от сухопутной не отличается. По крайней мере, кокетливые улыбки здешних красоток уж точно ничем не уступают канонам сухопутного флирта...

- А мне и знать не нужно, - сказал Сварог. - Я просто чувствую, что первой красавицей жангады можешь быть только ты, и никто другой.

- А ведь ты наверняка женат, купец Паколет Карах...

- Злобный навет, - сказал Сварог. - Гнусный поклеп. Плюнь в глаза тому, кто тебе рассказал обо мне этакую ложь...

- Вы, мужчины, - обманщики и совратители, - сказала девушка с напускной серьезностью. - Думаешь, на такой простушке из морских бродяг можно с успехом пробовать ваши твердяцкие штучки? Меня зовут Латейя, купец, я - родная и законная дочь почтенного старшины Корунана, а у нас, если ты не знаешь, есть строгий закон - твердяка, посмевшего оскорблять уши благородной девицы гнусными приставаниями, выбрасывают в море с подрезанными поджилками. Незамедлительно. - Она звонко рассмеялась. - Ну ладно, ладно, я пошутила, а ты уже и обмер...

- Да ничего подобного, - сказал Сварог торопливо.

- Обмер, обмер, я же вижу...

- А кто вас знает? - резонно сказал он. - Мало ли что в голову взбредет...

- Успокойся, поешь лучше. Ничего, если я буду смотреть? Мне нравится, как сильный мужчина ест, долго и много, или, может, тебя это оскорбит? Что я смотрю? У вас, твердяков, такие странные обычаи, я слышала краем уха...

- Брешут, - кратко сообщил Сварог и, не теряя времени, снял с нескольких мисок - фаянсовых, определенно сделанных на суше, - деревянные крышки. Пахло недурственно.

- Во всей жангаде такие миски только у нас, - сказала Латвия, не отводя от него глаз. - У нас очень знатная семья, мои предки в течение бессчетных поколений были старшинами и даже Кормчими...

- Впечатляет, - с набитым ртом пробормотал Сварог.

Жареная рыба с какими-то специями, ракушки, запеченные в своих круглых домиках, кусок темного мяса, так и оставшийся непонятным, какая-то желтая сладкая масса вроде творога... Он и не заметил, как уплел все, что нашлось на подносе. Выпил половину кувшина непонятной, сладко-кислой жидкости, безалкогольной, но приятной на вкус.

Когда он закончил и сполоснул руки в поданной Латвией чашке, она небрежным движением выставила поднос за порог, пояснила:

- Найдется кому убрать... Ты доволен?

- Весьма, - сказал Сварог, поглаживая живот.

Он с удовольствием закурил бы, но о сигаретах, увы, снова придется на какое-то время забыть - кто знает, как отнеслись бы Морские Бродяги к его милой привычке извлекать из воздуха табачные изделия и прикуривать от огонька на кончике пальца..

Латвия наблюдала за ним, склонив голову к плечу, вовсе не собираясь уходить. Чтобы поддержать светскую беседу - как-никак здешняя аристократка, потомственная - Сварог спросил:

- Тебе здесь не скучно?

Она пожала круглыми плечами с искренним удивлением:

- Как это мне может быть здесь скучно? Там, где мои предки жили много тысяч лет? Ну ты и скажешь, купец... Только здесь живут настоящие люди... и только здесь они выживут, когда вас, твердяков, снова сожрет какая-нибудь всеобщая напасть... А этого, между прочим, не так уж долго ждать. Есть масса неопровержимых признаков того, что дело снова движется к Великой Катастрофе... Вас всех сметет, а мы выживем. На твоем месте я не спешила бы в Темайр, а устраивала свою жизнь иначе.

- Это как?

- Оставшись там, где только и живут настоящие люди... которые к тому же станут единственными спасшимися.

- Благодарствуйте, красавица, - сказал Сварог. - Не тянет что-то. На суше гораздо интереснее.

- Глупости.

- Ты же там никогда не была.

- Ну и что? - вновь пожала она плечами с нешуточным упрямством в нежном голоске. - Когда за спиной многотысячелетний опыт...

Сварог промолчал. Ну да, разумеется - запад есть запад, восток есть восток, и вместе им не сойтись... Ты ее не переубедишь, и пытаться нечего. Традиции, браток, понимать надо, многотысячелетний опыт - вещь внушительная.

- Я прекрасно знаю, что у вас там масса интересного, - протянула Латейя с непонятной интонацией. - Мы не такие уж дикари, как ты, должно быть, думаешь. У нас, между прочим, достаточно книг. Ты о иных и не слыхивал, если вообще умеешь читать...

- Умею, хотя тебя это, быть может, и удивит, - сказал Сварог. - Купец обычно умеет и читать, и писать, и даже арифметические действия производить в уме, если ты понимаешь, о чем я...

- Понимаю. И тоже умею. Так вот, книги у нас есть. И, кроме этого, мы ведь часто общаемся с твердяками. Они столько рассказывают... Ты прав, у вас и в самом деле масса интересного. Я даже слышала, что у вас там во множестве водятся такие мужчины, которые друг другу в зад вставляют то, что, по моему глубокому убеждению, следует исключительно девушке между ног вставлять...

Сварог внимательно посмотрел на нее. Она слегка улыбалась с совершенно безмятежным и невинным видом.

- Тебе не кажется, что подобные повороты разговора...

Она преспокойно сказала:

- Я просто хочу знать: ты, случаем, не из таких, про кого я только что говорила?

- Вот уж ничего подобного! - чуть ли не рявкнул Сварог.

- Это просто великолепно, купец Паколет Карах, - протянула Латейя и одним гибким движением, с тихим шуршанием стянула через голову платье, под которым ничего более не имелось. - Я очень рада, что не пришлось в тебе разочароваться... Ну, что ты сидишь? Неужели тебе надо объяснять, что мужчина должен вытворять с девушкой, которая перед ним решительно разделась?

Она преспокойно вытянулась на циновке, положила руку под голову и улыбнулась Сварогу с таким видом, словно они стояли в большом зале королевского дворца, ведя светскую беседу.

"Ловушка? - лихорадочно промелькнуло у него в голове. - Или именно так у них полагается?"

- А твой батюшка не оторвет мне голову? - спросил он невозмутимо.

- И не подумает. У нас свои обычаи. Слишком долго тебе объяснять, может быть, обойдемся без этого? Могу тебя заверить, я уже знакома с этой штукой, что сейчас буравит тебе портки... Сам убедишься.

- Черт знает что... - сказал он искренне, пребывая в тягостном раздумье.

- Не "черт знает что", а девушка, которая хочет, чтобы ее разложили со всем усердием, - с ангельским выражением лица поправила очаровательная аристократка. - Мне здесь, конечно, не скучно, однако, скажу тебе по секрету, купец Паколет Карах, иногда надоедает видеть одни и те же лица, слышать одни и те же слова. Есть в нашей жизни этот маленький недочет... а впрочем, и его при некоторой настойчивости можно преодолеть, как-никак, кроме нас, на Таларе пока что живут и другие... Ну, сбрасывай быстренько одежду, пока у тебя штаны не лопнули. Говорят, вы, твердяки, такие выдумщики... Постарайся со мной проделать что-нибудь такое, до чего у нас не додумались. Хотя я и на знакомое согласна, лишь бы с должным прилежанием... Ну?

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВНЫЙ ПЕРСОНАЖ ЦЕРЕМОНИИ

Стоя у плетеного борта, Сварог наблюдал за странными передвижениями, которые выполняли все до единого плоты: искусно маневрируя, они старались образовать круг, с полдюжины уже выстроили дугу, носом к корме, перебрасывали друг другу веревки, соединяя свои немудрящие суда в единое целое.

А впрочем, гораздо интереснее было то, что виднелось вдали, слева, примерно на полуночном восходе: там что-то темнело у горизонта, и очертания эти ничуть не изменились за все долгое время, что Сварог проторчал у борта. Темная полоска, словно бы окрашенная сверху зеленым, весьма походила на желанную сушу.

Воровато покосившись на старшину, Сварог притворился, будто вовсе туда и не смотрит, а всецело поглощен маневрами жангады. В душе у него присутствовала некая неловкость - как и подобает хоть самую капельку совестливому мужику, стоящему рядом с дружески расположенному к нему папашей, с чьей доченькой этот мужик провел три ночи подряд... То, что инициатором всякий раз выступала сама доченька, мало что меняет. Все равно чуточку неудобно. Папаня как-никак - и, что характерно, ни в коем случае не будущий тесть...

В общем и целом, Сварог был вполне доволен своей здешней жизнью. Относились к нему с подчеркнутым радушием, работать не заставляли, кормили и поили по высшему разряду, да вдобавок каждый вечер, едва солнце спустится в море, заявлялась очаровательная Латвия и отдавалась ему со всем пылом. Сварог откровенно наслаждался нежданным отдыхом.

Все происходившее, однако, навевало на него некоторую грусть. С первой ночи стало ясно, что красавица доченька добивается дитяти - каковой задачи, вполне возможно, уже и достигла. Однако Сварогу было чуточку не по себе при мысли о том, что его дитя проведет всю сознательную жизнь на этом зыбком плоту, болтаясь по морям в компании этих реликтов. Но что поделать? Приходилось подчиняться.

Скверно было еще, что Латвия, что ни ночь, заводила разговор на извечную женскую тему - мол, неплохо было бы в самом скором времени честным пирком да за свадебку... То назойливо стращала грядущей в самом скором времени катастрофой планетарного масштаба, после которой уцелеют одни Морские Бродяги, то недвусмысленно пыталась прельстить прозрачными намеками о нешуточных кладах, которые накопили ее предки и приумножил папенька. К первому Сварог относился не очень серьезно, а второму вполне верил - но в любом случае не собирался гробить свою молодую жизнь так, как от него требовали. Пустил в ход все свое дипломатическое искусство, отговаривался некими традициями своего рода, настойчиво требовавшими жить и умирать исключительно на суше, а в море выходить лишь при неотложной надобности.

До сих пор как-то обходилось, серьезной ссоры ни разу не произошло, всегда оставалась граница, которую Латвия не переступала. Выслушав очередную порцию Свароговых отговорок, скорбно вздыхала и недвусмысленно прилаживалась под бочок.

- Инбер Колбта, - сказал вдруг старшина.

- Что? - встрепенулся Сварог.

- Вон там, - старшина показал на темно-зеленую полоску суши. - Полуночная оконечность.

- Мы туда будем заходить?

- Нет необходимости. Я же говорил, что мы идем прямиком к Темайру.

- А вот это все что означает? - Сварог обвел рукой горизонт.

Почти все плоты уже стояли по окружности, лишь два последних завершали маневр. Послышались шаги - это из хижин повалили обитатели плотов, прямо-таки увешанные ожерельями из ракушек и разноцветных кораллов, браслетами, бляхами из покрытой резьбой кости, меховая оторочка на сей раз присутствовала на всех без исключения нарядах, и мужских, и женских, и детских. Походило на то, что близится какой-то серьезный праздник, заставивший всех поголовно нарядиться, насколько возможно.

- Церемония, - сказал старшина. - Древняя церемония, которая тут регулярно происходит с незапамятных времен... Но у нас еще есть время, чтобы серьезно поговорить, купец Паколет Карах. Не так уж много времени, но достаточно, чтобы внести полную ясность. Моя дочь тебе нравится? Допрос, конечно, бессмысленный, у меня есть уши, и я каждую ночь убеждаюсь, что вы отлично поладили... ну, а все же?

- Очаровательная девушка, - сказал Сварог, неуклюже глядя в сторону. - Выше всяких похвал.

- Как женщина она тебе годится, или все же желаешь найти что-то получше?

- Ну, в общем... не вижу смысла что-то еще искать, - осторожно сказал Сварог.

- Она тобой тоже вполне удовлетворена. Кое-какие ваши сухопутные ухватки ей весьма понравились.

- Рад слышать, - сказал Сварог еще осторожнее.

- Ну, так что же ты решишь? Она должна была подробно тебе все изложить - что хочет за тебя замуж, что мы невероятно богаты, что только мы спасемся, когда все погибнут в самом скором времени... У тебя было достаточно времени для раздумий, ты взрослый и неглупый человек, наверняка успел все взвесить... Итак?

Сварог незаметно огляделся. При старшине не было оружия, даже обычного скрамасакса на сей раз не имелось на поясе. Стоящие вокруг разряженные морские бродяги тоже были безоружны. В конце концов, что ему мешает при малейшей опасности прыгнуть за борт и пешком добраться до чернеющего на горизонте острова?

Как бы ни обжились бродяги в море, вряд ли умеют дышать под водой так, как он. Не догонят, нет...

Тщательнейшим образом взвешивая слова, будто покупающий алмазы купец, стремящийся не ошибиться ни на грош, Сварог сказал:

- Любезный старшина, я безмерно благодарен вам за спасение и гостеприимство, но у нас тоже есть традиции, которые я не могу нарушать, как бы ни была красива твоя дочь и как бы нам ни было хорошо. Уж ты-то должен понимать, какую силу имеют в жизни людей вековые традиции...

- Нужно понимать так, что ты отказываешься?

- С величайшим сожалением.

- И это твое последнее слово?

От плетеного борта его отделял какой-то шаг. Вокруг все стояли неподвижно, не делая попыток напасть, и в глазах не было враждебности.

- Последнее, - сказал Сварог.

И в следующий же миг на Сварога навалилась нешуточная тяжесть, его сбили с ног во мгновение ока, так что он не успел ничего предпринять, повалили на палубу, лицом вниз, заламывая руки, по запястьям скользнула шершавая, жесткая веревка... Он и опомниться не успел, как лежал теперь уже лицом вверх, связанный с величайшим тщанием. Как ни дергался, ослабить веревки не удалось.