Чтение 5–й страницы книги ~Железные паруса~

- Щас заплачу от умиления, - пробормотала старуха. - А ведь сто золотых за меня назначал, что за живую, что за мертвую...

- Отставить, - сказал Сварог. - Вечер воспоминаний отложим на потом. У нас хватает неотложных дел... Вы что-нибудь накопали, сударыня?

- А вот, кстати! Отец Алкес вам и расскажет. Кое-что у него есть любопытное...

- Я помню наш разговор в Равене, ваше величество, - сказал монах. - Сразу после коронации. Действительно, мне представляется, что вы были совершенно правы тогда. Эти лилипуты не смогли бы так быстро и эффективно спланировать и организовать покушение на принцессу Делию, если бы они до этого никогда не бывали в Равене, не были знакомы с нашими городами. Простая логика подсказывает, что к тому времени они должны были освоиться в нашем мире. А это значит, у них были сообщники вполне... нормального роста.. В чем лично я не вижу ничего удивительного. Всегда найдутся люди, готовые за хорошие деньги работать хоть на самого дьявола. Если все так и обстояло, нет сомнения, они и сейчас где-то рядом. Им ведь гораздо легче укрыться от постороннего глаза, чем обычным злоумышленникам и шпионам...

- Это все теории, - сказал Сварог нетерпеливо. - А как насчет практики? Удалось вам что-то отыскать?

- Я битую неделю копался в бумагах и пытался вспомнить , - сказал монах, взвешивая каждое слово. - Отбросил суеверные сказки, безусловно не имеющие под собой реальных оснований. Вроде широко распространенной среди воров побасенки о "крохотном народце". До сих пор кружит такое поверье: мол, нужно прийти в последний день определенного месяца на место, где был убит ростовщик, и непременно неженатый, и непременно вдовый, сжечь там шерсть с кошачьего хвоста, смешанную с волосом из хвоста пегой лошади без единого белого пятнышка и прочесть соответствующее заклинание. Если все сделано правильно, из-под земли тут же выскочат крохотные, с палец "воришки-крохотульки", которые на всю оставшуюся жизнь станут верными помощниками счастливца...

- Вздор, вздор, - сказал Сварог.

- Несомненно. Подобные "следы" я отметал после тщательного изучения. И тем не менее... Я разыскал в архивах равенской уголовной полиции толстенное, интереснейшее дело. Лет восемьдесят назад жил такой вор. По прозванию Пеца-мышка. Прозвали его так за способность проникать в места, куда обычный вор, даже чрезвычайно искусный, ни за что не попадет. Классический "волшебный вор" из народных сказок, но он существовал на самом деле. И про него кружили слухи, будто он оказался единственным, кому все же удалось вызвать "воришек-крохотулек". Не улыбайтесь так скептически, ваше величество. Я сам поначалу не верил. Но когда изучил бумаги внимательно, с учетом наших допущений, мнение мое изменилось. Среди длиннейшего списка его "подвигов" я насчитал девять чрезвычайно темных случаев. В каждом из них обычные объяснения насчет ловкости и проворства профессионального вора не годятся. Какой случай ни возьми, вывод один: осуществить такую кражу было не в человеческих силах. На это мог оказаться способен только человек, связавшийся с нечистой силой... или тот, у кого и в самом деле были в подручных крохотные, с палец, сообщники, наделенные вполне человеческим умом... Бумаги здесь, - он кивнул в сторону высокого буфета. - Прочитайте на досуге, и, быть может, согласитесь со мной...

- Вполне возможно, - сказал Сварог. - Но даже если вы правы, прошло восемьдесят лет, даже косточки вашего Пецы истлели...

- Да. Он пропал без вести в свое время...

- Вот видите. А поближе к нашим временам?

- Есть еще так называемое дело виконта Башара. Вот эту историю я прекрасно помню, я сам ею занимался восемнадцать лет назад. Виконт ничего особенного собой не представлял - четвертый сын графа, не имевший прав на титул и майорат, обитал в Равене, средства к существованию добывал всевозможными окольными комбинациями, не нарушавшими закон впрямую, но все же дурно пахнущими. Ну, вы знаете такой тип людей и такие делишки... И вот однажды виконт разбогател как-то резко . Деньги у него появились немалые, он купил приличный дом, порвал с прежними дружками, репутация его понемногу восстановилась, его даже приняли при дворе... Сам он ссылался на наследство от дальнего родственника, что, забегая вперед, казалось чистым вымыслом. Мы не нашли никаких следов подобного завещания на его имя в нотариальной палате, хотя туда обязаны помещать копии всех завещаний и всех сделок с недвижимостью, превышающих финансовым итогом определенные суммы... Но это, забегая вперед... К нам стали поступать сведения, что означенный виконт связался с нечистой силой, и далеко не все доносы поступали от людей лживых и беспринципных. Информаторы бывают разные, ваше величество. Кто-то врет и клевещет, кто-то дает ценные и правдивые сведения - причем не обязательно из благородных побуждений, но это не меняет дела. Если правду выдают из мести или корысти ради, она от этого не перестает быть правдой... Короче говоря, все, что нам тогда сообщали, в итоге сводилось к одной-единственной теме. Теме "крохотных человечков". Да, вот именно, государь... Когда виконт устраивал вечеринки для особо близких друзей, он развлекал их весьма своеобразно. В особой комнате, погасив светильники, так что освещен был только стол, виконт демонстрировал на этом самом столе увлекательные "живые картины", как он это называл. Крохотные воины, размером с мизинец, сражались и убивали друг друга либо воевали с голодными крысами, хорьками, змеями. Крохотные женщины исполняли развратные танцы, закатывали оргии. Иногда, для разнообразия, надо полагать, крохотулек обоего пола выпускали в пустую комнату, и на них охотилась кошка... Одним словом, достаточно гнусные забавы и весьма необычные. Я тогда не знал того, что знаю сейчас. Вполне естественно, что первым пришедшим нам в голову объяснением было - "нечистая сила". И ведь это происходило на самом деле! Мы пригласили к себе в Багряную Палату парочку участников этих вечеринок - тех, на кого у нас кое-что имелось... Достаточно, чтобы рассчитывать на их полную откровенность. И они описывали эти забавы достаточно подробно, причем не сговариваясь, однако детали тем не менее совпадали... Бумаги сохранились, я и их принес... Я доложил королю Конгеру. Решено было наблюдать и собирать улики. Виконт как-никак принадлежал к достаточно знатному роду, многие его родственники и свойственники имели вес при дворе, нужно было соблюсти все формальности и законы, получить неопровержимые улики. Поразмыслив, мы решили воспользоваться избитым, но надежным способом - ввести в дом своего человека. Проще всего это было сделать через слуг - вот мы и нашли толкового парня среди младшего персонала, деликатно изъяли одного из лакеев, обставив все так, чтобы думали, будто он хапнул кое-что из столового серебра и сбежал, так что образовалась вакансия, которую постарался тут же заполнить наш парень...

Он замолчал, не глядя протянул руку, наполнил свою чарку, пролив немного на скатерть, рассеянно поднес ко рту и осушил до дна - все это чисто механическими движениями. Продолжал глуховатым голосом, так, словно перед глазами у него сейчас была не эта комната, а что-то другое, давно прошедшее:

- Он несколько дней присматривался и приглядывался, стараясь не лезть с расспросами, чтобы кого-нибудь не всполошить. А потом... Потом, посреди ночи, внезапно грянул взрыв. От дома осталась груда камня; все, кто там находился, погибли. Могучий был взрыв... Дом стоял в отдалении, на берегу реки, так что никто больше не пострадал. Но от дома виконта, повторяю, осталась куча даже не камня - щебенки... Даже кусок берега обвалился. Это незнакомый нам порох - что-то гораздо более сильное, каким на земле, хвала Господу, пока что не располагают армии...

- И что было потом? - тихонько спросил Сварог.

- Я доложил королю. Покойный Конгер был человеком упрямым и не терпел слова "невозможно". Развалины - точнее, эту груду щебня - по его приказу принялись разбирать. Но не нашли ничего, что нам пригодилось бы. Ничего... определенного. Груда щебня, лохмотья тел... Все внутри превратилось в труху, такой силы был взрыв. Потом пошли слухи, что виконт увлекался алхимическими опытами и невзначай не то смешал и не с тем... но прежде нам ничего не было известно о таком его увлечении. Бумаги ушли в архив и благополучно там пролежали до сего дня.

- Дом стоял на набережной... - задумчиво повторил Сварог. - Даже кусок берега обвалился... Не хочу делать преждевременных выводов, однако логика событий подсказывает... Как они могут пробраться в земные города незамеченными? Да одним-единственным способом. Подыскивается сообщник - человек достаточно влиятельный и знатный, чтобы обезопасить свой дом от неожиданных вторжений кого попало. Дом таковой располагается на берегу реки... или моря. Под водой устраивается тоннель, по которому подводная лодка может незамеченной пройти... ну, скажем, в подвал, где устроено нечто вроде пристани. Ну, а дальше совсем просто. Посади их в карман, в какую-нибудь коробочку, выложенную ватой, - и неси куда угодно, хоть в королевский дворец... Другого способа попросту нет.

- Согласен, - кивнул монах. - С подводными лодками я знаком чисто теоретически, у нас их нет, хотя небезызвестный мэтр Тагарон и пытался в свое время нечто подобное соорудить... но госпожа Грельфи мне их подробно описала, и я получил некоторое представление... В самом деле, ваше величество, эта гипотеза крайне похожа на единственно верную... вот только, как такую пристань найти? Невозможно ведь обыскать все подряд дома, стоящие у воды, подходящие на роль тайной пристани...

Кому как, подумал Сварог. Если подобрать нужную аппаратуру, о которой говорила Яна, если организовать наблюдение с воздуха - смотришь, и попадется рыбка на крючок... или по крайней мере в прицел. Попробуем...

- И это все? - спросил он.

- Увы... - развел руками отец Алкес. Добросовестно задумался. - А впрочем... Не знаю, стоит ли... Может, это и не имеет никакого отношения к нашим делам...

- Выкладывайте, святой отец, - сказал Сварог. - А я уже сам решу, что связано с нашими делами, а что - нет.

- Собственно, это не точная информация, а воспоминания прыткого мемуариста. Одного из тех, кто в свое время пытался заработать какие-то деньги на посмертной славе Асверуса. После смерти у Асверуса, как обычно и случается очень часто, появилось необозримое множество близких друзей, наперсников и собутыльников. О многих сам поэт при жизни и представления не имел... Все они наперебой строчили мемуары, где крохи правды перемешаны с горами брехни и пикантных выдумок на потеху толпе. Так вот в одной такой, справедливо забытой книжке, мне попалось утверждение, будто у Асверуса незадолго до его гибели появился любопытный перстень - крохотный череп, оправленный в золото, вместо драгоценного камня, окруженный какими-то легендами. Об этом перстне упоминают человека три, но среди вещей Асверуса его не обнаружилось. Разумеется, это никакой не след...

- А почему? - сказал Сварог с интересом. - Почему бы и нет? В последнее время я с самых разных сторон только и слышу, что история Асверуса, его жизни и смерти таит массу загадок. Меня всерьез уверяют, что он был не только поэтом, но и искусным разведчиком. Что общепринятая версия его убийства ничего общего с истиной не имеет. Что он имел какое-то отношение к загадочной смерти молодой королевы Дайни, случившейся в летнем дворце, до которого отсюда рукой подать, какая-то лига... - он указал на стену. - Что вы обо всем этом думаете?

- Признаться, я над этим никогда не задумывался, - честно признался монах. - Поскольку это произошло слишком давно и никак не затрагивало наших обычных дел. Слухов и в самом деле множество, иные книжники до сих пор тщатся опровергнуть прежние гипотезы и поставить на их места свои разыскания. Вы, конечно, не знаете...

- Почему же это не знаю? - живо возразил Сварог. - Наслышан некоторым образом. Так вышло, что в Равене я не так давно оказался посреди научного спора двух почтенных ученых на именно эту тему. Спор приобрел такой накал, что в ход пошли кочерги с поленьями, ненароком пострадал бюст покойного короля, и, если бы не мой государственный ум, пришлось бы бедным книжникам... - он невольно улыбнулся забавным воспоминаниям, но тут до него дошло . - Прах меня побери, ведь один из них как раз и тщился доказать, что Асверус был разведчиком! Раскопал какие-то старые бумаги... Постараюсь его немедленно разыскать. Сам уже не помню, как его звали, но Интагар такие вещи помнит прекрасно. И еще. Я давно узнал, что отдельные корыстолюбивые личности из архивной службы Министерства двора втихомолку распродают ценителям рукописи Асверуса. Асверус носил придворный чин, и после смерти его бумаги за отсутствием наследников попали как раз в министерство двора. Я незамедлительно пошлю туда одного человека...

Монах одобрительно кивнул. Старуха Грельфи осторожненько подала голос:

- Высокие господа мои, я прекрасно помню, что один из вас - светлый и могущественный король, а другой - не последний в королевстве сановник. Однако не будете ли столь милостивы выслушать убогую старуху, наделенную некоторым умом и соображением?

- Валяйте, убогая старушка, - сказал Сварог. - Люблю, когда вы начинаете прибедняться. Обычно это означает, что у вас родилась свежая интересная мысль...

- А вот не угадали на сей раз, государь, - сварливо отозвалась Грельфи. - Я просто хотела напомнить, что есть вещи и серьезнее, и опаснее. Вы, тысячу раз простите, ухватились за этих крохотулек, как ребенок за новую игрушку. А меж тем... Ваши крохотульки представляют некоторую опасность - и только. Не забывайте, что моря покрыты дохлой рыбой, а морские птицы сбиваются в громадные стаи и улетают вглубь суши. Хватает и других неприятных событий, что все до одного укладываются в старинные пророчества... Великий Кракен просыпается, а вы тут о крохотульках... Судя по всему, эти ваши крохотульки существовали чертову уйму лет, порождением пробудившегося Кракена безусловно не являются... А потому могут и подождать. До сих пор от них как-то не было особого вреда, так что это не самые насущные хлопоты. Вы лучше о Великом Кракене подумайте. И о том, что к нам шпарит по небу Багряная Звезда. Этот поганый светляк так глаза жалит тем, кто умеет видеть , что нет никакого терпежу... Вы вот чем озаботьтесь, господа мои! Что до вас, святой отец, то вам самое время запустить руки в закрома с вашими вековыми секретами - я про ваши Братства говорю. Негоже сидеть, как собаки на сене, когда творится такое...

Она была во многом права, даже если учитывать недавний ядерный взрыв, о котором старухе наверняка неизвестно... Сварог вопросительно глянул на монаха. Тот молчал, понурив голову, уставясь на свои корявые ладони. Потом сказал глухо:

- Приятно, конечно, сударыня Грельфи, что вы считаете нас обладателями тайного знания... Однако должен вас разочаровать. И вас тоже, уж не посетуйте на правду, ваше величество. Не спорю, монашеские Братства обладают кое-какими тайными знаниями, не обращающимися в широком обиходе, но среди них, Господом клянусь, нет каких-то высших, окончательных истин, способных моментально вывести всех из тупика и принести победу... Увы, так и обстоит. Братства воссоздавались среди всеобщего хаоса и одичания через сотни лет после Шторма, когда слишком многое было утрачено безвозвратно... Я бы не молчал, будь у меня такие знания. Признаюсь вам по совести, я до сих пор не знаю, можно ли с уверенностью говорить, что Великий Кракен существует на самом деле. В конце концов, все эти странности, вроде дохлой рыбы, кто-то мог тысячи лет назад связать с пробуждением Кракена по ошибке... Где точные доказательства?

- Будут вам точные доказательства, - проворчала Грельфи. - Когда дойдет до того, что спруты побегут из морей в реки, и это будет означать, что дела совсем плохи...

- Предсказание о спрутах мне знакомо, - сухо ответил отец Алкес. - Но опять-таки нет точных доказательств, что его следует связывать с Кракеном... Древние частенько ошибались. Все это в полной мере касается и Багряной Звезды. Я сам ее не вижу, но знаю людей, которые видят. И что же? Опять-таки, у нас есть только старинные рукописи и невнятные пророчества. Древние к тому же порой изъяснялись крайне туманно. Вот вам, пример... Принято считать, что Копье Морских Королей, которым только и можно убить Великого Кракена, спрятано где-то на острове Хай Грон. Остров за тысячи лет изучен вдоль и поперек. И нет там никакого Копья. Можно, конечно, твердить, что оно магическим образом скрыто в толще скалы, но это опять-таки голословные утверждения...

- И к чему же вы призываете? - бесстрастным голоском поинтересовалась Грельфи.

- Ни к чему я не призываю, - ответил монах терпеливо. - Просто не берусь пока что делать решительных выводов при отсутствии точных знаний...

- Ну, сидите, сидите, полируйте седалище, - сварливо протянула старуха. - А между прочим, ваше величество и ваше священство, у меня с утра сидел оч-чень интересный человечек... Доктор из одного латеранского заведения для скорбных головой. У него там содержится совершенно рехнувшийся шкипер, которого сняли в открытом море с дрейфовавшей без весел и паруса шлюпки, где он пребывал в полном одиночестве. Знаете, что он рассказывал? Доктор этот заинтересовался, как он выражается, "любопытным случаем", сидел возле морячка два дня напролет, слушал, превращал на бумаге бред в нечто связное... Вам интересно послушать, что случилось? Шел этот бриг где-то неподалеку от Катайр Крофинд, проходил мимо небольшого необитаемого островка - и вдруг из моря поднялась исполинская змеища. До островка, шкипер говорит, было не менее трех морских лиг, но змеища, словно касалась макушкой небес, такая была огромная. Они сначала не поняли, насколько , а потом пригляделись и сообразили, что высунулась она из моря позади островка. Оценили величину и мгновенно, все вместе, тронулись рассудком, потому что увидели легендарного змея Ермундгада, который спит в глубинах которую тысячу лет и пробудится аккурат в годину всеобщих сокрушительных бедствий. Парусами никто уже не управлял, суденышко опрокинулось, каждый выплывал, как удалось...

Монах поджал бледные губы:

- Еще одна неподтвержденная легенда...

У Сварога было на этот счет свое, особое мнение. Совсем недавно, заглянув ненадолго в Хелльстад и пытаясь на скорую руку навести некоторый порядок в отношениях меж тамошними удивительными и диковинными обитателями, он перекинулся парой слов с одним из глорхов - быть может, той самой змеюкой, что пыталась в свое время его слопать, когда он был всего-навсего бесприютным странником. Змея, как все глорхи, особым умишком не блистала и свои простенькие мысли выражала примитивно - но она тоже, что любопытно, упоминала про какого-то "ужасного гада", из-за которого глорхи в незапамятные времена и покинули-де моря, долго мыкались по суше, пока не обосновались в Хелльстаде, где не имелось ни доблестных рыцарей-драконоборцев, ни орд крестьян с дубинами и факелами. Выходило, что Сварог некогда уцелел исключительно потому, что мельком назвал себя "гадом ползучим" - а это оказалось созвучно тому имени, перед коим глорхи испытывали панический, впечатавшийся в гены ужас: гад, Ермундгад...

Однако он промолчал. Не был уверен, что и туповатые змеи из Хелльстада окажутся для отца Алкеса достойными внимания свидетелями. Хороший человек отец Алкес, ревностный слуга Божий, работник исправный и ретивый, но и над ним, очень похоже, тяготеет та самая инерция мышления, что свойственна большинству как на земле, так и за облаками. Пять тысяч лет все как-то устраивалось - Господь попустит, обойдется и теперь. Он не видит Багряную Звезду, а потому не может понять то странное колотье, которое она вызывает в глазах видящих - льдистое, неприятное, проникающее в мозг...

- Хорошо, - сказал он, ощущая страшную неудовлетворенность. - Не будем говорить о том, что не подтверждено пока твердыми доказательствами. Займемся тем, в реальности чего никто из нас не сомневается. Сначала...

Дверь скрипнула, в образовавшуюся щель просунулась предупредительная физиономия глэва Калеба, украшенная широкой ухмылкой. От переполнявших его чувств он даже легонько приплясывал с ноги на ногу.

- Минутку, - сказал Сварог. - Сейчас узнаю, в чем там дело...

Уже через несколько секунд он вихрем метнулся к столу, подхватил свою шляпу, свалив второпях локтем серебряную стопку, нахлобучил форменный ба-дагар и кинулся к двери, крикнув через плечо:

- В общем, все занимаются своим делом!

...Всадники неслись по латеранским улицам бешенным аллюром, сшибая лотки мелких торговцев, едва не размазывая по стенам шарахавшихся прохожих. Гремели копыта по мостовой, мелькали бледные лица на тротуарах, все живое разбегалось, жалось к домам. Впереди мчащейся на полном галопе кавалькады отчаянно и жутко ревели трубы передового отряда ликторов, освобождавших путь королевскому кортежу. Как ни понукал Сварог коня, они опережали его на несколько корпусов, как он сам опережал несущихся очертя голову телохранителей, ухитрявшихся даже сейчас замечать все вокруг и бдительно рявкать на замешкавшихся обывателей:

- С дороги! С дороги! Король спешит!

Сварог нагнулся к конскому уху и испустил волчий вой, как научили его ратагайские кавалеристы. Каурый захрапел и понес, разбрасывая пену, настигая ликторов.

Они свернули, пронеслись по немощеной аллее, обсаженной вековыми платанами, миновали отскочивших часовых и оказались на широком зеленом поле, идеально подходившем для аэродрома. Не снижая темпа, Сварог погнал коня дальше, к видневшемуся вдалеке бомбардировщику, где стояла кучка людей.

Натянул поводья, так что каурый взвился на дыбы, молотя по воздуху передними ногами. Спрыгнул на землю и подбежал к самолету. Увидел их всех - в потрепанной, грязной одежде, мимоходом отметил взглядом стоявшие тут же высокие, угловатые мешки. Схватил в объятия запыленную, осунувшуюся Мару и стал целовать ее грязное лицо. Она куклой моталась в его руках, шумно, облегченно вздыхая. Сварог отстранил ее, держа за плечи вытянутыми руками, всмотрелся. Щеки запали, волосы слиплись от грязи, но темно-синие глаза блестят знакомой строптивостью и насмешкой. Прижав ее к себе одной рукой, через ее плечо посмотрел на остальных, считая их про себя. Потряс головой:

- Все до единого. Надо же. Ну, вы даете...

- Старая кавалерийская закалка, государь, - бодрясь, силясь быть небрежным и торжествующим, сказал мэтр Анрах, тоже грязный, потрепанный, исхудавший. Как все прочие.

- Учено выражаясь, имеет место быть математическое тождество, - сказал Леверлин, ухмыляясь. - Количество уехавших равно количеству приехавших.

- Нечего морщиться, - сказал Сварог. - Весьма перспективный молодой человек, доставшийся в наследство от Конгера. Покойный король кого попало не привечал, особенно в личной разведке... Граф Гаржак.

- Наслышан, - сказал Анрах, то и дело косясь на кожаные вьючные мешки, сложенные в углу высоченным штабелем. - Своеобразный юноша...

- Ну, рассказывайте о приключениях, - сказал Сварог.

- А не было никаких приключений, - с видимым сожалением пожала плечами Мара. - Замок мы заняли аккуратненько, там и в самом деле не оказалось ничего и никого, хотя бы отдаленно напоминавшего военную силу, да и хозяин отсутствовал. Согнали челядь в подвал, заперли, спокойно набили мешки... Мэтра, правда, пришлось одергивать, он порывался набрать столько, что и полсотни человек бы не унесли. Отправились назад... И увидели со склона, что у вас там в долине творится, как на вас камни с неба рушатся. Ну, затаились, сделали крюк, стали пробираться к границе окольными тропками. Все приключения в том и состояли, что приходилось ловить на обед сусликов и ворон, чтобы ноги не протянуть. Коням хорошо, они травой обходились, да и овес был в тороках. Так ни разу ни с кем и не похлестались. Трижды подворачивался удобный случай - и противник имелся, и был он в таком количестве, что у нас были все козыри. Но мэтр всякий раз принимался причитать, что книги для нас дороже всего, и я каждый раз отступала, так и не прикончив ни одного мерзавца из-под "кляксы"...

- Поздравляю, рыжая, - сказал Сварог. - Кажется, ты все же становишься взрослой, если перестала очертя голову кидаться с мечом на первого встречного неприятеля...

Мара прищурилась:

- И эти вот насмешки - вся благодарность за мои великие свершения на благо познания? Ну ладно, моя месть будет ужасна... Мэтр, не пора ли разобрать сокровища? Вы ведь с ума сходите от нетерпения!

Анрах, словно только и ждал конкретного приказа, проворно отставил чарку, расплескав выдержанное вино, бросился к мешкам. Сгоряча кинулся распутывать узлы кожаной шнуровки зубами и ногтями, но Мара, похмыкав, подала ему кинжал, и дело пошло гораздо быстрее - мэтр, ничего вокруг не видя и не слыша, кромсал шнурки даже там, где мог без труда развязать, валил высокие мешки набок, одну за другой вынимал книги, произносил вслух названия - громко, торжественно, звенящим от возбуждения голосом. Гладил ветхие переплеты, как женские щеки, его лицо стало молодым, одухотворенным, восторженным, Сварог даже позавидовал чуточку - он видел перед собой человека, воспарившего от счастья куда-то к седьмому небу, самому высокому, согласно здешним поэтическим метафорам.

Однако сам он чем дальше, тем больше испытывал разочарование и скуку. Несомненно, это были уникальнейшие издания, патентованные раритеты, уникумы, способные, судя по виду Анраха, привести ученый мир в бессильную зависть. Вот только, все сильнее возрастали подозрения, здесь ничего не было для насущных целей Сварога - приземленных, практичных, далеко не столь возвышенных, зато жизненно необходимых. Ну что же, сказал он себе, всеми силами стараясь не показать того, что творилось на душе, никто и не обещал, что добыча эта поможет в текучке , так что и разочарования никакого не должно быть. Главное, вернулись живыми и невредимыми - и пусть Анрах двигает вперед науку, ему по жизненному призванию положено...

Мэтр стоял посреди комнаты, по пояс скрывшись за второпях наваленными штабелями книг - фолиантов в классических дощатых переплетах с золочеными петлями, на каких можно было подвешивать и ворота, пухленьких карманных томиков, полуразвернувшихся свитков. В кабинете остро пахло ветхой кожей, пылью и еще чем-то трудноопределимым, что при некотором напряжении фантазии можно было и окрестить "ароматом ушедших веков". Сияющий Анрах уже раздражал Сварога, охваченного, своими тягостными заботами, и он стал прикидывать, как потихоньку убраться отсюда под благовидным предлогом, чтобы ненароком не испортить радости мэтру, и в самом деле неплохо потрудившемуся.

Мара вдруг отставила кубок, встала, выпрямилась с хорошо знакомым Сварогу лукавым огоньком в глазах, оглянулась на счастливейшего из смертных, стоявшего посреди груды уникумов. Улыбнулась хитро, загадочно:

- Я же говорила, что месть моя будет ужасна... Посмотрите, мэтр - наш повелитель, хотя и не показывает этого по великодушию своему, на самом деле потихонечку впадает в уныние. Он определенно предпочел бы всему этому великолепию нечто более прозаическое, способное помочь не столь возвышенным, но практичным задачам... Вполне возможно, его надежды не были бы беспочвенны, но он вместо благодарности насмехается над кое-кем из своих верных сподвижников по свойственному ему бессердечию и злоязычию...

Заложила руки за голову и безмятежно потянулась, уставясь в потолок с мечтательной, насмешливой улыбкой. Сварог смотрел на нее напряженно, потихонечку исполняясь надежды. Как-никак он ее хорошо знал.

- Выкладывай, рыжая бестия, - сказал он хрипло.

- Ты сожалеешь о насмешках?

- Сожалею, сожалею, - сказал он. - Со стыда сгораю... Ну?

Мара фыркнула, извлекла из-под кресла черный кожаный футляр с полустершимся золотым тиснением - в таких обычно хранили важные документы - проворно открутила крышку с черной шелковой кистью, вытряхнула себе на ладонь какой-то предмет и, держа его двумя пальцами, подала Сварогу. Сказала наставительно:

- Ты, конечно, и знать не знаешь, но это... Сварог выхватил у нее кольцо - не рассуждая, почти грубо. Наверное, лицо у него вмиг переменилось, и настолько, что Мара моментально умолкла, став серьезной.

- Быть этого не может, - сказал он. - Перстень Асверуса...

- Ну надо же, - сказала Мара разочарованно. - Вот так стараешься-стараешься, хочешь произвести впечатление, а потом вдруг выясняется, что не получится никакого сюрприза, и труды твои, чего доброго, были напрасными...

- Ничего подобного, - сказал Сварог, не отрывая глаз от лежащего на ладони перстня. - Ты великолепна, ты лучшая на свете, о чем бы ни шла речь...

Поднял ладонь к глазам. Золотое кольцо искуснейшей работы, сделанное отнюдь не ремесленником - тончайшая чеканка в виде дубовых листьев, изящные линии. Вместо камня - крохотный, с вишню, человеческий череп, заключенный в нечто вроде ажурного полушария, подогнанного так, что череп нисколечко не хлябал. Самый обычный череп, только крохотный, очень старый на вид - ну да, и самому перстню должно быть более ста двадцати лет...

- Ты насквозь прав, но понятия не имеешь, насколько я лучше всех на свете, - сказала Мара, наблюдавшая за ним с гордым и довольным видом. - Ты еще бумаг не читал. На-ка, ознакомься.

Она вытряхнула из футляра два листа пергамента - потемневшего, утратившего гибкость. Мельком всмотрелась, подала Сварогу один, второй оставила себе.

Он впился взглядом в аккуратные строчки, выведенные искусным писцом.

"Сим удостоверяется, что прилагаемые украшения, как то: перстень золотой весом в двести четыре квинутна с украшением из неизвестной кости в виде черепа и золотое же ожерелье весом в тысячу сто семьдесят три квинутна с восемью сапфирами и четырьмя украшениями в виде черепов из той же неизвестной кости изготовлено в моей мастерской с приложением надлежащих клейм по заказу благородного Шеллона, графа Асверуса, каковой он расплатился со мною сполна, благодаря чему вышеописанные изделия переходят в его полную и безраздельную собственность.

Сословия Мер и Весов златокузнец Тиме Аркарад, дано в Равене числа сорок первого месяца Квинтилия года три тысячи пятьсот восьмидесятого Харумской Эры".

Ниже красовалась затейливая подпись со множеством завитушек и вензелей, служивших, надо полагать, исключительно для профессионального выпендрежа. А еще ниже протянулась одна-единственная строчка:

"Пробирное клеймо приложено 40 Квинтилия 80 X Э канцелярии советником..."

Подпись канцелярии советника совершенно неразборчива, далеко не такая манерная - должно быть, ему по роду службы приходилось оставлять ежедневно десятки автографов, и он заботился об экономии трудов, а не о излишней красивости.

- Примерно за четыре месяца до его убийства, - сказал Леверлин, видя, что Сварог дочитал и опустил руку с бумагой. - Ты вторую посмотри...

- Подождите, - сказал Сварог. - А ожерелье где?

Мара фыркнула:

- Право, на тебя не угодишь... Леший его ведает, где оно там запропастилось... По крайней мере, в витрине его не было, там лежал только перстень. Ты и в самом деле посмотри вторую бумагу, она еще любопытнее...

Сварог схватил второй свиток, развернул с треском.

"Сим удостоверяю, что означенное кольцо, золотое с костяным украшением в виде черепа, а также принадлежащий к нему документ, свидетельствующий о месте его изготовления, законным образом приобретен в моей лавке, с дозволения инстанции, существующей на улице Искусников, двадцать пять, гиперборейским подданным ревереном Гонзаком, путешествующим ради собственного удовольствия. Поскольку третьими лицами имущественных прав на данное кольцо по выставлении его для продажи в моей лавке не предъявлялось, после уплаты суммы в пятьсот денариев означенные раритеты переходят в полную и безраздельную собственность означенного реверена Гонзака.

Числа четвертого Атума месяца три тысячи шестьсот семьдесят девятого года Харумской Эры.

Серебряной гильдии купец Фурберо, Латерана".

- Вот такие дела, - сказал Леверлин. - Гонзак это колечко приобрел буквально за месяц до исчезновения. Знаешь, что самое примечательное? То, что записей только две. Всего две. Законными владельцами перстня были Асверус и Гонзак - все остальные, в том числе, не исключено, означенный Фурберо, вступили во владение не самым честным путем. Уж горротский-то скопидом, безусловно, приобрел перстень предосудительным образом - на его имя записи нет... Ты хоть понимаешь, что это такое? Дело даже не в том, что отыскалось наконец-то легендарное кольцо Асверуса... Впервые всплыл неизвестный науке раритет, принадлежавший Гонзаку...

- Значит, Гонзак интересовался Асверусом?

- Гонзак многим интересовался...

- Любопытно, где же все-таки ожерелье? - повторил Сварог.

- Хочешь гипотезу? - сказал Леверлин. - В жизни Асверуса была некогда одна крайне загадочная женщина, по времени получается - его последняя женщина, последняя любовь. Стихотворений двадцать ей посвящено. Кто она и откуда, неизвестно до сих пор. Сам Асверус ее именовал то Синеглазое Чудо, то Синеглазое Горе. Учитывая время, когда украшения были изготовлены, учитывая, что ожерелье, несомненно, женское, гипотеза сама собой напрашивается.

- Однако... - сказал Сварог. - Дарить любимой ожерелье с черепами... Они же самые настоящие, пусть и крохотные...

- Да ничего удивительного. Вполне во вкусе тогдашнего времени и тогдашнего периода в искусстве, именовавшегося "кладбищенским балерио". Украшения с черепами и скелетами, мебель в виде усыпальниц, и так далее... На эту тему написаны целые тома, попроси историков искусства, чтобы...

- А начхать мне на историков искусства, если откровенно, - сказал Сварог задумчиво, не отрывая взгляда от кольца. - Балерио-барокко-рококо... Меня вот это в первую очередь интересует, - он осторожно потрогал ногтем мизинца крохотную пустую глазницу. - Откуда их Асверус взял, сразу пять? Это ведь не гробокопательство какое-нибудь, а? Там, где эти хоронят своих мертвецов, вряд ли ступала человеческая нога...

- Ну, тут уж с нас взятки гладки, и спроса никакого, - сказала Мара. - Что увидели, то и привезли. Между прочим, исключительно моя заслуга - пока мэтр, млея от восторга, копался в книгах, я решила осмотреть витрины, и, в самом дальнем углу... Мэтр так и прошел бы мимо, ручаться можно. Молодец я, как по-твоему?

- Спасу нет, - сказал Сварог.

Мара подошла к нему, ухватила за руку и, многозначительно улыбаясь, сказала:

- Тогда пойдем, если у тебя неотложных государственных дел нет.

Сварог оглянулся - мэтр, не видя и не слыша ничего вокруг, созерцал книжное великолепие, не представляя, с чего начать на этой оргии духа, Леверлин уже с головой погрузился в какой-то фолиант, - схватил ее за талию и увлек в коридор. Пройдя немного, ногой распахнул дверь очередной гости-ной - эта была выдержана в светло-зеленых тонах - втолкнул внутрь Мару, чувствуя горячие толчки крови в висках. Что-то до сих пор было зажато в ладони - перстень Асверуса, конечно. Сварог мимоходом надел его на средний палец, почти впору пришлось. Мара закинула ему руки на шею, прижалась всем телом, промурлыкала на ухо:

- Бьюсь об заклад, ты все это время только и делал, что валял придворных шлюх...

- Поклеп, - сказал он счастливо улыбаясь.

- А докажи.

Широкая мягчайшая кушетка обнаружилась совсем рядом, и Сварог, не теряя времени, уложил туда вновь обретенное рыжее сокровище - а ведь в глубине души увидеть не чаял - и ее платье в мгновение ока полетело на пол...

А сам он успел лишь расстегнуть три верхних пуговицы камзола. Мара, приподнявшись на локте, недовольно уставилась на что-то за его спиной, и Сварог, обернувшись, увидел просунувшуюся в приоткрытую дверь бульдожью физиономию Интагара. Сердито набросил на безмятежно лежавшую Мару легкое покрывало, подошел к двери, четко ставя подошвы, словно гвозди вбивал, и, уставясь на министра полиции, крайне неприязненно процедил:

- Послушайте, есть же пределы...

- Ваше величество, - сказал Интагар преспокойно. - Извольте выйти в коридор или позвольте мне зайти...

Что-то у него было в глазах такое - незнакомое, тревожное. Не колеблясь, Сварог за локоть вытянул его в селадоновую гостиную - вот именно, Селадоновая! - захлопнул дверь. Спросил уже спокойно:

- Что-то случилось?

- Как сказать... Мы только что взяли этого самого кабинет-камергера. Взяли и его хозяина, отдававшего ему приказы и платившего деньги - маркиз из Министерства иностранных дел...

- Ну, ничего удивительного, - сказал Сварог. - Я прекрасно знаю, что более всего у меня недоброжелателей и врагов как раз в Министерстве иностранных дел - они в свете последних событий потеряли прежнее значение, скоро я их вообще разгоню за ненадобностью. Не могу же я при их посредстве с самим собой сноситься? Глупости... В общем, могли бы и подождать...

- Не мог, ваше величество, - сказал Интагар решительно. - Решение нужно принимать немедленно, не теряя ни минуты. Понимаете ли, мы с ходу прижали означенного маркиза, он дрогнул и треснул ... Так вот, он очень быстро опомнился, грозит всеми мыслимыми и немыслимыми карами... По его словам, он - одно из доверенных лиц имперского наместника в Равене, и именно наместник поручил ему организовать это покушение на вас, ту ядовитую гадину переправили из Фагерстарских болот с помощью... - он умолк и многозначительно ткнул пальцем в потолок, выше которого, как известно, небо, а в небе, всякий скажет, летающие дворцы...

- Что еще за покушение? - озабоченно спросила Мара, спрыгнула с кушетки и моментально натянула платье. - Я смотрю, расслабляться рано, работать пора...

- Пустяки, - сказал Сварог. - Ну, покушение... Ну, предотвратили... Далее, Интагар!

- В общем, он кричит, что всем нам не поздоровится, вплоть до меня. Что, как только высокий господин небес, имперский наместник узнает, а он непременно узнает вскорости каким-то образом, о котором нам, быдлу наземному, знать не полагается... Мы его не арестовывали официальным образом - просто схватили на улице незаметно для окружающих, увезли в одно из укромных мест... Я не думаю, что он врет - у меня и до того рыли на него материалы... Все так и обстоит. Он и в самом деле - доверенное лицо наместника. Ваше величество, не подумайте, что я трушу... Но дальнейшее, очень похоже, выходит за пределы моей компетенции...

Глаза у него были странные - тревога мешалась со смертной тоской, Сварог впервые видел его таким.

Тщательно застегивая камзол, он сказал веско:

- Не тревожьтесь, господин министр полиции... К счастью, происходящее - в пределах моей компетенции... Вы запротоколировали показания этого долбаного маркиза?

- Как можно... высокий господин небес...

- Летите пулей, - сказал Сварог. - Запишите показания обоих подробнейшим образом. Ясно?

- Но господин наместник...

- Вашего наместника я арестую самое позднее через час, - сказал Сварог. - Это для вас он, может быть, и высокий господин небес, а для меня... - он повернулся к Маре: - Ступай к Элкону, он у себя. Пусть немедленно свяжется с Серебряной Бригадой и от моего имени вызовет патруль. Покушение на камергера императорского двора, лейтенанта Яшмовых Мушкетеров, и, главное - начальника девятого стола Императорского Кабинета... Он у меня не то что соплями - кровью умоется, тварь такая... Марш!

Мара, так и не успев надеть туфельки, босиком выскочила за дверь.

- К лешему... - сказал Сварог, чувствуя, как в нем крепнет рассудочная, спокойная ярость. - Надоели мне имперские наместники на моих землях. Без них обойдемся. В самом скором времени я их изведу под корень как разновидность фауны...

Интагар таращился на него с восторженным ужасом, приоткрыв рот, ничуть не похожий сейчас на первого интригана королевства и многолетнего министра полиции.

Сварог лихо подмигнул ему, похлопал по плечу:

- Привыкайте, старина, привыкайте. Сдается мне, вы все еще не прониклись подлинным значением моей скромной персоны. Я вам не что-либо где, а где-либо как... Мы с вами еще такого наворотим рука об руку... Лишь бы у вас хватило смелости... Ну, подберите вы челюсть и гляньте соколом! Или не верите?

- Верю, ваше величество, верю... - сдавленным голосом отозвался Интагар. Просто привыкнуть трудно, когда на глазах рушится система , всю жизнь казавшаяся вечной и неизменной, как радуга или облака... Но не только это... Откуда у вас это кольцо?

- А что? - с любопытством спросил Сварог.

- Это определенно пресловутый перстень Асверуса...

- Ну да, - сказал Сварог.

- Лет двадцать назад старого герцога Ашила зарезали вместе с несколькими домочадцами именно из-за этого перстня. О нет, его у герцога не было вовсе - просто-напросто старый бахвал в своем коллекционерском запале соврал, будто приобрел его где-то... И этого хватило. Вокруг этого перстня столько интриг и крови, сколько не было на иных огромных самоцветах... Кто-то настойчиво пытается его заполучить, это началось еще до моего рождения и продолжается до сих пор - я то и дело натыкаюсь на упоминания, что перстень ищут неустанно... Лучше бы нам его не носить открыто, неровен час...

Сварог сначала хотел засмеяться, но, подумав как следует, снял тяжелую драгоценность и спрятал в карман камзола. Осторожность не помешает. Возможны самые неожиданные варианты. Скажем, этот череп принадлежит какому-то подземному сановнику, и кто-то, очень далеко отсюда, поклялся, что он будет покоиться в семейной усыпальнице, хоть ты тресни... Другого объяснения и не подберешь вот так, смаху...

- А про ожерелье, выполненное в той же манере, вы слышали когда-нибудь?

- Великие небеса! - выдохнул Интагар. - Хотите сказать, оно тоже у вас?

- Не буду врать... Оно неизвестно где. Значит, слышали?

- Конечно, - сказал Интагар. - Тогда для Асверуса ювелиры сработали перстень и ожерелье.

Перстень он носил сам, а ожерелье подарил какой-то загадочной женщине, своей последней возлюбленной, но никто не знает, кто она такая, даже тайная полиция.

- Ай-яй-яй, - сказал Сварог. - А я-то полагал, что тайная полиция знает все... Ладно, летите со всех ног, и чтобы письменные показания через часок были у меня на столе...

...Граф Гаржак вошел в кабинет с непроницаемым лицом, не позволявшем судить об итогах его вылазки в архивы. Мэтр Анрах и Леверлин по-прежнему копались в книгах, вполголоса обмениваясь восторженными замечаниями, Сварог, не ощущавший в себе тяги к ученым занятиям, развалился в кресле, прихлебывая "Кабанью кровь", а уютно устроившаяся у него на коленях Мара мурлыкала под нос какую-то балладу.

- Проходите, граф, - сказал Сварог. - И говорите смело. От этих людей у меня секретов нет, запомните на будущее.

- Постараюсь учесть, государь...

- Итак?