Чтение 17–й страницы книги ~Имаго~

Голос ее был ровный, приятный, глубоко женский, но хорошо контролируемый.

- На все, - выпалил я. Торопливо добавил: - Собственно, он не давал никаких полномочий. Просто, если честно, он вдруг зашел ко мне пару часов назад и сообщил о вас... У меня только и оставалось времени, что лететь сюда! Не было правила дорожного движения, которое бы я не нарушил!

Она усмехнулась, глаза чуть потеплели.

- Сосед? Это хорошо. Меня в самом деле зовут Инга, это не только пароль.

- Соседи бывают разные, - сказал я и вспомнил Бабурина, Пригаршина.

- Верно, - согласилась она, - но соседей знаем как облупленных.

- Это верно, - сказал я. - Так что... э-э... от меня требуется?

Она огляделась, на той стороне площади желтые, как осенние листья, зонтики летних кафе.

- Вон там совсем пусто, - сказала она. - Посидим, выпьем соку... Я плачу.

- Да я еще не голодаю, - ответил я скромно.

Она раздвинула губы в усмешке, но ничего не сказала. Молча мы прошли через площадь, я старался делать вид, что увиваюсь за богатой туристкой, Инга посматривала на меня со снисходительной усмешкой.

В кафе чисто, в виду башен Кремля за этим заведением явно следят особенно тщательно, из-за стойки тут же вышел предупредительный официант.

- Что изволите?

- Апельсиновый сок, - сказала Инга, и официант тут же выпрямил спину, не гнуть же ее перед соотечественниками, даже лицо стало надменное. - Два мороженых... Каких? Да хороших, с орешками.

- "Лесное", - подсказал я.

- "Лесное", - согласилась она легко. - В вазочках. Официант на меня метнул полупрезрительный взгляд, что за мужчина, за которого заказывает женщина, все ясно, а на нее взглянул вопросительно. Все-таки в голосе Инги легкий акцент, за недельную туристическую поездку такой не приобретешь.

Инга проследила за ним взглядом, сказала негромко:

- У меня в сумке портативный глушитель. Никакое ЦРУ не услышит...

- А КГБ? - спросил я. Она отмахнулась.

- КГБ - единственная организация, что еще не подчинена Штатам. За это ему не дают денег даже на карандаши! Им теперь только мечтать о супермикрофонах направленного действия. Итак, я привезла кое-какие списки... Всякие, разные. Здесь и виднейшие коллаборационисты, о которых вы не знаете, и список глубоко законспирированных агентов ЦРУ, и... многое другое. К тому же я уполномочена назвать места... а также дать линки на лиц, которые могут снабжать оружием. Я имею в виду - хорошим оружием! Настоящим армейским, а также специально разработанным для диверсионных групп. Здесь и мины повышенной мощности, их можно прятать в скорлупе грецких орехов, и... я же говорю, многое другое. Видимо, Лютовой совсем себя плохо чувствует, что не смог сам... такое важное дело...

Она сделала паузу, я вынужденно сказал:

- Да нет, он выглядел неплохо.

- А со здоровьем у него как?

- Нормально, - ответил я с недоумением. - Он же не старик, молодой и здоровый, как бычара!

- Да? - переспросила она с сомнением. - Это хорошо, здоровье ему понадобится. А то раньше у него были проблемы... Впрочем, это неподтвержденные данные. Он сам, надеюсь, в операциях не участвует?

Официант направился в нашу сторону с подносом, Инга замолчала. Мы помогли перегрузить на стол стаканы с соком и вазочки с мороженым, а когда официант удалился, я ответил с неловкостью:

- Простите, но это не потому, что я что-то скрываю... Я в самом деле не из РНЕ. Я просто сосед, как уже говорил. Я сам узнал только совсем недавно, да и то по случайности...

Она нахмурилась.

- По случайности? Это может быть опасно.

- Да нет, - сказал я торопливо, - все обошлось.

- Точно?

- Абсолютно, - заверил я.

- Ох, смотрите... Иногда аукается через годы.

- Уже не аукнется, - сказал я, со стыдом ощутил некую гордость, хотя гордиться убийством могут, как говорят люди прошлого века, только выродки. - Никто не аукнет.

Она умело подбирала ложечкой с краев подтаявшее мороженое, густые черные брови сошлись на переносице и остались, сцепившись в клинче.

- Сейчас я выражаю свое личное мнение, - заговорила она медленно, глаза ее упорно следили за ложечкой, - оно ничего общего не имеет с точкой зрения руководства... Впрочем, руководство в такие детали не вникает, а вот мы, исполнители... Словом, самому Лютовому рекомендуется не участвовать в акциях. Он горяч, иногда срывается... К тому же от него больше пользы было бы на работе координатора. Вообще, на кафедре ему прочили блестящую карьеру...

Я поморщился.

- Этим вы только оскорбляете Лютового.

- Вы не то подумали, - сказала она тихо, глаза ее все еще следили за ложечкой в мороженом. - Сейчас, конечно, в России карьера возможна только с благословения юсовцев, их разрешения... или хотя бы одобрения видных коллаборационистов. Но, к счастью, научная карьера от них не зависит. Он был блестящим математиком! А для математика не нужен даже компьютер, тот не поможет искать новые пути.

Я тоже следил за ее ложечкой, потом перевел взгляд на бледное лицо.

- Наверное, вы правы. Стране нужнее талантливый математик, чем еще один боевик.

Она наконец оторвала взгляд от мороженого. Наши глаза встретились, в глубине ее зрачков дрогнуло, сместилось знакомое изображение.

- Я рада, - сказала она почти с прежней легкостью, - что вы разделяете мою точку зрения.

- Разделяю, - ответил я. Теперь уже я старался не смотреть ей в глаза, страшась, что она увидит в моих глазах то, что она не хотела бы увидеть. - Я постараюсь... ну, как смогу, удерживать его от прямого участия в терактах.

- Спасибо, - поблагодарила она. И хотя она старалась сделать голос сухим и непринужденным, но снова я уловил нечто, что она явно хотела скрыть. - Правда, спасибо!... Вы чем зарабатываете на жисть?

- Юрист, - ответил я. - Советник в одной могучей фирме.

- О, - протянула она насмешливо. - Права человека, права личности, борьба с расизмом, фашизмом, всякие презумпции и прочий бред. Эх! Что бы мы ни говорили о толерантности, но страны, государства и народы могут выдержать натиск заокеанской свиньи только в случае, если считают себя... лучше. Пусть об этом нигде не говорят, не упоминают, но они знают, хоть и говорят лишь в узком кругу, среди своих, чаще всего с усмешечкой, как бы подсмеиваясь над своим шовинизмом, но на самом деле твердо уверены, что они - лучше.

Я сказал завистливо:

- Вы-то говорите об этом вслух!

- Говорим, - согласилась она. - Сами над этим же смеемся, но все равно уверены, что мы - лучше. Потому, понятно, свой Израиль не дадим превратить в банановую плантацию Юсы! Да - мы богоизбранные, вот так, съели? Китайцы тоже непоколебимо уверены, что они - Богоизбранная Срединная Империя, а на ее окраинах живут варварские народы, совсем дикие, им не исполнилось еще и по паре тысяч лет, таких нельзя принимать всерьез... Курды вот уже тысячу лет бьются за создание своего богоизбранного государства Курдистан, эти тоже горды своим мужеством и стойкостью, никакой Юсе их не подмять... баски знают, что лучше всех на свете они, баски, и даже когда вся Испания сгинет, то они, баски, будут!... Она остановилась, я продолжил с горечью:

- Договаривайте, договаривайте. Зато всяким мамбо-юмбо, Буркина Фасо и прочим россиям, которые дефолтно, то есть по установкам, считают, что любой иностранец лучше их соотечественника, - этим хана. Их ждет неизбежное растворение среди тех, кто сохранил честь и гордость. Ладно, пусть даже основанные на мифах, разве в этом дело?

Она кивнула.

- Да. Неважно, на чем основано, главное - результат. Кстати, старые законы, пришедшие из тьмы веков и мифов, и сейчас более жизненны, чем статьи уголовного кодекса. Наш закон: око за око, зуб за зуб, кровь за кровь!... А все эти хитрые игры юристов... В моем обществе нормальных людей раздражают, даже бесят эти споры насчет адекватности или неадекватности наказания свершенному проступку. Получается, что законы созданы для преступников. Для того, чтобы скрупулезно точно отмерять им шлепки по заднице за преступления или, как все чаще говорят, проступки.

Я сказал, слегка задетый:

- Юриспруденция создавалась тысячелетиями! Не зря же такой опыт...

Она прервала:

- Я не самая тупая на свете, у меня два высших образования, честно-честно! - гуманитарных... это от слова "гуманность", наверное, но все равно считаю, что закон должен защищать меня от преступников, а не преступников от меня, законопослушной гражданки! И плевать мне на придуманную вами, юристами, адекватность! Я хочу, чтобы ублюдку, который расписал матерными словами наш чистый подъезд, прилюдно отрубили руки. И написали об этом в газетах, показали это по телевизору. Да, неадекватно, завопят юристы. Да, на всю жизнь калека, а мог бы вырасти в художника... Как же, вырастет! Зато я знаю точно, что, ужаснувшись такой неадекватности, сто тысяч мелких пакостников не посмеют даже подумать написать что-то на стене!

Я развел руками.

- Увы, это только говорит о том, что мы, юристы, слишком спешим ввести в обращение прекрасные справедливые законы!

- Спешите, - подтвердила она сердито. - Спешите!... Нельзя тянуть морковку за уши, чтобы подросла. Ваши законы... я имею в виду созданные юристами, а не здравым смыслом, облегчают жизнь преступникам, а не законопослушным гражданам. А международные законы облегчают жизнь и развязывают руки преступным организациям и преступным государствам. Не государствам с преступными режимами, а именно преступным государствам!

Она промокнула губы кружевным платочком, улыбнулась. Я тоже старался держать лицо слащаво-заинтересованным, как же - богатая туристка, ничего из себя, сиськи на месте, настроение у нее, как говорят, командировочное, что значит - желает оторваться по полной, можно загудеть вдвоем всласть...

- Пойдемте, - скомандовала она. - Возьмите меня под руку. Сделайте лицо...

- Уже сделал, - заверил я, - разве не видно?

Она посмотрела критически.

- Если с таким лицом подходите к женщинам, то я подозреваю, что вы еще девственник.

- Если у меня нет женщины, - ответил я мудростью, почерпнутой у Бабурина, - значит, у кого-то их две... Вообще-то я парень хоть куда, но женщины туда соглашаются редко...

- О, вы уже жалеете, что ваш вечер безразвратно потерян?

Я отстранился, посмотрел на нее искоса, уже веселую, острую на язык, с насмешливым блеском в глазах.

- Знаете, - сказал я проникновенно, - я, как и все мужчины, гораздо больше ценил бы женский ум, если бы он покачивался при ходьбе...

Она засмеялась:

- Да, мир един!... Я этот афоризм тоже вчера получила по рассылке. Как получили и полмиллиона других подписчиков по всей планете. Мир един. Потому мы и вправе отбиваться на всех континентах, а не только в одной своей стране, не решаясь перейти границу. Именно отбиваться... И всем надо объяснять, что мы всего лишь отбиваемся от врага, а не совершаем теракты!

- Так, - ответил я тихо, - так... Она взглянула встревоженно.

- С вами что-то случилось?

- Только хорошее, - ответил я и заставил себя через силу усмехнуться. Не рассказывать же, что даже сейчас, разговаривая с тайным эмиссаром израильского сопротивления, продолжаю подбирать доводы, слова, выстраиваю фразы для своего... пора бы подобрать название. - Вы очень хорошо говорите, Инга.

Она посмотрела на меня с некоторым удивлением:

- Да я и сама вроде бы ну просто прелесть. А что, не так?

Она сказала с такой угрозой, что я отпрыгнул и замахал руками:

- Еще какая зубастая прелесть!

Она сделала вид, что смилостивилась:

- Ладно, согласна на зубастенькую.

На улице уже чувствовалось наступление осени: листва на деревьях озолотилась, под ногами мягко шелестят толстые сочные, но уже мертвые листья.

- Любой народ, - заговорила она размеренно, - и любое государство становились легкой добычей варваров, как только начинали жить по "общечеловеческим ценностям". Гибли древнейшие государства, о которых дошли только смутные отголоски, погибла изнеженная Эллада под натиском сурового Рима, погиб сам Рим, как только ударился в общечеловеческие ценности - суровые варвары разнесли его вдрызг. Сейчас идет наступление сурового и строгого ислама на последнюю империю, перед своим крахом впавшую, как и все предыдущие римы, в крайнюю похоть. С кем вы, русские?... Возьметесь ли защищать эту мразь, высокотехнологичную и живущую в завидной роскоши, или же встанете на сторону пугающих вас талибов?

Я развел руками.

- Совсем недавно вся Россия единодушно ответила бы, что за Штаты она кому угодно глотку порвет... Но когда Штаты показали, что борьба с коммунизмом была всего лишь ширмой, а боролись они, как и продолжают, с Россией...

Она кивнула.

- Спасибо. Кстати, вы не задумывались, почему именно погиб могущественнейший Рим?... Это для вас - древнейшая история, а для нас Рим был совсем недавно. При нас он родился, развился, окреп, завоевал полмира и наш Израиль в том числе... Пока он был государством с суровыми нравами, неважно - республика или империя, никто не смел в его сторону даже хрюкнуть. Все войны заканчивались одинаково: кто бы ни напал на Рим - война переходила на земли врага, после чего все карфагены сравнивались с землей, там проводили борозду плугом и засыпали солью. Но потом пришла эпоха общечеловеческих ценностей - римские квириты превратились в вопящий panem at zircences плебс, аристократия утонула в оргиях, а полководцы увязли в интригах за трон. И вот варвары, у которых суровые нравы как раз в чести, разгромили Рим с его суперармиями, технологиями, а строгая религия христиан опрокинула роскошнейшую и привлекательнейшую религию римлян с их "боги разрешают все!".

Она поглядывала на меня внимательно, слежу ли за ее мыслью. Но то, что она считала откровением для нас, русских, уже не было для большинства новостью.

- Сейчас последняя империя на планете, - продолжила она, - не только копирует Рим по названиям и атрибутам: сенат, Капитолий, орлы, своих полицейских называет центурионами, но и, что гораздо важнее, в этом "боги разрешают все" пошла намного дальше. И возврата уже не будет, ибо можно от суровых нравов перейти к изнеженности и вседозволенности, но нельзя из распущенного народа... да и народа ли?., создать нечто благородное, честное, доблестное.

И потому, добавил я про себя к ее гневной речи, не стоит жалеть, когда и эта империя рухнет. Хрен с нею. Скоро уже неизбежный рассвет. Вот уже на востоке небо окрасилось в алые тона. Пока, правда, только на Ближнем Востоке, увы...

ГЛАВА 5

Дома я передал списки и адреса Лютовому, комп и свет включились сразу, едва я переступил порог. Я опустился в кресло, положил пальцы на клаву, задумался. Инга права... и не права. Конечно, по-своему права, но у нее жизнь израильтянки, она смотрит глазами израильтянки на все и вся. Русскому проще взглянуть на мир с птичьего полета, ибо свою страну презирает, соотечественников за людей не считает, все-де косорукие да неумелые, остальные страны для него - просто страны.

Для Инги все эти талибы, ваххабиты, воины ислама и прочие фундаменталисты - просто бандиты. Нормальная реакция человека, на которого эти фундаменталисты нападают, в которого стреляют. Но мне видно, что все эти страшные и непонятные для большинства русских учения возникли в наиболее культурно развитых странах! В странах с наиболее древней культурой, известных своими духовными исканиями, философами, странствующими мудрецами, где каждый крестьянин свободно оперирует цитатами из старых мудрецов, может часами копаться с вами в какой-либо строке Корана, поворачивая его мысли то так, то эдак!

Мы, европейцы, отвечаем, что мы все равно умнее, так как у нас есть ракеты и компы, которых у талибов нет. Но талибы помнят, что совсем недавно то же самое говорили римляне диким неграмотным и невежественным талибам того времени - христианам, у которых против римлян ничего не было, кроме Аллаха тех лет - Христа.

И все- таки ислам... он не только не для России, но и для сегодняшнего мира уже устарел. Даже если на сегодняшний день он -лучшее из созданных человеком или Богом учений, но для завтрашнего дня - нет. Уже сейчас хорошо видно, где он буксует. Его создал гений, величайший гений всех времен и народов, однако религия века мечей и замков пробуксовывает в век компьютеров и Интернета. И это великое дело и величайшее достижение гения, что ислам дожил и донес пылающий факел нравственности и моральной чистоты до наших дней!

Россия, как я уже говорил... и, по-моему, где-то даже писал, надо поискать, сейчас настолько в глубокой заднице, что как никогда созрела для нового учения, новой религии или какой-то идеи, что выведет из тупика... Да какого тупика, давайте называть вещи своими именами - подаст руку всему человечеству, уже висящему на одной руке, на одном пальце над пропастью!

Но точно так же человек, придумавший эту идею, веру, религию или учение, должен быть готов, что все мы, жадно ждущие прихода в мир этого нового, тут же набросимся на него, считая свое гавканье умной критикой, и начнем долбать, топтать, доказывать, что он дурак и ничего у него не получится. Приведем миллион доводов, почему именно не получится. Эти доводы будут несокрушимыми, как бетонные стены. Ведь мы, хоть и идиоты, все-таки - образованные идиоты! Всесторонне образованные идиоты, что значит - одинаково успешно можем доказывать, почему не сработает новая реформа, почему мы - самые тупые и косорукие, почему здравоохранение никак не решит проблему хламидомонады, и почему все не так, как надо.

Я поерзал, такая перспектива не нравится. Ведь это не на кого-то безымянного, а на меня накинутся. Это же я собираюсь осчастливить мир новой верой-религией, новым учением "как жить правильно"!

Не помню, когда это я встал из-за компа, но вот сейчас мелю кофейные зерна, фильтрую воду, готовлю джезву, словом, развиваю кипучую деятельность, только бы не браться за дело, к которому собираюсь подступиться уже много лет, но... страшусь и готовлю только кирпичики, не решаясь выкладывать само здание.

Но - пора. Основные постулаты уже оформились в черепе. Пора переносить на бумагу. Точнее, в комп. И все равно - страшно.

Страшно и того, что получится, как задумал, и того, что не получится. Ведь я уже тайком который год примеряю тогу... или мантию пророка. Нет, пророк должен являться в рубище. В рубище, по меркам нашего времени, это не на "мерее", а на "шестерке", а то и вовсе на "Москвиче".

Итак, давай еще раз. Я исхожу из того, что остальные люди - тоже я. Такие же частицы огромного организма, только связи у нас не настолько тесные, хоть и есть, есть нечто смутное, из-за чего ощущаешь себя единым организмом. А раз они такие же, то чувствуют так же, думают примерно так же. Во всяком случае, основа у всех одинаковая, доставшаяся от животных предков. Да и базовые понятия человека тоже у всех одни и те же.

Отсюда закономерный вопрос: как устроить жизнь так, чтобы "всем было хорошо"? И не надо демагогии, что, дескать, что для одного хорошо, для другого - плохо. Мол, для садиста хорошо пытать других, а для людоеда так и вовсе кушать.

Будем прагматиками, то есть будем опираться на большинство населения, а большинство все же нормальные люди, без особых отклонений. Большинству нужна хорошая пища, добротное жилище, поменьше трудиться, побольше получать... Нет, трудиться тоже никто не отказывается, но все хотят, чтобы труд совпадал с хобби. Для меня, к примеру, и пять минут просидеть с удочкой - нестерпимая мука, а кто-то встает ни свет ни заря, чтобы не пропустить утренний клев, и сидит там, кормит собой комаров, сутками...

Увы, хоббячего труда на всех не хватит. Придется еще долго делать и неприятную работу. Даже мелкую работу, а то и вовсе чистить обувь или зубы. Единственное, что может спасти, - это прогресс науки и техники. Создать самочистящиеся туфли и зубы, которые никогда не страдают кариесом, не стачиваются и всегда снежно-белые. Да и тысячи других приятных мелочей и не мелочей, в том числе сверхдолгую жизнь, а то и вовсе бессмертие, дабы такой приятственной жизнью можно было наслаждаться очень долго.

Да, такую жизнь может обеспечить только прогресс науки и техники. А как, кстати, сейчас с этим прогрессом?

С чашкой горячего дымящегося кофе я подошел к окну. Бульвар слабовато освещен от фонарных столбов, лучше - от вереницы витрин магазинов на той стороне. Особенно яркое пятно на сотню квадратных метров вокруг огромнейшего щита с зазывной рекламой: "Тампаксы - с установкой!" На освещение этого щита уходит энергии, что хватило бы на освещение средних размеров школы... Кстати, в школах с подачей электроэнергии по-прежнему плохо.

Включил телевизор, там как раз рекламировали мощную акцию, что сейчас, оказывается, идет по всему земному шару: "Алло, ищем таланты!" Я уж подумал, что наконец-то кто-то спохватился, в самом деле поняли, что человечеству нужны великие математики, великие физики, химики, инженеры, изобретатели... АН нет, оказываются, ищут одаренных детей, из которых можно будет вырастить... фотомоделей! Да-да, сейчас самая высшая цель - вовсе не открыть истинное строение мироздания, не проникнуть в недра микромира, а создать новую помаду, новую прическу или разбогатеть на новой формуле крема от морщин.

Если бы в металлурги стремились бы так же неистово и массово, как в поп-певцы, то мы бы уже сажали сады на Марсе, плавали бы в озерах Венеры и строили бы звездолеты для прыжка к звездам! Но, увы - поколению, для которых высший идеал - подмостки рок-сцены, на фиг сады на Марсе или океаны Венеры. И на фиг звезды. И вообще другие миры.

Вывод: мы должны повернуть вектор интересов. Люди должны стремиться создавать. Причем, мы все должны четко понимать, что создать новый сорт стали, который выдержит удары метеоритов в космосе, а на Земле можно будет строить опоры моста толщиной с вязальную спицу - это намного более значимое создание, чем наснимать голышом королеву-мать и поместить в Интернете. А ведь сегодня именно такой человек станет героем! О нем будут писать, помещать его фото и интервью с ним, он напишет книгу воспоминаний, как сумел подкрасться и заснять в именно такой позе. Он получит такую сумму денег, на которую мог бы построить научно-исследовательский институт по усовершенствованию стали... но уже понятно, как он истратит эти деньги.

Я отхлебывал кофе мелкими глотками. Горячее варево покатилось по пищеводу вглубь, но еще по дороге всасывается перистальтикой, пошло в мозг, и мысли побежали четче, ярче, отграненнее. Аксиома, что одна и та же порция крови омывает и вот этот мой кристально ясный мозг, и горячее сердце, и презренные гениталии. Даже кишечник наполняется той же кровью, что по большому... или малому кругу, неважно, идет в мозг. Это мы знаем, но вот только выводы из этой постоянной циркуляции делаем разные.

В последнее время возобладало мнение, что раз та же самая кровь в голове, что и в кишечнике, то и содержимое в голове должно быть примерно такое же. И вся наша цивилизация момента построена на этом. Все шоу, все СМИ, вся политика, все отношения между друзьями, между мужчиной и женщиной, между странами, конфессиями...

На этом фоне я выгляжу уродом, который из этого же факта пытается делать противоположные выводы. Мол, если та же кровь омывает и мозг, и задницу, то пусть и задница будет такой же, как мозг. И это в обществе, где чаще думают задницей, даже не зная о добавочном козыре в свою пользу в виде этой циркуляции крови!

- Решение обычно лежит в противоположном направлении, - сказал я себе вслух. - Противоположном тому, где традиционно ищут.

Я представил себе лица Майданова, Лютового, Бабурина, Вертинского, своих коллег по службе, отца и мать... Только Таню оставил в покое, она пойдет за мной всюду, за любым мною, но остальные...

Даже Лютовой будет против, резко против, не говоря уже про Майданова и прочих-прочих-прочих и прочейших, хороших и милых интеллигентных людей. Хороших и милых, которые устроились в этом мире, прижились, хорош он или плох, но уже стерпелись, другой жизни не представляют, менять не собираются, не хотят и... не дадут.

Эти милые интеллигенты страшатся любой острой мысли. Даже не задумываются, верна она или неверна. Главное, что она остра, она беспокоит, она жалит, потому от нее лучше избавиться, что вообще-то естественно. А как мы сами реагируем на умного, но язвительного собеседника? Более того, кого скорее возьмем в друзья, с кем предпочтем общаться, дружить семьями и так далее: с язвительным гением или же с посредственным, но милым малым?

Уверен, сотая или десятая доля процента предпочтет гения, но здоровое большинство... подчеркиваю, нормальное здоровое большинство предпочтет милого парня, с которым никаких проблем, от которого никаких неудобств, с кем приятно и на рыбалку, и в компашку, и в прогулку на велосипедах.

Да я сам таков. И какой бы ни была высокой и благородной цель построения коммунизма, но ее разрушила наша

зависть к юсовцам, которые просто жрут, трахаются, ни к чему высокому не стремятся, ни на какие горы не лезут, а просто балдеют, оттягиваются, расслабляются, жируют в свое скотское, но такое приятное и понятное удовольствие!

Потому любая идея перестройки общества будет объявляться опасной, а к ней будут приклеиваться ярлыки типа "фашист", "антисемит", "расист", пусть даже этим не будет пахнуть и близко. Сейчас вся идеология "общечеловеческих" разрешает только один узенький путь, по которому можно и нужно идти. Путь еще большего освобождения от любых принципов, будь это осточертевшие честь, достоинство, верность или такие уже устаревшие, как стыд.

Я посмотрел на комп, дал команду закрыть все проги и отправляться спать. Клянусь, завтра начну. Завтра начну записывать и подгонять одно к другому требования к Человеку Завтрашнего Дня. То есть из приготовленных кирпичиков возводить Здание.

Утром, выйдя из подъезда, увидел у дальней бровки тротуара старенькую "Волгу" Лютового. Крупные желтые листья превратили ее в огромную божью коровку, а Лютовой свирепо уничтожал шедевр, листья летели во все стороны, как будто он лупил по ним метлой.

- Доброе утро, - сказал я. - Не проще ли в гараж?

- Далеко, - огрызнулся Лютовой. - Это в Юсе три проблемы: как въехать на хайвей, как съехать с хайвэя и где припарковать машину. А я бросаю перед домом.

- А зимой как?

- До зимы еще дожить надо, - сообщил Лютовой таким тоном, словно ему было за девяносто или уже сидел в камере смертников. - Как дела?

- Тащусь на службу, - ответил я. - Вчера по Москве было восемь взрывов. Семь убито, одиннадцать ранено. Еще пятеро застрелено, семерых забили подручными средствами. Впервые число убитых больше, чем погибших в автокатастрофах...

Лютовой буркнул.

- Колабы, их и надо стрелять.

- Все колабы?

- Ну, какая-то часть - бытовые ссоры, но колабов боевики бьют по-прежнему. Что делать, сами юсовцы у нас только в броневиках. А в Юсе так вообще контроль на контроле... Если раньше еще какие-то теракты проходили... ну самолеты в Торговый Центр или танкер рванули, то с этими камерами фейсконтроля, увы... Да и черт бы побрал это международное сотрудничество по отслеживанию передвижений террористов или подозреваемых в терроризме! Нашу страну, понятно, заставили, но кто выкручивал руки Франции или Польше? Но их подписи тоже там... И все, как вышколенные лакеи, докладывают дяде Сэму, кто куда поехал и что везет. Нет, теракты со стороны в самой Юсе практически невозможны.

Он говорил с горечью, лицо потемнело. Из подъезда вышли соседи с пятого этажа, кивнули нам издали и поспешили на троллейбусную остановку. Я пробормотал чуть тише:

- Ну, так уж и невозможны...

- Знаешь, одно дело самолетом в Торговый Центр, когда наших погибло девятеро, а ихних - семь тысяч, другое, когда наших героев поляжет сотня, чтобы уложить одного-двух вонючих юсовцев!... Нет, мы ограничиваем себя обрубанием щупалец этого осьминога. Это дает результаты, дает!

- Какие?

Он вспыхнул, сказал с раздражением:

- Первое - они не расползаются по всему миру!... Уже не только у нас передвигаются в броневиках!... А всякая сволочь, что готова лизать им зад и предавать своих направо и налево, получает урок. Самых ретивых отстреливаем, остальные сидят тихо. Коллаборационисты - трусы, как и все предатели. Коллаборационируют, пока нет угрозы их шкурам... Поверь, нет другого пути! Нельзя раз-два - и в дамки!... К нашей полной победе путь долгий, тернистый... но мы его пройдем.

Челюсти сжались, кожа на желваках натянулась до хруста. Глаза стали цвета выхваченного из ножен меча.

- Мы пройдем, - повторил он. - Пусть террор, полный и беспощадный террор...

- Погоди, - оборвал я, - вы же... Прости, они вовсе не террористы.

Он взглянул в упор.

- А кто?

- Партизаны, - объяснил я. - Дело не в том, что слово "терроризм" приобрело негативный оттенок... странно, правда?., а в том, что он абсолютно неверен. Террористы - это когда бомбы в царя, сейчас же ситуация абсолютно иная. Юса практически захватила весь мир. Вот смотри, на планете есть собственно США и есть территории под ее управлением. Управление неявное, пока США еще не ставит своих губернаторов во главе захваченных инфистами стран, но уже всяк видит, что страна покорена. Предварительно массовому человеку внедрили мораль, что когда его имеют, то надо расслабиться и терпеть, а если удастся, то и постараться получить удовольствие, в этом и есть Высокая Истина и Великая Сермяжная Правда Русской Интеллигенции. Алексей Викторович, когда человек оказывает сопротивление на своей территории, он не террорист, а партизан! Сейчас весь мир под властью США. И где бы их ни стреляли, ни взрывали - это справедливая партизанская война, а не акты террора. Тем более здесь, в России!... Мы ведем борьбу против оккупантов.

Я взглянул на часы, охнул. Мы обменялись рукопожатием, я поспешил между домами к округлому зданию, похожему на огромное зернохранилище. Ну не настолько я патриот, чтобы ездить на "Волге", как Лютовой, когда можно на "Форде". А в Москве приходится то на высокие бордюры карабкаться, то через снежные завалы, как йети. "Волга" уступает "Форду", еще как уступает по проходимости...

На стоянке издали кивнули, мол, не заходи отмечаться, езжай. Я из тех, кто платит точно в срок, а в наши времена даже у владельцев шикарных "шестисоток" бывают проблемы с оплатой.

Привычно скатился по винтовому пандусу, при выезде на дорогу мне пугливо уступила дорогу "шестерка", хотя право первой ночи принадлежит ей, извечная вера в то, что закон ничто перед грубой силой, а "Форд" - сила, но вскоре пьянящее чувство быстрой езды выдуло грустные мысли. Я привычно перестроился в левый ряд и погнал, погнал - на высокой скорости думается лучше.

В эру Интернета мы чувствуем себя иначе, чем сто лет назад или даже двадцать... Интернет, который я так люблю, тоже помог Юсе установить власть над миром, многим все еще незримую. Умным уже понятно, хотя большинство это себе не представляет, что рано или поздно... скорее, рано, человечество сольется в одну нацию.