следовало перелететь, раз уж появилась такая возможность.
остановиться. Драконица впала в беспамятство, чудовищный рубец вспух и на ощупь
казался горячим, словно глина, под которой пышут жаром угли. Лицо Рыси вновь
стало белее снега, глаза закрылись. И - Фесс чувствовал, - как с каждым ударом
сердца из той, кого он уже привык называть дочкой, уходит жизнь.
магии! Или... это относится только к настоящим драконам? А Рыся-то, она ведь
сама выбрала чуть ли не человеческую судьбу. Кто знает, каких сил ей не
хватило, чтобы молния лишь безвредно скользнула по её броне?
меня, о дракон, о великий Хранитель, приди нам на помощь! Кровь твоего племени
нуждается в тебе. Приди, умоляю. И проси тогда от меня чего вздумается. Только
спаси ее. Спаси её, потому что ещё и эту смерть у меня пережить не хватит сил".
Положил ладони по обе стороны горячего бугристого рубца, направляя поток силы в
замершее тело драконицы.
пришла в сознание, но уже ничего не говорила. На рубце быстро таяли падающие
снежинки.
расходовал силы. Здесь удалось дотянуться до Тёмной Шестёрки, и старые боги
Эвиала, не скупясь, поделились с ним лежащей под спудом мощью. Вот только ни
одно целительское заклятье на Рысю не действовало. Видать, драконы и впрямь
иммунны к человеческой магии. Жаль только, не ко всей.
думать о долгах и расплатах. Он рассчитался с Шестёркой один раз, рассчитается
и другой.
у него на плечах.
что гордый Хранитель знает о случившемся. Но не считает нужным вмешиваться.
заклятья, щедро расходуемую силу, но иного выхода не было. Рыся держалась
только благодаря этим вливаниям, а никакое другое лечение на драконицу, похоже,
не действовало.
себя. Собственно, он чурался сейчас всяких чувств - и "высоких", и "низких".
Месть, кровь, Сущность и всё прочее - об этом он станет думать позже. Когда
девочка с жемчужными волосами тяжёлого шёлка окажется в безопасности.
продвигались на юг, стараясь держаться морского берега. Мешок с провизией
пустел, несмотря на то, что Рысь вообще ничего не ела, а Фесс позволял себе
лишь по крошечному кусочку солонины и хлеба в день.
Море Ветров от Эгеста, Нарна и Вечного леса, делалась всё ближе. Погоня не
отставала, напротив, расстояние всё сокращалось и сокращалось. Счастье ещё, что
осаждавшие не взяли с собой конницу, бесполезную при штурмах.
на каменистые увалы, откуда ветер сдул белую пелену. Рысь больше не приходила в
сознание, но некромант всё равно разговаривал с ней.
семью, пусть даже и из одной тёти Аглаи. Пойти в Серую Лигу. Наделать
глупостей. Вернее, глупостей, это мягко сказано. Убивать людей по приказам
каких-то Патриархов... мне, магу Долины! Что это значит? Я испорчен до мозга
костей? Мне не нравилось убивать, но я любил побеждать. Неважно кого. И потом,
когда пошёл с Императором... это было первое настоящее в моей жизни, Рыся.
Потом была Рысь. Твоя тёзка. Которая погибла из-за моей гордыни. Вместе с моими
друзьями, лучше которых у меня не было и уже никогда не будет. Я предал их,
повёл на гибель. Старался сдержать своё слово, а сгинуть пришлось им...
Только дракон может поведать, как лечить дракона. Не волнуйся, я найду дорогу.
Я уговорю Сфайрата, пусть даже сейчас он мне не отвечает. А если не он, спрошу
совета у Эйтери, Сотворяющей, гномьей чародейки, - она тебе понравится, я не
сомневаюсь, и вы подружитесь. В Пик Судеб так просто не ворваться и в осаду не
взять. А кто ворвётся, тому придётся иметь дело со Сфайратом, и им я не
завидую...
Любой ценой. А потом - идти навстречу нашей судьбе, прямо на закат. Туда, где
Сущность. Одним, или с армией. Неважно. Должно случиться то, что должно. Но для
этого ты должна жить!
бы не становилось. Рубец оставался по-прежнему горячим, лицо драконицы -
абсолютно белым и бескровным.
преследователи должны были жестоко страдать от холода. Этлау наверняка отправил
приказы перехватить беглого Разрушителя, но конные отряды из Эгеста добрались
бы сюда ещё нескоро.
тащился через белую пустыню. Тащился и тащил на себе полубесчувственную Рысь.
Казавшаяся бесконечной полярная ночь уступила место коротким и робким дням,
серый свет всё увереннее отвоёвывал пространство у безмолвного мрака. Вершина
молчаливого пика гордо возвышалась над окрестными горами, словно бы с
презрением оглядывая окружавшую её мелюзгу.
пологому здесь отрогу. Далеко внизу на белом покрывале зачернел вдруг целый рой
крохотных точек.
Опоздали. Эту крепость вы требушетами не разобьёте.
маги Ордоса (или сам преподобный отец Этлау) смогут отследить. Конечно,
заманчиво было б исчезнуть на время, спутать преследователей, сбить их с толку,
но на такую удачу некромант не смел и рассчитывать. Они, конечно, узнают, где
он.
Пробираться пришлось чуть ли не боком и достаточно долго; и лишь когда потолок
и стены разошлись в разные стороны, Фесс позволил себе вздох облегчения.
опустив Рысю на камень возле жерла круто уходившего вглубь тоннеля, Фесс пошёл
обратно к ведущей наружу щели. Быстро, грубо, кое-как набросал четырёхлучевую
звезду, острым камнем вывел символы стихий при вершинах. Дождался, пока
незримый образ фигуры не запылал зелёным. И - резко отпустил туго натянутую
тетиву.
которую они проникли внутрь, закрылась. Разумеется, это не собьёт
преследователей, но, во всяком случае, задержит их на некоторое время.
руки. - Пойдём вниз. Повезёт - гномов встретим... уже совсем скоро.
Император ушёл в Разлом вслед за Белой тенью, похитившей его Тайде. Правитель
уже свыкся с фортелями, что выделывало время, если судьба заставит тебя
странствовать меж мирами. На востоке громадной державы начинали таять снега, и
крутые берега Суолле, несколько месяцев сдерживавшие натиск перешедших Селинов
Вал семандрийцев, очистятся от льда. Кручи станет возможно штурмовать. В
верхнем течении быстрая река и вовсе не замерзала, так что очень скоро можно
будет спустить плоты.
Восемнадцатый, Девятнадцатый, Двадцатый... Им предстояло заткнуть дыры в
имперском строю. Раньше к подчинявшейся лично Императору панцирной и лёгкой
пехоте прибавились бы многочисленные отряды баронских ополчений. Но это раньше.
Некоторые из знатных фамилий остались верны престолу, справедливо полагая, что
перейти на сторону мятежников они всегда успеют.
перекрыты пиратами и не пошлёшь на южное побережье за наёмной конницей.
Императору придётся наступать пехотой, бросать имперские когорты против лёгких,
подвижных верховых копейщиков и стрелков Семандры. Легионы умеют стоять под
стрелами, умеют нападать, подобно гномам, тесно сбив щиты, закрывшись ими со
всех сторон и выставив копья. Но догнать семандрийцев, во всяком случае, их
кавалерию, они не смогут. И тут не помогут даже взявшиеся за оружие гномы.
Остаётся только одно - навязать Семандре генеральное сражение. Заставить их
биться не на живот, а на смерть. С тем, чтобы легкая конница, составлявшая,
наверное, две трети вражеского войска, угодила бы в кольцо, оказалась между
несколькими легионами.
от Буревой гряды на севере до южного Сельме - как их стянуть в одно место?
Семандрийцами командуют не глупцы. Наверняка они заручились и поддержкой
мятежных баронов. Пока ещё легионам не ударили в спину, но этого следует
ожидать в любой момент.
Лёгкая конница Семандры в последние недели зимы не стала биться лбом о политые
водой и скованные льдом кручи суолльских берегов. Притягивая к себе у Сельме,
Згабе и Саледре семь полных легионов, враг двинулся севернее, обходя левое
крыло армии, прикрывающей пути в глубь Империи. Там, в холмистых верховьях
Суолле, подле Лушона, следовало ждать главного сражения этой весны.