очень удивленного человека бунабской национальности? Ну так вот: сие
зрелище не поддается вербальному описанию. Добавлю только, что
удивленных бунаба было много: ламна-ку-аку Кект, его личные рабы, наша
доблестная вооруженная охрана и даже сонные хуса, которые уже давно не
подавали никаких признаков жизни, разве что вяло похрустывали,
пережевывая какую-то снедь из бесчисленных тюков. Немая сцена
продолжалась несколько долгих секунд, потом Хэхэльф кое-как победил
свою нижнюю челюсть, отвисшую от изумления и набросился на меня с
расспросами. У него были две генеральные версии: что я всегда знал
бунабский язык и просто морочил ему голову, или же я нажрался кумафэги
и выучил язык за один присест.
чудес. И бунабского языка я никогда не знал и до сих пор не знаю.
Вынужден признаться: эта великая фраза - почти все, что мне удалось
выучить.
слов за этот вечер. Ты очень способный.
зависит не от ученика, а от учителя. Наверное, ты - прирожденный
учитель.
согласился он.
же поделился информацией с ламна-ку-аку, который к этому моменту
окончательно перестал понимать, что происходит. Они напару принялись
расхваливать меня и Кугайну за то, что мы с пользой провели время. Вся
эта история закончилась для меня весьма плачевно: пока все набивали
рты свежезажаренным мясом, я был вынужден демонстрировать свои
обширные познания. Тыкал пальцем в круглый коврик под собственной
задницей и гордо провозглашал: "хму-шули-аси", гремел своими
браслетами и говорил: "блиаг", размахивал в воздухе миской и
торжественно заявлял: "нисар-сли", а когда подул ветер, я радостно
завопил: "фене фейя", поскольку успел выучить и это слово. В итоге я
почти ничего не съел, зато почувствовал себя ученой обезьяной, которой
худо-бедно удалось развлечь непритязательное общество. Поэтому спать я
отправился в некотором смущении, но с чувством исполненного долга.
я проснулся с ощущением, что теперь знаю гораздо больше, чем вчера.
Думаю, так оно и было: пока я спал, разрозненные знания, полученные в
течение вчерашнего вечера, как-то сами собой распределились по файлам,
теперь ими было гораздо удобнее пользоваться.
универсальным, что вполне может заменить целый язык. Его
многочисленные значения располагались в диапазоне между "гораздо хуже,
чем следовало бы" и "все не так плохо, как могло бы быть, поэтому
сегодня я не буду никого убивать" - в каждом конкретном случае
следовало обращать внимание на выражение лица своего собеседника и
уметь отличать нормальную бунабскую мрачность от ее экстремальных
проявлений. Впрочем, с лицом у меня по-прежнему не очень-то
получалось: непослушная рожа оставалась такой довольной, что
драматическое "абада" вполне можно было перевести, как "жизнь
прекрасна". Да она и была вполне прекрасной, как ни странно... Вот уж
не думал, что мне может понравиться неторопливое путешествие через
бескрайние леса острова Хой, да еще и с такой сомнительной целью, как
встреча с неким "богом" - до сих пор я ни разу в жизни не встречался с
богами, и вообще не слишком верил в их существование... Впрочем, я не
мучил себя размышлениями: есть ли в природе этот самый Варабайба, или
он - просто очень популярный местный миф. "Там видно будет", -
равнодушно решил я и даже не потрудился удивиться внезапному приступу
мудрости.
Агибубы. Она действительно была очень высокой: ее странная вытянутая
плоская вершина, придающая скале сходство с буквой "Г", если и не
утопала в низких пушистых облаках, то по крайней мере, здорово к ним
приближалась.
Кугайна.
широкая тропа от подножия к вершине, а на самых крутых участках даже
ступеньки в скале выдолблены.
удобно ходить к нему в гости, - вставил Хэхэльф.
готов спорить на свою агибубу!
ответил Кугайна. - А что ты поставишь?
понимал, что его ставка смехотворно мала.
кармане, - фыркнул Кугайна.
хорошая, почти новая куртка из кожи муюбы! - за одну старую агибубу?!
- взвился Хэхэльф.
втянулся ламна-ку-аку Кект, охотно взявший на себя полномочия
незаинтересованного арбитра, а его свита внезапно утратила свою
индейскую невозмутимость и взволнованно прислушивалась к разговору -
по их лицам было видно, что ребята умирают от желания дать парочку
советов спорщикам. Даже равнодушный ко всему толстый жрец изволил
поднять веки и с любопытством уставиться на происходящее. В конечном
итоге было решено, что Хэхэльф тоже должен поставить агибубу - чтобы
все было честно. Его приятель Кект согласился стать "спонсором
проекта", благо уж он-то вез с собой не меньше десятка сменных агибуб.
осведомился Хэхэльф, когда переговоры благополучно завершились. - Вы
мне так голову заморочили, что я уже забыл...
после его заявления наверняка раздался бы дружный хохот, но в данном
случае мне пришлось смеяться в одиночку. Наградой мне стали
снисходительные взгляды наших спутников. Честное слово, они смотрели
на меня, как на дикаря! Впрочем, гнилыми овощами все-таки не закидали
- и на том спасибо.
мы приближались к подножию скалы, во мне нарастало беспокойство. До
сих пор мне как-то удавалось просто наслаждаться путешествием, не
задумываясь о его цели - так можно зачитаться интересным детективом,
пока сидишь в приемной у стоматолога, и вздрогнуть только тогда, когда
начинает открываться дверь, ведущая в кабинет. Причудливые очертания
скалы Агибубы были для меня сродни этой самой медленно открывающейся
двери...
завести себя так, что сердце выпрыгивало из грудной клетки. Я
прикладывал невероятные усилия, чтобы мои спутники не заметили, что со
мной происходит: эти ребята были мне симпатичны, и мне ужасно не
хотелось опозориться. С грехом пополам мне это удалось. Я вел себя
вполне адекватно, даже с напускным энтузиазмом пожевал что-то за
ужином, но вот уснуть мне не удавалось очень долго. Лежать и делать
вид, что я сплю, еще худо-бедно получалось, но этой дешевой имитацией
дело и ограничилось.
любительский спектакль с треском провалился. Полагаю, грохот ударов
моего сердца о ребра раздавался над всей округой, как своего рода
колокольный звон. Я на всякий случай промолчал: вступать в беседу мне
не очень-то хотелось - ну о чем можно говорить, когда судьба уже стоит
за углом, и ты здорово подозреваешь, что в руках у нее скорее топор,
чем букет фиалок...
могу заснуть. Давай выйдем - все лучше, чем здесь в темноте сопеть.
слова не способны передать, насколько он был свежим!
показалось, что Кугайна говорит сочувственно, хотя чтобы хорошо
разбираться в нюансах перманентно недовольных интонаций бунаба, надо
провести рядом с ними куда больше времени. - Я и сам немного волнуюсь,
- неожиданно признался он.
И неожиданно предложил: - Знаешь что, Ронхул? Я тут подумал: чего мы с
тобой будем изводить себя ожиданием? Давай поднимемся на вершину прямо
сейчас!
показалось мне соблазнительным и совершенно безумным одновременно.
Суворов Виктор
Березин Федор
Лукин Евгений
Афанасьев Роман
Круз Андрей
Афанасьев Роман