испарилась, оставив на камнях едва заметные следы ожогов.
зубами, Маггот! - Удивленно заметил Таонкрахт. - Как это может быть?..
Впрочем, тебе повезло: теперь они останутся здоровыми надолго. Гораздо
дольше, чем тебе понадобится сохранять этот облик, я уверен!
первая хорошая новость с тех пор, как я очнулся в камине Таонкрахта, и
мое справедливое сердце требовало выражений благодарности. - А ты
молодец, сэр Таонкрахт! Сам изобрел это зелье?
гордо добавил: - Но я тоже над ним поработал. Зелье Ургов оказалось
очень невкусным, и его надо было носить во рту несколько часов кряду.
улыбнулся я. Сообщение о том, что у меня не осталось ни одного
больного зуба, здорово подняло мое настроение: вообще-то у меня почти
железное здоровье - не столько от природы, сколько потому, что мне
всегда было скучно и противно болеть - но эти подонки зубы и их верные
друзья стоматологи несколько раз умудрялись как следует испоганить мою
распрекрасную жизнь!
для тебя? - предложил Таонкрахт. - Я сам как раз собирался
позавтракать. Потом мне будет не до того: думаю, посланцы Сох заявятся
сюда, чтобы забрать своего мертвого, а я собираюсь излить на них свой
гнев.
- Ладно уж, пошли завтракать, уговорил.
согласился бы принимать пищу в менее роскошном помещении! - у меня
снова случился тяжелый приступ депрессии. Я осознал, что провел здесь
уже больше суток, и единственное, что мне удалось сделать - так это
выспаться, вылечить зубы и убедиться, что мой гостеприимный хозяин не
собирается отправлять меня домой - по крайней мере, не раньше, чем
получит от меня могущество и бессмертие! Но я уже стал закаленным
бойцом с собственным настроением: просто стиснул
облагодетельствованные местной медициной челюсти и сказал себе: "Цыц!"
А потом сочувственно добавил: "Теперь это и есть твоя жизнь, дружок!"
очередного пойла - на сей раз оно было розового цвета и пахло, как
хорошие дорогие духи. После этого он окончательно разрумянился и
разразился гневной тирадой в адрес "этих ополоумевших, зарвавшихся
колдунов". Имелись в виду загадочные Сох - если я все правильно понял.
Я отщипнул по кусочку от каждого из многочисленных блюд и равнодушно
сказал себе, что со жратвой под этим небом все в полном порядке.
Правда, легче от этого мне не стало.
черно-белый плащ, витиевато извинился передо мной за то, что лишает
меня своего общества - пережить это огорчение, разумеется, было почти
невозможно! - и отправился ругаться со своими оппонентами. А я пошел
инспектировать его ванную комнату, каковая оказалась очень даже ничего
- при условии, что ведра с водой таскает кто-то другой. Если бы у
Таонкрахта не было такого количества слуг, на которых можно свалить
эту работу, я бы быстро расстался со своим имиджем блюстителя личной
гигиены!
белье, довольно удобное, из тонкой прохладной ткани, похожей на
небеленый шелк. Признаться, я довольно долго сомневался: надевать все
это, или нет. Не потому, что одежда мне не понравилась - просто я
боялся, что напялив на себя местные тряпки, я окончательно растворюсь
в этой чужой реальности. В конце концов я махнул на все рукой и надел
белье - поскольку в отличие от моего оно было чистым. Потом натянул на
себя широкие сиреневые штаны - в другое время их покрой показался бы
мне чересчур экстравагантным, но сейчас мне было плевать - надел
длинную тонкую белоснежную рубаху (тут у меня вообще не было выбора:
моя погибла в пламени), и еще одну длинную, не то рубаху, не то
куртку, тоже ослепительно-белую, из плотной ткани, похожей на бархат.
Так что из моих вещей у меня осталась только обувь - элегантное
подобие мокасин. Перед тем, как со мной стряслось это безобразие, я
собирался на долгую прогулку и поэтому надел самые удобные ботинки,
которые нашлась в доме.
вроде бы, все было в полном порядке. Я помнил, что меня зовут Макс.
Кроме того я помнил великое множество замечательных вещей, которые
успели со мной случиться прежде, чем я попал в замок Таонкрахта. Тоска
обрадовалась и принялась грызть меня со свежими силами, словно я был
спелым яблоком. Я вяло отбивался. В конце концов я решил, что мне
следует принимать более решительные меры: как минимум - прогуляться по
замку. Какое-никакое, а все-таки развлечение!
смерды, завидев меня, смущенно скалились до ушей и шустро разбегались,
как тараканы по щелям. Я несколько раз пытался завести с ними
интеллектуальную беседу в манере антрополога-любителя, оказавшегося в
какой-нибудь экзотической стране, но мое обаяние явно на них не
действовало: услышав звуки моего голоса, ребята впадали в ступор, даже
улыбки куда-то исчезали. Наконец я добрел до двери, из-за которой мне
в глаза брызнул ослепительный солнечный свет. Я немного поморгал,
привыкая к этой перемене, и вышел во двор. Первое, что потрясло меня
до глубины души - это воздух, свежий и неописуемо ароматный. Светлое
небо над головой показалось мне восхитительным: ему был присущ
совершенно неописуемый бирюзовый оттенок. Одно из маленьких солнышек,
самое белобрысое скорее даже бледно-голубое, стояло в зените, а два
других - янтарно-желтое и тускло-оранжевое - то ли уползали на покой,
то ли наоборот - старательно карабкались наверх. Я ведь пока не
очень-то разбирался, где тут у них какая сторона света. Теперь, когда
количество светил больше не повергало меня в тошнотворный ужас, я был
вынужден признать, что мир, в котором я оказался, обладает совершенно
особенным очарованием... а толку-то! Я хотел только одного: проснуться
дома, в собственной постели, и никогда не вспоминать это бирюзовое
небо, ошеломительно свежий воздух и чертова колдуна Таонкрахта,
который устроил мне эту поучительную экскурсию!
только сделал несколько нерешительных шагов по крупным неровным
камням. Откуда-то из-за угла появилось человеческое существо
совершенно неземного вида. Высокое и непомерно широкоплечее, с мощной
грудной клеткой и феноменально длинными руками, оно передвигалось на
таких коротких ногах, что я восхитился могуществом Создателя,
умудрившегося снабдить его нижние конечности коленями: разделить
пополам отрезок, длина которого стремится к нулю - совершенно особое
искусство! Вся эта роскошь была одета в длинную зеленую рубаху - я
почти сразу углядел, что под рубахой ничего не было! Огромные ступни
коротеньких ног каким-то чудом втиснуты в растоптанные кожаные туфли,
которые вполне могли бы стать подходящей обувью для молодого слоненка.
Его физиономия была столь же ужасна, как и прочие подробности, но на
ней лежал отпечаток неописуемого дебильного добродушия и почти
мистического спокойствия. Создавалось впечатление, что существо
пребывало в полной гармонии с окружающим миром.
пышло? Пы-пы - тудом! - он указал своей чудовищной ручищей в
направлении высокой стены, окружающей двор.
его мощного баса. Потом до меня дошло, что этот лепет - искаженная, но
вполне поддающаяся дешифровке версия местного языка. Кажется, существо
решило, что мне необходимо "пи-пи" и гостеприимно указывало мне место,
где это следует делать.
создание. На этот раз мне не понадобились титанические умственные
усилия, чтобы разобрать его речь - и так все было вполне понятно.
мгновение я ему почти поверил - мало ли, как у них тут все устроено!
Вполне могло случиться, что пучеглазый чернокнижник Таонкрахт - всего
лишь заместитель этого голозадого красавчика, который, в свою очередь,
является главным местным святым, или даже царем, которого избирают на
год, чтобы потом торжественно принести в жертву каким-нибудь
кровожадным покровителям урожая...
здеся нету! - с этими словами оно поспешно засеменило своими
коротенькими ножками и скрылось за тем же углом, из-за которого только
что вынырнуло. Я озадаченно смотрел ему вслед.
из-за моей спины. Мне оставалось только удивляться: бывают же ребята,
до такой степени легкие на помине!
коротеньких ножках, - сообщил я, - говорило, что оно "здеся" самое
"гламное". Что это было?
рожа Таонкрахта не налилась кровью, более того, он даже заулыбался, -
самое глупое существо, которое когда-либо рождалось на этой земле,
щедрой на дураков. Настолько глупое, что это меня забавляет, а не
гневает... И ты на него не гневайся. Он - °лба, да еще и муммайх всех
Лондон Джек
Афанасьев Роман
Перумов Ник
Майер Стефани
Махров Алексей
Гюго Виктор