Только короткий эпизод твоей неописуемо долгой жизни, не имеющей ни
начала, ни конца... И не надо снова говорить мне, что ты - такой же,
как мы, все равно не поверю! Да ты и сам не веришь... - Она
развернулась и медленно пошла прочь, а я уселся прямо на горячий песок
и закрыл лицо руками. Мне ужасно хотелось по-детски расплакаться,
жалобно уткнувшись носом в плечо кого-то большого, мудрого и
всесильного, но у меня не было ни слез, ни этого самого плеча, поэтому
я просто сидел и терпеливо ждал, пока утихнет незапланированная буря в
моем слабоумном организме...
импровизированный "оборонный завод" - как раз вовремя! Плод совместных
усилий лучших авиаторов всех времен и народов и моего мудрого Джинна,
невероятно красивая крылатая тварь из сверкающего черного металла
горделиво стояла на песке. Господа летчики взирали на нее с немым
восхищением, мне оставалось только присоединиться.
вылетели из моей непутевой головы: я был потрясен.
кажется, это был фон Рихтхоффен, герр "Красный барон", во всяком
случае его лицо вызывало у меня смутные ассоциации с картинками на
коробках с моделями самолетиков фирмы "Аэрфикс": была у них в свое
время такая серия - "Великие летчики", или что-то в таком роде.
небольшая проблема: всем хочется сесть за штурвал!
эту честь профессионалам. Пойду, еще погуляю. Удачного вам испытания,
ребята! - Я обернулся к Джинну и спросил его, повинуясь какому-то
внезапному порыву: - Ты не мог бы перенести меня туда, где вообще
никого нет? Ни моей армии, ни наших драгоценных противников, ни
мертвых, ни живых, ни людей, ни богов - вообще никого... Думаю, на
этой земле теперь найдется немало безлюдных мест... безлюдных - и
"безбожных", заодно.
остаться в полном одиночестве? Это опасно, Владыка.
что я - единственный парень, которому вообще не грозят никакие
опасности. Выполни мою просьбу, ладно? Я устал, дружище. На меня все
время кто-то смотрит, даже когда я сплю, и с этим ничего нельзя
поделать: вокруг слишком много народа... Никогда не думал, что
человеческий взгляд осязаем, но в последнее время я это чувствую. Я
уже начал сутулиться: оказывается, взгляды могут быть чертовски
тяжелыми!
желания, Владыка. - Неохотно согласился Джинн. - Но может быть, ты
позволишь мне сопровождать тебя? Мой взгляд ничего не весит, можешь
мне поверить! К тому же я могу стать невидимым и не издавать никаких
звуков. Мое присутствие будет необременительным, обещаю!
же подхватил меня и почти растворил, я испытал сладковатую дурноту
головокружения, но через несколько секунд все закончилось: мои ноги
снова стояли на твердой земле. Здесь было очень темно, и я на
мгновение удивился: там, в пустыне недавно миновал полдень, неужели
Джинну взбрело в голову отволочь меня аж в другое полушарие? Но потом
вспомнил: Джинн в свое время говорил мне, что на всей земле воцарилась
вечная ночь, и только мой путь почему-то по-прежнему освещался
солнцем, что, вроде бы, не слишком-то увязывалось с моим новым
имиджем...
свидетельствовали мощные стволы окруживших меня деревьев,
бархатно-черные в темноте, и головокружительный аромат хвои. Здесь
было удивительно тихо, даже ветер не пересчитывал листья на ветвях.
Джинн, судя по всему, находился где-то рядом, но честно держал слово и
ничем не выдавал свое присутствие. Я уселся на толстый слой мха и
опавшей хвои и вопросительно улыбнулся сам себе: дескать, вот ты и
остался один, душа моя - что теперь? Я не мог сформулировать ответ на
этот вопрос, но он был мне известен и понятен, что-то вроде: "просто
немного побуду старым добрым Максом, а не каким-то там "Владыкой", и
все..." Ага, размечтался!
Макса" ни в одном из закоулков своей идиотской души - два часа
блаженного одиночества только ухудшили дело: я окончательно перестал
узнавать себя, любимого и знакомого, в этом странном типе, который был
способен неподвижно сидеть на земле, не беспокоясь ни о чем, и даже не
давая себе труда подумать о собственном будущем. Никакого будущего
больше не было, да и прошлое у меня не очень-то было, если
разобраться! Впрочем, даже мое драгоценное "здесь и сейчас" казалось
хрупким и нежным, как весенняя льдинка, к нему не следовало
прикасаться, чтобы оно не растаяло - я и не прикасался... Просто сидел
на земле и с наслаждением вдыхал упоительно сладкий воздух - вот уж не
предполагал, что способен свести свою бурную деятельность
исключительно к вдохам и выдохам и не заскучать через пятнадцать
секунд!
в соответствии со сценарием вечное блаженство мне пока не светило.
Правда, я наивно полагал, что прекращу свою незапланированную
медитацию добровольно и совершенно самостоятельно - ага,
размечтался...
несколько секунд я узнал мелодию и негромкий бесполый голос, который
пел что-то простое и обворожительное на полузнакомом мне языке: "If
rain will fall high appear upon the mountains, the grass will grow..."
- дальше я почему-то никогда не мог разобрать, а потом еще была
пронзительно печальная констатация незамысловатого факта: "Before she
came I lived alone upon the mountain..." и глубокомысленный вывод:
"the time is like a promise" - вроде бы ничего особенного, и если бы я
услышал эту дребедень на своем родном языке, я бы наверняка
снисходительно поморщился... но факт остается фактом: когда-то эти
строчки нежно выворачивали меня наизнанку! Мои губы невольно
расползлись в улыбку - черт, еще немного, и я вполне мог бы пустить
самую настоящую слезу, мокрую и соленую... Однажды, несколько лет и
целую вечность назад, моя старинная подружка подарила мне кассету, на
которую записала кучу каких-то неизвестных мне песенок. За ней вообще
водилась слабость дарить друзьям этакие музыкальные винегреты, дикую
смесь банальных хитов и никому не известных вещиц, которые обычно были
чудо как хороши, хотя я никак не мог постичь безумную логику, которой
она руководствовалась при составлении этих сборников. Я смутно
подозревал, что это был ее личный способ получить некую
незначительную, но изысканную власть над людьми, которые ей дороги:
заставить нас слушать выбранные ею мелодии, в установленном ею
порядке, даже тогда, когда ее не было рядом - и ведь мы, как правило,
действительно слушали, поскольку ее выбор почти всегда был безупречен:
девочка как-то умудрялась угадывать вкусы и желания каждого, кому
предстояло получить ее фирменный подарок. При этом она никогда не
повторялась: фонотека у барышни была богатая! Так вот, одна из этих
песенок оказалась тем самым единственным и неповторимым набором
звуков, который почему-то был способен вытрясти из меня душу, а потом
вернуть ее на место, чистенькую и посвежевшую, как старое пальто,
побывавшее в американской химчистке... У меня богатый словарный запас,
но внятно объяснить, что именно делала со мной эта простенькая
песенка, я никогда не смогу: наверное ни в одном из человеческих
языков нет подходящих слов, помню только совершенно дурацкую мысль:
"если бы вдруг оказалось, что рай действительно существует, и я попал
бы в этот самый рай после смерти, кто-то из ангелов непременно спел бы
мне что-то в таком роде, прямо на пороге..." Несколько недель я не
вынимал кассету из плеера, почти не вслушиваясь в остальные песенки,
которые тоже были вполне хороши: 57 минут я существовал в режиме
ожидания, потом следовали три минуты абсолютного кайфа: ровно столько
звучала эта МОЯ песенка, потом все начиналось сначала... А потом все
внезапно закончилось, я был изгнан из неожиданно обретенного рая:
магическая мелодия вдруг перестала меня трогать - словно она была
апельсином, из которого я выцедил весь сок, и его больше не осталось,
ни капли, только пересохшие ошметки истерзанной мякоти и сморщенная
оранжевая кожура. Моя нетерпеливая жадность все испортила, и какое-то
время я чувствовал себя по-настоящему несчастным - как ни смешно это
звучит... Тогда я понял, что частые прикосновения способны угробить
любую страсть - впрочем, мне так и не пришлось применить это полезное
знание на практике: с тех пор в моей жизни не было ничего такого, что
мне действительно захотелось бы сохранить навсегда...
чудесную песенку в самый первый раз - можно было подумать, что я
все-таки оказался в раю, и сладкоголосый ангел на пороге встречает
меня, как я и предчувствовал... Несколько минут я наслаждался простым,
но совершенно сокрушительным чудом, которое почему-то вдруг решило со
мной случиться, потом глупо ухмыльнулся от удовольствия и огляделся по
сторонам. Только тогда я понял, что уже давно не один, и мое невовремя
растаявшее сердце внезапно сжалось от ужасающего предчувствия: оно уже
откуда-то знало, что странные незнакомцы. причудливые силуэты которых