Чтение 19–й страницы книги ~Ищущий битву~

«О Господи, – обреченно вздохнул я. – Опять, опять он по-пустому ввязывается в бой, глупо рискует жизнью! Стоит показаться на горизонте хоть плохонькому вымпелу, и его за уши не стянешь с коня!»

– Мой друг, о каком обете идет речь?

– О прекрасном, просто превосходном рыцарском обете! Я уже говорил вам, что намерен жениться. Правда, я еще ни разу не видел мою нареченную, но, как я уже сказал, у меня есть ее портрет. Где-то он тут… – Барон сунул руку в объемистый кошель, висевший у него на поясе. – А, вот! Полюбуйтесь!

Воистину, надо было обладать недюжинной фантазией или болезненно обостренным чувством прекрасного, чтобы назвать существо, изображенное на протянутом мне медальоне, красивым. Увы, мне, избалованному телевидением, эффектами цветной фотографии, иллюстрированными журналами и конкурсами красоты, так обманываться было уже недоступно. С известной долей вероятности я мог предположить, что объект моего наблюдения – женщина, во всяком случае, платье на нем, то бишь на объекте, было явно не мужское.

– Не правда ли, она чертовски обворожительна?! Сам ангел во плоти?! А я? – Росс повел руками, демонстрируя свою мощную фигуру. – Я отнюдь не красавец, как какой-нибудь Лоэнгрин или Парцефаль. Но! – Он воздел вверх молотообразный кулак. – Я тоже чего-то стою!

«А как же, – мелькнуло у меня в голове. – Не ботфортом консоме хлебаем!»

– Я решил совершить подвиг в честь своей невесты! Представляете, я сражу сто рыцарей в честь своей прекрасной дамы. А, каково? Скажите, какая другая девушка в империи сможет похвастаться таким свадебным подарком?

– Браво, мой друг, браво, – сдержанно похвалил его я. – И много ли вы преуспели на этом поприще?

– Вы должны были быть шестьдесят восьмым, – смущенно произнес барон. – Увы, теперь все придется начинать сначала.

«Бедная девушка, – невольно пожалел я. – Она рискует умереть в старых девах, дожидаясь своего ревностного воздыхателя».

– Послушайте, многоуважаемый Росс, то, о чем вы говорите, конечно, делает вам честь как прекрасному, благородному рыцарю.

Фон Шамберг слегка зарделся от похвалы и гордо выпятил грудь.

– Единственное: ответьте мне, барон, скольких рыцарей, владеющих оружием не хуже вас, вы знаете?

Хозяин замка задумался, мучительно напрягая память.

– Восемь человек, включая вас, мой дорогой мессир Вальдар.

– Прекрасно. Теперь давайте посмотрим, что получается. Как и у всякого уважающего себя рыцаря, у меня есть дама сердца.

– И кто же она? – перебил Росс.

– Об этом чуть позже. Представьте себе, что, узнав о вашем великолепном подарке, я решу перещеголять вас и сразить, ну, скажем, сто пятьдесят рыцарей…

Барон нахмурился. Я понял, что необходимо исправить свою словесную ошибку.

– Я же сказал: предположим, – как можно спокойно и даже примирительно продолжил я. – Однако можете мне поверить, если я возьмусь за дело, скорее всего мне удастся добиться желаемого.

– И что? – взволнованно осведомился мой новый друг.

– Что? Да то, что моя победа сведет ваш блестящий подвиг до уровня победы на обычном турнире. Почетно, несомненно, но не более того.

Фон Шамберг угрюмо вздохнул.

– А теперь допустим, что к нашему состязанию подключатся и другие соискатели большого приза. Я уж не говорю, скольких славных воинов лишится христианское воинство, но сам приз? Будет ли он столь же ценен, если в погоню за ним пустятся десятки претендентов? Доступное многим – не нужно никому.

Поверженный моими логическими доводами, барон молчал. Лицо его заметно помрачнело. Конечно, человек, более поднаторевший в искусстве диспута, мгновенно бы нашел в логике выдвинутых мной тезисов изрядные неточности, но, черт возьми, здесь и сейчас мои аргументы звучали более чем убедительно.

– И что же мне делать? – потерянно спросил мой новый союзник, с крайней неохотой отказываясь от дорогой его сердцу затеи.

– Вы опечалились, барон? – как можно более удивленно спросил я. – Перед вами дорога, ведущая к подвигу, достойному быть вписанным в книгу рыцарской доблести, а вы печалитесь?! Кроме всего прочего, у того, что собираемся совершить мы, есть одно неоспоримое преимущество… Наш подвиг неповторим. Ведь не считаете же вы в самом деле, что король Ричард способен вторично попасть в плен?!

Барон отрицательно покачал головой. Видно было, что мой последний пассаж его подбодрил.

– Вы правы. Вы, как всегда, правы, мессир Вальдар. Я как-то не подумал об этом. Эй, Абрахам, вели расседлать коней. Мы остаемся в замке.

– А вот это неверно!

– Как?! – непритворно изумился фон Шамберг. – Минуту назад вы убеждали меня не размениваться на дурацкие стычки на лесной дороге, а сейчас…

– Сейчас я говорю вам, что девушка, которую везет Арнульф фон Меренштайн, необходима нам для нашего дела.

– Разве это не супруга Арнульфа?

– Ничего не могу сказать об этой почтенной фрау, но то, что дама, которую охраняет этот рыцарь, ни в коем случае не его жена, – это точно. Она супруга, а точнее, уже, видимо, вдова лорда Томаса Эйстона, камерария короля Ричарда. Герцог Лейтонбург охотится за ней, как волк за олененком. – При этих словах я вспомнил об изящном стилете моей трепетной лани. Этакое себе стальное копытце.

– Герцог Лейтонбург – матерый волчище, – задумчиво проговорил Росс, почесывая затылок. – Он ничего не делает просто так. И если герцог охотится за этой женщиной, то уж, во всяком случае, не из-за ее дамских прелестей. Будь она хоть сама царица Савская. Оттон верен своей любимой жене – Матильде. Кстати! – Барон хлопнул себя по лбу. – Матильда – дочь Алеоноры Аквитанской. Следовательно, она родная сестра Ричарда!

– Супруга герцога Лейтонбургского – родная сестра короля Ричарда? – медленно проговаривая слова, произнес я, лихорадочно соображая, как такая «мелочь» могла укрыться от моих расчетов.

– Ну да! Уж она-то наверняка знает, где искать брата. Она в нем души не чает, не то что этот мошенник – принц Джон.

– Возможно, что так…

Внезапное появление столь сильной союзницы, превращавшее в потенциального союзника наиболее опасного противника, разом смешало все наши карты, непредсказуемо меняя расклад операции.

Был ли Лейтонбург заинтересован в смерти своего шурина, или же это была личная инициатива маньяка-императора? Но тогда – где же хваленое всемогущество Оттона? Вопросы нестройными рядами теснились у меня в голове. Несомненно ясным вырисовывалось одно: ключ ко всем или почти ко всем ответам был в руках Оттона фон Гогенштауфена, в чью непонятную мне пока игру мы столь резво вмешались.

– А кстаги, где сейчас обретается этот милейший человек?

– В Трифеле, где же ему быть? Он редко оттуда выезжает. Забился, как дракон, в свою сокровищницу, и не выкуришь его оттуда, как ни бейся.

– Трифель, – напряг я свою память. – Это в Эльзасе?

– Ну да, на горе Шарфенберг.

Географические наши экзерсисы прервал бас седовласого ветерана, носившего библейское имя Абрахам.

– Так что делать-то, ваша милость? Кони оседланы. Все ждут вашего приказа.

Барон вопросительно посмотрел на меня.

– Друг мой, – улыбка предвкушения интересной интриги заиграла у меня на губах, – в ваших краях водятся страшные лесные разбойники?

– Нет! – гордо ответил славный рыцарь Атакующей Рыси, сопровождая свои слова взглядом беспрекословного победителя. – Последних я развесил вдоль дороги еще перед Пасхой.

«Достойно встретим праздник Воскресения Христова», – усмехнулся я про себя.

– Есть, правда, шайка грабителей, обчистивших на той неделе храм Святого Петра в Мюнстере, но они уже исправляются в подземелье моего замка. Я думаю подарить их мюнстерскому епископу в канун моей свадьбы.

– Ничего, дружище, – обнадежил я барона. – Нет, говоришь, разбойников? Теперь будут.

– То есть как это? – непонимающе воззрился на меня фон Шамберг.

Я сделал ему знак наклониться и зашептал на ухо свой план. Дослушав, барон задорно рассмеялся и дружески хлопнул меня по плечу.

– Ловко придумано! Арсул! – скомандовал он. – Ты, как обычно, едешь со мной. А вы, – он кивнул своему воинству, нетерпеливо ждущему приказа выступать, – следуете за мессиром Вальдаром и выполняете все его команды, как мои. Все понятно?

Как и ожидалось, вопросов не возникло. Впрочем, и не могло возникнуть.

– Меркадье, – скомандовал я, – возьми с собой мешок, моток крепкой веревки и приготовься действовать быстро и решительно.

Было дивное утро. Тысячи птиц, укрывшись в могучих кронах окрестных деревьев, радостным щебетанием приветствовали наступление ясного солнечного дня. Речушка с уже знакомым нам мостом, весело журча, несла свои студеные воды к Везеру, и небольшое стадо оленей, пришедшее к ней напиться, довершало идилличность картины.

Мои спутники, лежавшие в кустах, с болью и хищным зубовным скрежетом глядели на могучего самца-вожака с огромными ветвистыми рогами, бдительно охранявшего покой стада. Первые лучи восходящего солнца золотили его бурую шерсть, придавая животному тот необыкновенно благородный вид, ту грацию, соединенную с силой, которые сделали этого лесного рогоносца одной из излюбленных рыцарских эмблем.

Внезапно вожак насторожился. Четыре молодые оленихи и два самца-двухлетка подняли головы и, прядая ушами, прислушались. Какой-то посторонний звук привлек их внимание, заставив прекратить водопой.

– Едут, – прошептал я, вскакивая в седло. Меркадье дважды свистнул иволгой и прислушался. Откуда-то с дороги отозвался певчий дрозд.

Эдвар Жильбер свел большой и указательный пальцы в круг и вскинул руку вверх: «О’кей».

«Впитывает все, как губка. Способный малыш», – усмехнулся я.

Олени прянули в кусты и понеслись прочь, не разбирая дороги. Послышалось ржание, скрип колес и звон металла. Вскоре на дороге показалась долгожданная кавалькада.

Первым на буланой лошади двигался рыцарь в ало-золотом одеянии. На щите его красовался герб с двумя стропилами, обремененными цветами геральдической розы.

– Доброе утро, Арнульф фон Меренштайн, – тихо произнес я.

Копыта буланого скакуна гулко застучали по бревнам моста.

«Понеслась душа в рай!» – Я взмахнул рукой, и по моему сигналу лес ожил. Согнутая ветка тиса с мешочком камней, привязанным к ней, резко распрямилась, как только ослабла веревка, ее дотоле удерживавшая. Послышалось звонкое «бам!». Рыцарь выронил копье и рухнул в воду.

В ту же секунду Меркадье вспрыгнул на козлы и подхватив возницу, отправил его вслед за Меренштайном. Щелкнул длинный бич, и возок понесся прочь, вдаль от разворачивающегося побоища. Два конных лучника из маленького отряда Меренштайна пробовали пуститься в погоню, но безуспешно. Направив Maвpa наперерез преследователям, я обрушил на плечо одного из них удар своей палицы и, не дожидаясь, пока второй успеет воспользоваться оружием, стал оттеснять его к кромке берега.

Краем глаза я увидел, как первый мой противник, обхватив плечо рукой, со стоном упал в придорожную траву. Теснимый моим жеребцом, более легкий конь второго противника оступился на склизком берегу и вместе со всадником рухнул в воду.

Моя часть работы была окончена. Остановившись возле моста, я с интересом наблюдал, как люди Шамберга принуждают бросить оружие императорских кнехтов.

Быстро сообразив, что перед ними не разбойники, латники недолго упорствовали в обороне, резонно сочтя более благоразумной почетную капитуляцию. Желание бесплатно и бесславно проливать свою кровь неизвестно за что было напрочь им чуждо. К счастью для них, надо признать.

– Лис вызывает Капитана, – послышался у меня в мозгу голос моего напарника. – Как там у тебя дела?

– Спасибо, ничего. Вот продолжаю расправляться с гарнизоном Ройхенбаха.

– Да? Ну и как успехи?