Чтение 5–й страницы книги ~Колесничие фортуны~

Мне было трудно понять, чего же больше в словах принца Джона - восхищения волею отца или невысказанной боли. Он продолжал для меня исторический экскурс.

- Грубостью и жестокостью своей Генрих настроил против себя многих вчерашних соратников. И хотя это нисколько не пугало его, но все же значительно ослабляло силу королевской власти. Тем не менее король Генрих продолжал неуемные бесчинства, повергавшие в трепет всю страну. Никто и ничто не могло остановить его. По природе своей он был так же бесстрашен, как и мой брат Ричард. Ни башни неприступных замков, ни стены святых храмов не могли служить надежной защитой от безудержного гнева моего отца. Любой бы, кто выступил против него, расстался с головой прежде, чем успел прочитать покаянную молитву. Томас Бекет, архиепископ Кентерберийский, был близким другом короля и считался одним из самых приближенных к нему людей до того самого дня, когда ему вздумалось сказать слово против его тирании - тогда его не спасли ни старая дружба, ни духовный сан. И так могло быть с любым. И так оно и было, покуда не вырос Ричард и покуда Его Величеству королю Генриху II не пришла в голову светлая мысль расстаться с нашей матушкой и жениться вновь... на невесте собственного сына. Что было дальше, вы, конечно, знаете?

Я утвердительно кивнул. Отец воевал с собственными сыновьями и женой два года и одно время даже немало в

этом преуспел, изловив свою некогда пылкую возлюбленную и заточив ее в крепость. Видимо, именно за это военная фортуна, разгневанная недостойным отношением к даме, лишила его всех плодов победы, и он скончался от изнурительной горячки, разбитый и затравленный, покинутый всеми былыми сподвижниками и окруженный на смертном своем одре лишь скопищем ликующих врагов.

"В какой-то из этих часов перебежал к молодому льву от старого лорд Томас Эйстон", - внезапно вспомнилось мне. Не знаю уж, почему в голове вдруг всплыл изможденный узник замка Ройхенбах, умирающий на наших руках, но в этот час чувство жалости ни на секунду не шевельнулось в моей душе.

- Помнится, Ваше Высочество, вы тоже принимали участие в заговоре?

- Вы напрасно иронизируете, мессир Вальдар. Я действительно принимал в нем участие. Мне тяжко сознавать, что человек, против которого мне пришлось бороться, был моим отцом, но голос моей матушки, взывавший из заточения о справедливом возмездии, требовал сделать свой выбор.

Но сейчас я говорю о другом. Война, прокатившаяся по всему королевству, вновь опустошила страну. Все, что удалось скопить за несколько лет мира, было начисто промотано в два года войны.

Быть может, вам известно, что лорд Томас Эйстон, бывший в те смутные дни помощником казначея короля Генриха, перешел на сторону моего брата и передал в его распоряжение немалую сумму денег. Однако мой брат умеет их тратить с поистине королевской щедростью. Какие празднества он устроил по поводу своей коронации! Лондонцы детям и внукам будут рассказывать об этих великолепных торжествах! А что в результате? Пустая казна! Новые налоги и займы!

А потом этот поход. Да простит меня Их Святейшество со всем своим синклитом, но меня более всего беспокоит судьба этого королевства, чуть менее - нашего домена во Франции и уж совсем никак не волнуют какие-то там обетованные земли за тремя морями!

- Но святыни веры?

- Бросьте, мессир Вальдар, не повторяйте этот поповский вздор мне! Вы производите впечатление умного человека, а это, увы, большая редкость в наши дни. Не заставляйте же меня думать, что вы - зауряднейший безмозглый рубака, виртуозно владеющий мечом и хранимый судьбой для одной только ей известной цели.

Избыток горячей крови, жажда подвигов, желание поправить свои дела богатыми трофеями и захватами, быть может, даже просто желание повидать мир - это да. В это я верю. А какие-то там мощи и гробы?! Готов поклясться чем угодно, готов держать любое пари, что ни один гроб, будь он даже трижды Господний, не заставит английского барона вылезти из своей замшелой каменной берлоги и очертя голову мчаться бог весть куда, за тридевять земель к черту на кулички, жариться в тамошних песках, как карась на сковороде, если только этот гроб не заполнен золотом до самого края, а врожденное его рыцарское чванство не будет утешено десятком ран и иссеченным наметом <Намет - небольшой плащик, надеваемый рыцарями в Святой Земле поверх шлема, чтобы избежать перегревания.>.

- Да что я вам рассказываю, - распаляясь все больше, продолжал принц Джон. - Вы же сами побывали в этом аду. Ну и как вам центр мироздания?

- Не богохульствуйте, принц, - попытался уйти от ответа я.

- Оставьте, ради Бога! В моих словах не больше богохульства, чем в Нагорной проповеди. Я говорю правду. Правду, как бы горька она ни была. Если это богохульство - то к чему такой Бог?

Скажите мне, мессир Вальдар, что лично вам до святынь, которые вы клялись освободить, но так и не освободили? Сарацины, конечно, гнусные язычники, однако до того, как первый крестоносец ступил на их землю, ни одна из них не знала поругания и все святыни были целехонькими. А что теперь? Ваши подвиги, как и подвиги моего брата, на все лады воспеваются менестрелями, и герольды ведут скрупулезный учет вашим победам, но зачем? Зачем и кому они нужны? Кому от них стало легче? - Его Высочество замолчал, переводя дух и пристально глядя на меня.

Мне нечего было ответить, он, безусловно, был прав. В той игре, которую вел младший Плантагенет, рыцарство со своей бессмысленной и неуемной жаждой подвигов было непростительной блажью, но именно эти правила толкали принца Джона к однозначному и неминуемому проигрышу. Ибо ничто не могло свести роль благородных рыцарей к роли тяжелой кавалерии, подвластной приказам единого командования, а следовательно, все попытки что-либо менять в стране неминуемо бы натыкались на глухое сопротивление номинально подвластного дворянства.

- Когда мой брат отправился сражаться в Святую Землю, - продолжил принц Джон, несколько успокаиваясь, - он вновь вытряс Англию, словно кошелек в придорожном трактире. "Я бы продал Лондон, если бы нашел кому!" - это его слова. На наше счастье, покупателей не нашлось.

Вместе с королем в этот загробный поход отправился весь цвет нашего рыцарства, а вместе с ними - тысячи здоровых и крепких мужчин, способных держать в руках не только оружие. Что же осталось здесь? Нищая страна, со всех сторон окруженная врагами. Кого тут только не было: шотландцы, валлийцы, ганзейцы, каталунские пираты! Все эти годы я только и делал, что старался залатать дыры, проделанные в нашем кармане за последние полвека, да отгонял врагов от границ Англии.

В довершение ко всему моего любезного братца угораздило попасться в плен. Вот уж этого от него я никак не мог ожидать! Вы знаете, какой выкуп назначил император за голову своего вчерашнего союзника? Пусть будет проклят тот учитель арифметики, который рассказал ему, что в мире существуют такие числа! И что бы вы думали сотворила наша матушка, мир праху ее?

- Она начала собирать требуемый выкуп, - предположил я.

Принц Джон печально посмотрел на меня и отхлебнул из стоявшего перед ним кубка.

- Вы правы, мой друг, абсолютно правы. Во всех ее владениях, я думаю, не осталось ни одной мало-мальски ценной вещи. Как вы сами понимаете, выплата такого выкупа означала катастрофу для моей страны. Я не мог допустить этого, а потому пошел на риск, решив обвести вокруг пальца и императора, и его хитроумного дядюшку, а вместе с ними и весь голодный рой заимодавцев, ждавший только момента, чтобы вцепиться нам в горло.

Я преднамеренно распустил слух, что намереваюсь убить своего брата. Чернь не любит меня, ибо в ее глазах я значительно проигрываю Ричарду в осанке, храбрости и щедрости, а поскольку для блага страны я порой вынужден действовать жестоко и вероломно, то никто не удивился, узнав о моих замыслах.

Я невольно прикусил губу, вспоминая текст донесения, послужившего причиной нашего первого появления здесь.

- И что же?

- Чем больше ширился слух, тем дешевле становилось все это наследие. - Он указал рукой на свитки, содержащие в себе финансовую бомбу огромной разрушительной силы. - Под конец они продавались по цене пергамента. А что же касается дипломатической миссии Лоншана, на которой вы столь успешно поставили крест, то он имел право от моего имени давать любые обязательства и соглашаться на самые дикие условия. Естественно, уступая после долгой борьбы. Это понятно. Ведь все они вступали в силу в случае смерти Ричарда. После возвращения его к жизни обо всех этих договорах можно было со спокойной совестью забыть.

Я невольно поймал себя на том, что испытываю чувство восхищения разыгранной комбинацией.

Раздался негромкий стук в дверь. Виденный уже мною дворецкий, кланяясь, подошел к принцу Джону и что-то прошептал ему на ухо. По мере нашептывания лицо Его Высочества принимало все более озабоченное выражение.

- Прошу простить меня, мессир Вальдар, - принц, извиняясь, развел руками, - государственные дела вынуждают прервать нашу беседу. Надеюсь, однако, что нам еще удастся поговорить на пиру.

Вернувшись в свои апартаменты, я застал там Виконта, колдующего над приемником. Шервудские лучники обалдело взирали на это чудо техники, пытаясь понять, что, собственно, происходит.

- Ну, что передает Би-би-си? - осведомился я. Судя по доносившимся звукам, "жучок", установленный мною под столом принца, работал великолепно.

- А вот послушай!" - Крис протянул мне наушники. Оттуда доносились немного приглушенные расстоянием голоса. Я нажал кнопку тонкой плавающей настройки.

- ...Откуда он здесь взялся?

- Не имею ни малейшего представления. Однако его появление здесь не предвещает ничего хорошего.

- Так убейте его, черт возьми.

- Убить? - Я узнал мягкий густой баритон принца Джона. - Что ж, неплохое предложение. Вот только ответьте мне, будьте любезны, на несколько вопросов. Вопрос первый. Он отсутствовал более трех лет. С тех пор как мой брат вернул себе престол, этого славного рыцаря никто не видел. Обратите особое внимание - никто не видел. Ответьте мне: где он был все это время, откуда он здесь взялся и что ему нужно? Можете смело рассматривать эти три вопроса как один. Все равно, я полагаю, у вас нет на него сколь-нибудь вразумительного ответа. И вопрос второй: что даст мне его смерть ?

- Спокойствие.

- Даже так? Увы, у меня на этот счет есть большие сомнения, и пока они не рассеются, не думаю, чтобы смерть была хорошим решением данной проблемы.

- А когда они рассеются ?

Да, один из голосов я узнал сразу и с легкостью. Всего несколько минут тому назад он убеждал меня в чистоте своих намерений. Второй мне тоже был смутно знаком, но я никак не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах мог встречать его обладателя.

- А что вообще известно об этом зерцале рыцарства ? - Принц Джон старательно уводил разговор в сторону от прямо поставленного вопроса.

- Родители его вам хорошо известны, нет смысла на них останавливаться. Участник крестового похода. Весьма искусный и опытный боец. Отважен до дерзости и в то же время осторожен.

- Разве такое может быть?

- Как видим, может. Вообще очень экстравагантный характер. Ему бы родиться не в наш просвещенный двенадцатый век, а в темные времена короля Артура. После возвращения из Святой Земли носится взад-вперед по Европе, совершая ряд "чудачеств", одно из которых вам хорошо известно.

- Воистину.

- Что еще? Имеет двух братьев и сестру. Средний его брат известен как умелый правитель и полководец, весьма, правда, неравнодушный к золоту, в особенности чужому. Бывает горяч и жесток, особенно когда пьян.

- И как часто это бывает ?

- Всегда.

- Хорошо. А младший?

- Младший в юные годы тоже слыл неплохим воином, однако внезапно стал набожен и, того и гляди, примет сан,

- Конечно, не обошлось без чьих-то прекрасных глаз? Не может же, право слово, вестфольдинг в здравом уме мечтать о посте и молитве?

- Сие никому неведомо. Сестру же его вы вполне можете знать лично, Ваше Высочество.

- Даже так?

- Надо сказать, девица под стать своему братцу. Сейчас она проживает в замке Шангайл на границе с Шотландией.

- Да, припоминаю, Шангайл - такая полуразвалившаяся башня на спорных территориях.

- Ну башня, положим, уже вполне целая, а на землю вокруг нее, во всяком случае, Шотландия больше не претендует. Но речь сейчас не об этом.

Пятнадцати лет от роду сия красавица, переодевшись, как водится, пажом, сбежала в Святую Землю совершать подвиги, что, надо отметить, ей блестяще удалось. Несмотря на свой юный возраст, она была удостоена чести получить рыцарское звание за подвиги на поле боя и вот, когда на ногах у нее уже позвякивали золотые шпоры, она нежданно была изловлена своим старшим братом и со скандалом отправлена домой, к родительскому очагу. Однако там она долго не задержалась. Рассорившись со всеми родственниками, она удалилась в Шангайл, принадлежащий ей через родство с Невиллами, и теперь обретается в этом разбойничьем гнезде, наводя ужас на округу по обе стороны границы.

- М-да, веселая семейка.

- Что вы хотите, принц? В их жилах смешалась кровь вестфольдингов и гасконцев. Однако вернемся к делу. Мой господин настаивает на том, что король Ричард не должен умереть ранее того, как будет подписана капитуляция Франции.

Потому ваше выступление должно быть отложено минимум на полгода.

- Вряд ли это возможно. К тому же появление Камдила здесь и сейчас - очень опасный признак. Мы должны спешить, если не желаем опоздать навсегда.

- Ни о какой спешке речи быть не может. Вы ведь не хотите, чтобы известное вам послание, где вы предлагаете пятьдесят тысяч солидов за голову своего брата, стало известно во всех городах и замках ваших владений ? Что же касается Вальдара Камдила, думаю, что мой господин будет крайне удивлен, узнав, что этот авантюрист помешал осуществлению ваших планов, тем более что сейчас вы держите его в руках.

- Наших планов, - спокойно поправил принц Джон, - наших планов. К тому же, помнится, подобная неприятность уже произошла однажды с вашим господином, причем в удивительно схожей ситуации.

- Тем более,

И тут я наконец понял, кто был собеседником принца Джона.

- Лис, ты знаешь, кто в гостях в этом замке?

- Мы!

- Правильно. А еще здесь имеет честь обретаться герольд Лейтонбург.

- А вот тут ты не совсем прав, Капитан. Здесь имеет честь обретаться, как ты выражаешься, герольд Императора Священной Римской империи Оттона II.

- Ну да, конечно, что в общем-то ситуации не меняет. А она такова: сказать, что пахнет паленым, значит всенародно признать, что у нас плохо с обонянием. Мы пылаем, как олимпийский факел.

- Ша, кабан, не кипешуй. Сейчас ты пойдешь к Джону, напоешь ему военных песен за любовь, а я пока Виконта энд компани, как говорят у вас на Диком Западе, выведу из Ноттингема. А потом мы сами тихо-тихо сделаем отсюда ноги - в общем, как обычно: волка ноги кормят - солдата они спасают.

- Ладно. Убедил, черт языкатый. Пойду выпью-закушу.

- Все б так убеждались. Давно бы на "линкольне" за картошкой ездили.

- А мне с тобой можно? - жалобно посмотрел на меня Крис, отчаянно сознавая, какое пиршество от него ускользает.

- На твой век, боец, сухпая хватит, - оборвал последние надежды стажера мой доблестный напарник. - В бой идут одни старики!

- Вот так мы и живем, - обреченно вздохнул де Монгийе и стал укладывать приемник.

Глава седьмая

Бег не только физически укрепляет вас, но и благотворно влияет на сердечно-сосудистую и нервную систему.

Афинский гонец после битвы при Марафоне

Я исполнил обещание, данное Лису: изрядно выпил и закусил. Единственное, что меня несколько смущало, это жареный лебедь с вызолоченным клювом, установленный, как на грех, прямо передо мной и целый вечер назойливо предлагаемый мне расторопным слугой. Со школьной скамьи я твердо помнил, что лебяжье мясо малосъедобно, и, поскольку уклониться от угощения было практически невозможно, теперь я ожидал больших неприятностей.

Надеяться оставалось только на опыт Лиса, утверждавшего, что хорошо проспиртованный желудок никакая зараза не берет. Сидевший подле меня принц Джон, в течение всего пира бдительно следивший, чтоб я, не дай Бог, не остался голодным, в очередной раз сделал знак слуге подложить мне вторую лебяжью ножку и, подняв кубок, с приветственной речью обратился к собравшимся:

- Милорды! Я поднимаю этот кубок за то, что собрало нас под этими сводами. За то, чему посвящены наши жизни и мечи, - за благо Англии!

Конец фразы утонул в приветственных криках и звоне кубков.

Проявление патриотических чувств было столь бурным, что появившемуся в дверях мажордому дважды пришлось стукнуть своим жезлом об пол, добиваясь некоего подобия внимания пирующих. Его Высочество поднял руку, призывая своих соратников к молчанию. В установившейся тишине старый слуга произнес хорошо поставленным голосом:

- Ее Высочество Лаура-Катарина, принцесса Каталунская!

Недоумение на лице младшего Плантагенета моментально сменилось радушной улыбкой. Та, имя которой было Лаура-Катарина, стремительно прошествовала в пиршественную залу, обгоняя слова мажордома. Все встали. Одновременно и не сговариваясь, и я - в числе первых.

Улыбка, которой принцесса одарила присутствующих, моментально заслонила мечи, кубки и благо Англии.

- Я приветствую вас, господа! - произнесла, а точнее, пропела она.

Да, это была воплощенная дочь юга! Глаза ее были черны, как ночи Барселоны, кожа нежна и напоена лучами весеннего солнца, как утро ее родины, и вся она светилась, озаряя собой промозглый сумрак Ноттингемской цитадели. Не знаю, о чем еще собирался разговаривать со мной принц Джон, но, видимо, нашу беседу Его Высочество решил отложить до лучших времен. Ибо внимание его безраздельно принадлежало внезапно появившейся принцессе.

"Мне кажется, противник нам с кем-то изменяет", - процитировал я Короля-Солнце и с горя вызвал Виконта.

- ...В общем, Крис, запоминай. Ты выпиваешь один кубок, падаешь за ложе, лежишь там тихо, что бы ни случилось,

- А почему, собственно, только один кубок ? - возмутился Вик. - Я и больше могу.

- Я очень рад за тебя, но ты уж, будь добр, считай, что у тебя сегодня малоалкогольная диета...

- А, это ты, Капитан! - услышал меня Лис. - Не мешай, сейчас здесь будет происходить действо. Так, ребята! Ваша роль крайне ответственная - вы будете дураками на подхвате, - обратился Лис к Вилли Статли и второму робиновскому стрелку.

- Вон, видите, те два бурдюка? Сейчас тут соберется здешняя стража с целью небольшого мальчишника.

На лицах обоих "вольных стрелков" выразилось легкое недоумение, переходящее в тяжелый мозговой стопор.

- Я буду толкать речи. Вы наливаете содержимое этих емкостей в кубки. Не спутайте мой с другими: мне - половину, остальным - полные, - раздавал указания Лис.

- Разумная предосторожность, - усмехнулся я. На протяжении последующего часа я развлекался тем, что выслушивал тосты, произносимые принцем Джоном, становившиеся все красочнее и витиеватее, и наблюдал сцену попойки в моих покоях, становившуюся все гнуснее и гнуснее.

- ... Так выпьем же, господа!..

- ...Ша, братан! Не гони беса...

- ...Сударыня, вы - благоуханный цветок южных земель!..

- ...Чистейший натурпродукт, настоенный на мандариновых корочках. С перцем, - подумав, добавил Лис.

Наконец-то наступил долгожданный момент. Последний стражник тихо сполз на пол, трогательно уткнувшись носом в вышитую восточную подушечку.

- Салабоны они тут со своим элем! - прокомментировал увиденное мною Лис. - Всего-то два бурдюка "Лисового напию".

Зная тактико-технические характеристики этого гнусного пойла, я подивился могучим организмам стражников.

- Виконт, мальчик мой, вставай, нас ждут из подземелья! Мальчики, подберите себе шмотки по размеру, - указывая на отдыхавших на полу стражников, распоряжался Лис.

Недоумевающие лесные братья быстро и четко потрошили беспробудное воинство.

- В кордегардию их, что ли, перенести? А то кэп придет, ругаться будет, что мы тут намусорили. А, ладно! Потом сам уберу. Эй, приятель, чего разлегся, работать надо! - хорошенько потряс Рейнар ближайшего стража. - Иди, дверь за нами закроешь.

Жертва алкогольной зависимости, не открывая глаз, подняла голову.

- Да пошли же, тебе говорят! - Лис рывком поднял его на ноги и поволок за собой.

Почувствовав в руках знакомый штурвал, стражник сомнамбулическим движением повернул его, и плита, загораживающая выход, поползла в сторону.

- Что дальше делать, знаешь? - спросил своего привратника Сережа. Тот согласно кивнул головой.

- Молодец! Тогда тут и стой. Я скоро вернусь. Так, Капитан, - обратился он ко мне. - Щас мы идем к нижним воротам; если я буду переться откровенно в стену, ты меня предупреди.

Ха! Он думал, что я могу ему чем-то помочь! Конечно, вино, подаваемое за столом принца Джона, не обладало той разрушительной мощью, что лисовский самогон, но все-таки начал я значительно раньше. По дороге к воротам Рейнара с товарищами окликнули: "Стой, кто идет?"

- Ричард Никсон! - подумав секунду, гордо отозвался мой напарник.

Я похолодел, дивясь наглости своего друга.

- А, это ты, Дик? Ну ты и нажрался! Старайся держаться в тени! Рыжий Бен еще не улегся спать, - донесся тот же голос, но уже лишенный суровости.

Не знаю, кто был этот Рыжий Бен, но дважды упрашивать Лиса держаться в тени, пожалуй, не стоило. Оставшийся путь до ворот Лис и его спутники проделали без особых приключений.

Сонный стражник возле них, уткнувшись в древко копья, клевал носом.

- Где командир? - стараясь говорить как можно более четко, выдавил из себя лжепрезидент Соединенных Штатов.

- А, это вы? - внезапно услышал он у себя за спиной.

- Это? Мы, - качаясь, недоуменно подтвердил Лис.

- Скорее берите коней на конюшне. Томас, открой ворота! Пока Виконт и робиновские стрелки отвязывали коней. Лис сделал попытку рассмотреть своего неизвестного доброжелателя, но тщетно. Среднего роста человек, закутанный в плащ, стоял так, что свет, даваемый факелом, не достигал его лица.

- Не задерживайтесь в пути! - напутствовал он троицу, выезжавшую за ворота. - В Лондоне ждут ваших известий! Пароль на выезде из Ноттингема - "Эскалибур".

...В свои апартаменты я возвращался на ощупь. В коридорах замка изрядно штормило.

- Лис, ты там как ? - возобновил я связь. Двойное изображение в моих глазах сменилось тройным. "Неужели связь выбило ? Этого только не хватало!"

- Ща, Капитан. Все путем... Как, по-твоему, гобелены моргают? - Вернувшийся незадолго до меня Рейнар в глубокой задумчивости стоял посреди комнаты и тупо пялился на стену.

- Лис, ты бахнулся! Наведи резкость.

- Нет, ты мне точно скажи, моргают или нет? Ответь боевому товарищу. Я в сомнении.

- Это что тебе - Вашингтон на стодолларовой купюре?

- Значит, не моргают. А ну не моргай! - послышался душераздирающий вопль и треск разрываемой ткани.

"Сам разберется", - решил я, отключая связь. К моему удивлению, решетка перед кордегардией была полуопущена. Я с радостью нащупал шнурок звонка и облегченно повис на нем.

- Ну нормально! Чего бы я тут так трезвонил? - послышался на лестнице голос Лиса.

- Лис, осторожно, двери!

- Да что там те двери! Этот пьяный придурок здесь что-то так напортачил, что теперь вообще ничего не закрывается. Вот и доверяй всяким забулдыгам дорогостоящую технику! - запинаясь на каждом слоге, произнес мой напарник.

Наконец с третьей попытки, выбрав из пяти предоставлявшихся нашему взору дверей нужную, мы прошли в караульное помещение. Теперь оно напоминало хирургический кабинет: все в нем было тихо и проспиртовано.

- Что там у тебя за дела с гобеленом? - поинтересовался я у своего друга.

- Ща, Капитан, увидишь.

Посреди нашей комнаты валялось некое тулово, припорошенное обрывками гобелена.

- Кто такой?

- А бес его знает!

- Чего хотел?

Лис неопределенно пожал плечами:

- Не знаю. Я его, похоже, слегка пришиб.

- Ну, Лис, это ты зря.