ломтями, испуганный голос вахтенного разнесся над палубой, пугая дремлющих
на бортах чаек:
завораживающее зрелище предстало моему взору. На клотиках мачт, на ноках
рей голубовато-желтым светом играли огоньки, отчего-то весьма напоминающие
мне поминапьные свечи.
шепот. - Мы обречены.
заявил вывалившийся из каюты Лис. - Хотя свечей маловато.
обратились к нему в один миг.
борт их! За борт! В жертву морским девам!
последнего осеннего листа под ноябрьским ветром. - Куда поползли?! А ну,
назад! - В толпе стал ясно слышен звук обнажаемых ножей. Матросы,
вооруженные кинжалами, топорами, баграми и дубинами, шаг за шагом начали
приближаться к корме, где находились мы. Привыкшие к ярости абордажных
схваток, в критические моменты они начисто забывали о каких бы то ни было
сословных различиях.
процедил Ляс, поигрывая мечами.
безоблачном вояже придется поставить крест и, вероятно, не один. Высыпавшие
на палубу венедские лучники, мои кнехты и повольники Ропши изготовились к
бою. Сам новоиспеченный воевода слегка согнул колени, принимая боевую
стойку, взмахнул рукой, и из рукава его богатого боярского кафтана, словно
вожделенная птичка из фотоаппарата провинциального фотографа, вылетела
граненая гирька-кистень на кожаном ремешке.
сигнала к началу схватки, И тут первая штормовая волна, подобно
центрфорварду, вышедшему один на один с вратарем, что есть силы пнула когг
в корму, заставляя его буквально выскочить из воды и превращая враждебные
отряды в одно невообразимое людское месиво.
рубить, колоть, рвать зубами, убивать ближнего своего безо всякого разбора,
начисто забыв об управлении судном. Ореховой скорлупкой летело оно с волны
на волну, и те, перекатываясь через палубу, сбивали дерущихся с ног,
бросали безжизненными куклами на мокрые доски, швыряли за борт, по так и не
могли остудить отчаянного остервенения этих обреченных на скорую гибель
людей.
горлом,
когда крепкое просмоленное дерево ломается при ударе о камни, сотряс то,
что еще секунд:/ назад именовалось кораблем. Следующая волна, пришедшая на
смену той, что швырнула суденышко на скалы, молотом ударила в корму,
перебрасывая жалкие останки ганзейского когга через зубастую челюсть
прибрежной отмели на мокрую каменистую осыпь неведомого острова.
чтобы увидеть, как разделила судьба на выживших и мертвых всех тех, кто
лишь несколько дней тому назад мирно и неспешно покидал новгородскую землю.
голос Лиса.
думаю, что этот процесс продлится слишком долго".
видел?"
рвать на голове не только волосы, но и все прочие выпирающие части. - "Ну
это ж надо было так лохануться! Японский городовой, если с ними, не дай
Боже, что-то случится, я себе этого вовек не прощу..."
прервало его речь и ввергло спасшихся в трепет еще больший, чем огни
святого Эльма.
светящийся шар, медленно движущийся к кромке береговых скал. Когда он
приблизился настолько, что бледное сияние уже не мешало лицезреть то, что
оно окружало, мы увидели невысокого мужчину в странном одеянии,
разрисованном драконами, со слабо изогнутой саблей и подобным же кинжалом
за поясом, с раскосыми глазами, высоко выбритым лбом и длинными черными
волосами, собранными в пучок на затылке.
требуя немедленной защиты у небес от злого духа.
самурая, судя по мону [Мон - японский герб], явно из клана Санада.
Неспешно, храня благородное величие, самурай приблизился к корабельному
остову, в накрененном состоянии торчащему между двух скал, и скрылся в
обломках когга. Отсутствовал он недолго, чуть больше минуты, затем появился
вновь и, сдержанно поклонившись в ту сторону, где, очевидно, находился Лис,
произнес одно лишь слово, окончательно повергшее в прострацию вынужденных
свидетелей. "Живы", - не преминула перевести нам система "Мастерлинг",
после чего самурай степенно растаял в воздухе, а мы с Лисом, не
сговариваясь, со всех ног припустили туда, где только что стоял наш
таинственный помощник,
Мстиславишна. - Здесь мамки устроили плач, будто на тризне. А вы, Лис
Венедин, отлепитесь от моей Таньки! Вас не ее, а меня стеречь приставили.
Да закройте вы рты, квочки! - поворачиваясь к белым как полотно придворным
дамам, скомандовала она. - Чего ревете, точно белуги, не видите, что ли,
все обошлось.
яслях коней на убогую островную твердь.
и копытами расчистить себе дорогу на волю. - Спокойней, спокойней.
своего андалузца, гневно оглянулся.
голос. - Сюда! Скорее!
одарить напоследок сегодняшняя ночь.
гляди!
полумраке, в серой мешанине волн кроваво-алым пятном виднелся распластанный
во всю ширь богатый плащ с затейливым золотым шитьем по краю. Он то рвался
к берегу, то вновь уносился прочь, словно не зная, что и решить.
Похоже, Горе-злосчастье в розницу грозит обойтись нам куда как дороже, чем
оптом.
полным ходом, когда на канале связи вдруг возник Лис, отправившийся в глубь
острова на разведку.
переместить на берег вполне сохранившуюся каюту Алены Мстиславишны.
не считать, что эта часть суши, со всех сторон окруженная водой, наш с
тобой любимый остров троллячьей задницы".
впасть в отчаяние.
широт хлипкой растительностью, вовсе не имел источников пресной воды, а
все, на что мы могли рассчитывать в качестве еды, были обитавшие на острове
птицы, их яйца и, возможно, выловленная в прибрежных водах рыба. Не слишком
густо, особенно учитывая приближавшиеся осенние шторма. Памятуя же, что
остров и до нашей "драки" с троллем посещался нечасто, а уж после нее и
вовсе стал притчей во языцех, ситуация складывалась весьма безрадостная.
Нам следовало готовиться к продолжительной робинзонаде, причем отнюдь не в
тропических широтах.
институтское начальство ближе к зиме сочло бы ситуацию достаточно
критической для того, чтобы выслать нам помощь. Но при нынешнем положении
дел даже Лис, твердивший всю дорогу, что проблемы этого мира волнуют нас
исключительно с теоретической точки зрения, отказался бы бросить на острове
товарищей по несчастью и уж тем более свою зазнобу и юную княжну.
главное - занять всех делом. В противном случае путь до помешательства и
Никитин Юрий
Василенко Иван
Сертаков Виталий
Орлов Алекс
Шилова Юлия
Пехов Алексей