Чтение 13–й страницы книги ~Завтра война~

Бездельничать.

"Бить байдыки", как говаривал Фрол Кожемякин, забывая, правда, уточнять, что это за "байдыки" такие.

Но как ни скажи, а смысл один: ничего не делать.

За годы учебы в Северной Военно-Космической Академии это стало моей самой заветной мечтой. Такой заветной, что даже себе я старался признаваться в этом пореже.

Уверен, все мои товарищи согласились бы со мной.

В душе.

На словах-то каждый был горазд мечтать о "хорошей заварухе", или больше - о "нестандартной биографии". О возможности отличиться или о славной смерти на поле боя с посмертным представлением к высокой награде.

То есть, прошу понять меня правильно, я не ставлю под сомнение патриотические чаяния товарищей кадетов. И не планирую представлять их, а также и себя, лентяями и лежебоками. Я просто хочу сказать, что подвигов желали наши души. А наши тела желали одного - отлежаться.

Если подумать, что в этом было удивительного?

Одной теории нам читали так много, словно готовили из нас не истребителей, а аналитиков Совета Директоров.

Астрография и астробиология, основы военной медицины и теория материалов, начала баллистики и одиозный курс "Автономные боевые системы", экзамен по которому я сдал лишь с третьего раза, да и то благодаря самоотверженным подсказкам Коли Самохвальского...

Вы думаете, это все? Куда там! Прибавьте к этому этику военнослужащего, общую и военную историю, этикет и военный церемониал, четырехсеместровый курс "Статуты орденов", тактику и стратегию.

Что уж говорить о предметах широкого общественно-политического звучания? Как же без них! Поэтому нам читали политологию и сравнительное обществоведение, где подробно разжевывалась и в каждый рот вкладывалась простая мысль: мы, Объединенные Нации, лучше всех.

На этих предметах, как правило, рассказывали и про ближайших технологически состоятельных соседей - чоругов и Клон, то бишь Конкордию. Лекторы обозревали их государственное устройство. Вскрывали тайные механизмы их экономической и политической жизни. Разбирали с нами азы их идеологии. И все это - с показом слайдов!

Ох и доставалось на этих разборах чоругам! (Это такие здоровенные раки, по идее разумные).

И дикость у них, и негуманистические ценности (а какие еще ценности могут быть у негуманоидов?). И экспансионистские устремления процветают, и антиэкологичные технологии в ходу, и бог знает что еще.

Но что с них взять: раки - они и в Африке раки. По этой-то причине мне всегда было куда интереснее слушать про Конкордию. Ведь все-таки братья по Великорасе. Все-таки сапиенсы.

Хоть и из пробирок.

Клону от наших наставников по сравнительному обществоведению доставалось куда меньше. Это если на первый взгляд.

На первый взгляд могло показаться, что мы Клон одобряем и считаем их политическое устройство хотя и странноватым, но все-таки надежным и оправданным особыми условиями. Можно было подумать даже, что лекторы, а с ними и авторы учебников, и в самом деле считают, что кастовая система - то есть разделение тамошнего народа на заотаров, пехлеванов, энтли и демов - является достойной альтернативой нашей, земной демократии.

В учебниках еще любили вспоминать про древнюю Индию, где, мол, много тысячелетий держалась кастовая система - и ничего, процветали.

Можно было подумать, что клонирование, запрещенное на Земле еще шестьсот лет назад, но популярное в Конкордии, не такое уж и зло. А всего-навсего "следствие исторически обоснованного радикализма в форсировании демографического развития конкордианской нации".

Подумаешь, у них миллионы людей похожи как близнецы и лишены репродуктивного права! И что с того? Так оно им, может, и не нужно вовсе, право-то это.

Нам также говорили, что, несмотря на противоречия в видении своей исторической судьбы и путей ее реализации, Конкордия и Объединенные Нации - братья навек. И на первый взгляд, никакой лицемерной подоплеки под этим не проглядывало.

Но это только на первый взгляд.

А на второй, было ясно: что-то тут не так. И подоплека есть. Напряги мозги - и поймешь какая.

Нет-нет да и проговаривались преподаватели про "неразрешимость противоречий" между нами и Клоном. Старательно, хотя и подспудно, доводилась до нашего сведения мысль: так жить нельзя. Все, кто так живет - мудаки и сволочи, уничтожение которых в общем-то если и не святое призвание землянина, то дело свойское, исторически закономерное.

Но этот "второй взгляд" на общественные дисциплины открылся у меня лишь к началу третьего курса. И делиться своими прозрениями с приятелями я не спешил.

В конце концов плевать я хотел на Конкордию и ее историческую судьбу.

Были дела и поважнее.

Например - сдать зачет по теории материалов. Выполнить норматив по пятиборью. Или, допустим, отыграться наконец в преферанс.

А вот люди Конкордии всегда вызывали у меня самый живой интерес. Наверное, потому, что видел я их не так уж и часто.

У нас в Академии, на общетехническом факультете, училась целая группа студентов с Вэртрагны, главной планеты Конкордии - четыре девушки и десять парней.

Все они были из касты энтли и потому близнецами не являлись. На Землю вообще очень редко попадали настоящие клоны, то есть люди, рожденные не людьми, а инкубаторами. Эти исчадия биосинтетических маток звались "демами". Они составляли большинство населения Конкордии и учиться в академиях им было запрещено. Были, конечно, и исключения - так говорили наши учебники, со своим всегдашним стремлением освещать ситуацию "объективно". Но кто их видел, эти исключения?

Каждое утро все четырнадцать студентов с Вэртрагны гуськом трусили в спортзал. Там, ни слова друг другу не говоря, они оккупировали волейбольную площадку и занимались своей гимнастикой.

Ох и странной была эта гимнастика! Стандартный пятнадцатиминутный комплекс состоял по преимуществу из различных стоек на руках, прыжков через голову и той акробатической фигуры, что у наших, русских мальчишек, зовется "колесо".

Этим колесом клоны могли ходить по десять минут кряду. И даже лица у них почти не краснели, как у профессиональных акробатов. За это мы прозвали их "пропеллерами".

А еще - "встаньками".

"Встань на путь солнца!" - говорили клоны вместо нашего "здрасьте".

"Не сворачивай!" - говорили они вместо нашего "до свидания", имея в виду тот самый "путь солнца".

Мы, конечно, знали из курса сравнительного обществоведения, что народ Клона уверен: праведной, святой стороной света является сторона южная. Та самая, которую предпочитает само солнце во время движения по небосводу.

А северная сторона - это сторона дэвов, вроде как чертей по-нашему. Потому-то и желают они друг другу вместо нашего "здоровья" с чертями ничего общего не иметь.

По мере знакомства с нами кое-кто из "встанек" освоил и нормальное обращение. Но пользовались они им только при встрече с землянами. А между собой - все у них осталось по-прежнему. Наверное, это и называется традицией.

Нужно сказать, особой душевной симпатии клоны у нашего брата-кадета не вызывали. Интерес - да. А симпатии не было.

Дружить они с нами не хотели, держались всегда своей группкой, особняком. Даже когда ходили в стриптиз-бар, в поселок Медвежий (правда, такие выезды у них случались не чаше раза в полгода), одевались в форму.

Серьезные были - до патологии.

Ни один даже самый свежий, самый улетный анекдот рассмешить клонов был не способен. Правда, со временем они присобачились улыбаться, когда понимали, что собеседник острит. Но с такими подходами, конечно, среди наших становилось все меньше охотников шутить с ними шуточки.

Вот что они делали с удовольствием, так это учились. То есть мы тоже вроде лодырями не были. Коля Самохвальский так вообще был гений. Не "из удобрений", а настоящий Гений Учебы. Да-да, так - все с большой буквы!

Но и у Самохвальского были любимые предметы и нелюбимые, даром что и за те, и за другие он получал обычно высшие баллы.

А у клонов любимыми предметами были все. Включая курс "Обмундирование, снабжение и комплектация", где нам на протяжении семестра рассказывали, как по маркировке контейнера определить, что в нем - бутерброды с колбаской или гаечные ключи.

Клоны зубрили все без разбору.

С одинаковым энтузиазмом.

С неугасающим рвением.

На предложение прогуляться по летнему саду в свободное время реагировали однообразно: "Родина послала меня учиться, а не развлекаться". Или: "У меня нет морального права отдыхать, когда моя Родина работает". Может быть, учителя-заотары из высшей касты требовали от них такого поведения? Не знаю.

Но самым ужасным было даже не это. А их девушки. Не сами девушки, а, так сказать, сопутствующие им обстоятельства.

За девушками клонов ухаживать категорически не получалось. Попробуй поухаживай, когда они везде ходят табунами по пять-шесть человек! А ведь хотелось. Хотелось, черт возьми, за этими девушками поухаживать!

Я поначалу, когда только увидел новеньких "техничек", просто онемел от избытка впечатлений.

Не то чтобы наши представительницы лучшей половины были какие уродины. Просто девушки клонов были... были... они были непознаваемые]

И внешне, и внутренне.

Черноволосые, с широкими бровями и точеными скулами, высокие, подвижные и воздушно-худые. Двигались они легко и очень плавно, словно бы проскальзывали по воздуху.

А вот глаза у них были грустные. Иногда словно даже укоряющие.

Говорили "встаньки" мало, все больше слушали. Но когда все-таки говорили, в их словах чувствовались сила и какой-то совершенно неземной, не наш жизненный опыт.

Честно говоря, глядя на этих девушек, мне совершенно не верилось, что конкордианская раса способна к обычному человеческому размножению. И что сексом, в теории, клоны занимаются так же, как и мы (по крайней мере в рамках анатомических аналогий).

Но как это им удается, если их девушки не терпят даже случайных прикосновений?

Когда танцевать они не идут ни за какие коврижки, а на комплименты не реагируют?

Может быть, это конкретно мы им не нравимся, а промеж себя они там очень даже дружат, оборотившись лицом в южном направлении?

Все это было таинственно. А что мы, мужчины, любим в женщинах?

Правильно: тайну.

В общем, меня всегда тянуло узнать клонов поближе.

А теперь легко представить, что я подумал, когда нам с Самохвальским торжественно объявили, что мы, в числе прочих героев операции по искоренению джипсов, приглашены на планету Ардвисура. В специальный санаторий для военнослужащих Конкордии под названием "Чахра". И что мы пробудем там, на берегу теплого моря, целую райскую неделю - среди молчаливых черноволосых женщин с грустными глазами.

Я подумал: "Мне снится это. Так не бывает".

И еще: "Неужели я наконец отосплюсь?"

Роскошь. Найдется, интересно, такой курсант в Северной Военно-Космической Академии, который не знает, что это слово значит? Не думаю.

Правда, каждый по-своему понимает, что такое эта "роскошь".

Вот Фрол Кожемякин - тот уверен, что роскошь - это иметь табун лошадей, сто гектаров "чернозема плюс плюс" и двух жен, дородных таких бабищ в красных сарафанах с золотой оторочкой. Да еще и пяток детей, чтоб не скучно было.

Колька Самохвальский, образованный человек, считает, что роскошь - это как на вилле у советника по вопросам культуры Российской Директории, что на берегу озера Селигер.

На той вилле - косули ручные расхаживают, кедры высокими ветвями шумят. А внутри - зимний сад с поющими вольтурнианскими орхидеями, колибри мило так суетятся. Картины, конечно же, на стенах. И не стерео-Джоконды всякие плебейские, а настоящие бесценные Врубели, Ренуары и Рогиры ван дер Вейдены. А мебель вся на силовых подушках, болтается над ореховым паркетом, только свистни ближайшему креслу - а оно уже тут как тут. За всем этим присматривает прислуга - настоящая, а не роботы всякие недоделанные, с живыми интеллигентными лицами. "Чего изволите-с, товарищ?"

Володя Гуркин, известный пошляк, представлял себе роскошь по-своему, по-пошлому: сидишь ты в Столице, в люксе гостиницы "Эксцельсиор" на кожаном диване, с бокалом "Алазани", а вокруг певички задами крутят, актриски фигуристые - и все в купальниках, а лучше даже без них...

Я, как уже говорил, роскошь видел в том, чтобы отоспаться.

И вот - "Чахра".

Гигантская здравница на берегу теплого моря, с тем же самым названием - Чахра (я потом заметил, что в Конкордии все обожают использовать по несколько раз одни и те же имена и что вообще с фантазией у них плохо.).

Вода в море - двадцать девять по Цельсию. Температура воздуха - такая же.

В десяти метрах от прибоя берег круто уходит вверх. Там, среди кремово-розовых кустов нашего, земного олеандра, среди цветов неведомой переливчатой породы, среди гигантских раскидистых деревьев, чем-то напоминающих секвойи - двухэтажные корпуса, облицованные розовым мрамором. Крытые красной черепицей крыши, парадный вход с ковровой дорожкой.

Вот в одном из таких корпусов - наша с Колей комната.

Окна выходят на подернутое зеленоватыми барашками море. Ширина моей кровати - два метра восемьдесят сантиметров (я сам лично измерил). Две туалетные комнаты с архаическими, то есть супершикарными, ванными (и, между прочим, никаких признаков счетчиков расхода воды!). Кормят - пять раз в день. Спиртные напитки - за счет принимающей стороны, то есть за счет вооруженных сил Конкордии.

Роскошь? Она самая.

Пока я рассматривал нашу комнату, обставленную натуральной деревянной мебелью, пока я любовался хрустальными бокалами с серебряными ножками, что стояли на ажурной металлической стойке возле набитого непочатыми бутылками бара, в голове моей вертелись три вопроса:

"Зачем эти сволочи врали нам, что Конкордия - государство нищих?"

"Неужели это все - для нас?"

"Если так у них отдыхают простые кадеты, пусть даже отличившиеся в бою, то как же у них отдыхают генералы?"

В первую же ночь в "Чахре" я проспал восемнадцать часов. В первое же утро я умял шесть порций моего любимого мороженого крем-брюле с авокадо и наелся тостов с сыром до сытой одури. А потом мы с Самохвальским купались, загорали, шлепали картами и пялились на конкордианских девушек на пляже.

Девушки в этой здравнице имели много общего с теми конкордианскими "техничками", которые учились в нашей Академии. Начиная с грустинки в черных глазах и стройных фигур и оканчивая тем, что все они проходили по ведомству военному, как и мы (об этом свидетельствовали их форменные комбинезоны).

А главное отличие состояло в том, что девушки в "Чахре"... умели улыбаться!

Делали они это не так часто, как наши с Колей соотечественницы, но главное что делали.

Мы как раз гадали над причинами этой приятной перемены, сидя под радужным парусиновым зонтом и швыряя в набегающую волну голыши, как под наш зонтик заскочили две черноволосые амазонки повышенной симпатичности.

Обе были в полупрозрачных пляжных халатиках, босиком и с фруктовыми коктейлями в руках. Они впорхнули в тень нашего зонта и испытующе уставились на нас с Колей.

- Что-то случилось? - встревоженно спросил я.

- Ничего не случилось, мы хотели к вам присоединиться, - ответила девушка с двумя черными косами. На ней был красный халатик с глубоким вырезом и выглядела она на все сто. Нет, на все триста! - Не возражаете?

- Присоединиться к нам? - переспросил я, старательно округляя глаза. Говоря по правде, я не верил своим ушам.

- К вам. У вас тут прохладно. Имеются свободные шезлонги... Так можно или нет?

- Конечно, можно! О чем речь! Будем рады! - засуетился Коля. Он живо вскочил и придвинул оба шезлонга к столу, заваленному игральными картами вперемежку с обертками от чипсов, и хлебосольным жестом указал девушкам на сиденья. Мол, милости просим, гостьи дорогие.

Те не заставили себя упрашивать. Расселись, как по команде, заложили ногу на ногу (получилось довольно-таки обольстительно) и поставили бокалы на столик. Вроде как хотели сказать, что разговор намечается долгий и интересный.

Мы с Колей растерянно переглянулись.

Откровенно говоря, как вести себя дальше, мы оба представляли себе смутно. То есть в общих чертах, конечно, представляли: из фильмов, из книжек, из брехливых рассказов нашего брата-кадета, который за враньем на тему "как я соблазнил свою шестьдесят восьмую девушку" в карман не полезет.

В теории-то мы знали все, вплоть до точного состава смазки презерватива. А вот на практике, да еще с такой вводной...

Как тут было не пожалеть, что вместо какой-нибудь двухсеместровой "Психологии ведения воздушного боя", все содержание которой вкратце сводилось к банальной максиме "Трусить в бою - себе дороже выйдет", нам не читали "Психологию случайного знакомства". И чтоб обязательно с практическими занятиями!

К счастью, наши гостьи пришли нам на помощь.

- Дружить будем? - не то вопросительно, не то повелеваю-ще произнесла девушка в красном халатике.

Мы с Колей промычали в ответ что-то невнятно-утвердительное - от переизбытка чувств мы просто разовладали родным языком.

- Вот и прекрасно! - обрадовалась девушка. - Меня зовут Исса Гор. А ее, - Она взглядом указала на свою подругу, которая пока что не проронила ни слова и сидела, скромно потупившись. - А ее Риши Ар. Мы здесь отдыхаем. А вы?

- Мы тоже. Нас премировали. То есть поощрили, - робко сказал я.

- За храбрость в бою! - нашелся Коля.

- Вы были в настоящем бою? - удивилась та, что назвалась Иссой.

- А как же! - расцвел Коля и добавил с бывалым видом: - Работа у нас такая... Нелегкая!

- Кто хочет легкой жизни, тот в офицеры не идет, - задумчиво отозвалась Исса.

- Только мы пока что не офицеры. А просто кадеты. - Колю пробило на скромность. - Мы еще учимся. В Северной Военно-Космической Академии, на третьем курсе. Нам до офицеров еще жить и жить. Одних экзаменов - попробуй сдай!

Каюсь, в тот момент я был готов убить Колю за эти откровения. Да что убить - растерзать!

Ну кто тянет его за язык? А? Ну хочется девушкам думать, что мы офицеры - и пусть думают. Нет же! Наслушался всякой чуши на "Этике военнослужащего" про то, что скромность украшает. Вот сейчас скиснут наши черноглазые, развернутся - и поминай как звали! Все-таки плохо быть отличником - слишком многое начинаешь воспринимать всерьез.

К счастью для нас, девушки не выказали разочарования. Напротив, даже оживились и зачирикали.

Исса пошла рассказывать шутки-прибаутки про то, как сама училась (она-то уже была офицером, причем не чего-нибудь, а Службы Психологического Контроля!). А ее скромница-подруга - кстати сказать, обладательница очень особенного, не клонского лица, которая ничего не рассказывала, а в основном поддакивала "так и есть!", "вот уж правда так правда!", "и не говори!", - тут же пошла строить глазки нашему Николаю. Ну дела!

Дальше все было как в книжках-фильмах и брехливых рассказах кадетов.

Я сбегал за пивом для нас четверых. А потом - снова за пивом, но на сей раз захватил соленого картофеля на закуску, чтобы закрепить взаимопонимание.

Потом мы купались и играли в мяч. Но главное, главное! Мы договорились пойти вечером на танцы.

Невероятно? Невероятно.

Если бы мне кто-то рассказал, что за два часа можно заклеить двух офицеров Клона, я бы рассмеялся ему в лицо.

В общем, как-то само собой получилось, что я стал ухаживать за Иссой, а Коля - за Риши.

Солнце нешутейно припекало и пляжный народ засобирался на обед. Исса и Риши тоже заерзали на своих шезлонгах и стали украдкой переговариваться друг с другом на каком-то особом жаргоне, который абсолютно не брали наши с Самохвальским "Сигурды". Все свидетельствовало о том, что для первого знакомства мы пообщались достаточно и пора по домам.

Мы с Колей оделись и уже собрались идти, когда Исса вдруг сказала:

- Так что, вот мы и стали друзьями?

- Конечно, стали! - поспешил подтвердить я.

- Тогда в знак нашей дружбы я предлагаю вам спеть вместе песню!

Есть в мире любители пения, и немало. Но я не из таких. Медведь наступил мне на ухо еще в яслях - по крайней мере уже тогда воспитатели, жалея свой слух, меня к прекрасному не принуждали.

Но Исса высказала свое предложение таким требовательным и в то же время наивным тоном, что я понял: отказаться - значит плюнуть ей в душу и поссориться с ней навеки.

- Песню? Исса, но мы же не знаем ваших песен... Мы и своих-то не особо знаем, - попытался выкрутиться Самохвальский, тоже тот еще певун.

- Это не беда! Мы вас научим! - горячо заверила нас Исса.

- Всего один куплет! Это же просто! - утешила Риши. Растянувшись в кислых улыбках, мы с Колей закивали, преисполняясь фальшивым энтузиазмом. Мы, конечно, знали из курса сравнительного обществоведения, что в Конкор-дии хоровое пение - самый востребованный вид искусства. И что искусство требует жертв, мы тоже знали. Но кто мог предположить, что его жертвами станем мы?

Ну да ладно. Чего только не сделаешь ради знакомства с двумя красивыми девушками!

- И какие там слова? - спросил я.

- И что за мелодия? - подхватил Коля.

- Они очень простые! - заверила Риши.

- Вот послушайте! - сказала Исса и, глядя мутным взором прямо перед собой, запела:

"Над нашей Родиною тучи грозовые, Враги злокозненные замыслы куют, Но не страшат нас бури огневые, Не за курорты ордена дают..."

Мы с Колей нестройно подтянули - чтобы показать, что мы стараемся, запоминаем. А потом, когда стало ясно, что слова мы выучили, мы грянули все вчетвером - я, Коля, Исса и Риши.

Получилось довольно громко и зловеще.

Но, странное дело, никто, ну совершенно никто на пляже даже не посмотрел в нашу сторону! Дескать, ну что тут особенного - поют люди. (Вот у нас на Земле точно таращился бы весь пляж, включая роботов-разносчиков. Еще ненароком и городовой прибежал бы - посмотреть, все ли в порядке, не нужна ли кому скорая психиатрическая помощь.)

- Понимаете, у нас есть такая традиция. Когда знакомишься с человеком, нужно обязательно вместе спеть, - пояснила Риши, когда мы окончили. Мне показалось, что в ее тоне можно было уловить извиняющиеся нотки. Или только показалось?

- Я понимаю, - кивнул я.

- Наш народ очень любит музыку! - самозабвенно добавила Исса.

- Я понимаю, - еще более прочувствованно заверил ее я. Откровенно говоря, в обществе таких заек я был готов демонстрировать любые чудеса понимания.

Да, традиция. Да, народ любит музыку. Я понимал все, кроме одного: почему девушки выбрали именно эту песню?