из него то, что желают, и наполняют эти немыслимые сосуды такими винами
бытия, какие и не снились разжиревшим и ослепшим от взаимной ярости
владыкам Круга Земель.
стали перед глазами длился для его рассудка лишь одно невесомое мгновение,
а "вина бытия" служили им, молоденьким рекрутам в грубых холщовых рубахах,
лишь предметом грубого осмеяния в редкие часы отдыха. Какие, милостивые
гиа-зиры, "вина бытия", когда в Четвертом Поместье, как скромно
именовалась их закрытая школа офицеров Свода, младшие воспитанники никогда
не видали даже ячменного пива? В общем, юному Эгину было совершенно
наплевать на болтовню о времени. Время - это месяцы, дни, время - это
удары сердца в рукопашном бою и горячее дыхание над затаившейся в
предощущении конечного наслаждения Вербелиной. И все.
времени. Только сейчас, когда время словно бы растворилось под пологом
густых и жарких туманов, заволакивающих долину Хоц-Дзанга, расползлось по
кривым улочкам главного селения смегов (которое у Эгина язык не
поворачивался назвать городом!), запуталось в сонных днях и горячечных
ночах.
знал это. Но если бы старый Вальх сейчас явился к нему и спросил, сколько
времени Эгин пребывает в Хоц-Дзанге, тот мог бы только молча поцеловать
сухощавую и неимоверно сильную руку наставника. И это было бы единственно
правильным ответом.
ней. Кажется, первое было бессмысленно без второго едва ли не в большей
степени, чем второе без первого.
истинную историю народа смегов, которая, как и все прочие истории,
подавалась в Варане исключительно через кривые зеркала лжи.
исключительно дикие - жили на Циноре с незапамятных времен. По крайней
мере, как со смешком заметила Тара, никакого Свода Равновесия тогда еще не
было даже в самых смелых мечтаниях, да и быть, конечно, не могло. Смеги
пиратствовали на море Фахо, иногда ловили рыбу и уж совсем редко ударялись
в разведение коз и длинноногих кур. "Столь тощих, что сквозь них
просвечивает полуденное солнце", - припомнил Эгин из "Земель и народов".
"Вот именно", - кивнула Тара.
смегов к смирению и кротости. И даже тогда, задолго до появления Говорящих
Хоц-Дзанга, эти попытки были совершенно тщетными. Потом, незадолго до
начала войны Третьего Вздоха Хуммера, между смегами произошла внутренняя
распря, и лучшие из них были вынуждены бежать вверх по Орису в неприютные
болота на южном берегу Киада и осели там, назвавшись паттами. Патты
построили цитадель Хоц-Але, и, поскольку их тогдашние соседи - гервериты и
грюты - очень не любили лазить по болотам, вполне сносно прожили там
вплоть до прихода Элиена Ласарского, которого она. Тара, больше привыкла
называть запросто - звезднорожденный.
отразили очередную карательную экспедицию варанцев (в которой, кстати,
участвовали и Элиен, и будущий Сиятельный князь Шет оке Ла-гин), вслед за
чем их на семь лет оставили в покое. Более того, когда Элиен Ласарский
воцарился над паттами, приняв титул свела, смеги были уверены, что
теперь-то уж их покой продлится очень и очень долго. Дело в том, что Шет
оке Лагин, ставший Сиятельным князем Варана вскоре после возвращения из
плена, приходился Элиену, скажем так, братом, а в действительности - даже
несколько более чем братом в расхожем смысле этого слова. Выходило, что
если Шет начнет войну против смегов, он тем самым оскорбит своего брата,
который правит их ближайшими родичами. И никакие соображения о том, что
патты смотрят на смегов искоса, тут в расчет приниматься, конечно, не
будут.
мнения. Великолепный и ужасный, перепоясанный Когтем Хуммера, вооруженный
страшными Словами и Знаками, он пришел на Цинор, и вместе с ним пришли
десятки тысяч варанских воинов.
это не важно, ибо уцелевшие нашли свою смерть в рабстве. Хоц-Дзанг,
неприступная твердыня смегов, был срыт до основания, и его нетленные
руины, которые Эгин может видеть, выйдя на окраину города, - следствие
удивительных преображений естества мира, которые происходили в дальнейшем.
очень давно. Шесть с половиной веков назад. И без того дикий и неприютный
Цинор опустел окончательно.
престарелых и увечных пехотинцев, вслед за чем весь варанский флот был
брошен Шетом оке Лагином в Синий Алустрал, где и нашел свою погибель.
Ярость Вод Алустрала сполна отомстила за истребление смегов.
далеких лет. Шет оке Лагин вернулся из Синего Алустрала преобразившимся.
Казалось, его подменили. "В сущности, так оно и было", - туманно заметила
Тара, но Эгин пропустил эту двусмысленность мимо ушей.
изодранном рубище. Никто не знает доподлинно, какие веления судьбы свершал
там варанский князь, какие бездны грядущего зрел Шет оке Лагин,
прогуливаясь с двойной флейтой по местам своих недавних преступлений и
роняя на опаленные камни грустные напевы и скупые слова Истинного Наречия
Хуммера. Но случилось так, что спустя десять лет Круг Земель погрузился в
череду кровопролитных битв и усобиц, знаменовавших собой и благословенный,
и ужасающий финал войны Третьего Вздоха Хуммера.
городов стал тучной землею на новых полях, мир испытал невиданное
облегчение. Звезднорожденные были мертвы. Сильнейшие Синего Алустрала были
мертвы. И правители величайших царств Сармонтазары были мертвы тоже.
половину чудовищной войны, в которой не было ни правых, ни виноватых, ибо
все были лишь зваными помимо собственной воли гостями на кровавом
пиршестве Хуммера.
судьбу Элиена Ласарского знаком долгой смерти.
объятиях Элиена, знавшая близость с ним лишь одну ночь и убитая в День
Судеб Лон-Меара.
заговоренными стрелами в отчаянной, заведомо обреченной на неудачу попытке
отомстить Сиятельному князю за истребление своего народа.
сложенной из нетесаных камней и покрытой местами чуть искрящейся на солнце
свежайшей сажей. - Скажи, ведь Шет оке Лагин срыл Хоц-Дзанг до основания,
верно? Тогда как восстали из небытия эти камни и эти следы огня, который
бушевал здесь, кажется, полчаса назад?
прикосновением свежего ветерка прошелестели над его ухом слова Тары. - И
эти восставшие руины, и мы, обретшие новую жизнь Говорящие Хоц-Дзанга, -
плод его искупительной магии и причудливого скрещения двух Путей Силы,
которое именуется Золотым Цветком. Дело в том, что когда Кальт, молодой и
безжалостный выскочка, узурпатор ре-тар-ского престола, пошел войной
против Юга, а варан-ские и оринские меченосцы во главе с Шетом и Элие-ном
преградили ему путь, случилась великая битва, в которой горели не только
земля, но и вода, и воздух. Пути Силы сошлись в долине Хоц-Дзанга и
сложились в Золотой Цветок. И тогда стало так, как мыслилось Шету оке
Лагину. Семя моей души, вынесенное Путями Силы из мрачных пучин тонкого
мира в Малом Двуречье, а равно и семена душ Фараха и Киндина, что
покоились долгие годы в долине Хоц-Дзанга, взошли ко свету и стали тем,
чем мы есть. Тремя великими и бесплотными магами, ограниченными, впрочем,
в своем могуществе волею прозорливого Шета.
Цветок...", "Взошли ко свету...", "Бесплотными магами..." - о Шилол, видел
ли ты это, слышал ли, да и бытовал ли ты еще в те века? В том, что Шилол -
тоже отнюдь не риторическая фигура, а некая вполне реальная, хотя,
возможно, и ненаблюдаемая сущность, Эгин уже почти не сомневался. Пытаясь
по своей офицерской привычке перебороть необычное чувство, охватившее все
его существо, Эгин скептически ухмыльнулся и провел пальцем по закопченной
стене. Палец остался совершенно чистым. Так он и думал.
ответила, Тара, как возродились руины. Ведь у них не было ни душ, ни семян
души и, значит...
раз в ягодицу. Горячие, влажные губы. Никакого "леденящего холода". Он уже
начал привыкать, что Таре не составляет большого труда целовать его сквозь
одежду.
невысокого гребня стены, перед которой стоял Эгин. - Иди сюда, варанский
солдафон!
под мышки и, оторвав от земли, поставили на стену. Переведя дух, Эгин смог
насладиться видом Хоц-Дзанга. Вернее, прежних контуров Хоц-Дзанга.
Лондон Джек
Андреев Николай
Ильин Андрей
Флинт Эрик
Володихин Дмитрий
Витковский Евгений