Чтение 25–й страницы книги ~Пути Звезднорожденных~

Вступая в Обитель Диорха, он вновь поблагодарил самого себя за отличную идею пойти на немалый риск в плане дружбы с хушаками. "Ради эти бешенных стоило рискнуть. Эх, сведи я с ними знакомство хотя бы десятью годами раньше!"

Вопреки ожиданиям, Обитель Диорха не охранялась. Урайн приказал грютам оставаться у ворот и стеречь вход в Обитель на случай непредвиденных вылазок оринцев, в которые он впрочем, не очень-то верил.

Наконец, в сопровождении шести хушаков, Урайн вступил во двор и сразу же увидел приземистое здание, накрытое переливающимся всеми цветами радуги стеклянным куполом. Не узнать его было невозможно. И Урайн, и хушаки, на миг застыли в немом восхищении. Впрочем, пауза длилась недолго.

- Кушать подано. Жрите не обляпайтесь! - схохмил Шотор.

Хранители шара, диофериды, не стали прятаться. Они не бросились на мечи, не отравились крысиным ядом, предчувствуя близкий конец.

Одетые в просторные белые хламиды, расшитые всякой небесной всячиной, они рядком стояли подле Шара в позах, выражающих покорность судьбе и глаза их были закрыты. Все шестеро безмятежно улыбались.

"А-а, Сделанные Люди..." - догадался Урайн, как только завидел эти улыбки. Рыбак рыбака, как известно, узнает по крючкам и удочкам.

Хушаки притихли. Видимо, торжественность момента ощущалась ими с такой остротой, что даже зубоскалить охота пропала.

Их шестеро - и диоферидов шестеро. Иначе и быть не может. Но во всем остальном они отличались как небо и земля.

Правда, по мере того, как хушаки приближалась к Шару и к безмолвствующим диоферидам, их глаза все плотнее забирала тугая пелена ненависти.

Каждый из хушаков теперь удивительно смахивал на ревнивца-мужа, заставшего жену с поличным. На мужа, идущего вершить самосуд посредством мордобоя с членовредительством.

Урайн покосился на Лоскира. Ноздри его агрессивно раздувались в такт дыханию. Взгляд его был злым, непримиримым.

"Хоть бы мальцы не растерзали эти несчастные пугала раньше времени!", - с надеждой подумал Урайн, извлекая на свет Железную Рукавицу, которая досталась ему в том памятном и таком нелегком путешествии по подземельям разрушенного Варнага.

Наконец они приблизились к невозмутимым до комичного диоферидам на расстояние десяти шагов. В самый раз для просвещенной беседы, но многовато для молниеносного убийства. Урайн знаком приказал хушакам остановиться. Те повиновались. Но заставить их молчать Урайн был не в силах...

- Вы заняли наше место, мужики, - заявил Шотор. - И вы, короче, не жильцы.

- Ты не сказал ничего нового, - отозвался один из диоферидов.

- Подожди, говорить буду я, - одернул Шотора Урайн и самым что ни на есть будничным тоном продолжил, обращаясь на этот раз к диоферидам:

- Милостивые гиазиры, я хотел бы знать, где Элиен.

- Свел Вольного Города Орин и Хранитель Шара Элиен, сын Тремгора, изволил покинуть этот мир. Он удалился в Диорх, - ответил тот же диоферид, он был в Обители Диорха за главного.

- Я так и думал, - кивнул Урайн. Его левая рука, одетая в Железную Рукавицу, показалась из-за спины.

Диофериды молча переглянулись, не в силах скрыть тревогу и изумление. И куда только девалась деланная безмятежность!

- Не лгут ли мне глаза, Сделанный Человек, имени которого я не знаю? Но в твоих руках знаменитый Хват Тегерменда, некогда изготовленный в эпоху войны Первого Вздоха Хуммера "ледовоокими", а после растворившийся в небытии безвестности?

- Не лгут. - кивнул польщенный реакцией диоферидов Урайн.

- Это значит что ты собираешься войти в Диорх вослед Элиену. А еще это значит, что ты намерен не только войти, но и выйти. Выйти в прошлом, а после вернуться в настоящее?

- Надо полагать, так, - ухмыльнулся Урайн.

- И сейчас ты убьешь нас, - на сей раз скорее утверждая, нежели спрашивая сказал диоферид, - чтобы вверить Шар хушакам, беспутным сыновьям Шара.

Урайн снова кивнул

- Тогда действуй. Мы - Сделанные Люди и убить нас не сложно. Но помни - всякое действие находит себе отражение в год Тайа-Ароан. Ты, Звезднорожденный, увидишь отражение содеянного собственноручно очень и очень скоро.

Хушаки быстро поняли куда ветер дует. Заключив, что "батя" уже насытился просвещенной беседой, они дружно шагнули навстречу своим жертвам - что твои кавалеры на танцах. Однако последние слова диоферида заставили Октанга Урайна наморщить лоб в непонимании. Или, если угодно, в смутном понимании.

- Что ты имеешь в виду, когда говоришь об отражениях в год Тайа-Ароан? - поинтересовался Урайн, снова осадив хушаков.

Диоферид снисходительно улыбнулся.

- Отражений будет более чем достаточно. Ты будешь разбит и повержен в прах в точности так же как Элиен, твой Звезднорожденный брат. Ты будешь повержен в этом же городе. И точно так же, как Элиен, ты уйдешь в Диорх, чтобы не вернуться из него никогда. Ты будешь бессилен над прошлым, как сейчас бессилен над ним Элиен. По ту сторону зеркала все будет так, как сейчас перед лицом его бездонной глубины. Не пройдет и года, как из нее подымется страшное отражение сегодняшних событий. Теперь ты доволен? - с откровенной издевкой в голосе спросил диоферид.

- Вполне, - высокомерно бросил Урайн и дал хушакам знак.

"Кто они такие, эти диофериды, чтобы запугивать меня какими-то отражениями?"

Его уже звал Диорх. Его уже сжигало нетерпение. Кончики его пальцев уже трепетали от предощущения прикосновения к мирам других ветров.

Он познает Диорх и будет властвовать над ним. Он извлечет из Шара ту выгоду, о которой простак Леворго не мог и помыслить в своей рабской покорности заветам Лишенного Значений.

"В конце концов, мне дано Судьбой больше прав, чем любому из этих миролюбивых ублюдков" - решил Урайн, брезгливо косясь на бурые кишки своего недавнего собеседника, хладнокровно распотрошенного Шотором, осквернившие белоснежный пол Обители Диорха.

- Здравствуй, Брат.

Тишина. Но Урайн знал, что Элиен его слышит. И он замолчал.

Вскоре до его ушей донесся голос Элиена - негромкий, лишенный интонации..

- Здравствуй, Брат.

- Я победил тебя. Я. Победил. Тебя. - Урайн упивался каждым своим словом..

- Победил не ты. Победил год Тайа-Ароан. А ты лишь жалкая фигурка в мировом Хаместире.

Урайн расхохотался.

- Ты ничего не понял, мой дорогой Элиен. И даже смерть не сделала тебя сообразительней! Я, жалкий беглец, смог в одиночку одолеть тебя. Тебя! Но ты по-прежнему спесив. И говоришь со мной так, словно это тебе, а не мне, удалось исполнить свою миссию Звезднорожденного перед миром! Ты говоришь со мной так, будто бы не ты, а я нахожусь там, где нет ни времени, ни славы, ни радости бытия.

Элиен промолчал. Он очень устал от слов. В конце концов, он ведь умер. Мертвые имеют право на молчание.

- Хорошо, я не буду заставлять тебя нервничать. Я-то знаю, что на самом деле ты всегда любил звук моего голоса, тебе нравились мои черные шутки. Тебе всегда было приятно осознавать, что меня ни в коем случае нельзя убить. И дело здесь не только в твоей возлюбленной Гаэт. А когда ты наконец решился переступить через свою приязнь ко мне и сполоснуть клинок Мудрого Пса Харрены в моей Сделанной Крови, то с ужасом убедился, что это не так-то просто, как казалось! Да? Ну да теперь тебе нечего бояться, ведь я тоже люблю тебя всем сердцем, которому совсем скоро суждено вновь стать ледяным. Люблю тебя, Брат!

Урайн нервно хохотнул и продолжал:

- Люблю как благодарного слушателя, который обречен слушать меня здесь столько, сколько мне заблагорассудится. Возможно, ты неважный собеседник. Но ты отменный слушатель - это уж точно!

Урайн неожиданно замолчал. У него впереди - Вечность. И у Элиена - Вечность. Но они разнятся так же, как поцелуй и воспоминание о нем, как тончайший шелк и засохший тутовый лист.

О да, Урайн знал, что сейчас весь мир и мириады его отражений подвластны его воле, как мрамор - резцу скульптора. А в руках у Элиена нет ничего кроме пустых пока Скрижалей и палочки для письма тушью. И, быть может самое ужасное, - тушь никогда не иссякнет и пустые пока еще страницы Скрижалей никогда не будут заполнены до предела, ибо имя числу их не названо.

Урайн мог уйти из Шара когда ему заблагорассудится и не вернуться назад никогда. Он был свободен в своем выборе. Элиен же был свободен лишь в одном - он мог испещрять чистые поверхности Скрижалей буквами, словами, символами Истинного Наречия Хуммера. Рисунками. Стихами. Чем угодно.

Увы, ни одна живая душа никогда не прочтет писания Элиена.

Урайн замолчал и молчание его длилось долго.

- Послушай...Ты еще здесь? - вдруг спросил Элиен. И впервые его голос показался Урайну наделенным неким подлинно-человеческим чувством. Урайн не торопился отвечать. Он наслаждался пыткой Элиена - пусть высокомерный гиазир-свел поймет, пусть ощутит в полной мере, какой это дар Судьбы - собеседник. Пусть мучится, думая что он, Урайн, вышел из Шара, вышел, чтобы не возвращаться.

- Эй! Брат! Ты здесь? - снова спросил Элиен и в его голосе звучала настоящая мольба.

Урайн едва слышно щелкнул пальцами.

- Брат!? Это ты? - Элиен, кажется, был уверен, что ослышался.

Урайн вновь затаился.

- Брат!!! Урайн, шлюхин сын, где ты!!? - Элиен заходился в отчаянном крике. Будь сейчас Урайн телесен в привычном смысле этого слова, у него, не ровен час, лопнули бы барабанные перепонки.

- Где, где... в гнезде! - проворчал Урайн, не скрывая улыбки.

- А я... я думал, ты ушел навсегда.

- Что я тебе скажу, любезный Элиен, - характер у тебя не подарок, - заметил Урайн. - Вот ты бы, пожалуй, на моем месте поступил бы именно так - вышел бы из Шара, не прощаясь. И плевать на милосердие, на добрые чувства... А я вот останусь. Ненадолго, конечно, но останусь. Ибо хочу спросить тебя кое о чем. Сейчас я не могу войти в твой мир без твоего соизволения, это прискорбно, но не больно-то и надо. А вот ты - даже с моим соизволением и при помощи всех шести хушаков - не в состоянии вернуться в мир, который я дерзну назвать моим. Следовательно, ты мертв. Я знаю, Элиен, перед тобой сейчас - бесконечные лиги чистейших Скрижалей. Скажи, намерен ли ты что-либо записать в них?

- Коль скоро у меня впереди - Вечность, значит я могу и должен жить в ней, описывая события той Вечности, которая осталась позади. Я напишу всю известную историю Круга Земель...

- А когда она закончится и тебе будет нечего описывать, кроме собственных снов и собственного безумия? Что будет тогда? - нетерпеливо перебил его Урайн.

- Тогда я займусь вымышленной историей Круга Земель. Падением твоего могущества, конечной гибелью Хуммера и собственным освобождением отсюда.

- А потом, потом?

- А потом я начну все с начала. Перепишу все по-новому...

- Я так и думал, - разочарованно пробормотал Урайн. - Так и думал. Даже Звезднорожденный не идет в своих фантазиях дальше вечного возвращения к началу... Как это скучно! Между тем, сегодня величайший праздник Круга Земель - пала единоличная тирания жестоковыйного Элиена и на смену ей грядет Эра Благодатного Процветания. Во дни праздников положено дарить подарки. Я принес дар, который ты, любезный брат мой, оценишь со временем. Я принес новые страницы для твоей безумной повести.

- Что ж, я готов принять твой дар...

- Моя истинная история такова. Когда я глупым и жестоким подростком выторговал свою жизнь у Хуммера в обмен на вечное служение ему, я не ведал, что творил. Но я оказался чересчур способным учеником. Настолько способным, что прошло всего лишь несколько лет и я понял - пробуждение Хуммера, моего хозяина, не принесет мне ничего, кроме полного сокрушения моей личности, отягощенной собственными представлениями о надлежащем и величественном. Чтобы воплотить мои собственные представления, мне следовало уничтожить Хуммера, да. И в то же время я знал - стоит ему прознать о моем тайном замысле и я обращусь пылью на степном ветру. Да, я по-прежнему звался "Длань, Уста и Чресла Хуммера", но исподволь я уже начал готовить грядущее умерщвление Хуммера. Для этой безумной задачи, как я полагал тогда, требовалось единство воли и магического искусства всех Звезднорожденных - меня, тебя и Шета. Увы, ни ты, ни Шет не стали бы даже слушать мои предложения. Вспомни себя в возрасте двадцати лет и ты поймешь, почему было бессмысленно пытаться вступать с тобой или с Шетом в подобные переговоры. Ты даже в Хуммера тогда толком не верил! Я тоже был тогда молод. И моим методом стала грубая сила. Я пленил Шета и менее чем за год сокрушил его упрямство. Вторым должен был стать ты. Но ты все испортил, любезный брат мой.

- Особенно здорово я испортил Чашу Хуммера и Варнаг, - иронически хмыкнул Элиен.

- Вот-вот. Именно тогда, в День Судеб Лон-Меара, я понял, что проект единения Звезднорожденных - наивная утопия. Трое Звезднорожденных - это три солнца на одном небе. И я, войдя в тело Шета окс Лагина, изменил свои устремления. Я понял, что теперь мне по силам большее. Я понял, что могу сокрушить Хуммера единолично. И - прости меня за самохвальство, любезный Элиен - уж подавно могу сокрушить тебя. Потому что в моем новом видении мироустройства был необходим лишь один Звезднорожденный - я, сам себе Властелин, сам себе батя, Хуммер и отец-основатель. Знаешь ли ты, Элиен, отчего из непостижимой синевы Алустрала некогда поднялся Священный Остров Дагаат? "Хуммер дышал", как пояснял невежественный Ганфала? Хрена с два он надышал бы такое!

- В чем же дело?

- Дагаат восстал из вод морских по моей воле. Там, близ Озера Перевоплощений, должна была свершиться конечная погибель Хуммера. Правда, вместе с ним погибла бы и Сармонтазара, но это уже издержки. Согласен, погибла бы уйма народу, но ведь за благо нужно платить! Зато мир был бы очищен от хуммеровой скверны навечно!

- Забавно, но я всю жизнь боролся ради той же самой цели, - откликнулся Элиен. - И теперь, кажется, мы подходим к самому интересному. Ибо десять лет назад твой замысел снова провалился и ты был побежден мной. Но что же было дальше, любезный брат мой?

- Дальше? Десять лет минули для меня как один миг - один миг, натянутый бесконечной струной на арфе Вечности. А когда этот миг окончился, я вернулся в мир Сделанным Человеком. И я ставлю тысячу Когтей Хуммера против одного поцелуя твоей прекрасной супруги...

- Подожди, а что сейчас там, в твоем мире, происходит Гаэт?! - насторожился Элиен.

Он ни разу не вспомнил о Гаэт в Диорхе - ибо боялся вспоминать о своем предательстве. За последние годы Элиен настолько привык к тому, что и живая, и неживая материя слушаются его приказов беспрекословно, что был уверен: раз уж он вверил Гаэт заботам Ашеры Тощего, значит она находится сейчас в совершенной безопасности.

- Что с Гаэт? - насмешливо переспросил Урайн. - С Гаэт? Я полагаю, ее сейчас любят все шестеро хушаков разом. А уж кого они полюбят...

- Ложь!

- Ложь, - с легкостью согласился Урайн. - Мои мальчишки не поклонники зрелой женственности. Так что, пожалуй, Гаэт сейчас в объятиях грютских мужиков. Если ты хочешь знать, попала ли она в мои руки, я скажу тебе: попала.

- Заклинаю тебя, если она жива - отпусти ее мир иной без мучений. Дай ей умереть, как подобает супруге свела. Как подобает твоей тени, в конце концов! - в голосе Элиена снова звучала мольба.

- Ты ведь знаешь, Элиен, - Урайн выдержал интригующую паузу, - что в твоей воле впустить меня к себе и принять смерть от моих рук. Я предлагаю тебе взаимовыгодную мену: ты отдашь мне свою жизнь; а в обмен на нее я дам твоей прелестной супруге легкую смерть. И все будут довольны!

Ответа Элиена не последовало. Урайн знал, о чем сейчас думает Звезднорожденный, и беззвучно смеялся над каждым переполошенным зигзагом его загнанных мыслей. "Да, прижал я любезного, - самодовольно подумал Урайн. - Жаль, оценить некому!"

Потом Урайн почувствовал - что-то изменилось. "Неужели? Неужели да?"

- Войди и убей меня, - твердо сказал Элиен. - Войди и убей, дверь открыта. Я не держу ее. Покончим с Вечностью навсегда!

- Теперь ты видишь, как плохо быть побежденным? - насмешливо спросил Урайн. - Вот он - миг моего полного торжества. Ты предложил мне свою жизнь сам. Сам! Элиен сдался! И моя победа тем сладостнее, что я могу отказаться от твоей подачки. Неужели же ты думаешь, любезный брат мой, что мне нужно твое никчемное бытие, которое хуже смерти? Нет, пытка Вечностью мне нравится больше.

Элиен не отвечал.

- Слушай, Брат, тебе не кажется, что самое время истошно закричать, теряя над собой контроль, "Я убью тебя!"?

Урайну так понравилась собственная шутка, что он заразительно расхохотался. К его огромному удивлению, из-за невидимой, но несокрушимой преграды ему ответил хохот Элиена.

- Только что... ты мог убить... меня... - Элиена душил смех и его слова с трудом пробивались сквозь приступы веселья, - и не сделал этого...

Вдруг голос Элиена переменился, стал суров и безжалостен:

- Второй возможности я тебе не дам. И отныне ты обречен говорить со мной, пока не выговоришься до конца. Ведь у тебя не осталось больше достойных слушателей под небесами.

"Хуммер меня раздери, он прав!" - озадаченно подумал Урайн, которому вдруг стало не до смеха. Он почувствовал себя войсководителем, который погубил гвардию, растерял отборную панцирную конницу, утопил в болоте колесницы, и все-таки еще может победить. Но эта победа будет угрюмой и невзрачной, ибо ее добудут непредставительные орды дрянных копьеносцев в потертых кожаных доспехах.

- Ты озадачил меня, но и ты развеселил меня. Я признателен тебе за это и не останусь в долгу. Знай же: твоя Гаэт умерла достойно от руки Ашеры Тощего, который тоже умер вполне достойно и вообще все в твоем Вольном Городе погибли более чем достойно... Не считая тебя, негодяя, который предпочел смерти вечное заточение в Диорхе. Доволен?

- Да, - не без труда выговорил Элиен. - Я доволен.

- Итак, - продолжал Урайн, упиваясь проявленным великодушием, - я ставлю тысячу Когтей Хуммера против одного поцелуя твоей покойной супруги, что ты никак не можешь взять в толк, как же я вышел из своего узилища в Наг-Нараоне. И каким образом я прошел этот невероятный путь от беглого узника до Властелина. Ответ прост, любезный брат мой. Я, сегодняшний я в своем теперешнем качестве Властелина помог себе прошлому выйти из своего узилища в Наг-Нараоне и сделать все то, что я сделал впоследствии.

- Дело в том, Элиен, - Урайн возвысил голос, - что наш мир и время в нашем мире претерпели непостижимое Изменение в день возврата Великой Матери Тайа-Ароан. С этого дня начался год Тайа-Ароан, в который невозможное стало возможным. Представь себе два зеркала, поставленных друг напротив друга. В каждом отражается бесконечная анфилада зеркал. Левое зеркало - прошлое, правое - будущее. И еще представь себе дерево, от единого ствола которого наверху расходятся мириады веток, а внизу, под землей - мириады корней. Очень давно, в непостижимом прошлом, история нашего мира не существовала в единстве и никто не мог точно сказать, что же произошло. Каждый как бы видел один корень, отвечающий какому-то стихийному ходу событий. С приходом Хуммера и Лишенного Значений история наконец-то избавилась от хаоса и обрела единый строй, который все мы хуже или лучше знаем. До начала года Тайа-Ароан история Круга Земель оставалась единым стволом. Но вот все изменилось вновь и единый ствол разошелся бесчисленным множеством ветвей. И это не все, Брат. Представь, что небеса над этим умозрительным древом - есть зеркало. И когда ветви тянутся к небесам, вверх, с небес, вниз, спускаются их отражения. Навстречу нашим временам и нашей вечности несется будущее, неумолимо становящееся прошлым. И даже я не знаю, как выразить это лучше.

- Это понятно, любезный брат мой, это понятно, - обнадежил Элиен Урайна. - Пока что я не услышал ничего нового. И все-таки я не понимаю, как сквозь все эти ветви и зеркала пробилась твоя собственная рука, извлекшая тебя за волосы из наг-нараонского узилища. И если ты просветлишь перед моим разумом эту малость, я первым назову тебя Трижды Прекрасномудрым.

Урайн был ошарашен тоном Элиена, сочетающим исключительную серьезность с тончайшей глубинной издевкой. Урайн, впрочем, не подал виду и продолжал как ни в чем не бывало.

- Слушай же, Элиен. Диорх, "вещный костяк" и "твердое сердце" Лишенного Значений - есть средоточие отражений и ветвей истории. Полагаю, что в прежние времена лишь Леворго умел извлекать из этого выгоду. Полагаю, он владел искусством посещать Диорх и созерцать в нем прошлое и будущее. Но - вспомни древо, о котором я говорил - Леворго был ограничен только стволом и не мог вмешиваться в прошлое, равно как и создавать будущее - разве только собственным знанием о нем. В этом смысле он создал, например, твое будущее. Но это слишком утонченный вопрос и суть не в нем.

Урайн уже давно чувствовал, что его язык отнюдь не служит водворению ясности. И все же продолжал как мог:

- Одно событие - возврат Тайа-Ароан и одна вещь - Железная Рукавица возвышают меня над Леворго. Я могу зреть не только ствол, но и ветви древа. И, главное - я волен через обращение к прошлому избирать ту ветвь, которая ведет меня путем Властелина.

- Да уж, - В голосе Элиена сквозило раздражение. - Теперь ты ударишься в долгий рассказ о том, как ты, Властелин в грядущем, навещал прошлое и перекраивал его по своему желанию так, чтобы оно обратилось настоящим в виде бордового плаща Властелина на твоих плечах. Но ответь мне - почему твое настоящее скроено вкривь и вкось и похоже на работу подмастерья-недоучки, а не истинного мастера? Почему ты не смог сразу откатиться лет на восемнадцать назад и, например, попросту умертвить и меня, и Шета, в тот день, когда мы оба были твоими пленниками в Варнаге? Или, еще лучше - в колыбелях? Почему уже в этом году твоя игра была столь слаба? Почему я еще существую? Почему, в конце концов, еще существует Хуммер?

- Отвечаю, отвечаю, отвечаю, - размеренно закивал Урайн. - Любому могуществу есть предел. И ты сам испил сию простую истину до дна из кубка своих недавних злоключений. Во-первых, я могу влиять только на события, которые происходили с начала года Тайа-Ароан. Во-вторых, Диорх имеет власть над Железной Рукавицей и ржа времени покрывает ее тем сильнее, чем больше воздействий на прошлое я произвожу. Те внутренние миры Диорха, которые доступны мне, можно уподобить бескрайним дворцовым лабиринтам с бесчисленным множеством дверей, которые открываются в разные ветви древа истории. Я сделал лишь самое необходимое. Я разыскал другие тени - твою и Шета окс Лагина, которые стали пособницами моих начинаний. Я дал им имена - Ийен и Син. Я нашел и вывел из одного мрачного узилища Диорха, которое в чем-то похоже на твое, Девкатра, Крылатого Пса Хуммера, который во многом восполнил недостатки моего слабого тела Сделанного Человека. Через Ийен я склонил твоего сына к поездке в Наг-Нараон. Через Син я подтолкнул Тай-Кевра, если ты такого еще помнишь - к нападению на Гамелинов. Я свел эти нити вместе. Руками Гамелинов, Пелнов и твоего сына я освободил себя из наг-нараонского узилища, а заодно и снабдил самого себя дотошными указаниями к дальнейшим действиям. Все. Больше я ни во что не вмешивался, да это было и не нужно. Ты представить себе не можешь, Элиен, сколько событийного мусора я перебрал, прежде чем отыскать узкую и извилистую тропку над краем бездны небытия. Я несколько раз пытался убить Хозяев Гамелинов и всякий раз становился их жертвой. Я прошел через Пояс Усопших и был пленен воинами Ашеры Тощего у самых Врат Хуммера. Я нападал на тебя на руинах Варнага, но Поющее Оружие в твоих руках быстро обращало меня в прах. Один раз я привел к Орину и грютов, и варанцев, но со мной не было хушаков и я погиб от "облачных клинков" Ирвамессады. И, если уж говорить всю правду, которая покажется тебе совсем уж странной - я пытался оставить в живых Шета окс Лагина. Но Сиятельный Князь обманул меня. Он согласился на союз против Вольного Города, а потом сам вывел хушаков из Воздушной Обсерватории. Первым делом они прикончили Крылатого Пса Хуммера, потом - Гаассу окс Тамая, потом - меня. Я не знаю, куда ушла та ветвь событий, но боюсь, что где-то здесь, в Диорхе, за одной из бесчисленных дверей, окончательно обезумевший Шет окс Лагин погибает от каменных ножей неуправляемых хушаков, а вслед за этим озверевший свел Вольного Города топит в крови все княжество Варан. В общем, мне стоило немалых трудов закрутить непостижимое колесо судьбы в нужную сторону. Последней моей удачей стало обретение прежнего тела - только что, войдя в Шар, я наконец-то сделал это! Тебе, возможно, будет приятно узнать, что я сейчас пребываю в подлинном обличье Октанга Урайна - я вновь препоясан Когтем Хуммера, вновь неуязвим, в моем единственном ухе блещет зеленый камень власти.

- Поздравляю, - мрачно отозвался Элиен. - Но я почему-то в этом не сомневался. - И что ты намерен делать дальше, когда вернешься из Диорха в растоптанный Орин?

- Дальше? Дальше все народы Сармонтазары, а вслед за нею и Синего Алустрала станут подвластны моей воле как мой собственный язык. Я стану Всем. Всем, Брат! И тогда, в долгожданный день Освобождения, Все, которым стану Я, изопьет бытие Хуммера до дна, как все звезды небес, собравшись воедино, смогли бы сожрать Солнце Предвечное!

- Понятно, - Элиен был убийственно краток.

Урайн чувствовал, что сказал Элиену все. Ему было нечего прибавить к своим словам. Орды копьеносцев в потертых кожаных доспехах одержали предсказанную победу. Угрюмую и невзрачную. Но Урайн чувствовал, что уходить еще рано. Слишком много говорил он, и слишком мало - его благодарный слушатель.

- Понятно? - раздраженно переспросил Урайн. - Все-все?

- Все кроме одного. Ты не боишься, что Хуммер услышит твои хвастливые фантазии?

- Не боюсь, - убежденно ответил Урайн. - В год Тайа-Ароан победитель Лишенного Значений глух, как камни оринских стен.

- Ты прочел это в зраке Великой Матери Тайа-Ароан?

- Да.

- Хорошо, любезный брат мой! Замечательно! Тогда иди и сожри Хуммера! Доброго тебе аппетита!

- Ты не веришь мне? - обескураженно переспросил Урайн.

- Я? Не верю? Тебе? - Урайн чувствовал, что Элиен исходит неподдельной яростью, рвущейся из самых глубин его души. Но голос Звезднорожденного был спокоен. - Как я могу верить тебе, если ты сам не веришь собственным словам? Ты, ослепленный своей поддельной победой, судишь о сути вещей не искусней торговки рыбой с оринской пристани! "Колесо судьбы", "дерево истории", "Год Тайа-Ароан"... Ты сам не понимаешь, что стоит за этими словами! Не ты создал их, нет - их создал Хуммер. И ни кто иной! Тот самый, которого ты вознамерился убить! Увы, как ты был рабом, так рабом и остался. Разве что, рабом, уверенным в том, что хозяина можно убить...

Это было последнее, что услышал Урайн от Элиена Тремгора.

- Ты вообще просек, что эти козлы бате говорили про отражения и все такое прочее? - поинтересовался Сав.

- Ну... только общий смысл. Общий смысл такой, что батю кто-то будет обижать за то, что мы тут всех обижали. Это и есть отражение. Ну то есть повторение того, что уже случилось. Понял? - пояснил сметливый Лоскир.

- Так это они погнали, по-моему, - отозвался Нальк.

- Если и погнали, то у них это получилось не хило, - вставил Шотор. - Я припас, что у бати очко немного заиграло, когда они свой тупой замут тут начали...

Хушаки собрались в кружок, поодаль от Диорха, чтобы перекинуться парою слов, пока их "батя" вершит судьбы мира внутри Шара. В конце концов, не так-то часто им в последнее время выпадала возможность поговорить без свидетелей.

Вообще говоря, им должно было бы находиться подле Шара - там же, где они застали диоферидов, вломившись в Обитель. Но ведь Урайн еще не сделал их диоферидами. А только пообещал...