террасы, так же как и все предыдущие огражденной парапетом из белого
грео-верда.
под страхом отсечения правой руки. Но, похоже, вместо костей эти мужички
нашли себе другое развлечение, ни в чем не уступающее первому. По крайней
мере, судя по звукам, стража Восьмой Террасы была занята чем-то своим,
вполне своим. Это и спасло Герфегеста, которого при ближайшем рассмотрении
было довольно тяжело спутать с нетопырем.
пальцах левой руки, наконец умудрился ухватиться правой за отдаленную
выемку. Он, конечно же, приметил бы ее сразу. Если бы дело было днем.
Ночью она была почти неразличима в бледном сиянии луны, превращавшем
предметы в их тени, а тени - в новью несуществующие предметы.
Хармане был почти открыт - стоило лишь отпереть символический замок,
сковывавший решетку. Видимо, никто из хозяев Наг-На-раона всерьез не
допускал, что неприятельский лазутчик сможет пробраться сюда незамеченным
и, соответственно, безнаказанным. В сущности, не мог и Герфегест.
Случившееся с ним было чудом, объяснение которому ему было суждено обрести
совсем скоро.
примостившись на внешней стороне подоконника. Оставалось лишь найти
зубочистку.
отворилось для него, оказалась отнюдь не трапезной. Похоже, Гамелины не
были любителями пировать в обществе своих вассалов, как это было принято в
других домах. Трапезная была переоборудована под фехтовальный зал. Все,
что видел Герфегест в нечетком свете полночи, свидетельствовало в пользу
этого. Стены, пол и даже потолок были обшиты плетенными из тростника
циновками.
мечи. Шесты. Палки. Трости. Алебарды. Все, что только душе угодно. Все из
прочного горного кедра. Для тех, кто хочет научиться убивать с толком,
расстановкой и должным изяществом.
оставляет следов и не привлекает к себе внимания. Таков серебряный
горностай. Недаром его гибкое тело красовалось на Гербе Конгетла-ров.
Герфегест прошел по длинному совершенно темному коридору, не издав ни
единого звука. Не опрокинув ни единого треножника.
Эльм-Туоля, второго по значимости замка Дома Эльм-Оров. Золотого замка.
Это было его второе крупное задание. И последнее в жизни заказное
убийство. Можно даже сказать, что в тот день Герфегест в последний раз был
Конгетларом. Из подвалов, где располагались самые богатые в Алустрале
винные погреба Эльм-Оров, его путь лежал наверх - по узкой потайной
лестнице в третий ярус, в комнату умалишенного сына старого Хозяина Дома.
Герфегест отлично помнил его имя - Гелло. Бросить яд в чашу для умывания,
стоящую у изголовья ложа, и уйти прочь вечером следующего дня, в укромном
месте дождавшись известия о смерти единственного наследника Дома. Тогда
музыку заказывали Орнумхониоры. (Не Ваарнарк, нет - он был тогда всего
лишь опальным вассалом, раздувающим смуту в землях соседей по Знаку Тунца.
Тогда Ваарнарк был на стороне Га-нантахониоров. Но теперь об этом как
будто никто не помнил.) Именно Орнумхониоры хотели, чтобы Хозяин Дома
Эльм-Оров лишился своего бесноватого наследника. Этому было две причины -
во-первых, в случае смерти старика. Хозяином становился дурачок Гелло, а
Орнум Хониорам не хотелось иметь в союзниках дурачка. А во-вторых, в
случае смерти Гелло Хозяин Дома должен был уйти на двухнедельный срок в
удаленное ущелье Га для совершения обрядов траура и очищения. Такое
добровольное отречение от дел со стороны Хозяина Дома - пусть даже и
временное - было Орнумхониорам весьма и весьма на руку.
тогда он был слишком юн для того, чтобы задумываться о разнице между
добром и злом. Об убийстве за деньги и убийстве из мести. Понимание этой
разницы ("видение Границы" - как говорил Элиен Тремгор, Брат по Крови)
пришло к нему гораздо позже - уже после того, как его память,
рассыпавшаяся на тысячу бессмысленных и разрозненных осколков милостью
Врат Хуммеровых, стала по крупицам возвращаться к нему по воле Семени
Ветра. Но тогда он, не задумываясь ни на миг, проник в нужный покой через
дверь для слуг и подсыпал яд. Когда Гелло опустил в чашу для омовения свои
руки, поднес их вместе с напоенной смертью водой к глазам и отер руками
лицо...
волдыри. Нечеловеческая, нестерпимая боль в глазах, крик наследника,
помешавшегося вдвойне - на сей раз от боли. Он слышал этот крик - сотня
каменных стен, отделявших его, притаившегося в винном погребе, от покоев
Гелло, не смогли заглушить его. Он убирался из Золотого Замка глухой ночью
- как и пришел. В кромешной темноте.
безответственный, как казалось сотнику, участок - выход из подвалов - был
первым человеком из стражи, встретившимся с Герфегестом в почти честном
поединке. Его товарища Герфегест убил десятью минутами раньше, задушив
тончайшим шнурком. Не тем, который был намотан на его руку. Тот Герфегест
берег для Харманы и потому не хотел осквернять его чужой смертью. Другим.
Но таким же крепким и тонким.
отлучившегося по нужде.
смешались страх и раздражение, которое было призвано этот страх скрывать.
отскакивая как можно дальше. Он не хотел являться к Хармане с ног до
головы перемазанным чужой кровью. Почему? Герфегест не стал искать ответ
на этот вопрос, удовлетворившись весьма слабой версией о врожденной
чистоплотности.
ярусе замка.
отправляя в Святую Землю Грем души всех охранников, которые могли
встретиться ему на пути. Теперь он был еще более ограничен во времени, чем
раньше. Он не знал, сколько раз за ночь сменяется стража в Наг-Нараоне. Но
рассчитывал на худшее. Это значило, что на все про все у него не более
получаса.
весь коридор второго яруса. Ему не хотелось связываться с молодцами,
клюющими носами возле лестницы. В этот раз ему снова удалось остаться
незамеченным. Затем он вылез в окно и снова пустил в дело трехлапую
"кошку" - теперь расположение окон было таковым, что позволяло
путешествовать по стенам безо всякой тревоги оказаться замеченным извне.
Окон на северном фасаде было сравнительно мало. А те три окна, на которые
держал курс Герфегест Конгетлар, были окнами спального покоя Харманы.
ни был в спальных покоях Харманы, он не спал. Этот некто мерил комнату
беспокойными шагами. Гамелины, похоже, тоже страдали бессонницей.
настежь, и чугунная кованая решетка - два черных лебедя один подле другого
- слегка подрагивала под напором ветра, издавая звуки, больше всего
напоминавшие вздохи Морского Тритона, ослабленные расстоянием в сотню
морских лиг. Еще минута, и он увидит Харману.
смерти его возлюбленной Тайен? Что он знал о ней - женщине, которую,
собирался убить?
вопрос. На такой никогда бы не сподобился настоящий человек Алустрала.
Тот, собравшись мстить, отомстит без всяких посторонних мыслей. Этот
вопрос был вопрос человека Сармонта-зары, и Герфегест прекрасно отдавал
себе в этом отчет. Дурно это или хорошо, но он давно перестал быть таким
Конгетларом, какими были его кровники - красавец Вада, дядя Теппурт, отец,
учитель Зикра. Они все умерли, а он остался. Он - новый Хозяин Дома. Он
имеет право на неповиновение.
он не был стар. Стало быть, ей никак не больше двадцати пяти. Она
наверняка брюнетка, ибо женщины Гамелинов рождены с черными волосами. Она
заплетает волосы в три косы - так водится у Гамелинов. На ее лице - печать
Пути Стали. Этим путем следуют Гамелины.
боялся чужого взгляда - он сам умел смотреть на людей так, что они
признавали его правоту почти мгновенно. Часто - без слов. Герфегест не
сомневался, что подобным качеством обладает и Хармана. Красива она или
уродлива? Определенно, красива. Безусловно, уродлива. Герфегест допускал и
Куликов Роман
Мережковский Дмитрий
Лондон Джек
Орлов Алекс
Бажанов Олег
Шилова Юлия