– Только проследовать сейчас вот в эту точку и совершить прыжок из нее в те координаты, которые вы получили от командования, – пояснил сержант.
Командир крейсера активировал связь с командным мостиком и передал приказ. Немедленно с мостика подтвердили получение и информировали о том, что корабль лег на новый курс.
– Отлично! – похвалил Челтон, как только мостик отключился. – Вы приняли единственно верное решение.
Он стремительно шагнул к офицеру, который стоял у пульта понурившись, и коротко ударил его кулаком в затылок. Командир крейсера, словно подкошенный, рухнул на пол. Сержант подхватил обмякшее тело, чтобы офицер не ушибся еще и при падении, и быстро перетащил его в рабочее кресло.
Вскрыв аварийную аптечку, Челтон быстро отыскал инъекцию из комплексов витаминов, восстанавливающих средств и снотворного. Он не имел ничего против командира корабля. Поэтому не собирался его убивать или серьезно травмировать. Вот связать и усыпить для верности – это другое дело. Сделав инъекцию, Челтон быстро спеленал веревками своего пленника и проверил, не слишком ли тугими оказались путы.
Все шло так, как и было задумано, и, отключив с командирской панели систему тревожной сигнализации по всему кораблю, он покинул кабинет командира. Теперь настало время действий. Его время.
* * *
– Мир вашему дому! – приветствовал Фь Илъюк поднимающихся навстречу людей.
Они договорились о встрече в том же уютном ресторанчике, находящемся на одной из самых больших баз Свободных, где однажды между агентами и командором Дикаевым уже состоялся разговор.
– Мир вашему дому! – ответил Дик, пожимая обоим агентам руки.
– Сегодня вы, командор, захотели этой встречи, – сразу перешел к делу гурянин. – Вы что-то хотите предложить или, напротив, в чем-то нуждаетесь?
– У нас с вами сложились неплохие отношения, господа, – начал командор, жестом предложив всем садиться и усаживаясь на свое место. – Говорят, что, попросив или приняв услугу, расстаешься с вольностью. Но я хочу просить вас об услуге. Возможно, услуге большей, чем вы можете оказать. Но надежда все же есть.
– Тогда скажи, что мы можем сделать, и все сразу станет ясно, – предложил Стингрей. – Вдруг мы действительно сумеем помочь?
– Хорошо, – решился Дик, хлопнув настоящей ладонью по стальному колену. – Я думаю, вы оба помните мое желание найти и отплатить. И моя цель была как никогда близка. Сладостно близка. Я отсчитывал последние минуты до этой встречи.
Чтобы смочить горло, командор отпил из бокала легкого кислого белого вина, разбавленного чистой водой. Помолчал несколько секунд, прежде чем продолжить.
– Я не успел совсем немного. Ваш корабль вытаскивал вашу абордажную команду с Феникса, когда я уже был у центрального входа в бункер Бергштайна. Ваши ребята забрали его, несмотря на всю его охрану.
– Это было не настолько сложно, как нам первоначально казалось. Хоть наши ребята и понесли потери. Кто-то очень хотел, чтобы мы добрались до цели. Хотел, наверное, так же, как и вы, – признался Майкл, не считая, что от командора стоит скрывать подробности этого дела, хоть оно еще и относилось к классу совершенно конфиденциальных.
– Многие, наверное, желали этого, – согласился Дикаев. – Слишком много горя он причинил хорошим разумянам и слишком многим плохим внушил чувство зависти. Но я не могу радоваться за ваш успех. Ваш успех принес мне неудачу.
– Всегда чья-то удача – это чей-то проигрыш, – кивнул Фь Илъюк. – Но что же ты хочешь? Я не пойму твоих интересов.
– Не поймете? – удивился командор. – Что же тут непонятного? Мне нужен Бергштайн. Мне он нужен больше всего, что у меня есть. Я хотел просить вас помочь мне.
– Как? – коротко спросил Стингрей.
– Не знаю. Отпустить. Дать сбежать. Дать мне возможность отбить его у вас. Все, что угодно. Я готов на любой вариант.
– Ты спятил? – спросил Майкл, от удивления перейдя на «ты».
– Я готов заплатить любую цену. Деньги. Ответные действия. Связи. Сама жизнь.
– Это исключено! – возразил Фь Илъюк. – Он сейчас находится под такой охраной, что ты его не возьмешь, даже собрав все свои силы. Хотя сейчас он уже, наверное, вообще находится на базе, принадлежащей Службе Имперской Безопасности.
– Я знаю, что вы не говорите и не обещаете напрасно, – помрачнел Дик. – Но все же еще раз прошу. Не говорите сразу «нет». Просто ничего мне сейчас не говорите. Ведь там, где пропадает надежда, появляется пустота. Давайте просто разойдемся. А вы, если появится хоть какой-то шанс, дадите мне знать. Я оставлю вам номер своего коммуникатора. И буду продолжать надеяться,
* * *
– Сэр! Подразделения постоянно докладывают о массовой сдаче разумян, служащих в трионских вооруженных силах, – докладывал старший координатор десанта. – Видимо, они получили подтверждение по своим каналам. Приводят множество мутантов. Единой обороны больше нет, сэр!
Генерал Мэнсон был доволен. Переданная ему от двух агентов-кураторов информация об уничтожении командора Зауэрвальда и пленении владыки Триона Бергштайна подействовала эффективнее, чем весь десант Объединенного Имперского Флота. Оставшиеся без двух не просто высших лиц, а ключевых фигур, трионские вооруженные силы сначала никак не отреагировали на полученную информацию. Десант буквально захлебывался в крови, оплачивая своими жизнями каждую пядь отбитой земли. Но затем пришло подтверждение о том, что имперцы не пытаются обмануть. И все сразу изменилось. Разумяне побежали, оставляя на позициях целые группы мутантов, которых совсем недавно вели в бой. Другие сдавались. Третьи пытались под шумок оторвать себе кусок от мощи Триона и свалить на территорию Свободных. Но все они были рассыпающимися кирпичиками в фундаменте мятежной провинции.
– Хорошо, – довольно кивнув, ответил генерал докладывающему офицеру. – Передайте, чтобы делали резервации для мутантов, а пленных разумян размещали отдельно от них. Что с Глоидором?
– Наши войска на подступах. В город выдвинулись несколько разведгрупп. Не хотелось бы наносить городу большой ущерб, коль уж они начали сдаваться.
– Передайте, – оборвал докладчика генерал, – пусть ускоренно возьмут резиденцию правителя Триона. Это будет еще одним фактором психологического воздействия. Возьмут резиденцию – возьмут весь Глоидор.
Генерал покинул командный мостик флагманского крейсера и, что-то тихонько напевая, направился в свои апартаменты. Ему предстояло написать героический отчет для командования, Императорского Совета и Императора. Ведь, как известно, плохой отчет запросто может испортить любую, даже самую удачную кампанию. В глазах начальства, разумеется. Арчи Гудвин Мэн-сон умел писать отчеты. Писать так, что сразу всем было ясно: он своими гениальными действиями и бесстрашием вновь сумел одержать тяжелую, но совершенно заслуженную победу. Усевшись за массивный рабочий стол, Мэнсон активировал виртуального секретаря. Надо не забыть помянуть добрым словом агентов-кураторов. За всю кампанию они ни разу не помешали, не стояли за спиной, не слали своих указаний. Наоборот, помогали всем и во всем. Да и хорошие отношения с офицерами СИБ и тем более ЛСБИ для дальнейшей карьеры не помешают…
Собравшись с мыслями, генерал откинулся на спинку кресла и начал диктовать свой доклад.
* * *
Первым делом Челтон посетил палубу ботов. Пользуясь своим высоким доступом, присвоенным ему на период операции и все еще не отмененным, он запустил программу тестирования и подготовки к вылету одного из ботов. Затем прошел в комнату отдыха, которую занимала его группа. Все действительно сидели за столом в тягостном молчании. Каждый из них вспоминал сейчас что-то связанное с Гризли и Чуй. Только Гоблин настороженно смотрел на своего командира, словно хотел о чем-то спросить, да не решился.
– Поминаем? – присел к столу сержант.
Ему сразу наполнили небольшой стакан из эластика, налив в него почти до краев водки. Помолчали. Вздохнув от тяжести потери, Челтон одним глотком осушил стакан и поднялся.
– Гоблин за старшего, – бросил он, отходя к аккуратно сложенной амуниции. – У меня кое-какие неотложные вопросы. Ненадолго отойду.
– Принято, сэр, – буркнул капрал, следя за действиями командира.
– До моего возвращения оставаться здесь, – добавил Челтон, посмотрев в глаза Гоблину.
– Принято, сэр, – вновь повторил тот.
Удовлетворенно кивнув, сержант побросал что-то в армейскую брезентовую сумку и, больше не задерживаясь, вышел. Теперь он вновь торопился. Несколько минут быстрого шага, почти бега, и Челтон оказался у автоматических дверей, ведущих в охраняемую военной полицией зону. Здесь он наконец остановился, извлекая все содержимое из своей сумки. Оказавшуюся там боевую экипировку диверсанта он быстро надел на себя. Замерев на несколько секунд, Челтон сконцентрировался. В этом секторе избежать жертв было совершенно невозможно. Поэтому сержант теперь готовился к бою.
Дверь отскочила в сторону, и Челтон стремительно прыгнул внутрь. «Хэклер-Кох» глухо захлопал, посылая смертельных посланцев первым встреченным полицейским. Не останавливаясь, сержант пронесся по коридору, оставив за собой распластанные на полу тела. Теперь многое зависело от того, как быстро сработает он и как медленно среагируют полицейские. Челтон не сомневался, что его заметят через систему наблюдения или даже уже заметили. Но вот поднять тревогу, просто активировав сигнализацию, они не смогут. Ведь она отключена с пульта командира крейсера. Есть еще множество способов для этого. Но вот успеют ли они ими воспользоваться?
Влетев в следующее помещение – просторный светлый зал, Челтон вновь, не дав опомниться, расстрелял всех, кто в нем находился. Лишь несколько одиночных выстрелов прозвучали в ответ, прежде чем в помещении не осталось ни одного живого человека. Теперь сержант мог не торопиться – из средств связи у тех, кто был в других помещениях, были лишь коммуникаторы.
Комната, которую Челтон захватил только что, была не чем иным, как главным пультом полицейского сектора. Здесь были две двери. Первая открывала путь в жилую и хозяйственную зоны. Вторая вела в зону содержания задержанных. Не желая рисковать, сержант отворил с пульта управления обе, заблокировав их в открытом состоянии. Ничего не происходило, и он, держа перед собой свой «Хэклер-Кох» осторожно двинулся в жилую зону.
Его атаковали немедленно, едва он переступил порог кубрика. Два разумянина, видимо, отдыхали от службы, потому что были совсем не вооружены. Они стремительно кинулись на Челтона с двух сторон. Мгновенно среагировав, сержант выстрелил в того, что был ближе, и, сразу же развернувшись, мощно бросил второго, успевшего повиснуть у него на плечах. Бросок, удар кулаком в челюсть, молниеносный выпад ножом – и лезвие торчит в горле поверженного противника. Кувырок ко второму, раненному и пытающемуся подняться. Нож вновь мелькнул со стремительностью атакующей кобры, и враг затих, уткнувшись лицом в пол… Бегло осмотрев кубрик, сержант вернулся в комнату с пультом. В коридор, ведущий к камерам, он ступил так же аккуратно. Но здесь больше никого не было. По приказу командира крейсера сейчас в камерах содержался только один-единственный пленник. Поэтому Челтон легко нашел того, из-за кого он только что провел стремительную операцию, не предусмотренную ни одной инструкцией и не входящую ни в один из планов вышестоящих начальников и руководителей сержанта. Старик сидел в. комнатке, похожей на одноместное купе поезда, и с испугом уставился на человека, возникшего в проеме раскрывшейся двери.
– Времени на объяснение нет, – объявил сержант, подумав, что пока все не так уж и сложно. – Быстро следуйте за мной, если все еще хотите спастись.
Старик вскочил, словно подброшенный пружиной. Он ничего не спрашивал, не уточнял, не требовал. Поэтому, не теряя времени, Челтон бросился прочь из камеры, краем глаза следя, не отстал ли старик. Набрав на пульте команду, запирающую все замки сектора после закрытия входной двери, он вывел старика из сектора военной полиции.
Бег до бота казался бесконечным. Старик еле дышал, отдав все силы, поэтому они передвигались по коридорам со скоростью черепахи. Сержант давно бы уже подхватил пленника на руки, чтобы бежать быстрее, но опасался привлечь к себе при таком способе передвижения слишком много внимания. Однако все проходит, и они наконец достигли бота. Буквально затолкав пленника внутрь, Челтон прыгнул в кресло пилота.
– Еще немного терпения. Сейчас получим от диспетчера добро на вылет и летим.
Сержант уже задраил люк и был полностью готов к старту. Наконец на пульте пробежали последние цифры отсчета. Добро на вылет бот получил.
* * *
Человек и гурянин, не спеша, брели по аллее ухоженного парка, примыкающего к центральному кладбищу Тула. Этот сравнительно небольшой город, раскинувшийся на напоенной солнцем планете Лима, был родиной Сои. И кристаллик ее праха, согласно завещанию женщины, был захоронен именно здесь. Сложная процедура прессации казалась местным обывателям довольно простой. Тело усопшего, после того как с ним попрощаются провожающие, перемещалось транспортером в массивный аппарат. А через минуту по небольшому желобу из аппарата выкатывался маленький кристаллик, в который превратилось тело усопшего. Кристаллик вручали супругу или иному наследнику для сохранения по его усмотрению. В большинстве случаев кристаллы сохраняли в мемориальных комплексах, в которые превратились кладбища. Но бывали и исключения – кое-кто топил кристалл в океане, кто-то оплачивал выстрел в бездонный космос, а кто-то и вовсе носил прах родного человека на шее, вмонтировав в амулет либо в другую оправу.
– Я вот подумал, – нарушил молчание Стингрей. – Уж лучше бы командор Дикаев забрал Бергштайна. Тогда этому монстру воздалось бы по заслугам в полной мере.
– Ты думаешь, что имперский суд будет неадекватен? – спросил Фь Илъюк, покосившись на друга.
– Смотря что считать адекватностью, – усмехнулся Майкл. – Ведь его не предадут пыткам, не спустят шкуру, не порежут на маленькие кусочки. Худшее, что его ожидает – это пожизненное. Да еще и допросы продлятся на полжизни.
– Что же тут поделаешь? Таков закон. Мы ведь не поставили Челтону иной задачи. А можно было всего лишь внести коррективы, отметив, что мертвым его доставить предпочтительнее. Уверен, что Челтону было бы легче притащить одну лишь голову.
– Можно было чуть раньше нам с тобой слить командору Дикаеву информацию о том, что мы отправились за старым генетиком. Он бы все сделал сам.
– Не трави себе душу, друг, – успокоил друга гурянин. – Лично я в тот момент даже не вспомнил о Дикаеве. Тебе сейчас не об этой старой мрази надо думать. Тебе надо свою светлую грусть и чистую память дарить ее образу.
– Ты прав, – согласился Стингрей, останавливаясь. – Ты погуляй, пожалуйста, тут. Я не очень долго…
– Да ладно. Не торопись. Мне некуда спешить, – отмахнулся Фь Илъюк.
Майкл зашагал по кладбищенской дорожке, которая начиналась непосредственно от края парка, куда они дошли вместе с Фь Илъюком. Он редко мог выбраться сюда, но маленький обелиск отыскал сразу. Тонкая стела, высеченная из черного камня с редкими пунцовыми прожилками. Стингрей выбрал для памятника именно этот материал, потому что он напоминал понравившийся когда-то ей цветок со странным названием Лоирос бархатистый. Силуэт стелы был звеняще тонкий. А на лицевой стороне виднелись начертанные строки:
Милый ангел по подушке
Разметал волос витки.
Я шептал ей нежно в ушко
Все желанья и мечты.
Холод узенькой ладошки,
И огонь в ее глазах,
Потягушки нежной кошки,
И мальчишеский азарт.
Мне хотелось хоть немного
Растянуть блаженства миг.
С нею в страсть, как с вышки в воду.
Ведь еще я не старик.
Оборвавшись так жестоко,
Канул сон в ночной дали,
Мне оставив, словно локон,
Имя милой – стон любви.
Майкл опустился на одно колено, коснувшись основания стелы ладонью. Боль в его душе уже не была такой нестерпимой, как раньше. Осталась только грусть, которая охватывает человека при виде опадающих осенних листьев.
– Многое меняется к лучшему, любимая, – прошептал он, вспоминая прошлое. – Только тебя нет рядом.
Куликов Роман
Афанасьев Роман
Сапковский Анджей
Сапковский Анджей
Суворов Виктор
Орловский Гай Юлий