МИХАИЛ АХМАНОВ

Скифы пируют на закате

(Двеллеры #1)
Предисловие автора

Случается так: раскрываешь книгу с незнакомым именем на обложке, начинаешь
читать и лишь к середине понимаешь цель и намерения автора. То ли он
собрался преподнести читателю нечто серьезное, глубокое, с оригинальными
мыслями и моралью, то ли развлечь его сказкой либо боевиком, то ли
заинтриговать тайнами, которые будут раскрыты на самых последних
страницах, то ли попугать, удивить или рассмешить... Я думаю, многие
читатели сталкивались с подобной ситуацией, особенно когда дело касается
жанра фантастики, где обыденность не ограничивает писательского
воображения. Мы знаем, чего ждать, когда к нам в руки попадает роман
братьев Стругацких, Кира Булычева, Хайнлайна или, скажем, Филипа Фармера.
Эти авторы при всем многообразии их творчества нам знакомы, а значит, мы с
первых же строк как бы настраиваемся на их волну - это создает
своеобразный эффект сопричастности, адекватного восприятия авторского
текста, идеи, замысла.

Но если писатель нам незнаком, возможны всякие неприятности. Собрались мы,
к примеру, поразвлечься, а книга оказалась совсем непроста, не для легкого
чтения, и вот она уже мнится нам не умной, не глубокой, а просто нудной.
Или наоборот, ждешь чего-то серьезного, оригинального, тогда как автор
всего лишь стремится увлечь и поразить нас каскадом невероятных
приключений, битвами и погонями, тайнами да секретами, которые расследует
победительный супермен с мускулатурой из дамасской стали. Это, разумеется,
условность, сказка для взрослых, но если ждешь чего-то иного, то войти в
мир этой сказки нелегко. Можно вообще туда не попасть, если книга пришлась
не под настроение.

Поскольку я своих читателей уважаю, то готов всемерно облегчить им
отмеченную выше задачу. "Скифы", как и весь сериал "Двеллеры", созданы
лишь с одной целью - развлечь. Признаюсь в этом без всякого смущения, ибо
полагаю искусство развлекать весьма серьезным и непростым делом, в котором
не всякий достигает успеха; и я буду очень доволен, если мой роман подарит
читателям несколько приятных часов, заставив их позабыть на время о
реальном мире, полном невзгод, хлопот и тревог.

А посему, дорогие читатели, предупреждаю сразу: не воспринимайте всерьез
написанное мной. Быть может, где-то по нашей Земле и бродят со зловещей
целью пришельцы-двеллеры, но для меня они лишь повод для сотворения
сказочного сна, в который я и намереваюсь вас погрузить. Там вы
встретитесь с некими загадками, но не все они будут раскрыты в конце
романа, ибо "Двеллеры" задуманы как дилогия либо трилогия, так что кое-что
приберегается мной на потом. В первом же романе - "Скифах" - я постараюсь
как следует заморочить вам головы, о чем сообщаю прямо и откровенно. На
мой взгляд, это благое намерение, ибо как я могу развлекать вас, если вы
догадаетесь о том, что будет дальше?

МИХАИЛ АХМАНОВ
Петербург,
октябрь 1995 - апрель 1996

* * *

Часть I

НА ЗЕМЛЕ И В ИНЫХ МИРАХ

Глава 1

Земля, Петербург и другие места,
весна 2005 года

На столе лежала пачка сигарет. Он не мог отвести от нее взгляда. Зрачки
его лихорадочно поблескивали, на висках выступила испарина, темные
курчавые волосы слипшимися прядями падали на лоб.

Продолговатая ярко-красная коробочка, закатанная в прозрачный целлофан...
Четкие латинские буквы, над ними - золотой листок, окруженный крохотными
блестками звезд... Пачка была надорвана, и трех сигарет уже не хватало. Но
оставалось еще семнадцать! Семнадцать часов блаженного забытья...

Его рука легла на стол, с осторожностью двинулась вперед, будто
подкрадывающийся к добыче паук, пальцы заметно дрожали. "Тремор, - подумал
он, - тремор, как у алкоголика-забулдыги". Он знал, что каждая затяжка
крадет каплю жизни - нет, даже не жизни, а чего-то более важного и
ценного, определяющего саму его сущность, его "я"... Но удержаться не мог.

Вдоль стен просторной комнаты выстроились стеллажи, заваленные книгами,
рукописями, подшивками газет, старыми компьютерными распечатками. Плотные
шторы на окне приспущены, за ними светлая северная ночь, запах весенней
листвы, мерцание редких фонарей. И тишина... Такая оглушающая тишина, что
бывает на городских улицах перед рассветом, когда сон крепок и глубок и
ничто не тревожит спящих. Ему тоже хотелось погрузиться в сны - в
сновидения, что таились в маленькой красной коробочке, блестевшей посреди
стола словно тревожный глазок светофора.

Он откинулся на спинку стула. Сигарета уже подрагивала в его руке -
желанная добыча, драгоценный дар звезд.

Дар?

"Бойся данайцев, дары приносящих... бойся данайцев... бойся данайцев..." -
молотом стукнуло в висках.

Данайцы, как же! Хозяева! Синельников, простая душа, зовет их двеллерами,
обитателями мрака... или пустоты... или иных пространств... Знал бы он!
Знал бы!.. Не данайцы, не двеллеры, не призраки в тумане - хозяева!
Господа! И все будут им покорны... Все, все!

Щелкнула зажигалка, крохотный желтый огонек затрепетал рыжим флажком.
"Флаг капитуляции", - мелькнуло в голове. Он медленно поднес пламенный
завиток к кончику сигареты. В его черных зрачках стыл ужас, струйки пота
текли по щекам. Зажигалка дрогнула в кулаке, едва не опалив усы.

Зря Синельников написал ту статью, подумал он. Слишком много в его
писаниях правды, а такие вещи не проходят даром. Придется, видно, и
Синельникову сменить сорт сигарет... Впрочем, он вроде бы курит трубку?
Ну, не будет курить. Вернее, будет, только не табак...

При мысли о табаке и табачном дыме ему сделалось совсем худо. Мерзость,
мерзость, мерзость! Но Рваный предупреждал, что это неизбежно. Аллергия на
запахи... на определенный запах... Не табак, так что-нибудь другое...
хорошо еще, не кофе и не хлеб...

Он прикурил, затянулся - глубоко, с наслаждением. Сладковатый аромат
привычно кружил голову, успокаивал, торил дорожку к сонным миражам - таким
прекрасным, таким ярким и многоцветным, что рядом с ними реальность
казалась смутным серым призраком. Таким же смутным и серым, как дома и
деревья, маячившие за окном в полумраке весенней петербургской ночи.

Его глаза остекленели, потеряв тревожный блеск, лицо стало спокойным,
умиротворенным. Быстро и жадно он сделал еще несколько затяжек. Перед ним
в сияющей небесной голубизне возникла радужная дорожка - семь цветных
лучей, изогнутых аркой, мостик в мир снов и грез, где все сущее было
покорно его желаниям, где он был князем, королем, повелителем. Богом...
Дорога в рай, подумал он, ступая на зыбкую тропу.

Сигарета дотлела, погасла, упала на ковер, выскользнув из бессильных
пальцев. Он не заметил этого; золотые райские врата распахнулись, и
владыка вступил в свое призрачное царство.

* * *

Дха Чандра робко погладил иссохшими пальцами резную створку двери. Над
нею, прикрепленный к столбам высокого забора, нависал щиток с надписью:
"Обитель Братства Обездоленных". Надпись была сделана на трех языках -
санскрите, арабском и английском.

Приют Обездоленных, якорь спасения, врата последней надежды, дом святых
братьев... Место, где приобщаются к божеству...

По крайней мере, так говорили Дха Чандре.

Мысль, что ему предстоит слиться с божественной сущностью Звездного
Творца, сейчас его почти не волновала, заглушенная острым чувством голода.
Он не ел уже двое суток и едва держался на ногах.

Интересно, накормят ли его перед обрядом? Или придется поручить свою душу,
свое сердце и разум Богу, мечтая о горсти риса? Благословенного риса,
белоснежного и теплого, приправленного острым соусом.

В этом было что-то неправильное, нехорошее. Хоть голодные спазмы едва не
сводили Чандру с ума, краешком сознания он понимал, что контакт с
божеством слишком важное дело, чтобы отвлекаться на мелкие житейские
неприятности. Но - увы! - терзания плоти были сильней его духа, и тарелка
с рассыпчатым рисом, маня и дразня, упорно маячила перед глазами.

О, Создатель! Неужели святые братья не снизойдут к его слабости?

Тем более что Богу тоже кое-что нужно от него - так сказали сами братья.
Их Бог-Творец, говорили они, не Христос, не мусульманский Аллах и не Будда
- словом, не высшее и недоступное существо, безразличное к человеческим
мучениям и горю. Нет, Он - Великий, Обитающий Среди Звезд - готов уже