больший из двух серебристых амм-хамматских сателлитов.
Ноги их в мягких сапогах приминали траву, руки плавно двигались, словно
отбивая некий ритм: взмах топором, два взмаха ножом, оружие скрещивается
перед грудью, затем руки идут в стороны, вверх... И снова - взмах топором,
два взмаха ножом. Постепенно движения шинкасов делались все быстрее, все
стремительнее, а круг становился уже; наконец, они сошлись на расстояние
трех шагов.
костра, то сверкая чистым серебром или отливая багрянцем в лучах Зилура и
Миа. Клык и Коршун танцевали, звеня оружием, и танец их был грозен. Пляска
диких воинов, вступивших в почти реальный поединок! Они рубили и секли,
наносили удар за ударом, отступали и наступали, уклонялись, делали быстрые
выпады, то ныряли в сторону, то падали в траву, то подскакивали вверх.
Фехтовальная техника, на взгляд Скифа, была невысока, однако пляска
производила устрашающее впечатление. Казалось, один из воинов вот-вот
рухнет на землю с пробитым черепом или дырой в груди.
подбадривал сражавшихся гортанными возгласами. Рука его опять потянулась к
барабану, послышались четыре рокочущих удара, и четверо шинкасов из толпы,
размахивая топориками, прыгнули к бойцам. Круг сразу стал шире; теперь
шесть фигур метались за костром, и перезвон клинков сделался почти
непрерывным.
боевом хороводе, подобные сражавшимся насмерть демонам. Жуткие кожаные
маски, скрывавшие их лица, трепетали; длинные пряди, словно десятки змей,
скользили по плечам; ноги, подчиняясь грохоту барабана, отбивали четкий
ритм. Внезапно, после двух резких ударов, кольцо танцующих распалось:
теперь каждый бился со своим противником, но все девять пар в прежнем
темпе двигались по кругу, вздымая свои топоры и ножи.
переминается за спиной; охраннику тоже, вероятно, хотелось поразмяться.
прореху в пижамных штанах. - Вах, не хватает! В театре, с девушками, все
же лучше получается.
как задница ксиха!
к нему, дыша вонючим перегаром, прохрипел:
лезвию своей огромной секиры, - и голова - нету! Голова идти гулять к
Хадар, кишки тоже к Хадар, а твой печень - жрать Коготь!
Твой печень и их печень тоже, - он кивнул в сторону танцующих.
способный в равной мере привести к успеху либо к провалу. Тут уж все
зависело от главаря шинкасов, от его чванства, амбиций и степени
презрения, питаемого им к невольникам. Скифу казалось, что шансы у него
есть, ибо недостатком самомнения Гиена отнюдь не страдал.
хрипло расхохотался.
не держать! Твой видеть острое железо, мочиться со страха! Твой...
обращая внимания на предостерегающие знаки Джамаля. - Я без топора уложу
любого! На выбор! И долго плясать у костра не стану! Не девка!
топора? - Он скорчил жуткую гримасу и резко выдохнул: - Твой - хиссап!
Скифа и рывком поднял пленника на ноги. Тонкие губы Когтя скривились в
злобной ухмылке, в глазах - узких, как амбразуры дота, - мелькнул опасный
огонек. Намотав цепь на запястье, он потащил Скифа вокруг костра, пиная
коленом под зад и рявкая:
- любого! Ха! Твой кафала не зарезать! А шинкас - все шинкас! - великий
воин! Любой выпустить твой кишки! Ха-ха! Выпустить одним ножом, без топора!
достался.
отдышавшись, тут же приступил к ревизии. В голове у него теснилось десятка
два вопросов сразу - и как торговый князь сумел проникнуть в Амм Хаммат, и
как оказался на опушке рощи, и почему убийственный запах падда вроде бы не
повлиял на него, и каким образом человек, минутой раньше беспомощно
пускавший пузыри на больничной койке, ухитрился выздороветь - исцелиться
окончательно и бесповоротно, о чем свидетельствовали и его связная речь, и
быстрые энергичные движения, и лукавый блеск темных глаз. Пожалуй, это
внезапное исцеление являлось самым поразительным - и, разумеется, самым
приятным моментом; но в первые пять минут Скиф даже не пытался разрешить
сию загадку.
вопросы некой невидимой анкеты: имя, фамилия, адрес, основные факты
биографии, события последних дней, задача, с которой его послали в Амм
Хаммат, рекомендации и приказы Сарагосы, пароль... Он помнил все; на этот
раз, похоже, кладовые памяти не потерпели ущерба, и объяснить это можно
было лишь одним: он не терял сознания, а значит, дурные сны не успели
овладеть его разумом и душой. Убедившись в этом, Скиф сразу почувствовал
себя уверенней; сел и во все глаза уставился на Джамаля.
яркими разводами и золотыми пуговками; если б не босые ноги и щетина на
щеках, походил бы он сейчас на Гаруна аль-Рашида, заявившегося
по-домашнему в свой гарем, чтобы скрасить ночь с одной из многочисленных
одалисок. Волосы у князя были слегка растрепаны, лоб блестел от
проступившей испарины, но вид он имел довольный и никоим образом не
походил на идиота. На кретина, в беспамятстве пускавшего слюну в
медицинском боксе фирмы "Спасение"!
подрагивающих ногах и произнес:
согласие либо отрицание, возмущение или восторг, просьбу, решительный
вызов или желание стушеваться. Наконец, вопрос; не конкретный, а самого
общего свойства - мол, выкладывай, парень! Все выкладывай, до самого
донышка!
золотым пижамным пуговкам, будто пересчитывая их; губы его отвердели, у
переносья собрались морщинки, и Скиф вдруг понял, что перед ним стоит
сейчас не тот Джамаль, Георгиев сын, с коим довелось ему странствовать по
амм-хамматским лесам и равнинам, а некая загадочная личность, неизмеримо
более значительная, властная и суровая. Это превращение свершилось словно
бы в одну-единственную секунду: был Джамаль - и нет Джамаля. А вместо
князя - чужой человек, и душа у него - потемки. Ну, может, не потемки, а
тот самый серый туман, о котором толковал Сарагоса...
сама потянулась к лазеру.
сомнение - ключ к истине.
князя изменились: грузинский акцент стал едва заметен, и речь сделалась
как бы уверенней и чище.
всех, генацвале. У каждого она своя - у меня и у тебя, у Нилыча и у
Доктора. И всякая истина сложна... Какую же ты хочешь знать?
не весь, так наполовину. Джамаль, сын Георгия, из рода Саакадзе... может,
князь, а может, не князь, но уж во всяком случае не то, что ты обо мне
подумал.
тех, которых ищет Нилыч. И потому не стоит тебе, дорогой, хвататься за
пистолет. Я - союзник, не враг, клянусь могилой матери!
Или в созвездии Ориона?
Джамаль. - Там моя мама и лежит, рядом с отцом, уже года четыре. А
другие... - он сделал паузу, подняв лицо к ясным небесам Амм Хаммата, -
другие мои родители еще живы. Надеюсь, что живы, дорогой. Я, видишь ли,
немного запутался со временем... Далекий путь, понимаешь? Не с Марса, нет,
и не из созвездия Ориона... Дальше! Вах, как далеко!
Каменистый Артем
Прозоров Александр
Корнев Павел
Белов Вольф
Шилова Юлия
Шилова Юлия