духами-саламандрами, сестры из Башни Стерегущих выжгут все проклятые рощи
на морском берегу, перебьют демонов, а потом отправятся в Мауль и к
Петляющей реке, нагрянут к Внутреннему морю, переплывут пролив, разольются
конным воинством по Джарайму и другим странам Запада - Хоту, знаменитому
прозрачными тканями, богатой шерстью Кампаре, Сизаму, где добывают жемчуг,
плодородному Арталу... И везде огонь и клинки сестер покарают демонов!
Настигнут и их самих, и гнусных слуг, коих завели они себе в Амм Хаммате!
И шинкасов, хиссапью кровь, и ордо, морских разбойников, и киндари'пак,
что бесчинствуют на востоке, за синдорскими лесами, и миатов, что, по
слухам, торгуют чернокожими сену из южных стран!
пронзенные стрелами и копьями, растерзанные Белыми Родичами, промелькнули
перед Сийей ап'Хенан и погасли. "Стоит ли обманываться? - сказала она
себе. - Ты пошла не за знанием и тайнами ару-интанов, не ради мести
демонам и даже не затем, чтобы очистить от них Амм Хаммат, весь Амм
Хаммат, от Океана Восхода до Морей Заката... Ты пошла потому, что он
позвал!"
Мысль эта была для нее странной и непривычной. И кому пришло бы в голову,
что ей, Сестре Копья, придется стеречь сны трех мужчин, один из которых -
ее избранник!
сухощавого и гибкого, из племени, что живет у Пролива. Она не помнила их
имен; в памяти так и осталось - маулец и кариз. Маульца привели ей сестры
- давно, шесть весен назад, когда ей впервые позволили выезжать в дозоры.
Таков был обычай; всякое незавершенное должно завершиться, девушка должна
стать женщиной, познать любовь, родить дочерей, ибо бесплодное дерево
полезно лишь своей тенью, а плодоносящее дороже во сто крат.
не понесла. И старшие сестры увезли маульца вместе с другими юношами
обратно в горы. С каризом случилось иначе; его отбили у степняков,
возвращавшихся из набега к Проливу, он был изранен и измучен, но держался
гордо, как подобает воину. Потом она узнала, что шинкасы сожгли и перебили
весь его род, ибо каризы в отличие от синдорцев и карликов-джараймов были
не из тех людей, что пугаются свиста стрел; среди сену каризов почти не
встречалось, ибо они предпочитали смерть в бою позору пленения. Ей
захотелось подбодрить и утешить этого человека, потерявшего все, кроме
жизни и души. Она провела с ним две ночи, а потом кариз стал просить ее
отправиться с ним к Проливу, основать новый род на пепелище и жить, как
говорил он, в любви и согласии. Он даже готов был остаться под городом на
скале, как поступали некоторые мужчины, лишь бы видеть ее, Сийю, - хотя бы
в ночи, разрешенные для любви. Но ей не нужна была его любовь, и кариз
вернулся к себе в одиночестве.
думала Сийя. Ни один из них не стал ее избранником; ни того, ни другого не
назвала она своим мужчиной перед Безмолвными Богами, глядящими вниз на
людей с серебристого Зилура. Да и знала ли она любовь после их объятий?
Девушки постарше говорили, что с избранником все не так - и поцелуи жарче,
и объятия крепче... Не так! Теперь она их понимала...
десяти. Избранники жили под городом на скале и трудились вместе с сену; в
дозволенные же ночи встречались со своими возлюбленными. Были среди них и
хорошие кузнецы, и мастера, собиравшие катапульты, и умельцы, что делали
большие луки, из которых бьют стоя, и малые, пригодные для стрельбы с
коня. Были и воины; но ни одному хедайра не дозволяла сесть в седло и
выехать в дозор. Сестры не нуждались в братьях - ибо, как говорили мудрые
женщины, братья всегда норовят встать впереди сестер. Так некогда и
случилось - за Петляющей рекой, в синдорских лесах, на древней прародине.
Но больше случиться не должно! Ибо Безмолвные одарили Силой и мудростью
женщин, а не мужчин.
нравилось другое ремесло - скажем, не махать секирами да клинками, а
ковать их.
стать кузнецом... Или выдувать стеклянные сосуды, вить канаты из стеблей
гибкого самисса, плести циновки, выделывать шкуры, лепить горшки, ткать
или прясть... Нет, не согласится! Разве это занятие для воина, владеющего
огненными стрелами? Для бойца, которому нет равных в сражении на мечах?
Правда, из лука он стреляет неважно... И будет ли время научиться? Или он
тоже уйдет, вернется в свою землю, столь же далекую от города на скале,
как мир ару-интанов, лежащий за темными безднами?
избранниками, боги долгой жизни не сулили; почему-то они гибли первыми во
всех стычках или умирали от ран, казалось бы, вовсе не смертельных и даже
не лишавших их красоты. Однако умирали...
избранник - не обыкновенный человек; сама премудрая мать Гайра назвала его
сыном огня и железа, чистым душой, воителем, готовым сразиться с
демонами... с самими демонами, а не только с их слугами... И она, Гайра
ар'Такаб, попросила Безмолвных даровать светловолосому защиту... Великая
честь и великий дар! Быть может, такому воину позволят остаться в городе и
ездить в дозоры? Ведь позволила же ему хедайра - ему и другу его Джаммале
- отправиться в поход с турмом Рирды ап'Хенан! И не ошиблась
властительная: падда сгорели, и в первый раз взглядам сестер Стерегущих
явилась обитель демонов... А ей, Сийе, повезло еще больше: узрела лики
ару-интанов и омочила свой меч в их крови!
будут милостивы к ним... если Небесный Вихрь унесет их обратно в Амм
Хаммат... или откроется магическая зеленая дверь, и они вновь окажутся в
мире, где положено жить людям, - неужели тогда ее избранник, ее
возлюбленный, ее светловолосый, расстанется с ней? Уйдет со своими
родичами, с Джаммалой и Сар'Агоссой?
забудешь, как забывают о затерявшейся в травах стреле... Однако соединение
женщины и мужчины освящено Безмолвными! Только они даруют девушке
избранника, и никто не в силах расторгнуть этот союз - никто, кроме их
самих! К тому же она могла бы стать кровным родичем своего избранника - по
обряду, каким Дочери Паир-Са связывают людей и пиргов...
не спуская глаз с возлюбленного:
Владыка трав, повелитель гнева,
Вспомни о крови, соединившей нас,
Вспомни и говори со мной!
Пирг с алой пастью и гибким хвостом,
Вспомни о крови, соединившей нас,
И не оставь в беде!
Дыханье - ветер, шерсть - пена,
Зубы - кинжалы, когти - мечи...
Встань между мной и смертью!
шума, она призадумалась; Сийя размышляла о здещнем небе, в котором не было
лун, ни багровой Миа, ни серебристого Зилура, ни маленького Ко, а звезды
отгораживала прозрачная стена. Как же узнать без лун, что время любви уже
наступило? Может, здесь, в этом мире демонов, нельзя любить вовсе? Или,
наоборот, раз нет лун, то небеса не властны над сроками любви?
после Сийи на стражу встал Джамаль, а потом - Сарагоса. Последняя вахта
досталась Скифу, и он, прохаживаясь вдоль серой стены, приседая и
наклоняясь, чтобы размять затекшие мышцы, размышлял о том, что предпримет
в ближайшее время Пал Нилыч.
достаточно, чтоб задать работу всем агентам и аналитикам Системы. Первые
могли бы поискать базы двеллеров на Земле; вторые - подумать над тем, как
расправиться с ними и предотвратить вторжение. Скиф, однако, полагал, что
Сарагоса не захочет вернуться. Пал Нилыча отличала крепкая хватка, и если
уж он вцепился в лакомый кусок, то, без сомнения, доест его до конца.
"Каким только будет этот конец?" - думал Скиф.
ближайшем будущем не угрожали. Этот вывод можно было сделать и логическим
путем, не прибегая к помощи индейского божества; тут, в мире сархов,
укрытые плащами и шлемами сегани, они находились в большей безопасности,
чем в амм-хамматской степи. Тут их принимали за своих, ибо Воплотившиеся
высших каст, владыки и повелители Сархата, оставались, видимо, в приятном
заблуждении, что в их серое царство не проникнет никто глухой - никто и
никогда.
заколотый Сийей, безвозвратно канул в Туман Разложения. Но оставались еще
трупы в "родильном доме", а также искореженные шестиножники, закрывшаяся
Никитин Юрий
Курылев Олег
Березин Федор
Шилова Юлия
Влодавец Леонид
Шилова Юлия