Чтение 62–й страницы книги ~Странник, пришедший издалека~

конца.

По губам Сийи скользнула лукавая усмешка.

- Тогда не станем ждать темноты и лун... Иначе откуда у нас появятся
правнуки?

Разумная мысль, с энтузиазмом отметил Скиф, но все же поинтересовался:

- А как с заветами Безмолвных? Я не хочу, чтоб ты их нарушила и понесла
наказание.

- Безмолвные добры. И они соединили нас не затем, чтоб мы держались за
руки, ожидая ночи, которая никогда не наступит.

- Но если ты... если у тебя родится мальчик? - продолжал настаивать Скиф.

Губы Сийи сурово сжались; похоже, она не впервые размышляла над этой
проблемой, и решение ее было нелегким. Но вот пальцы девушки переплелись с
пальцами Скифа, и она прошептала:

- Тогда мы останемся здесь, светловолосый, или уйдем в твой мир. Какой он?
Ты говорил мне о нем, но все сказанное было похоже на странную песню о
магии и чудесах... Я так и не поняла, плох он или хорош. У вас строят
великие города и ровные дороги для волшебных колесниц... летают в небе
словно птицы и плывут из одной земли в другую на огромных таргадах... Раз
плывут, значит, есть моря. А деревья и травы? Степь и лес?

- Мир мой не слишком хорош, но и не слишком плох, - ответил Скиф. - Во
всяком случае, есть там леса и горы, есть степи и моря, есть солнце и есть
луна... И все ночи там будут нашими, ласточка.

Сийя вздохнула, ресницы ее опустились словно два крохотных пушистых веера,
на щеках заиграл румянец. "Бедная ты моя, милая, - подумал Скиф. -
Степь-то у нас есть, да не поскачешь в нее на быстром коне, с мечом у
пояса и с луком за плечами... А коль поскачешь, так тут же и слезешь, с
самыми неприятными разговорами насчет потоптанной кукурузы или там
картошки..."
Он тоже вздохнул и, не выпуская тонкого стана Сийи, принялся размышлять о
другом. К примеру, о загадочных установках, что скрывались где-то внизу,
под желтыми травами, слоем почвы и скальным основанием равнины. Установки
тут были наверняка, ибо тяготение казалось нормальным, а воздух никуда не
улетучивался; значит, трудились в толще сархатской сферы какие-то
гравитационные компенсаторы, регуляторы или предохранители - тем более что
сфера была еще не замкнутой, и трудно представить, какой ад творится на
границе, где продолжалась эта тысячелетняя стройка. Но и здесь, на желтой
равнине, работа была не закончена; степь эта походила на нежилое здание,
куда ни мебели не внесли, ни занавесок на окнах еще не повесили.
Единственной мебелью - правда, крупногабаритной - являлась та самая
колоннада, что маячила за их спинами.

- Хватит, - сказал Сарагоса и развернулся. Теперь странники могли оглядеть
нефритовую постройку с расстояния тысячи шагов, и показалась она Скифу
весьма похожей на стадион. Круглый стадион солидных размеров, с колоннами
толщиной с башню и вдобавок крытый - его купол, прозрачный и приплюснутый,
поблескивал на солнце. Других сооружений - в радиусе ста или двухсот, а
может, тысячи километров - не замечалось.

У Пал Нилыча, вероятно, также возникли спортивные ассоциации.

- Цирк, - пробормотал он, - арена... А для чего? Гимнастикой заниматься?
Как думаешь, князь? Может, они здесь олимпиады проводят?

- Конечно, генацвале, - подхватил Джамаль. - А кто выиграл - тому
полноценную личность дают, титул оринхо, медаль и бочку цинандали. Чтоб
пил хорошее вино и правил по справедливости.

Сарагоса окинул звездного странника сумрачным взглядом.

- Ты вот что, Наблюдатель... Есть что сказать, говори, а нет, так помолчи.
Не время для шуточек, дорогой! Я ведь тебя серьезно спрашиваю.

- Во-первых, Нилыч, для шуток всегда время. А во-вторых, что я могу
сказать? Не больше, чем ты. На космический корабль этот зеленый бублик с
колоннами не похож, на Казанский собор или Пентагон тоже. Боюсь, ни
Творцов, ни генералов нам тут не сыскать.

- Отчего же? - Сарагоса насупил брови. - Большое здание, стоит отдельно,
при куполе и колоннах... Очень даже напоминает собор! Или какой-то центр,
особое место - скажем, святилище или музей... Ну ладно, - решил он, -
возвращаемся! Осмотрим его, поищем другие двери да поразмыслим, где здесь
Пентагоны с генералами и храмы с Творцами.

Они вернулись и часа Три осматривали огромное кольцо, выстроенное из
похожего на нефрит материала. Но то был, конечно, не камень; стены и
потолок во внутренних помещениях, стоило лишь приложить к ним ладонь,
начинали светиться, и каких-либо швов или стыков отдельных деталей не
замечалось. Сперва они обогнули всю террасу с колоннами, считая шаги, и
выяснили, что окружность кольца составляет два километра с половиной;
затем прошли внутрь и принялись исследовать анфиладу больших и малых
полостей, соединенных извилистыми переходами и уходившими в стены дверьми.

Вид этих камер, ничем не напоминавших коридоры и залы серого лабиринта, не
вызывал и аналогий с земным жилищем либо иным сооружением. Их нельзя было
назвать комнатами или залами, так как ровным здесь был только пол, а форма
их не поддавалась определению - не круглые и не прямоугольные, но
прихотливо-извилистые, словно кляксы или пятна теста Роршаха, они тянулись
одно за другим, и стены их, плавно переходившие в потолки, покрытые
бороздками, горбами и вмятинами, напоминали поверхность каштана. Не
комнаты - полости, выточенные в сердцевине нефрита гигантским червем,
заодно отполировавшим похожий на камень материал до зеркального блеска.
Стены на ощупь казались гладкими и теплыми, их бледно-зеленоватое сияние
было приятным для глаз, однако каким-то неравномерным: казалось, впадины
светятся не так ярко, и свет их имеет молочный матовый оттенок, тогда как
выпуклые области испускали больше зеленого.

В камерах имелась мебель, но сказать, что она стояла там, было бы неверно.
Округлые куски мягкой ткани или какого-то пластика парили над полом на
высоте полуметра; эти упругие ложа легко выдерживали вес Сийи и лишь
слегка прогибались под грузным телом Пал Нилыча. Их можно было
передвинуть, но не опустить и не приподнять; любое усилие, направленное по
вертикали, делало легкий на вид материал неподъемным грузом. Скиф для
интереса прострелил пару этих странных лежаков - или сидений? - из лазера,
не добившись никакой реакции - в них появились дырки размером в палец, и
больше ничего.

Были в камерах еще бассейны и шестиугольные окна, такие же, как
запечатанное Джамалем. Врат обнаружилось немного, три десятка, а вот
бассейнов с чистой и теплой водой Скиф насчитал около сотни. Они
располагались в самых обширных полостях и выглядели неглубокими, всего
метр-полтора; их бортики имели такую же неопределенную и прихотливую
форму, как сами камеры.

Шагая вслед за Сарагосой, то хмурившимся, то в недоумении качавшим
головой, Скиф размышлял о цели и смысле этой огромной нефритовой
конструкции, заброшенной в необозримую и пустую степь. Необозримость и
пустота казались ему понятными; сфера сархов, пусть еще не завершенная,
была столь велика, что здесь разместились бы миллиарды поселений и
миллиарды миллиардов живых существ. Очевидно, пустых и неосвоенных
пространств тут имелось больше, чем застроенных и заселенных, и они просто
угодили в одно из таких белых - или, если угодно, желтых - пятен. Но
каково назначение этого кольца, окруженного колоннадой, прикрытого сверху
прозрачным, блестящим на солнце куполом?

Бассейны и ложа наводили на мысль об отдыхе, однако эта мысль вызывала у
Скифа некое внутреннее сопротивление. Такая аналогия казалась ему слишком
поверхностной; к тому же страж-сегани, называвший это сооружение токадом,
говорил о запахе воспоминаний и наслаждении. Каких воспоминаний? Какое
наслаждение?

Скиф полагал, что это никак не связано с отдыхом. В конце концов ведь
сархи-метаморфы были так не похожи на людей! Они меняли свое обличье, они
трансформировали свои тела, будто данная им при рождении плоть состояла из
текучей и покорной их воле субстанции, способной преобразовываться в любые
формы, человеческие или отличные от человеческих; вероятно, они могли
принять очертания зверя или птицы, древесного обрубка или камня, облака
или морской волны. И они - по крайней мере до Второго Рождения - не
осознавали собственное "я"! Да, отличия были слишком велики, чтоб всерьез
думать об этой нефритовой конструкции как о стадионе, цирке или санатории!
"Скорей всего, - размышлял Скиф, - сархам вообще не нужен отдых. Ведь
мышечная усталость сродни отраве, а существа, чья плоть столь текуча и
покорна, наверняка умеют либо полностью утилизировать яды и продукты
метаболизма, либо избавляться от них с потрясающей и недостижимой для
человека эффективностью. Да, сархи слишком не похожи на людей! Однако,
если верить щуплому стражу, не лишены способности наслаждаться... И каковы
же их понятия о наслаждении?"
Сомнения Скифа разрешились, когда путники, осмотрев множество камер,
бассейнов и парящих в воздухе сидений, попали во внутреннюю галерею -
широкий кольцевой проход с такими же массивными колоннами, подпиравшими
своды на высоте семиэтажного дома. Простенки между колоннами были забраны
попеременно нефритовой субстанцией и прозрачным материалом, имевшим вид
гигантских хрустальных пластин; эти окна, тянувшиеся на сорок шагов,
придавали кольцевому коридору вид аквариума.

Или скорей его преддверия, так как настоящий аквариум располагался в самой
середине, под куполом, едва заметным в алых солнечных лучах. Там, в
непрозрачных перегородках, сияли шестиугольные врата, а за огромными
хрустальными окнами возносились вверх пышные кроны деревьев. Кора их была
гладкой, как девичья кожа, гроздья сочных ягод свешивались с ветвей, а
широкие листья отливали бледным золотом.

* * *

- Падда! - выкрикнула Сийя, отшатнувшись. - Падда, дерево дурных снов!