воздухе витали ароматы трав, вполне безопасные в отличие от медвяного
запаха падда, солнце приятно грело плечи и спину, и Скиф разнежился.
Сперва он посматривал вниз, где застыли под куполом дурманные деревья, но
там ничего интересного не происходило, и он начал все чаще глядеть в
степь. Там тоже не замечалось никакого подозрительного шевеления, но вид
равнины, плавно вздымавшейся к небесам, чаровал Скифа; в какой-то миг ему
показалось, что стоит он, крохотная и ничтожная мошка, на самом дне
исполинской чаши, края которой простираются вкруг него и тянутся вверх,
вверх, вверх, замыкая собой и это странное розовое небо, и алый солнечный
диск, и, быть может, все звезды, сколько их есть на свете.
разумеется, если не считать звезд.
конце своего маршрута Джамаля, а в правом - Сийю; они сперва крепились,
поглядывая на него с завистью, но потом звездный странник не выдержал и
разоблачился до плавок. Сийя осталась в плаще, стянув его боевым поясом с
клинками, но Скиф углядел, что ноги ее босы, а волосы мокры: значит, тоже
купалась.
бы складывалось хорошо; во всяком случае, кавказский способ с мешком, про
который толковал Джамаль, исключался. Сийя сама сказала: уйдем в твой
мир... Сама сказала! Слова ее грели Скифу душу.
при деньгах, а значит, считай, с квартирой; хватит на трехкомнатную или
побольше, с балконами да лоджиями. В одной комнате будет у них спальня, в
другой - детская, а в третьей придется держать для Сийи коня... Какая ж
амазонка без лошади? Ну а в лоджии свалим сено, ячмень да овес...
вместе с кухней, ванной и прихожей, вдвое меньше того покоя в городе на
скале, что отвели им с Джамалем. Там были не комнаты, не клетушки, а
залы... пусть без телевизора и газовой плиты, зато простор, обширное
пространство, не унижающее человека скудостью и теснотой. Может, дом
купить? - промелькнуло у него в голове. Пригородный дом с участком
наверняка понравится Сийе больше городской квартиры... Опять же и коня
можно держать не в комнате, а на конюшне... Двух коней! Сядут они в седла
и поедут в гости к отцу с матерью... не на слидере, не на электричке, а на
лошадях... Приедут, и Сийя скажет:
зубной боли. Да, нелегко стать мужем амазонки, подумал он, а быть им - еще
тяжелее!
забитой сеном под потолок, и о том, что сделает Сийя, Сестра Копья, если
ее толкнут на улице или заденут грубым словом. Здесь, в чужом и опасном
мире, не хотелось думать о ничтожном, о мелком; здесь, соответствуя
моменту, полагалось мечтать о любви, крепкой, как клинок меча, жаркой, как
вспышка бластера, и огромной, как эта беспредельная желтая равнина, где
сама планета Земля показалась бы крохотным шариком от детского бильярда. И
Скиф, предаваясь этим пленительным мечтам, на мгновение ощутил жалость -
щемящую жалость к двеллерам-сархам, у которых все было краденое: и
воспоминания, и беды, и счастье, и даже собственное "я". Ну а любовь...
любви, настоящей любви, если верить словам Джамаля, они и вовсе не знали.
рванул со всех ног. Что-то там у Пал Нилыча случилось... Что-то опасное
или интересное; в любом случае стоило поспешить.
оказался неплохим бегуном. Сийя торопилась с другой стороны, летела,
словно лань над степными травами; пепельные волосы шлейфом струились за
ней, мелькали быстрые смуглые ноги, раздувался серебристый плащ, и было
видно, что, кроме этого плаща да оружейного пояса, на ней нет ничего. Ну,
на самом Скифе было и того меньше.
обалдуи!", потом склонился над прозрачной поверхностью купола. Внизу, на
двадцатиметровой глубине, из зеленых врат один за другим появлялись
голенастые шестиногие механизмы; они неторопливо шествовали к деревьям,
втягивали опоры, опускались в желтую траву, окружая стволы плотным
многорядным кольцом. Их седоков Скиф вначале принял за мертвый и
неподвижный груз. Эти создания не походили на людей, на шшадов или существ
иного обличья; они казались просто сгустками протоплазмы, заполнявшими
транспортные полусферы.
шахте... Тот, похожий на Зураба, что-то говорил о них... о них и запахе...
Помнишь? - Он подтолкнул Скифа локтем.
Воплотившихся... даже из высших каст...
зря же эти кастрюльки сюда заявились.
деревья сархов. И механизмы, и их седоки были неподвижны, и сперва ему
показалось, что там, внизу, ничего любопытного не происходит; затем он
уловил легкое трепетание, словно заполнявшие полусферы сгустки протоплазмы
готовились вскипеть, ринуться вверх и в стороны, испуская полные пара
пузыри. Однако изменения выглядели плавными; чудилось, некто невидимый
принялся медленно помешивать ложкой густую и вязкую плоть этих существ,
заставляя ее подниматься и опускаться в неспешном ритме. Через четверть
часа эта дрожь стала быстрей, и волнообразные колебания сгустков
превратились теперь в непрерывный и хаотический трепет. Тела их уже не
вздувались упругой волной и не опадали разом; каждый словно бы выплясывал
в своей полусфере некий отдельный и непохожий на другие танец.
тела Перворожденных обращаются в подобия гротескных лиц, звериных морд и
человеческих физиономий, искаженных невероятными гримасами - страха,
восторга, гнева, насмешки, вожделения. Иные казались ему знакомыми или
почти знакомыми; другие, страшные, как дьявольские маски, вызывали только
омерзение и ужас. Вероятно, то была лишь игра фантазии, но он не мог
избавиться от мысли, что видит иногда огромные и размытые подобия лиц
шинкасов - жабью рожу Тха, Полосатой Гиены, хищный оскал Когтя, физиономию
Дырявого с рассеченной щекой, мрачные безжалостные глаза Ходда-Коршуна.
Временами же в корчах протоплазменных тварей проглядывали иные черты -
синдорцев, погибших во время сражения у рощи, земных знакомых Скифа,
амазонок из города на скале и даже любопытного серадди Чакары, ловца
удачи. Все это казалось совершенно невероятным, так как шинкасы, за
исключением Тха, обитали сейчас на спине Шаммаха, Кондора Войны, а
синдорцы - если не считать юного Сайри - нежились в чертогах Безмолвных на
серебристой луне Зилур. Что касается всех прочих, то Скиф надеялся, что
они живы, здоровы и пребывают в добром здравии; вряд ли кто-то из них
достался демонам.
только округлые бурые тела, дрожащие, как в лихорадке. Но трепет их
затихал. Постепенно беспорядочные движения снова сменились размеренными
колебаниями вверх-вниз, затем протоплазменные сгустки замерли, но
зашевелились механизмы, вытягивая ноги-ходули, выравнивая их и сгибая
словно бы в нетерпении. Наконец твари в шестиножниках в строгом порядке
потянулись к вратам: сначала занимавшие внешнюю часть колец, потом -
внутреннюю, ближнюю к деревьям. Исход их занял минут семь-восемь, и вскоре
под золотистыми кронами падда желтела лишь скрывавшая почву трава.
на Джамаля, спросил: - Ну и что значит сей цирк?
спортивная разминка, пикник на природе... Выбирай!
речи щуплого сегани. - Тот, длинношеий, говорил, что в токаде наслаждаются
ароматом воспоминаний.
вверх, глаза недоуменно округлились. - О чем они помнят? Как дьявол лепил
их из дерьма в местном аду?
внутренних врат целой ордой, как предупреждал князь. - Скиф стукнул
согнутым пальцем о поверхность купола. - Теперь стоило бы подождать тех,
кто заявится снаружи... тех, кого немного... генералов!
подождем! Время позднее, так что разрешаю вздремнуть и перекусить, только
каждый пусть сидит на своем посту... И спит вот так! Понятно, нет? - Он
прижмурил один глаз и широко раскрыл другой, потом начал копаться в мешке.
Ну, идите! Да оденьтесь как положено! За генералами голышом не бегают.
начальственного ока. Расправившись с банкой концентрата, он еще раз
окунулся, чтобы разогнать сон, и около часа побродил среди трав, бассейнов
Семенова Мария
Прозоров Александр
Мурич Виктор
Фазиль Искандер
Суворов Виктор
Володихин Дмитрий