и висящих в воздухе полотнищ, то поглядывая на небо с недвижным солнечным
диском и на ярко-желтую чашу равнины, то всматриваясь в хрустальный купол
и золотистые древесные кроны. Наконец дремота сморила его; он выбрал один
из ковров-самолетов, не самый маленький и не самый большой, размером с
нормальную кровать, и расположился на нем, прикрыв ладонью глаза.
не ощущал ничего. Над гигантским рукотворным миром сархов распростерлась
тишина; не слышалось птичьих вскриков и стрекота насекомых, не шелестела
под ветром трава, не журчали ручьи, не раздавалась осторожная поступь
зверя. Харана, бог с жалом змеи, тоже молчал, будто намекая, что в тишине
нет ни опасности, ни ожидания беды; все спокойно, можно спать.
причине, но привиделся ему поединок с Когтем. Однако во сне Коготь был
громадным, вдвое выше его, с чудовищной секирой, напоминавшей мясницкий
нож на двухметровом бревне топорища, а у самого Скифа, кроме быстрых ног и
ловких рук, никакого оружия не случилось. Даже проволоки-заточки, вшитой в
лямку комбинезона! И комбинезона тоже не было, а значит, не мог он
использовать другое подручное средство - леску или кусок веревки, ремень
или перочинный нож.
размахивал секирой, рубил воздух, вспахивал землю. Скиф уворачивался,
подпрыгивал, сек великана ребром ладони, доставал пяткой горло и висок, с
размаху колотил ступнями по ребрам, старался угодить пальцами в глаза. По
идее, любому из этих ударов полагалось бы вышибить из Когтя душу вместе со
всеми печенками и селезенками, но шинкас только ухмылялся да все шустрей
орудовал своим топором. И Скиф с ужасом начал понимать, что круги, коими
гоняет его великан, все суживаются и суживаются и вскоре приведут его
прямиком в костер. А в костре том плясала в рыжих огненных языках дяди
Колина саламандра, скалила алые зубки, ухмылялась, обещая гибель скорую и
неминучую.
поглядывая на жуткое лицо Когтя и на его огромный топор. Гигант надвинулся
на него несокрушимой горой, вскинул полыхнувшее алым блеском лезвие,
раскрыл необъятную пасть - и тут Скиф наклонился, сунул руки в огонь,
ухватил насмешницу-саламандру под жабры и швырнул Когтю прямо в лицо.
Против ожиданий, огненный зверь оказался не твердым и жарким, а мягким и
приятно-теплым; пальцев он Скифу не обжег, а что сотворил с Когтем, того
было не разглядеть за клубами дыма да снопами багровых искр.
что она попрежнему в его руках. Она была все такой же мягкой и теплой, и
пахла не угольями и золой, а горьковатым и нежным запахом степных трав -
не тех, что росли на желтой равнине, но амм-хамматских, знакомых, почти
родных. И были у саламандры волосы, как шелк, и кожа, как лепесток
тюльпана, и губы - сладкие, как майский ветер, играющий в кронах цветущих
яблонь...
разглядеть не мог - губы были слишком близко.
подкралась!
краешек рта. Потом он поймал ее губы; майский ветер дохнул в лицо,
зашелестели ветви невидимых яблонь и незримые фонтаны обрызгали его медом
и вином. Маленькие упругие груди Сийи затрепетали под его ладонью.
солнце попрежнему торчало в зените, и купол токада переливался алыми
отблесками на фоне глубоких небес. Бездонных, как зрачки Сийи...
коснулись ресниц Сийи, и она закрыла глаза. Невесомое полотнище под ними
дрогнуло, вспорхнуло крылом бабочки и понеслось вверх, к самому солнцу,
кружа и покачивая их, грея и лаская, окутывая радужной дымкой, где сквозь
приглушенные цвета зелени и желтизны победным отблеском сиял фиолетовый
свет аметиста и искрились алые альмандиновые пламена. Их ковер-самолет
парил в этом ослепительном ореоле, а где-то под ним, вертясь и свиваясь в
огненный клубок, играла, хохотала саламандра, весело скалила зубки,
стреляла искрами - и каждая искорка тоже смеялась. И улыбок их было ровно
столько, сколько раз Скиф целовал Сийю, а Сийя - Скифа.
сами Безмолвные Боги? И не полотнище сархов кружило их в вышине, а сам
Небесный Вихрь?
схватки с шинкасом не тревожили Скифа. Руки Сийи хранили его; нежные и
сильные, они обнимали его шею, а дыхание девушки и запах ее кожи и волос
навевали приятные сны: будто несутся они вдвоем на быстрых скакунах по
питерским улицам, обгоняя шестиколесные слидеры, и тормозят прямо под
окнами родительской квартирки; окно распахивается, и мама с отцом,
высунувшись по пояс, машут им руками и зовут к себе. Скиф спрыгивает на
землю, снимает Сийю с седла, и она, подняв к окну сияющее лицо, говорит:
"Да будут милостивы к вам Безмолвные Боги! Вот мы прибыли, я и мой
мужчина!" А мама, вытирая слезы, отвечает так: "Распадись и соединись!
Клянусь челюстью пирга, наконец-то мой Кирюша стал чьим-то мужчиной!" И
отец усмехается: "Хвала Безмолвным! Давеча шепнули они мне, что пора
ожидать прибавления семейства..."
Кто-то осторожно потряс Скифа за плечо, и он очнулся. Улыбка отца еще
плавала перед глазами, но через секунду он сообразил, что видит лукавую
физиономию Джамаля; звездный странник, одетый и с оружием у пояса,
склонялся над ним. Сийи уже и след простыл.
князь?
еще... Весь в алом и блестящем, по виду - человек, но не с Земли, ростом
не вышел, а голова великовата, еле на шее держится. Пришел со стороны
галереи, посидел под деревьями, потом вернулся, лег на такой же летающий
матрас, полежал - и в окно. В те врата, что снаружи, в одной из этих
комнат с бассейнами.
дрогнули, но улыбка его была не насмешливой, не язвительной, а скорее
печальной и доброй.
ушел, другой придет... А у тебя важное дело было. Нет важней! И если б все
Бесформенные на свете принялись тягаться из-за моей души, я и тогда бы
тебя не потревожил и Нилычу не дал. Вах, не дал!
Закодирована и запечатана самым ментальным образом.
странник хлопнул Скифа по голому колену и вымолвил:
теряя времени, расспрашивать Джамаля:
и где полежать изволил?
вид-то у него не богатырский, да решил лучше высмотреть, куда он уйдет.
Теперь эту дверь не потеряем, я рядом нож положил.
сильно деловой. Человек власти, как твоя девушка говорит! Вернее,
нечеловек... человеческого в нем - руки-ноги да голова, но не лицо... Все
вроде на месте, и нос, и уши, и глаза, а выражение не то, понимаешь? -
Скиф кивнул, хотя услышанное показалось ему не очень ясным. - Так вот, -
продолжил компаньон, - посидел он недолго и начал расслабляться да
отмякать. Во взгляде что-то нормальное появилось и в то же время
странное... вроде он был ошеломлен...
встал у окна, в десяти шагах. Он меня будто бы не замечает, сидит и
сидит... ну, отсидел свое и отправился полежать. И вид у него был
этакий... - пальцы Джамаля неопределенно шевельнулись, - очумевший, я бы
сказал. А минут через сорок все пришло в норму. Вах, неприятно было
глядеть! Лицо, знаешь ли, окаменело, глаза выкатились, рот - в ниточку...
Человек власти, словом! Тут он встал, и в окно!
Щеки у нее разгорелись, как маков цвет.
Брат Катапульты или местный потомок огня и железа. Одет в красное.
Приходил деревья нюхать.
иных сферах, не слишком близких к демоническим начальникам. "Что ей
снилось? - подумал Скиф. - Как мчимся мы на быстрых скакунах к Городу
Роллинс Джеймс
Конюшевский Владислав
Лондон Джек
Маркеев Олег
Прозоров Александр
Андреев Николай