Чтение 19–й страницы книги ~В руках врага~

- Устроить побег, сэр, - ответил Харкнесс будничным тоном, словно сказал нечто само собой разумеющееся.

- А куда? - осведомился МакКеон.

Кэслет отстраненно подумал, что, поскольку расстояние до ближайшей планеты Альянса составляет не менее ста тридцати световых лет, вопрос этот весьма уместен.

- Сэр, я все продумал, - невозмутимо отозвался Харкнесс. - Во всяком случае, мне кажется, что все предусмотрено. Только вот трепаться нам сейчас некогда: чтобы моя задумка сработала, мы должны уложиться в узкое окошко по времени, и... - Он умолк, только сейчас заметив Кэслета. - Вот дерьмо! Коммандер! Как долго вы здесь находитесь?

- Я... - начал было Уорнер и тоже осекся, внезапно осознав, что его положение изменилось коренным образом.

Из представителя пленившей стороны, пусть уважаемого и не настроенного враждебно, он в один миг превратился в своего рода пленника, окруженного отчаявшимися вражескими офицерами. Правда, внутренней уверенности в том, что мантикорцы действительно его враги, у него почему-то не было. Тем более что, насколько он знал, с точки зрения БГБ, разница между ними и им самим была не так уж велика.

- Я пришел совсем недавно, старшина, - ответил, поколебавшись, Кэслет. - Пять минут назад, ну, от силы десять.

- Слава богу! - сказал Харкнесс со вздохом облегчения и обернулся к МакКеону. - Сэр, ей-богу, доверились бы вы мне, а? Я все растолкую по ходу дела, а сейчас надо уматывать отсюда, пока нам не поджарили задницы.

МакКеон окинул его взглядом и резко встряхнул головой.

- Думаю, Харкнесс, вы спятили, и дело кончится тем, что всех нас перебьют, - сказал он, забирая у старшины пистолет. - Однако нам, похоже, все равно помирать - так лучше уж с оружием в руках.

Он ухмыльнулся, и сломанные зубы сделали его ухмылку зловещей.

- Может, вам и все равно, сэр, - резонно заметил Харкнесс, - но лично я предпочту выбраться из этой переделки живым. Спятил ли я, нет ли, но, по моему мнению, попытка не пытка.

- Ладно, главстаршина.

МакКеон подозвал остальных. Едва офицеры получили от Харкнесса оружие, на их лицах расцвели волчьи улыбки. Приклады и рукояти, хоть Горацио и попытался их оттереть, были забрызганы кровью, а выглянув в коридор, МакКеон поджал губы при виде кровавой лужи и искалеченных тел.

- Могу я узнать, Харкнесс, почему сюда еще не нагрянули громилы из БГБ? - мягко полюбопытствовал капитан.

- Разумеется, сэр. Тому есть причины, - ответил Харкнесс, вручая последний дробовик Лафолле и выуживая из-за пазухи компьютер. - Я тут вроде как залез в их сеть. потому и перепугался, застав здесь коммандера. Устроил что-то вроде петли в работе камер слежения этой секции... Вот почему я перепугался, увидев здесь коммандера.

- Петли? - не понял Веницелос.

- Да, сэр, если можно так выразиться. Я дал команду камерам в течение двадцати минут прокручивать не текущую картинку, а сделанную запись. В норме дежурные наблюдатели ничего заподозрить не должны: они видят обычное изображение, а согласно графику, который я выудил из файлов госбезопасности, никто не должен был приходить сюда до тех пор, пока конвой не явится за вами для препровождения на планету. Камеры начали работать в этом режиме примерно шестнадцать минут назад, если бы коммандер пришел раньше, они бы дважды увидели, как он входит, хотя при этом не выходил. Ну а тогда...

Харкнесс пожал плечами. Веницелос кивнул, но тут же повернулся, бросил на Кэслета задумчивый взгляд и, подняв бровь, вопросительно покосился на МакКеона.

- Он пойдет с нами, Энди, - твердо заявил капитан и, заметив что Кэслет заморгал, пояснил: - Боюсь, гражданин коммандер, у нас нет выбора. Мы уважаем вас и признательны вам за все, что вы для нас сделали, но вы офицер Народного Флота. Ваш долг состоит в том, чтобы помешать нам... помешать, черт побери, исполнить замысел Харкнесса, хотя мы еще сами не больно-то в него вникли. Можно, конечно, запереть вас здесь, в отсеке, - но, по-моему, это тоже не сулит вам ничего хорошего. Так?

- Думаю, так, - с кривой ухмылкой, но не без юмора подтвердил Кэслет. - Ребята из БГБ все равно решат, что я приложил к этому руку.

- Верно, - кивнул МакКеон и снова повернулся к Харкнессу. - Как мы будем выбираться? Есть способ открыть другие отсеки?

- Это проще простого, сэр. Я скачал все их коды и забрал ключи вон оттуда.

Он качнул головой в сторону стойки охраны, и МакКеона пробрала легкая дрожь. Не только палуба, но и весь караульный уголок, стол, оружейная стойка и переборка позади них тоже были заляпаны кровью. Чтобы подойти к компьютеру, Харкнессу, должно быть, пришлось встать прямо в лужу...

Капитан снова выглянул в коридор, скользнул взглядом по кровавым следам на палубе и, глубоко вздохнув, сказал старшине:

- В таком случае, Харкнесс, передайте ключи и коды коммандеру Веницелосу. Пусть он открывает люки, а вы тем временем расскажете мне, что за чертовщина у вас на уме.

* * *

- ...такие, стало быть, дела, - сказал Харкнесс, обведя взглядом выпущенных из камер мужчин и женщин.

Все они, кроме пяти старшин, были старше его по званию, однако их взгляды были обращены именно на него. А прежде всего - сияющий взор Скотти Тремэйна.

- Я разжился маршрутом до шлюпочного отсека и отключил сигнализацию на большей части корабля, но не смог встроить в каждую из моих программных вставок соответствующий таймер, поскольку не мог знать заранее, сколько времени уйдет у нас на подготовку. Это значит, что, когда все будет готово, нам придется ввести код активизации, то есть кто-то должен будет подключить мой компьютер к разъему центральной сети в нужное время. И еще: мне так и не удалось отключить сигнализацию тюремных трюмов: эта зона изолирована, так что проникнуть в нее из корабельной сети невозможно. Войти туда нам будет непросто. То есть это возможно, конечно, но если хоть одна сволочь из трюмного караула успеет нажать кнопку тревоги, она сработает.

- Понятно.

МакКеон почесал подбородок и обвел взглядом двадцать шесть встревоженных, нахмуренных, сгрудившихся вкруг него и Харкнесса людей. Как профессиональный военный он прекрасно понимал, что план главстаршины представляет собой сущее безумие - причем самым безумным было то, что он мог сработать.

- Ладно, значит, нам придется разделиться, - сказал он после недолгого размышления. - Старшина, отдайте планшет коммандеру Веницелосу.

Кивнув, Харкнесс вручил Веницелосу электронный планшет, который забрал с поста охраны и куда загрузил схему коммуникационных шахт и аварийных лазов "Цепеша".

- Смотрите, сэр, - сказал он, когда на экране высветилась схема, - мы сейчас находимся вот здесь. Я подчеркнул те ходы, которые, мне кажется, могут привести к тюремному трюму, но в точности маршрута не уверен. Эти уроды помешаны на секретности, и я несколько раз уже наталкивался на ложную информацию, введенную ими в собственные компьютеры. И даже если тут, - он ткнул пальцем в экран, - все точно на сто процентов, нам нужно пошевеливаться.

- Понятно...

С минуту Веницелос присматривался к схеме, потом перевел взгляд на капитана и коротко спросил:

- Кто куда?

- В шлюпочном отсеке понадобятся Скотти, Сара и Джерри, - ответил капитан, размышляя вслух. - И, само собой, Карсон.

Все взоры обратились к энсину, и Клинкскейлс покраснел. В мундире БГБ он чувствовал себя чучелом, но никому больше униформа Джонсона не подошла. А в плане захвата шлюпочного отсека человеку в неприятельском мундире отводилась ключевая роль.

МакКеон помолчал, потер бровь и вздохнул.

- Да, так и разделимся. Человека без оружия посылать за коммодором бессмысленно, а оружия у нас на всех не хватит.

Он подумал еще секунду и наконец кивнул.

- Решено, Энди. С тобой пойдут Лафолле, Кэндлесс, Уитмен... - Капитан понимал, что гвардейцы в любом случае пойдут выручать землевладельца. - И МакГинли. Всего вас будет шестеро: получите три дробовика и три пульсера. Одно ружье и три пульсера останутся у нас: с ними мы будем прорываться в шлюпочный отсек.

- А хватит ли вам этого? - озабоченно спросил Веницелос.

- Для начального этапа больше не надо, коммандер, - заверил его Харкнесс. - А если мы попадем, куда требуется, то и оружием разживемся: чтобы продержаться, этого будет более чем достаточно.

- Хорошо, - с резким кивком подвел итог МакКеон и мрачно улыбнулся. - Как сказала бы дама Хонор: "За дело!"

* * *

Тридцать одну минуту спустя МакКеон, Харкнесс, Карсон, Клинкскейлс и Скотти Тремэйн, тяжело дыша, стояли тесной группой в шахте лифта. Остальной отряд растянулся по ее стволу позади них: люди цеплялись за изрезавшие стены выемки и кабельные каналы. За это время мимо прошло не меньше дюжины лифтов, но никто из пассажиров и представить себе не мог, что происходит за тонкими стенками кабин.

- Вы готовы, Карсон? - тихо спросил МакКеон, положив руку на плечо Клинкскейлса, и заглянул ему в глаза.

Тот кивнул - энергично, но со зрелой решительностью. Годами он был очень молод, но события последнего месяца выжгли юность из его души, и капитан краешком сознания подумал, вернется ли она хоть когда-нибудь. Хотелось верить, что вернется... но в данный момент значение имело лишь то, что стоящий перед ним суровый молодой человек уже не был неуклюжим, неуверенным в себе мальчишкой, каким его помнили по "Джейсону Альваресу" и "Принцу Адриану".

- Так точно, сэр, - ответил энсин, не подозревая, что за мысли роятся в голове его командира.

- Вот и прекрасно, - сказал МакКеон, вручая ему миникомпьютер.

Полчаса назад прибор принадлежал гражданину сержанту Иннису, и пользоваться им было в известном смысле рискованно. Правда, риск не являлся чрезмерным и состоял в том, что БГБ в качестве одной из мер предосторожности проводила запись личных коммуникаций. Существовала вероятность того, что кто-то из техников будет отслеживать линию в момент записи и услышит слова МакКеона. Однако деваться было некуда, и он нажал клавишу коммуникатора, еще недавно принадлежавшего гражданину капралу.

- Да? - почти мгновенно отозвался Веницелос. МакКеон переглянулся с Харкнессом и Клинкскейлсом.

- Подарок на месте, - сказал он Веницелосу. - Как ваша группа?

- Нам нужно еще минут десять, - ответил Андреас.

МакКеон нахмурился. Он предпочел бы начать действовать одновременно с группой Веницелоса, однако каждая секунда промедления увеличивала вероятность того, что отряд МакКеона будет обнаружен... или что кто-нибудь наткнется на многочисленные следы активной деятельности Харкнесса. Даже в случае немедленного начала на эту часть операции должно было уйти не меньше десяти минут. Главная проблема заключалась в том, что с момента выступления факт бегства пленников больше не будет для команды "Цепеша" тайной.

Подумав секунд десять, капитан вздохнул: выбора у него не было.

- Ладно. Мы осуществим доставку по расписанию.

- Понял, - отозвался Веницелос.

МакКеон отключил связь и кивнул Харкнессу, который передал свой миникомпьютер Клинкскейлсу. Старшине очень не хотелось выпускать прибор из рук, однако делать было нечего. Даже будь вся группа вооружена до зубов, вероятность успеха силового захвата хотя бы одного шлюпочного причала была крайне низкой, а для того чтобы замысел удался, им требовалось установить полный контроль над всеми причалами "Цепеша". И добиться этого, увы, можно было лишь одним способом.

- Послушайте, мистер Клинкскейлс, - заговорил главстаршина тем уверенным спокойным тоном, каким говорил уже не с одним поколением молодых офицеров, - ваша задача очень проста. Вам только и нужно, что войти в отсек, спокойно подключить компьютер к разъему и нажать вот эту клавишу. Код доступа Джонсона подсоединит машинку к системе, а потом запустится программа. Ясно?

- Ясно, старшина, - ответил энсин.

Харкнесс моргнул, подивившись спокойной решительности его тона. Этот малый был настроен по деловому, что не могло не радовать.

- В таком случае за дело, сэр!

Набрав воздуха, Клинкскейлс наклонился, чтобы выйти из служебного люка, который открыли для него Харкнесс и капитан МакКеон. Правда, слово "выйти" звучало слишком хорошо для действия, которое следовало совершить: выбраться наружу то ли ползком, то ли на карачках, причем так быстро, чтобы никто не заметил его странного появления.

Напряжение возродило его прежнюю неуклюжесть: он запнулся, замахал руками, чтобы сохранить равновесие, и уже совсем было впал в отчаяние, однако уперся рукой в переборку и, стиснув зубы, справился с подступившей паникой. Унять бешеное сердцебиение было выше его сил, однако ему удалось выпрямиться и твердо встать на ноги. Одернув рукава - руки Джонсона были короче, чем у него, - он с деланной небрежностью огляделся по сторонам и с искренним облегчением обнаружил, что отсек пуст и его появление из люка осталось незамеченным. Впрочем, напомнил себе энсин, здесь, в служебном коридоре, люди появлялись лишь в связи с обслуживанием малых судов, а по расписанию, которое выудил из главного компьютера Харкнесс, никаких визитов на ближайшее время не намечалось. А хоть бы и намечались - четвертый причал считался резервным и был бы задействован лишь в случае принятия Корделией Рэнсом решения высадить на планету-тюрьму полномасштабный десант. Поймав себя на кривой ухмылке при мысли о десанте, Карсон перевел дух и нарочито бодрым шагом зашагал дальше, придав лицу невозмутимое выражение. Всякий, знавший его прежде, счел бы эту уверенную поступь достойной удивления.

* * *

Переведя взгляд с переборки перед собой на экран планшета, Андреас Веницелос крепко выругался. Эндрю Лафолле вскинул голову, и сконцентрированная в его глазах решимость ударила Веницелоса, как кулак. Эта целеустремленность показалась ему слишком близкой к отчаянию, и Веницелос, положив руку на плечо гвардейца, сказал:

- Эндрю, мы делаем все, что можем. Вы, уж пожалуйста, не рвитесь сложить голову, мне нужна ваша помощь.

Майор резко кивнул, однако в его взгляде читалось настоятельное требование объяснить, что заставило коммандера выругаться.

- Есть нестыковка в схемах, - со вздохом заговорил мантикорец, снял руку с плеча телохранителя и указал на переборку впереди. - Согласно чертежу здесь должны пересекаться четыре вентиляционных хода, и как раз тем, на месте которого тупик, мы намеревались добраться до трюма. Но вместо перекрестка здесь пересечение в форме буквы "Т"...

Он пожал плечами, и рука Лафолле сжалась на тяжелом дробовике.

- Ну, и каким же путем мы двинемся? - хрипло спросил он.

- Пойдем-то мы туда. - Веницелос указал направо. - Однако, похоже, они изолировали тюремный трюм от остального корпуса надежнее, чем полагал Харкнесс. Эта штуковина, - он указал на преграждавшую путь переборку, - должно быть, появилась позднее. Полагаю, когда было принято решение о передаче корабля БГБ, тамошние мудрилы надумали перекрыть поперечные вентиляционные шахты в качестве дополнительной меры безопасности. Возможно, они даже частично разделили системы жизнеобеспечения трюма и основных помещений корабля. Но понятно, что если они перекрыли вентиляционные шахты, то со служебными проходами наверняка проделано то же самое.

- Ну, и что из этого следует? - требовательно спросил Лафолле.

Гвардейцу претила сама мысль о том, что операция по спасению его землевладельца планируется и возглавляется не им. Хотя в качестве телохранителя Хонор он провел немало времени в космосе, его в отличие от Веницелоса никоим образом нельзя было признать специалистом по космическим кораблям.

Понимая, что яростное нетерпение телохранителя рождено преданностью, Веницелос говорил с ним спокойно и доходчиво, походя удивляясь собственной способности сохранять терпение в столь напряженной ситуации.

- Из этого следует, что нам не удастся подобраться к ним тайком, как подобрался к нашим охранникам Харкнесс, - сказал он, нажимая кнопку планшета.

Масштаб изменился: изображение стало менее подробным, но зона охвата увеличилась.

- Вот здесь, - Веницелос указал пальцем, - нам придется проникнуть в лифтовую шахту и уже по ней пробираться к трюму. Проблема в том, что если они организовали охрану по-настоящему, в шахте тоже могут находиться камеры слежения: если так, они будут готовы нас встретить. Правда Харкнесс никаких признаков такой системы слежения не обнаружил, но исключать вероятность ее существования нельзя. Если камер нет, у нас появится шанс застигнуть их врасплох - однако двигаться нам, так или иначе, придется вслепую.

Лафолле хмыкнул, невесело размышляя о том, чем может обернуться стычка с неизвестным числом врагов, и Веницелос не стал говорить ему, что из-за неожиданно возникшего препятствия они вдобавок выбились из графика. Правда, использование шахты лифта, не столь тесной, как воздуховоды, сулило частичную компенсацию потерянного времени, но Андреаса отнюдь не радовала перспектива вторгнуться в трюм с самого предсказуемого направления. Этот недостаток с лихвой могло бы возместить преимущество внезапности, но вот уверенности в том, что они получат такое преимущество, у них не было.

- Ладно, коммандер, - сказал Лафолле после недолгого молчания. - Будем действовать по вашему плану, только вот свой дробовик лучше отдайте Бобу.

Веницелос поднял брови, и Лафолле оскалил зубы в гримасе, которую мало кто принял бы за улыбку.

- А он взамен отдаст свой пульсер: когда мы вломимся в трюм, вы с коммандером МакГинли все равно пойдете последними.

Веницелос открыл было рот, но Лафолле остановил его резким жестом.

- Вы с ней оба флотские, так что когда нам придется искать пути к отходу, толку от вас будет больше, чем от меня, да и от Джейми с Бобом. Так что если уж кому и лезть на рожон...

Веницелоса эти рассуждения в восторг не привели, однако возразить было нечего, и он, сняв ружье с плеча, молча вручил его Роберту Уитмену.

* * *

Размашистым шагом Карсон Клинкскейлс приблизился по узкому коридору к открывшейся при его приближении двери и вошел в нее, сохраняя непринужденный вид... и молясь о том, чтобы никто не задумался, какого черта капралу охранной службы могло понадобиться в доке.

В галерее находилось человек двадцать-тридцать: некоторые, похоже, занимались текущим ремонтом стоявшего в дальнем конце отсека катера, а двое или трое, в полетных комбинезонах, лениво переговаривались возле переходной трубы, ведущей к одному из заполнявших остальное пространство отсека огромных бронированных штурмовых шаттлов. Спеша сориентироваться, Клинкскейлс с деланной небрежностью огляделся по сторонам. Харкнесс растолковал ему все, что мог, но найти нужный разъем в огромном помещении удалось далеко не с первого взгляда.

Обнаружив наконец то, что требовалось, Карсон повернул налево и, доставая на ходу из кармана превращенный Харкнессом в смертоносное оружие миникомпьютер, зашагал к переборке. Ничем не выказывая спешки или волнения, он подсоединил устройство и вошел в систему.

- Эй, ты! - послышался с левой стороны грубый оклик.

Карсон повернул голову, и сердце его упало при виде стоявшего метрах в двадцати от него сержанта госбезопасности.

- Какого черта ты там делаешь? - требовательно спросил сержант, буравя молодого человека сердитым взглядом.

Голос хева был полон не столько тревоги, сколько раздражения, тем не менее энсина едва не захлестнула волна паники. Однако в тот миг, когда этот леденящий вал готов был затопить его с головой, в нем произошла какая-то перемена. Страх никуда не делся, просто непонятно откуда взявшаяся холодная решимость оттеснила его на задний план, превратив в нечто незначительное и никак не способное помешать выполнению поставленной задачи.

Палец надавил указанную Харкнессом клавишу. Дисплей высветил подтверждение выдачи команд, но Клинкскейлс уже не смотрел на экран. Кивнув сержанту, он неспешно зашагал к нему, старясь держаться так, чтобы его правое бедро не оказалось на виду у хева. На лице молодого человека появилась улыбка, словно он собирался спросить у сержанта, чем может быть полезен, а рука тем временем легла на рукоять импульсного пистолета. Его сознание при этом заполняла одна мысль: когда наконец программа Харкнесса начнет действовать? Боже правый, этот сержант уже совсем рядом. Сейчас...

Палуба содрогнулась. Стальной скелет "Цепеша" потряс первый взрыв.

* * *

Вообще-то шлюпочные отсеки не считаются опасными участками. Конечно, нельзя сказать, будто желающему устроить диверсию нечего в них искать, однако то же самое относится и к многим другим отсекам и палубам любого звездного корабля. Правда, есть зоны повышенного риска - резервуары с кислородом и топливные баки малых судов, хранилища боеприпасов и тому подобное. Применительно к ним разработаны особые меры безопасности. Прежде всего различные взрывчатые и огнеопасные вещества хранят в надежной изоляции, хранилища оснащаются защитной автоматикой, и все участки повышенного риска контролируются как усиленными караулами, так и компьютерами.

К несчастью для команды "Цепеша", охранные компьютеры были перепрограммированы. Никто из экипажа об этом не подозревал, а самим компьютерам не было никакого дела до содержания команд: они проверяли лишь правильность кодов доступа - и как только прошел сигнал инициализации, бездействовавшие до сего момента программы Харкнесса активировались. Подключенный к разъему в четвертом шлюпочном отсеке миникомпьютер вызвал цепную реакцию программных включений: по всему "Цепешу" дежурные офицеры и старшины уставились на свои консоли - сначала в удивлении, а потом в тревоге.

Первым отреагировал боевой информационный центр: когда экран потух, оператор выругался. Сам по себе отказ прибора не был опасен, ведь корабль уже вышел на орбиту Аида, однако ослепший экран вызывал досаду, тем более что неполадка не поддавалась объяснению.

Правда, скоро объяснение нашлось: отсутствовал сигнал на входе. Начальница дежурной смены облегченно вздохнула, поняв, что отключение произошло не по вине ее людей, но уже в следующее мгновение лоб ее избороздили морщины тревоги. Что, во имя небес, могло вывести из строя все сенсорные системы?

Тем временем программа, отключившая корабельные сенсоры, закончила выполнение первого этапа задания и перешла ко второму. В долю мгновения, слишком быстрого для того, чтобы человек мог вообще понять, что происходит, она воспользовалась компьютером БИЦа как стартовой платформой, вторглась в систему обработки информации центрального поста... и ввела в нее команду на переформатирование.

Вахтенный офицер разинул рот, не веря своим глазам: панели отключались одна за другой. Ну а дальше отключения начали распространяться со скоростью лесного пожара. Мигая, гасли один за другим дисплеи радаров, лидаров, гравитационного контроля, ракетной защиты, системы пожаротушения... Нервный центр, обеспечивающий способность корабля атаковать и защищаться, вышел из строя. Причем повреждение не относилось к числу тех, которые можно устранить механическим способом, например путем замены тех или иных блоков: вернуть компьютеры в рабочее состояние можно было, лишь полностью их перепрограммировав - что для флота, располагавшего столь малым числом квалифицированных специалистов, было кошмарной задачей.

Между тем программный бунт продолжался: если одни системы оглохли и ослепли, то другие выделывали немыслимые антраша, словно посходили с ума. Поскольку управлявшие ими программы сменились полнейшей абракадаброй, внутренние системы сигнализации и связи превратились в бесполезное переплетение кабелей и проводов, переносящих волны хаотических сигналов. Под этими волнами скрывались четкие, выверенные команды: рулевое управление и двигательные отсеки оказались заблокированными, равно как и доступ в "морг" - хранилище боевых скафандров. На процессор, следивший, чтобы внутреннее программное обеспечение доспехов находилось в состоянии полной боевой готовности, поступил приказ стереть все исполняемые файлы, что мгновенно сделало броню совершенно непригодной к использованию. Чтобы восстановить работоспособность доспехов, программистам пришлось бы потратить не один час.

И в то же самое время на заправочные компьютеры малых судов поступили приказы совсем иного рода. Клапаны открылись, и техник, возившийся у первого причала с мелкой неполадкой, после секундного оцепенения бросился к ручному вентилю. Бедняга не успел, но это не имело значения. Даже если бы ему удалось перекрыть шланг №2, точно такой же поток хлынул и через шланг №4. Компоненты бинарного топлива были рассчитаны на то, чтобы воспламеняться при соединении в камере сгорания, а сейчас они соединились в трубопроводе. Результат мог быть только один, и когда техник, издав крик ужаса, бросился бежать, он уже понимал, что это бессмысленно. "Цепеш" вскинулся, словно бешеный конь, когда страшный взрыв разнес шлюпочный причал, уничтожив все пришвартованные суда и убив на месте двадцать шесть человек из дежурной смены. Еще сорок один человек погиб, когда наружная переборка лопнула и атмосфера через образовавшуюся рваную рану вырвалась в космос.

Кое-где еще срабатывали системы герметизации, беспорядочно завывали тревожные сирены, офицеры и сержанты бросились к коммуникаторам. Но связь бездействовала, а спустя несколько мгновений корабль снова содрогнулся. Вслед за первым причалом взорвался и второй.

От первого взрыва палуба заходила ходуном, и двигавшийся навстречу Клинкскейлсу сержант раскинул руки, стараясь сохранить равновесие. В других обстоятельствах эта пляска могла бы показаться смешной, однако Карсон, упершийся левой рукой в переборку, заметил, что взгляд сержанта, скользнув мимо него, упал на оставшийся подключенным к разъему миникомпьютер. Без всяких логических объяснений - да какие, к черту, объяснения в такой ситуации! - сержант интуитивно понял, кто и что стоит за содроганием корабельного корпуса. Странно, но можно было подумать, будто в этот миг между ним и энсином установилось нечто вроде телепатической связи: озарение сержанта не укрылось от Клинкскейлса.

В рослом молодом человеке, который, изо всех сил оттолкнувшись левой рукой от переборки, бросился навстречу неприятелю, невозможно было узнать недавнего неуклюжего, постоянно робеющего и краснеющего юнца. Силившийся устоять на ногах сержант открыл рот, чтобы поднять тревогу, но не успел. Столкнувшись с ним, Клинкскейлс рванул его за мундир на себя, и оба упали на палубу. Сержант оказался наверху, но наткнулся грудью на нечто твердое, и, прежде чем успел сообразить, что это такое, Карсон нажал на спуск.

Сбросив с себя истекавшее горячей кровью, еще дергавшееся в конвульсиях тело, Клинкскейлс привстал на одно колено. Взрыв на третьем причале потряс корабль в очередной раз, а потом по галерее четвертого разнесся усиленный динамиками голос Харкнесса.

- Утечка топлива! В шлюпочном отсеке множественные утечки топлива! Объявляется срочная эвакуация! Повторяю, срочная эвакуация!

Голос не был стандартным синтезированным голосом компьютера, и приказ об эвакуации прозвучал не по-уставному, однако в поднявшейся суматохе никому не пришло в голову задуматься: кто именно отдает приказ? В конце концов, он прозвучал по внутренней связи, прозвучал уверенно, а испуганные, растерявшиеся люди сейчас больше всего нуждались именно в уверенности и руководстве. Под вой аварийных сирен, в мигании красных и желтых огней тревожной сигнализации они толпой устремились к лифтам. Еще один толчок - взорвался пятый причал - добавил им прыти. На площадках образовалась давка, кабины переполнялись до отказа, и на вымазанного в крови капрала, стоявшего на коленях над мертвым телом сержанта, никто не обратил внимания.

Карсон Клинкскейлс воззрился на охваченных паникой, уносящих с палубы ноги людей - и неожиданно осознал, что впервые в жизни сделал все абсолютно правильно.

Глава 29

Гражданин лейтенант Хансон Тиммонс пребывал в паршивом настроении.

Неестественно вытянувшись, в безукоризненном парадном мундире, он стоял, сцепив за спиной затянутые в перчатки руки и зажав под мышкой щегольскую трость, и сердито смотрел на двери лифта. Его подчиненные, тоже при полном параде, при оружии, выстроились в две шеренги, дожидаясь появления съемочной группы, чтобы вывести единственную находившуюся на их попечении пленницу. Охранники приложили все усилия к тому, чтобы выглядеть безупречно, и дело было не только в съемках. Весь отряд чувствовал, что настроение у начальника отвратительное, и никому не хотелось подвернуться под горячую руку. Тиммонс, со своей стороны, догадывался, что его состояние не тайна для подчиненных, отчего злился еще пуще.

Лейтенант получил место командира тюремной стражи "Цепеша" всего за несколько недель до отбытия Корделии Рэнсом на Барнетт и, учитывая свое невысокое звание, расценивал это назначение как большую удачу. Оно свидетельствовало о том, что руководство ценит гражданина Тиммонса... и верит в его недюжинные способности. На протяжении всей своей службы в госбезопасности он специализировался на обработке политически значимых арестованных и всегда доводил их до требуемой кондиции, то есть до состояния животного страха и полной готовности выполнить любое требование. В том, что он может сломить кого угодно, Тиммонс не сомневался. В конце концов, если человек любит свою работу, он непременно добивается успеха.

Собственно говоря, на личный корабль Рэнсом его назначили именно поэтому. Секретарь Комитета по открытой информации предполагала, что во время командировки на Барнетт ей могут потребоваться услуги такого специалиста. И не ошиблась. Однако порученная его попечению Хонор Харрингтон оказалась крепким орешком. Конечно, Тиммонс был связан приказом члена Комитета Рэнсом доставить пленницу к эшафоту без видимых физических повреждений и в психическом состоянии, позволяющем понимать, что с ней происходит. Экзекуция должна была состояться перед камерами, что исключало грубое физическое воздействие (вид искалеченной пленницы может вызвать у зрителей сострадание) и применение психотропных средств. Однако по большому счету Тиммонс не имел оснований сетовать на эти ограничения, поскольку никто не ставил перед ним задачи выбить из Хонор какие-либо показания, принудить ее к сотрудничеству или заставить в чем-то признаться. Приговор был объявлен заранее; и она, и тюремщики знали, что ее ждет виселица; подвергать пленницу дополнительной обработке не имело смысла. Однако Тиммонс привык подходить ко всякому заданию творчески: у него имелась профессиональная гордость, он получал удовольствие от своей работы... и тот факт, что ему не удалось сломить дух этой упрямой гордячки, уязвлял его самолюбие.

А ведь поначалу задачка не казалось сложной. Запрет на применение пыток и наркотиков ничуть не смущал лейтенанта, ибо лучшим оружием против гордости (а к гордецам, привыкшим взирать на простых смертных свысока, он испытывал лютую ненависть) Тиммонс считал унижение. Чем выше человек летает, тем больнее ему падать. Опыт работы с Законодателями и другими высокопоставленными арестантами, как штатскими, так и военными, убедил его в незыблемости этого принципа, и он ничуть не сомневался в том, что Харрингтон поведет себя точно так же, как все остальные.

Но с ней вышло иначе, и ему никак не удавалось понять причину неудачи. Другие пленные тоже пытались отстраниться от действительности, замкнувшись во внутреннем мире, но Тиммонс знал немало способов вернуть их к суровой реальности, и до сих пор способы эти всегда себя оправдывали. Однако Харрингтон вела себя по-другому. Она не пыталась устоять под ударами, но, проявляя потрясающую гибкость, лишала их вложенной силы, каким-то непонятным образом превращая свою пассивность в самый мощный отпор, какой только можно было себе представить. Лейтенант убеждал себя, что, будь у него побольше времени, он сумел бы сокрушить и такую форму защиты, но в глубине души понимал: это не более чем самообман.

На протяжении целого стандартного месяца пленница находилась в полной его власти, и за это время Тиммонс использовал все доступные ему средства воздействия. Все было тщетно, и он понял, что успеха не достигнет. Давешнее происшествие с Бергреном лишь подтвердило этот вывод. Конечно, применение радикальных средств позволило бы существенно изменить ситуацию, но они, увы, находились под запретом.

Больше всего на свете ему хотелось явиться к ней в камеру с нейрохлыстом и посмотреть, как ей понравится прямая стимуляция болевых узлов в течение часа, а то и двух. Существовали и иные способы, более грубые, но, возможно именно в силу своей топорности, более действенные - Тиммонс многому научился у бывших сотрудников МВБ. Однако в силу недвусмысленного приказа Рэнсом сохранить пленницу целой и невредимой ему оставалось лишь предаваться мечтам. Хуже того, он не на шутку побаивался, что гражданка член Комитета найдет состояние пленницы слишком плачевным. Правила предписывали дезактивацию имплантантов Харрингтон, однако Тиммонс не ожидал, что процедура окажет такое воздействие на ее внешность. Как не ожидал и того, что техник по своему невежеству просто пережжет схему, исключив возможность восстановления рабочего состояния протезов перед съемкой. И у него имелись все основания предполагать, что Корделия Рэнсом не обрадуется, увидев свою пленницу исхудавшей, изможденной да еще и с наполовину парализованной, словно у жертвы инсульта в докосмическую эпоху, физиономией. Но ведь он, черт побери, в этом не виноват! Кормили эту Харрингтон регулярно, согласно норме...

Корабль содрогнулся. Не так уж сильно, однако лейтенант застыл. Линейный крейсер имел массу приближавшуюся к миллиону тонн, и чтобы качнуть палубу, требовалась чудовищная энергия. Тиммонс обернулся к пульту... и в этот миг корабль содрогнулся снова.

Второй толчок оказался сильнее первого. Лейтенант рванулся к консоли, едва не сбив с ног оказавшегося на пути гражданина рядового Хамана. Одновременно с третьим толчком он нажал клавишу запроса, но дисплей не отреагировал.

Нахмурившись, Тиммонс нажал резервную клавишу - снова безрезультатно. Тем временем последовал очередной толчок, и лейтенант почувствовал, как на него (равно, как и на его подчиненных) накатывает волна паники.

На борту космического корабля люди всецело полагаются на технику, и ничто не пугает их так, как ее отказ - тем более отказ необъяснимый. В этом отношении Тиммонс ничем не отличался от остальных, однако имел перед ними серьезное преимущество: как начальник службы безопасности тюремного трюма он располагал индивидуальным портативным коммуникатором, предназначенным для использования в экстренных ситуациях. Внешне не отличавшийся от всех прочих, этот прибор не был подключен к общекорабельной сети и позволял лейтенанту напрямую связаться с командным пунктом начальника внутренней стражи "Цепеша" гражданина полковника Ливермора.

- Да? - прозвучало единственное слово.

Откликнувшийся не представился, в голосе его звучала тревога, однако уже сам факт ответа несколько успокоил лейтенанта.

- Лейтенант Тиммонс, тюремный трюм, - четко представился он, черпая уверенность в неукоснительном соблюдении Устава. - У нас здесь связь отключилась. В чем дело?

- Откуда мне, черт возьми, знать? - рявкнул в ответ незнакомец. - Весь этот долбаный корабль разваливается на части, и...

Что "и", Тиммонс так и не узнал, ибо в этот момент двери лифта плавно раздвинулись. Лейтенант вскинул голову, удивившись тому, что кабина прибыла без звукового оповещения. Его удивление стало еще сильнее, когда он увидел темное чрево шахты и понял, что сигнал не прозвучал потому, что никакой кабины за дверями не было...

И тут закашлял первый дробовик.

Большой коридор, начинавшийся у лифтовой площадки, перед входом в трюм делал поворот направо. Лафолле не знал, являлось ли искривление коридора одной из дополнительных мер безопасности, однако впечатление складывалось именно такое.

Так или иначе, он и Кэндлесс были готовы к стычке... чего не скажешь о полудюжине выстроившихся на площадке людей в черно-красных мундирах. На плече у каждого висел дробовик, на бедре импульсный пистолет, но смотрели они, почти все, не в сторону лифтов, а на своего офицера, находившегося у пульта связи, как раз у поворота. Когда двери шахты раздвинулись, кто-то закричал, кто-то схватился за пистолет, но было слишком поздно. У Эндрю Лафолле и Джеймса Кэндлесса имелись долги: один перед землевладельцем и другой, совсем иного рода, перед ее врагами. Когда они открыли огонь, глаза их были безжалостны.

Дробовики были спроектированы специально для ведения боевых действий на борту корабля и представляли своего рода современную реализацию идеи старинного гладкоствольного порохового оружия. Выбрасываемые гравитационным приводом из их стволов дисковые поражающие элементы, обладая меньшей скоростью и энергией, чем дротики армейских импульсных ружей, не представляли угрозы для переборок или элементов оборудования, однако были смертельно опасны для любого не защищенного броней живого существа. С помощью регулятора на рукоятке можно было расширить конус разлета до метра в диаметре всего в пяти метрах от ствола или сузить до пятнадцати сантиметров на дистанции в пятьдесят метров. При этом безопасные для техники, легкие, но острые, как бритвы, диски безжалостно кромсали живую плоть.

Лафолле и Кэндлесс отрегулировали свое оружие на максимальный разброс и установили автоматический режим. Дробовик не обладает скорострельностью армейского импульсного ружья, однако этот недостаток с лихвой искупается широкой зоной поражения. Ритмично кашляя, оружие рой за роем выбрасывало сеющие смерть диски, рвавшие охранников в кровавые ошметки.