Чтение 36–й страницы книги ~Драконья алчность или Дело Алмазного Фонда~

И он склонился в глубоком поклоне... Но дракон молча покачал головой... Но я молча покачал головой и осторожно положил к ногам правителя тело Поганца Сю.

- Вот кого вы должны благодарить... Вот кто ценой своей жизни сотворил сегодняшнюю победу.

И правитель молча обнажил голову. Минуту над всеми нами висело гробовое молчание, а потом я поднял голову и произнес:

- Я ухожу... Мне больше нечего делать в Поднебесной... - И, повернувшись к своему учителю, добавил: - Прости, мудрый Фун Ку-цзы, что не смог стать настоящим учеником, не смог постичь твою мудрость.

Старик смущенно развел руками:

- Да если б я знал, что ты - Дракон!... Что ты... сродни Желтому Владыке!

Дракон наклонил свою огромную голову и... улыбнулся:

- Передайте привет Шан Те, пусть она расскажет правителю о моем обещании, данном цзяожэням. Им надо помочь.

Потом я повернулся к Тянь Ши и добавил:

- Ты остаешься единственным магом Поднебесной... До тех пор, пока в ваш Мир не вернется демиург, ты будешь следовать законам Желтого Владыки...

Дракон поднял голову, оглядел молчащую толпу и рыкнул:

- Прощайте!

Затем он развернул свои огромные голубовато-прозрачные крылья и без разбега взмыл в небо.

Когда я делал прощальный вираж над задравшими головы людьми, я отчетливо увидел стоявших в центре круга правителя Тянь Ши, учителя Фун Ку-цзы и... черного синсина Гварду. Рядом с ними лежал Поганец, и хотя его глаза были закрыты, мне показалось, что он тоже провожает меня взглядом... Хитрым взглядом своих маленьких, блестящих, лукавых глаз.

Я выпрямился и направил свой полет к известному мне месту. Скоро слева от меня промелькнули крыши Цуду, потом прямо подо мной появилась пыльная полоска знакомой дороги, которая спустя несколько минут привела меня к небольшой рощице, на опушке которой рос памятный мне куст орешника. Опустившись рядом с ним, я взмахом левой руки стер заклинание "Полного Преображения", и голубой дракон исчез, а мой магический кокон вновь превратился в невидимую и неощутимую для других людей... не магов... сферу. Затем я внимательно оглядел округу и... не обнаружил портала перехода!

Далеко не сразу я сообразил, что он исчез вместе со смертью его создателя.

Возможно, это обстоятельство стало для меня большой удачей - вместо того, чтобы немедленно воспользоваться готовым переходом, мне пришлось задуматься...

Конечно, я и сам мог соорудить портал перехода, для меня это волшебство не было секретом, однако... куда этот портал должен был вести?... Если я выведу его в тот самый зал Алмазного фонда, то вполне могу оказаться либо среди посетителей выставки, либо в пустом и тщательно охраняемом помещении, ведь с момента моего перехода прошло довольно много времени! Если же мне привязать портал, допустим, к московской квартире Толика Корсакова, то как я объясню свое там появление и... исчезновение из зала выставки?! Конечно, я мог бы попробовать сделать временную поправку перехода, но расчет такой поправки и составление на его основе нового заклинания было мне сейчас просто не по силам.

И тут в моей голове мелькнула мысль простая до гениальности - ведь привязать выход портала можно было не только к известному мне месту, но и к известному мне... запаху, звуку, прикосновению... Важно было, чтобы этот запах, этот звук или это прикосновение были достаточно яркими, необычными! Думал я всего секунду - нужный мне звук выплыл сам собой. Я встал и двинулся к тому месту, где раньше стоял портал Неповторимого Цзя, на ходу доставая свой мешочек с камнями. Но не успел я разложить камни, как позади меня раздался знакомый грубоватый бас:

- Странствующий маг Сор Кин-ир, я послан к тебе с поручением от Желтого Владыки!

Я обернулся и увидел Мэнь-Шэня в знакомом боевом облачении. Впрочем, одно отличие от привычного облика духа-хранителя врат я заметил сразу - он... улыбался. Мне оставалось только улыбнуться в ответ. Тогда Мэнь-Шэнь шагнул вперед и протянул мне маленькую шкатулку, вырезанную из зеленоватого полупрозрачного камня:

- Это подарок Желтого Владыки в пару к имеющемуся у тебя нефриту!

Я молча принял подарок и, не глядя, сунул его в карман джинсов.

- Желтый Владыка благодарит тебя и желает удачного... возвращения!

Мэнь-Шэнь сделал шаг назад, собираясь, видимо, исчезнуть, но тут я остановил его. Мне пришла, надо признаться, довольно абсурдная мысль.

- Послушай, дух, ведь Желтый Владыка - полновластный властитель Поднебесной?...

Мэнь-Шэнь утвердительно кивнул.

- И его... э-э-э... законы обязательны для исполнения?...

Дух снова кивнул.

- Ага... Тогда передай ему от меня, как можно собрать все драгоценные камни Поднебесной!

Глаза Мэнь-Шэня вспыхнули желтоватым огнем, и он снова шагнул вперед, на этот раз угрожающе.

- Говори, - прорычал дух, поднимая свой да-дао. - Но берегись, если твой способ окажется шуткой или... ложью, ты умрешь!

"Напугал!... - насмешливо подумал я. - Пока вы мой способ опробуете, я уже буду очень далеко!"

- Слушай и в точности передай мои слова Желтому Владыке. Он должен издать указ, закон, распоряжение... Не знаю, как у вас здесь это называется...

- Люи, - немедленно подсказал мне дух. - Уложение!...

- Ну пусть будет уложение. Так вот, в соответствии с этим уложением все драгоценные камни Поднебесной должны перейти в собственность Желтого Владыки, где бы они ни находились, хотя бы даже и под землей! А владеющие ими сейчас люди будут считаться их... арендаторами. Таким образом нельзя будет камень продать, подарить, передать, можно будет продать, передать, подарить только... права его аренды!... Владельцем камней будет Желтый Владыка!

Я внимательно посмотрел на Мэнь-Шэня и спросил:

- Ты понял мою мысль?!

Несколько секунд дух-хранитель врат смотрел на меня бессмысленными "нарисованными" глазами, а потом в них мелькнуло понимание, и он... исчез.

"Вот она - благодарность духов!..." - со вздохом подумал я и приступил к возведению портала перехода.

Спустя полчаса, передо мной встало черное зеркало перехода. Я еще раз оглядел расстилавшийся вокруг клочок Поднебесной, закрыл глаза, чуть постоял, привыкая к темноте, и... шагнул в черноту перехода.

И почти сразу же услышал... звук выстрела и удивленный возглас:

- Да на нем бронежилет!... Тогда попробуем так!...

Меня перевернуло в воздухе, и я больно приложился боком о что-то твердое.

И вновь раздался грохот выстрела, а следом истошный Толькин вопль:

- Вы ж его убьете!!! Я открыл глаза.

Вся милицейская и музейная компания, вытаращив глаза, уставилась на пустую стену рядом с одной из слабо подсвеченных выставочных витрин, я же оказался около соседней витрины, пузом на голом и довольно пыльном полу.

После короткой паузы, позволившей мне слегка перевести дух, генеральский баритон совершенно спокойно задал весьма странный вопрос:

- Ну... И куда делся этот ваш... фотограф?...

Вопрос этот не остался без ответа!

- Никуда он не делся... - проговорил я, выбираясь из-под своей витрины и деланно пыхтя якобы от переживания и напряжения. - Смотрите, что я нашел!...

Заключение

Что касательно относительно -

то оно, конечно, действительно,

но только случись что - вот тебе

и пожалуйста, а все оттого, что потому что!...

На моей протянутой вперед ладони покоились алмаз "Шах", исписанный по граням арабской вязью, изумрудная брошь, сапфировая брошь и эгрет в виде фонтана, а по мне, так просто красивая шпилька. Как это ни странно, но первым около моей руки оказались музейный старичок со своей очкастой сотрудницей. Благоговейно склонившись к моей ладони, он дрожащими от восторга пальцами едва касался драгоценностей и плачущим голосом твердил как заведенный:

- Господи, они нашлись!!! Господи, они нашлись!!! Господи, они нашлись!!!

После трех-четырех таких повторов к нему присоединилась тетенька. Тыча указательным пальчиком в переносье своих очков и не отрывая глаз от моей ладони, они завела свое:

- Мефодий Ильич, не волнуйтесь!!! Мефодий Ильич, не волнуйтесь!!! Мефодий Ильич, не волнуйтесь!!!

При этом оба не решались принять найденные мной "экспонаты", словно опасались, что они снова исчезнут! Только через пару минут к ним подтянулись милицейские генералы и прочие "служители порядка". Вытянув шеи, они старались через плечи музейщиков разглядеть, что же это такое я отыскал в пыли под витриной.

Наконец мне надоело слушать причитание старика и его дамы, а также молчаливое, но назойливое сопение стражей порядка. Твердо взяв старика за руку, я перевернул ее ладонью вверх и высыпал поблескивающие "игрушки" в эту морщинистую, чуть подрагивающую ладонь.

- Получите свое добро и... всего доброго... - быстро пробормотал я, потому как вдруг заметил в стороне от общей группы того самого типа в штатском, который накрыл нас с Корсаковым за подслушиванием, а потом еще и стрелял в меня!... Гад!!

Старик мгновенно прикрыл другой ладонью полученное им сокровище, а я тихо, одними губами быстро забормотал заклинание "Отводящего Морока". Спустя пару секунд сыщик в штатском как-то странно дернулся, забегал глазами по выставочному залу, словно пытался что-то разглядеть, а потом сделал неуверенный шаг в сторону толпящихся людей.

Я осторожно выскользнул из толпы и произнес еще одно, короткое сложносоставное заклинание. Теперь, во-первых, все эти люди будут абсолютно уверены, что, кроме них, в зале Алмазного фонда никого не было! А во-вторых...

Ухватив стоявшего раскрыв рот Тольку за рукав, я потащил его к выходу и услышал за своей спиной дрожащий голос старого музейного работника:

- Ну, Николай Васильевич, вы и ваши люди настоящие... профессионалы... настоящие... сыщики!! Это ж надо, вернуть государству такие ценности!! За такие... подвиги "героя" давать надо!...

Вот так!

Через десять минут мы с Корсаковым уже сидели в его старенькой "пятерке". Он вставил ключ в замок зажигания, но вместо того, чтобы завести мотор, вдруг повернулся ко мне и на выдохе выговорил:

- Ну, рассказывай!...

- Что рассказывать?! - состроил я удивленную физиономию.

- Как - что?! Все!!! - гаркнул Корсаков и... закашлялся. Прочистив горло, он продолжил:

- Я же видел, что ты просто... э-э-э... растворился в стене!... Раз-з-з - и все! А потом оказался совсем в другом месте, да еще с этими побрякушками. Где ты их... откопал?!!

Я покрутил головой и усмехнулся:

- Ну, ты насочинял... "В стене растворился!... Побрякушки откопал!..."- Посмотрев ему в глаза долгим пристальным взглядом, я веско произнес: - Нигде я не растворялся и ничего не откапывал!... Если хочешь знать, мы с тобой вообще не были ни в каком фонде... Хотели пойти, но не пошли!

- Как это не пошли?! - ошарашено переспросил Толька. - Нас же там с десяток человек видели!

- Никто нас не видел... Никто нас не слышал... И вообще, мы с тобой собирались на церемонию вручения премий МВД. Еще можем успеть...

И тут Корсаков внимательно оглядел меня. Глаза его округлились, дрогнувшие руки сами собой легли на рулевое колесо, и пальцы крепко обхватили баранку. Он с трудом сглотнул и враз охрипшим голосом спросил:

- А что это с твоим костюмом стало?... Словно ты пару недель... по пыльной пустыне в нем бегал?!!

- И по пустыне тоже... - медленно, очень устало и тоскливо проговорил я и закрыл глаза.

Корсаков был умным и чутким человеком, он больше не стал мне задавать вопросов, а завел двигатель и повел свой чудесный автомобиль к дому. Там мы быстро умылись, я, как смог, привел себя в порядок, и мы отправились в Концертный зал "Россия". Там я встретился с неожиданно освободившимся полковником Саленко Сергеем Маратовичем и имел с ним довольно длинную беседу. Полковник говорил много, охотно и в приподнятом тоне, но в конце беседы вдруг поморщился и чуть высокомерно бросил:

- Слушай, Сорокин, у тебя и так-то физиономия... неблагонадежная, так ты еще манеру взял одеваться в какие-то обноски! Что там, в вашей периферии, и кроссовок приличных купить нельзя?!

Я состроил виноватую физиономию и пробормотал, что постараюсь исправиться.

В свой родной город я уезжал вечером следующего дня и в течение всех этих "московских" суток чувствовал, что Корсакову страстно, до изжоги и мурашек в кончиках пальцев, хочется меня порасспросить, но он сдержался. И только когда мы уже стояли на перроне вокзала, Толик осторожно поинтересовался:

- Слушай... а этих... ну... в фонде... тоже ты... все забыть заставил?...

Я посмотрел ему в глаза и понял, что он уже провел какое-то свое расследование и знает состояние памяти у присутствовавших вчера на выставке Алмазного фонда России. Поэтому я кивнул и коротко ответил:

- Тоже я...

В этот момент поезд мягко тронулся, и я аккуратно, стараясь не задеть стоящего на площадке проводника, прыгнул в вагон. Корсаков прошел несколько шагов вслед за неторопливо движущимся вагоном, а потом остановился и громко крикнул:

- Расскажешь мне потом!!! Все!!! Я буду ждать!!!

Поезд набирал ход, и скоро платформа... вокзал да и сама Москва остались позади. Народ в купе укладывался спать, лег и я.

Уже в полудреме мне вдруг вспомнился последний крик Тольки, и я подумал: "А почему бы и нет?... Почему бы и не рассказать?..."

А потом мне приснился сон. Простой, не вещий сон.

Я лежал на своей нижней полке в мерно покачивающемся вагоне. Мягкий перестук колес создавал необходимый для ночи музыкальный фон, и потому сон мой был кроток и спокоен... А на столике между двух купейных полок в своей замызганной набедренной повязке молча сидел Поганец Сю и, развернув свои огромные уши, с мягкой, не "своей", улыбкой ласково смотрел в мое спящее лицо...