Чтение 6–й страницы книги ~Липовый лифт~

- Нам не придется спускаться по всем этим лестницам, - сказала Эсме.

- Быстрее всего съехать по перилам, - предложил Клаус.

Эсме одной рукой обняла всю троицу Бодлеров и вместе с ними двинулась к лифту. Детей обрадовал этот ласковый жест их опекунши, но обвивавшая их рука сжимала слишком крепко, мешая идти. И это снова их обескуражило.

- По перилам нам съезжать не обязательно, - сказала Эсме.

- Но как же тогда мы спустимся из пентхауса? - спросила Вайолет.

Эсме протянула свободную руку и длинным ногтем нажала на кнопку "Вверх".

- Мы воспользуемся лифтом, - сказала она. Как только двери лифта раздвинулись, она снова улыбнулась детям и с силой толкнула их в бездонную черноту шахты.

Иногда слова бессильны. Бывают обстоятельства настолько ужасающие, что я не взялся бы их описать ни фразами, ни параграфами, ни даже целой серией книг, а нечеловеческий испуг и отчаяние бодлеровских сирот, когда Эсме толкнула их в шахту, изобразить можно лишь в виде двух страниц, сплошь закрашенных густой черной краской.

У меня не хватает слов, чтобы передать это чувство глубочайшего ужаса, который испытывали дети, когда летели в черную бездну. Мне кажется, никакими словами нельзя передать, как они кричали и с каким свистом налетал на них ветер, обдавая ледяным холодом. Я не могу напечатать ни одной строчки, которая помогла бы вам представить себе, каким страхом были охвачены Бодлеры, когда летели навстречу своей погибели.

Могу только сказать, что они Не погибли и с их голов не упал ни один волосок, когда наконец остановилось их падение сквозь темный колодец шахты. Они остались живы по той простой причине, что не долетели до дна. Что-то нарушило их падение, то есть их погружение в шахту было остановлено между раздвижными дверями лифта и железной клеткой, где были прежде заточены Квегмайры. Что-то остановило их падение, не причинив им вреда. Сначала они восприняли это как чудо, осознав, что они живы и болыне не падают вниз. Протянув руки, они нащупали под собой что-то похожее на сетку. Пока Бодлеры читали каталог Модного Аукциона и рассказывали Эсме, что они там обнаружили, кто-то натянул веревочную сетку между стенами шахты, и эта сетка остановила падение детей навстречу своей погибели. Высоко-высоко над Бодлерами был пентхаус Скволоров и далеко внизу была клетка в крошечной грязной каморке с отходящим от нее туннелем. Бодлеры теперь оказались в ловушке, но ловушка все же лучше, чем смерть. Дети облегченно вздохнули и крепко обнялись.

- Спенсет,- произнесла Солнышко голосом, осипшим от крика.

Вайолет крепко прижала ее к себе.

- Да, Солнышко, - сказала она. - Мы живы.

- Мы живы! - крикнул Клаус, обняв обеих сестер. - Мы живы, и все о'кей!

- Не сказала бы, что такой уж у вас о'кей, - донесся сверху голос Эсме, эхом откликнувшийся в стенах шахты. Но дети отчетливо слышали жестокие слова своей опекунши. - Вы живы, но впереди вас точно не ждет о'кей. Как только закончится аукцион и Квегмайры уже будут на пути из города, Гюнтер вернется и заберет вас. И тогда, несчастные сироты, вы узнаете, что такое о'кей. Это я вам гарантирую. Какой удивительно удачный день! Мой бывший учитель актерского мастерства в итоге приберет к рукам не одно, а целых два огромных состояния.

- Ваш учитель актерского мастерства? - в изумлении спросила Вайолет. - Так, значит, вы все это время знали, кто такой Гюнтер?

- Конечно знала, я просто дурачила вас и моего слабоумного мужа, заставляя поверить, что он на самом деле аукционер. К счастью, я потрясающая актриса, и мне ничего не стоило обвести вас вокруг пальца.

- Значит, вы работали вместе с этим отпетым негодяем? - спросил Клаус.

- Он вовсе не отпетый негодяй. Он гений. Я оставила инструкцию привратнику не выпускать вас из пентхауса, пока не придет Гюнтер и не заберет вас, но Гюнтер убедил меня, что все же лучше сбросить вас в шахту. И он был прав. Теперь вы уже не сможете явиться на аукцион и спутать все наши планы.

- Зисанем! - взвизгнула Солнышко.

- Моя сестра права! - крикнула Вайолет. - Вы наш опекун. И вы обязаны заботиться о нашей безопасности, а не швырять нас в шахту лифта и красть наше наследство.

- Но я хочу его у вас украсть. Украсть так, как Беатрис украла его у меня.

- О чем вы говорите? - сказал Клаус. - Вы и так несусветно богаты. Зачем вам еще столько денег?

- Ясно зачем. Это модно, - ответила Эсме. - Бай-бай, дети. Самый нынче модный способ распрощаться с тремя поганцами сиротами. Надеюсь, я вас никогда больше не увижу.

- Но почему? Почему вы так чудовищно с нами поступаете? - крикнула Вайолет.

Ответ Эсме был самым жестоким из всего, когда-либо сказанного ею детям. Она разразилась хохотом, грубым, вульгарным смехом, который эхом прокатился по шахте и постепенно смолк, когда их опекунша уже ушла. Бодлеры посмотрели друг на друга, вернее, попытались посмотреть в полной темноте, дрожа от страха и отвращения, так что сетка, которая одновременно поймала и спасла их, даже слегка закачалась.

- Дили? - спросила жалобно Солнышко. Ее сестра и брат знали, что этот вопрос означает: "Что же теперь делать?".

- Не знаю, - признался Клаус. - Но что-то надо.

- И притом быстро, - добавила Вайолет. - Но ситуация трудная. Стены на ощупь очень гладкие.

- Бесполезно поднимать шум, чтобы привлечь чье-то внимание. Если даже нас услышат люди, то решат, что кто-то орет не своим голосом в одной из квартир, - ответил Клаус.

Вайолет напряженно думала, закрыв глаза, хотя вокруг было темно и значения не имело, открыты глаза или закрыты.

- Клаус, а не пришло ли время обратиться к твоим исследовательским способностям? - сказала она. - Ты можешь вспомнить какой-нибудь случай из истории, когда люди выбирались из такой ловушки, как эта?

- Боюсь, что нет.- Голос Клауса не обнадеживал.- В мифе о Геракле герой оказался между двумя чудовищами, Сциллой и Харибдой, как мы сейчас между раздвижными дверями лифта и полом. Но он освободился из ловушки, устроив водоворот!

- Глокус,- сказала Солнышко, что означало: "Мы этого сделать не можем".

- Знаю, - буркнул Клаус. - Мифы часто очень забавные, но помочь нам ничем не могут. Не настало ли время для твоих изобретений, Вайолет?

- У меня нет под рукой никаких материалов. Работать мне не с чем. - Протянув руку, Вайолет потрогала край сетки. -

Я не могу использовать эту сетку для изобретений. Как только я начну отрывать ее от стены, мы полетим вниз. Сетка, похоже, прикреплена к стене маленькими металлическими колышками, но я не могу их вытащить, чтобы потом каким-то образом использовать.

- Джазен? - спросила Солнышко.

- Да, это колышки, - откликнулась Вайолет. - Пощупай их рукой прямо вот здесь, Солнышко. Гюнтер, очевидно, стоял на длинной лестнице, когда вбивал их в стены шахты, а потом натягивал на них сетку. Подозреваю, что эти стены достаточно мягкие и в них можно вбивать мелкие острые предметы.

- Толк? - тут же спросила Солнышко, и ее брат с сестрой мгновенно догадались, о чем она подумала: "Такие, как зубы?".

- Нет, Солнышко, - решительно сказала Вайолет. - Мы не можем рисковать твоими зубами. Это слишком опасно.

- Йоит,- ответила Солнышко, что означало: "Если я сорвусь, то упаду обратно в сетку". - А что, если ты застрянешь на полпути? - спросил Клаус. - Или потеряешь зуб?

- Васта, - услышали в ответ старшие Бодлеры, что переводится как: "Я обязана рискнуть, ведь это наш последний шанс".

И брат с сестрой крайне неохотно вынуждены были с ней согласиться. Им страшно было думать о том, что их маленькая сестренка будет карабкаться наверх до раздвижных дверей, надеясь только на свои зубы. Но они ничего другого не могли придумать, чтобы попасть на Аукцион и вовремя успеть сорвать подлый план Гюнтера. Время еще не созрело для изобретательского таланта Вайолет или же знаний Клауса, полученных им из книг, но время явно пришло для острых зубов самой младшей Бодлер. Солнышко, откинув голову, подскочила к стене и вонзила в нее зуб. Раздавшийся при этом звук заставил бы любого дантиста рыдать много часов подряд. Но Бодлеры не были зубными врачами, и вся троица, затаив дыхание, гадала - вошел ли зуб в стену так же прочно, как колышек. К их радости, они не услышали ни скрипа, ни треска, никаких звуков, указывающих, что Солнышкин зуб не удержался в стене. Солнышко всунула второй зуб, чуть повыше первого. Второй зуб тоже крепко вошел в стену, и тогда Солнышко осторожно высвободила первый и еще раз воткнула его в стену чуть повыше второго. Так постепенно, располагая зубы на небольшом расстоянии друг от друга, Солнышко продвинулась на несколько дюймов вверх по стене. К тому времени, когда ее первый зуб снова оказался над вторым, ее маленькое тельце уже не касалось сетки.

- Удачи, Солнышко! - пожелала Вайолет.

- Мы болеем за тебя, - сказал Клаус.

Солнышко не ответила, но ее сестра и брат отнеслись к этому спокойно. Они легко могли себе представить, как трудно говорить, когда во рту у тебя стена. Поэтому Вайолет и Клаус тихо сидели на сетке, стараясь приободрить, как могли, младшую сестру. Если бы Солнышко могла карабкаться наверх и одновременно разговаривать, она бы обязательно сказала "Сорид", что-то вроде: "Пока все хорошо", или же "Йафф", что означает опять же: "Полпути позади". Но старшие Бодлеры в темноте слышали только треск втыкаемых в стену зубов, пока не раздался ликующий крик:

- Топ! - то есть: "Я наверху!"

- Ура, Солнышко! Ты настоящий герой! - крикнул Клаус.

- Так держать! - присоединилась к нему Вайолет. - А теперь иди в спальню и достань из-под кровати нашу самодельную веревку. Тогда мы тоже поднимемся к тебе наверх.

- Гамба, - ответила Солнышко и тут же отползла от края шахты. Ее старшие сестра и брат еще некоторое время сидели в тишине и ждали, не переставая восхищаться смелостью и ловкостью младшей сестренки.

- Ни за что б не решилась проделать весь этот путь наверх по стене шахты таким способом, - сказала Вайолет. - Даже в возрасте Солнышка.

- Я тоже,- сказал Клаус,- хотя у нас с тобой зубы нормального размера.

- Размер зубов тут ни при чем. Главное - это размер ее мужества и заботы о близких.

- И размер беды, в какую мы попали,- добавил Клаус.- И размер предательства нашей опекунши. До сих пор не могу поверить, что Эсме все это время строила свои гнусные козни вместе с Гюнтером. Она такая же липа, как и ее лифт.

- Эсме - очень умелая актриса, - утешила брата Вайолет. - Хотя человек она ужасный. Она полностью обвела нас вокруг пальца, утверждая, что ее обвел вокруг пальца Гюнтер. Интересно, что она имела в виду, когда сказала...

- Тада! - донесся голос Солнышка уже от дверцы шахты.

- Клаус, веревка у нее в руках! - Вайолет была очень взволнованна. - Солнышко, - обратилась она к сестре, - привяжи веревку к дверной ручке "языком дьявола".

- Стоп, все отменяется! - неожиданно объявил Клаус. - У меня идея получше.

- Получше, чем выбраться отсюда? - спросила Вайолет.

- Я хочу отсюда выбраться, но не думаю, что нам для этого надо лезть наверх. Там мы снова окажемся в пентхаусе.

- А из пентхауса доберемся до Веблен-Холла. Для экономии времени можно даже скатиться по перилам.

- Да, но перила кончаются прямо у вестибюля, - сказал Клаус. - В вестибюле как раз и находится консьерж, имеющий четкую инструкцию не выпускать нас из здания.

- Я как-то не подумала о нем, - смутилась Вайолет. - Он всегда строго придерживается инструкции.

- Именно поэтому мы должны покинуть дом 667 по Мрачному Проспекту каким-то иным путем.

- Дитемью? - крикнула Солнышко. Это означало что-то вроде: "А какой у нас есть иной путь?".

- Вниз, - сказал Клаус. - От каморки на дне шахты отходит туннель, помнишь? Вход в него совсем рядом с клеткой.

- Все верно, - сказала Вайолет. - Гюнтер через этот туннель вывез Квегмайров прежде, чем мы успели их спасти. Но неизвестно, куда ведет этот туннель.

- Если Гюнтер увез Квегмайров через этот туннель, значит, туннель выходит куда-то в сторону Веблен-Холла, то есть куда мы и должны попасть.

- Солнышко, распоряжение отменяется. Привязывать веревку к ручке не надо, - сказала Вайолет. - Вдруг кто-нибудь ее увидит и поймет, что мы сбежали. Возьми ее с собой сюда. Как тебе кажется, хватит у тебя сил прокусать себе путь обратно вниз?

- Джеронимо! - крикнула Солнышко. В переводе это означало: "Мне не нужно кусать себе дорогу вниз". Набрав в легкие воздух, она бросилась в темную шахту, и шлейф из липовой веревки, раскручиваясь на ходу, вился вслед за ней. На этот раз погружение в шахту не требовало изображения в виде сплошь закрашенных черной краской страниц, так как ужас долгого падения в кромешной тьме был немного смягчен. Слово "смягчен" в данном месте означает - "Солнышко отнеслась к нему гораздо мягче", потому что она знала - внизу ее ждут брат с сестрой и сетка. Бах! Солнышко упала прямо на сетку, и следом второй удар, не такой громкий, - рядом шлепнулся моток липовой веревки. Убедившись, что падение не причинило сестре увечий, Вайолет привязала веревку к одному из колышков, удерживающих сетку.

- Хочу удостовериться, что конец веревки надежно закреплен. Солнышко, если у тебя не очень болят зубы после подъема, прогрызи дырку в сетке, так чтобы мы могли пролезть сквозь нее.

- А что при этом должен делать я? - спросил Клаус.

- Ты можешь молиться за успех работы, - сказала Вайолет.

Сестры так быстро справились со своими задачами, что Клаус не успел даже начать молиться. Вайолет в одно мгновение прикрепила веревку к колышку с помощью сложных и крепких узлов, а Солнышко прогрызла дыру величиной с ребенка в середине сетки, куда Вайолет сразу же забросила веревку. Трое бодлеровских сирот, замерев у края дыры, ждали, пока не услышали знакомый металлический звук, когда веревка ударилась о железную клетку. Тогда они заглянули в черную бездну.

- Не могу поверить, что мы снова спускаемся в эту шахту, - сказала Вайолет.

- Я понимаю, что ты хочешь этим сказать. Спроси меня кто-нибудь в тот день на пляже, думал ли я когда-нибудь, что мы будем карабкаться вниз и вверх по пустой шахте лифта ради того, чтобы спасти пару тройняшек, я бы ответил, что никогда в ближайшие миллион лет. А теперь мы делаем это уже в пятый раз за сутки. Что с нами случилось? И что привело нас в это кошмарное место, которое мы сейчас созерцаем?

- Несчастье, - тихо сказала Вайолет.

- Страшный пожар, - сказал Клаус.

- Олаф, - сказала как отрезала Солнышко и первой начала спускаться по веревке. Клаус пролез через дырку в сетке и последовал за ней, а за ним и Вайолет. Трое Бодлеров не мешкая проделали путь до конца второй половины шахты и добрались до крошечной грязной каморки и туннеля, который должен был вывести их к Модному Аукциону.

Спустившись первой, Солнышко все время поглядывала вверх, чтобы удостовериться, что брату и сестре ничто не грозит и они благополучно доберутся до дна шахты. Клаус, приземлившись, все время посматривал на туннель, стараясь представить, какой он длины и не затаился ли там кто-то или что-то. Вайолет тоже, скосив глаза, поглядывала в угол, где лежали их сварочные горелки, которые дети побросали, когда для ее изобретений еще не пришло время.

- Возьмем их с собой, - сказала она.

- Зачем? - спросил Клаус.- Они давным-давно остыли.

- Остыли, конечно.- Вайолет подобрала одну горелку. - А концы у них погнулись, когда мы их швыряли. Но они все равно для чего-нибудь могут пригодиться. Мы не знаем, с чем мы столкнемся в этом туннеле. И мне не хотелось бы, чтобы нас застали врасплох. Возьми, Клаус, щипцы. Это твои, а это Солнышкины.

Младшие Бодлеры взяли в руки остывшие каминные щипцы с погнутыми концами и, тесно прижавшись друг к другу, сделали несколько первых осторожных шагов. В кромешной тьме этого адского места щипцы казались продолжением рук Бодлеров, бесконечно длинными тонкими руками, а не каким-то нелепым изобретением. Но Вайолет совсем не это имела в виду, когда сказала, что она бы не хотела, чтобы их застали врасплох. Слово "врасплох" здесь подразумевает "неподготовленным". Вайолет думала, что трое детей, одни в тесном туннеле, с каминными щипцами в руках, может быть, окажутся более подготовленными к неожиданностям, чем трое детей в тех же обстоятельствах с пустыми руками. С сожалением должен признаться, что старшая Бодлер была совершенно права - трое детей не могли позволить застать себя врасплох, даже если неблагоприятная ситуация маячила в самом конце пути. Делая осторожные шаги, дети в любом случае должны были быть во всеоружии, ибо в самом конце темного туннеля их ждал элемент "изумление".

Глава одиннадцатая

Французское выражение "cul-de-sac" описывает то, что бодлеровские сироты обнаружили, когда добрались до конца темного туннеля. Как и все французские выражения, его легче всего понять, если перевести все слова по отдельности. Слово означает - "в конце темного туннеля Бодлеры столкнулись с набором...". И поэтому целиком выражение "cul-de-sac" здесь переводится как "В конце темного туннеля Бодлеры столкнулись с целым набором таинственных обстоятельств".

Будь у бодлеровских сирот возможность выбрать готовую французскую фразу, описывающую то, что ожидает их в конце темного туннеля, они, очевидно, выбрали бы выражение типа: "К тому времени, когда трое детей обогнули последний темный угол подземного коридора, полиция схватила Гюнтера и спасла тройняшек Квегмайров" или же "Бодлеры очень обрадовались, когда туннель вывел их прямо к Веблен-Холлу, где происходит Модный Аукцион". На протяжении всего пути туннель не менялся - он оставался по-прежнему темным и таинственным, со множеством неожиданных извивов и поворотов. Дети то и дело со всего маху больно ударялись о стену. Потолок был очень низкий - Гюнтеру, очевидно, приходилось идти согнувшись, когда он пользовался туннелем для своих негодяйских целей. Сверху до ушей Бодлеров доносилось много разнообразных звуков, по которым они могли установить, куда ведет туннель. После нескольких первых поворотов они вдруг услыхали голос консьержа, звучавший будто издалека, и его шаги наверху над ними. Бодлеры поняли, что они, должно быть, находятся под вестибюлем. Еще через несколько поворотов они слышали, как двое мужчин обсуждают морские украшения, и решили, что они находятся прямо под Мрачным Проспектом. Свернув еще несколько раз, они отчетливо слышали, как, отчаянно дребезжа, над ними "sac" в языке встречается не слишком часто и означает чаще всего "таинственные обстоятельства". А слово "cul" настолько редкое во французском, что мне пришлось поломать голову над его переводом. Но потом я догадался, что в данном случае оно означает - "в конце темного туннеля Бодлеры столкнулись с набором...". И поэтому целиком выражение "cul-de-sac" здесь переводится как "В конце темного туннеля Бодлеры столкнулись с целым набором таинственных обстоятельств".

Будь у бодлеровских сирот возможность выбрать готовую французскую фразу, описывающую то, что ожидает их в конце темного туннеля, они, очевидно, выбрали бы выражение типа: "К тому времени, когда трое детей обогнули последний темный угол подземного коридора, полиция схватила Гюнтера и спасла тройняшек Квегмайров" или же "Бодлеры очень обрадовались, когда туннель вывел их прямо к Веблен-Холлу, где происходит Модный Аукцион". На протяжении всего пути туннель не менялся - он оставался по-прежнему темным и таинственным, со множеством неожиданных извивов и поворотов. Дети то и дело со всего маху больно ударялись о стену. Потолок был очень низкий - Гюнтеру, очевидно, приходилось идти согнувшись, когда он пользовался туннелем для своих негодяйских целей. Сверху до ушей Бодлеров доносилось много разнообразных звуков, по которым они могли установить, куда ведет туннель. После нескольких первых поворотов они вдруг услыхали голос консьержа, звучавший будто издалека, и его шаги наверху над ними. Бодлеры поняли, что они, должно быть, находятся под вестибюлем. Еще через несколько поворотов они слышали, как двое мужчин обсуждают морские украшения, и решили, что они находятся прямо под Мрачным Проспектом. Свернув еще несколько раз, они отчетливо слышали, как, отчаянно дребезжа, над ними проехал старый допотопный троллейбус. Теперь они знали, что туннель проходит под троллейбусной линией. Туннель все петлял и петлял, а Бодлеры все продолжали вслушиваться в разнообразные городские звуки - цоканье лошадиных копыт, скрежет фабричных машин, звон церковных колоколов, стук роняемых людьми наверху предметов, но, как только они дошли до конца туннеля, все звуки стихли. Бодлеры стояли неподвижно, пытаясь представить себе, где в городе могло бы быть такое абсолютно тихое место.

- Как вы думаете, где мы сейчас? - спросила Вайолет. - Тишина здесь как в могиле. - Она изо всех сил напрягала слух, пытаясь хоть что-то услышать.

- Меня беспокоит совсем не тишина, - ответил Клаус, тыча щипцами в стенку, - не могу понять, куда сворачивает туннель. Может быть, это тупик?

- Тупика здесь быть не может, - возразила Вайолет, потыкав щипцами стену напротив. - Никто не строит туннелей, которые никуда не ведут.

- Праджик,- добавила Солнышко, что означает: "Гюнтер ведь наверняка нашел какой-то выход из туннеля, когда проходил по нему".

- Я перетыкал тут всю стену, дюйм за дюймом, - сказал Клаус. - Здесь нет ни двери, ни лестницы, ни поворота. Нет ничего. Это настоящий тупик. В самом прямом смысле этого слова. Есть французское выражение, обозначающее "тупик", но не могу его вспомнить.

- Боюсь, нам придется вернуться обратно тем же путем. - Голос у Вайолет был несчастный. - Другого выхода нет. Придется пройти снова весь подземный коридор, снова взобраться наверх до сетки, а потом отправить Солнышко зубами проложить себе дорогу в пентхаус и искать там материал для новой липовой веревки, после чего по перилам соскользнуть в вестибюль, незаметно прошмыгнуть мимо консьержа и бежать в Веблен-Холл.

- Паэтьян, - заявила Солнышко, что означает: "Мы не успеем туда вовремя, чтобы разоблачить Гюнтера и спасти Квегмайров".

- Я понимаю, - вздохнула Вайолет. - Но не знаю, что еще мы можем сделать. Похоже, мы безоружны, даже имея эти щипцы.

- Если бы у нас были хотя бы лопаты, мы могли бы прокопать выход из туннеля, но эти щипцы нельзя использовать как лопаты, - сказал Клаус.

- Тенти, - вставила в разговор Солнышко. Этим он хотела сказать: "Если бы у нас был динамит, мы могли бы взорвать его и выбраться наружу, но щипцы не заменят динамита".

- Но ими можно воспользоваться, чтобы поднять шум, - неожиданно сказала Вайолет. - Давайте колотить щипцами по потолку. Поглядим, привлечет ли это внимание кого-нибудь из прохожих.

- Не слышно, чтобы тут кто-нибудь проходил мимо, - сказал Клаус. - Но стоит попробовать. Солнышко, я подниму тебя так, чтобы ты могла достать щипцами до потолка.

Клаус подхватил на руки сестренку, и затем вся троица принялась что было мочи колотить по потолку. Они надеялись устроить за несколько минут невероятный грохот. Но после первого же удара на Бодлеров обрушился с потолка ливень черной сухой пыли. Как грязевая буря, он засыпал их с головой. Детям пришлось отказаться от своей затеи - они кашляли, терли глаза и сплевывали пыль, попавшую в рот.

- Тьфу, - сплюнула Вайолет. - Вкус тошнотворный.

- Как у подгоревших тостов, - сказал Клаус.

- Пефлоб! - взвизгнула Солнышко. Услыхав крик, Вайолет перестала кашлять и задумчиво лизнула кончик пальца.

- Это зола,- объявила она.- Может быть, внизу какая-то печь.

- Не думаю, - ответил Клаус. - Посмотрите-ка лучше наверх.

Бодлеры дружно подняли головы и увидели, что волна черной пыли обнажила тоненькую полоску света размером с карандаш. Взглянув еще раз, они увидели утреннее солнце, смотревшее сверху прямо на них.

- Тесду? - спросила Солнышко: "Где в городе можно на улице найти золу?".

- Может быть, на дне ямы, там, где на открытом огне жарят мясо, - предположил Клаус.

- Мы это довольно скоро узнаем, - ответила Вайолет и снова сбила щипцами пыль с потолка. Черным облаком пыль накрыла детей, но тощая полоска света превратилась в четыре тонких полоски, в рисунок квадрата на потолке. При солнечном свете, струящемся из квадрата, Бодлеры ясно увидели две дверные петли.

- Смотрите,- сказала Вайолет.- Это люк. Мы не разглядели его в темноте, а он тут как тут.

Клаус попробовал открыть люк, надавив щипцами на дверь, но дверь не поддалась.

- Она, кажется, заперта, - сказал он. - Уверен, ее запер Гюнтер, когда забрал отсюда Квегмайров.

Вайолет поглядела на люк, и дети увидели, что она подвязывает волосы лентой, чтобы они не лезли в глаза.

- Замок нас не остановит, - сказала она. - Особенно после того, как мы проделали такой путь. Наконец время пришло и для наших щипцов. Но не как сварочных горелок или палок для шумового эффекта. - Улыбнувшись, Вайолет повернулась к брату и сестре: - Теперь щипцы заменят нам лом или рычаг.

- Хардисет? - спросила Солнышко.

- Лом - это портативный рычаг. Щипцы сработают отлично. Но надо, чтобы кончики щипцов уперлись в край люка, там, откуда идет свет, а потом нужно изо всей силы толкнуть щипцы вверх. И тогда дверь распахнется. Понятно?

- Понятно, - ответил Клаус. - Давайте попробуем.

И Бодлеры взялись за дело. Я рад вам сообщить, что щипцы сработали отлично. С ужасающим скрипом, сопровождаемым новым облаком пыли, крышка люка приподнялась и открылась наружу. Солнце хлынуло в туннель, и Бодлеры поняли, что настал конец их нескончаемому путешествию в кромешной тьме.

- Сработали! - закричала Вайолет. - Точно сработали!

- Видишь, время созрело для твоих изобретательских способностей! - крикнул Клаус. - А решение находилось прямо на кончике наших щипцов.

- Ап! - восторженно завопила Солнышко, что, разумеется, означало: "Наверх!", и старшие Бодлеры одобрительно кивнули. Встав на цыпочки, дети ухватились за петли, подтянулись и выбрались из туннеля, бросив позади свои каминные щипцы. А еще через несколько минут вся троица уже стояла наверху и жмурилась от яркого солнца.

Одно из самых ценных моих сокровищ - маленькая деревянная шкатулка с особым замочком. Этой шкатулке болыпе пятисот лет, и открыть ее можно, если ты только знаешь секретный код. Пользоваться этим кодом научил меня мой дед, а деда - его дед. И я бы с радостью передал этот секрет своему внуку, если бы надеялся, что у меня когда-нибудь будет собственная семья и мне не придется до конца моих дней жить в этом мире одному как перст. Эта маленькая деревянная шкатулка такое ценное для меня сокровище еще и потому, что внутри, когда вы откроете ее, соблюдая код, вы найдете маленький серебряный ключик. Этот ключик подходит к замку другого моего бесценного сокровища, а именно деревянной шкатулки чуть большего размера, подаренной мне женщиной, имя которой мой дед запретил упоминать. Внутри этой коробочки спрятан свиток пергамента, что в нашем случае означает "очень старая, свернутая трубочкой бумага, на которой изображена карта города того времени, когда там жили сироты Бодлеры". Карта, сделанная темно-синими чернилами, рисует подробный план города в мельчайших деталях. Чего там только нет: указания номеров домов, эскизы модной одежды и даже графики колебаний погоды, добавленные на полях прежними владельцами, из которых уже нет никого в живых. Я корпел бесчисленные часы над этой картой, скрупулезно исследуя каждый дюйм. Все полезное, что я мог вынести из нее, я переписал в свои бумаги, а потом и в книги, такие как эта, в надежде, что широкий круг людей наконец узнает все подробности этого предательского заговора. В карте есть просто фантастические вещи, обнаруженные за много лет самыми разными исследователями, детективами и цирковыми артистами. Но самым фантастическим из всего, что есть на этой карте, я считаю открытие, только что сделанное тремя бодлеровскими сиротами, Иногда глубокой ночью, когда мне не спится, я встаю с постели, набираю код на маленькой деревянной шкатулке для того, чтобы достать серебряный ключик, открываю им шкатулку, что побольше, сажусь за письменный стол и при свете свечи снова смотрю на две пунктирные линии, которыми обозначен подземный туннель. Он начинается на дне шахты лифта в доме № 667 по Мрачному Проспекту и кончается у крышки люка, который Бодлеры ухитрились открыть с помощью липового рычага. Я смотрю и смотрю на ту часть города, где сироты выбрались наружу из кошмарного подземного коридора. Но независимо от того, сколько времени я смотрю, я не могу поверить своим глазам, как не могли и Бодлеры.

Бодлеры пробыли долго в темноте, и понадобилось немало времени, чтобы глаза их снова привыкли к нормальному освещению. Поэтому дети стояли и терли глаза, стараясь понять, куда вывел их люк. Но, несмотря на слепящее утреннее солнце, неожиданно нахлынувшее на них, Бодлеры все же заметили пухлую тень человека, который вдруг оказался рядом с ними.

- Простите меня, - обратился к нему Клаус, все еще жмурясь от яркого солнца. - Нам необходимо попасть в Веблен-Холл. Притом срочно. Вы не могли бы сказать, как нам лучше туда пройти?

- Все-все-го-го два-два квар-кварта-ла, - заикаясь, пробормотала тень.

Дети не сразу поняли, что перед ними почтальон с несколько избыточным весом. Он как-то боязливо смотрел на детей.

- Прошу вас, не причиняйте мне зла, - сказал он, отступая все дальше и дальше от Бодлеров.

- Мы не собираемся причинять вам зло, - сказал Клаус, протерев стекла очков от золы.

- Привидения всегда так говорят, а потом все равно причиняют, - ответил почтальон.

- Но мы не привидения, - сказала Вайолет.

- Не рассказывайте мне, что вы не привидения. Я сам видел, как вы вылезли из золы, будто из центра земли. Люди все время говорят, что здесь, на пустой земле, где сгорел особняк Бодлеров, водятся привидения. Теперь я знаю, что это правда.

Но прежде чем Бодлеры успели ответить, он пустился бежать. Дети были настолько удивлены, что не нашлись, что ему сказать.

Бодлеры все жмурились и мигали, но постепенно глаза их привыкли к свету, и, поглядев друг на друга, они поняли, почему так испугался почтальон.

Глава двенадцатая

За несколько лет до Бодлеров Веблен-Холл получил Дверной Приз - награду, ежегодно присуждаемую за лучшее оформление дверного входа. Если когда-нибудь вы вдруг окажетесь перед Веблен-Холлом, как оказались в то утро бодлеровские сироты, вы сразу же поймете, почему комитет присудил сверкающий розовый приз за полированные деревянные доски, изящные бронзовые петли и роскошную дверную ручку, изготовленную едва ли не из самых ценных в мире разновидностей хрусталя. Но Бодлеры были не в том состоянии, чтобы по достоинству оценить архитектурные детали. Вайолет, возглавлявшая троицу, направилась прямо к лестнице, ведущей в Веблен-Холл, и взялась за ручку, не думая о том, какие грязные пятна черной золы останутся на ее полированной поверхности. Будь я на месте Бодлеров, я никогда не решился бы открыть эту премированную престижную дверь. Я считал бы, что мне повезло: я благополучно выбрался из сетки, висящей посреди шахты лифта, и таким образом избежал ловушки Гюнтера. Я навсегда спрятался бы от Гюнтера и его сообщников в каком-нибудь самом отдаленном уголке земли и не рискнул бы еще раз встретиться с этим отпетым негодяем и предателем. С сожалением должен сказать, что новая встреча с ним сирот Бодлеров ничего, кроме горя, не могла принести в их жизнь. Но эти трое детей были куда мужественнее, чем когда-либо на их месте мог быть я. Они только на минуту остановились перед дверью, чтобы собраться с духом.

- За этой дверной ручкой - наш последний шанс рассказать людям, кто такой на самом деле Гюнтер, и разоблачить его чудовищные планы, - сказала Вайолет.

- А за этими бронзовыми петлями - последняя возможность спасти Квегмайров и не дать тайком вывезти их из города, - сказал Клаус.

- Сорасью, - сказала Солнышко, что означало: "За этими деревянными досками - разгадка тайны "Г. П. В." и причины, почему тайная шахта вывела нас на то место, где дотла сгорел особняк Бодлеров, погибли наши родители и началась серия злоключений, которые до сих пор преследуют нас, где бы мы ни были".

Бодлеры переглянулись и выпрямили спины. Теперь они стояли вытянувшись, чтобы доказать себе, что позвоночник у них такой же несгибаемый, как и их мужество. Вайолет открыла дверь Веблен-Холла, и в то же мгновение дети оказались в людском водовороте, что здесь означает "посреди огромной толпы в большом нарядном зале". В Веблен-Холле был высоченный потолок, сияющий, до блеска начищенный пол и одно массивное окно, ставшее первым кандидатом на Оконный Приз в прошедшем году.

С потолка свисали три большие занавески. На одной было слово "Модный", на второй - "Аукцион", а на третьей, по размеру вдвое превосходившей две первых, огромный портрет Гюнтера. В зале собралось не менее двух сотен людей. Бодлерам бросилось в глаза, какой модной выглядела толпа. Почти все были в полосатых костюмах, все тянули петрушковую содовую из высоких запотевших от льда бокалов и ели пирожные с лососем. Обслуживали собравшихся гостей несколько костюмированных официантов из кафе "Сальмонелла", специально нанятых на время аукциона. Бодлеры были в своей повседневной одежде, а не в полосатых костюмах и с ног до головы вымазаны жидкой грязью из зловонной каморки на дне шахты. Вся эта грязь потом смешалась с черной золой с пожарища на месте бодлеровского дома, куда вывел их туннель. Модная толпа, несомненно, была бы в шоке от их вида, если бы обратила на них внимание. Но в это время все смотрели в дальний конец зала, и никто не повернул головы поглядеть, кто вошел в дверь, выигравшую столь высокую награду. В дальнем конце Веблен-Холла, под самым большим знаменем, перед массивным окном на маленькой сцене стоял Гюнтер и говорил в микрофон. Перед ним с одной стороны стояла небольшая ваза с рисунком из синих цветов, а с другой - сидела в роскошном кресле Эсме и смотрела на Гюнтера, как кошка на сливки, - выражение, в данном контексте означающее "будто это был очаровательный, красивый джентльмен, а вовсе не жестокий и бесчестный негодяй".

- Лот 46, пожалуйста, - сказал Гюнтер в микрофон.

Пока Бодлеры обследовали темные подземные проходы, они почти совсем забыли, что Гюнтер притворяется, будто он не совсем свободно знает английский.