Чтение 5–й страницы книги ~Место отсчета~

- А что начальство думает по этому поводу? - спросил старшина.

- Ничего не думает, - отозвался Пестель. - Использовать их как-то без языка - не получается. Воевать с ними - бессмысленно. Да и не нужно Их покормишь, пару раз объяснишь, что брать вещи нельзя, они и сами перестают. Похоже, тут мы имеем классический случай взаимопроникновения цивилизаций на бесконкурентной основе. Я слышал, - Пестель вдруг усмехнулся, - ими отец Петр очень заинтересовался.

- Который? Поп? - спросил Квадратный. Он помол чал. - Это дельный мужик, я помню во время восстания. . Может, у него что-то получится?

- Пока об этом рано говорить. Слишком недолго они по городу разгуливают. К ним даже на постах еще не привыкли, чуть не каждый раз тревогу объявляют.

И все-таки, как бы там ни расписывал Пестель бакумуров - относилось это к городу. А тут они носили оружие, и из кустов волосатики вышли не с дружественными намерениями. Поэтому на ночь остановились в отлично укрепленной расселине между двух высоких скал. Тут можно было держать оборону против любого противника, а против бакумуров хватило бы одного автомата. И то - Квадратный провел почти два часа, устанавливая в траве невидимую сигнальную систему из колышков, веревочек и дюжины колокольчиков, сделанных из банки от тушенки Глядя на его старания, Пестель только головой покрутил.

- Теперь из-за этих колокольчиков они за тобой на край света потащатся.

- Пусть попробуют, - мрачно ответил старшина, серьез но поглядев по сторонам. - Нет, колокольчики - не выход. - А что выход? - Собаки.

- А сколько их, кстати, осталось? - сразу заинтересовал ся Ростик.

- Никто не знает, - теперь пришла очередь помрачнеть бывшему абитуриенту биофака. - Их почти всех съели. Но пока мы надежды не потеряли, ищем, может, и найдем пару овчарок.

- Да, овчарки были бы в самый раз, - мечтательно вздох нул старшина, закончив свою работу. - Может, шакалов приручим9 - спросил Ростик.

- По мне лучше - червеобразные из Чужого города, - предложил старшина. - Мне кажется, они бегают довольно быстро, и с нюхом у них все в порядке.

- Они разумные существа, - возмутился Пестель. - Ты что же - рабство предлагаешь ввести? - Что это вообще такое - разумное существо?

- А вот это выяснять не будем, - решил вдруг Ростик. - Иначе можно до такого докатиться..

- Эх вы - романтики, - отозвался Квадратный, но больше не спорил, уселся у костра и стал привычно готовить ужин

Весь следующий день они расстреливали жирафов, свежевали их, откладывали мясо и шкуры в одну сторону, а кости и требуху в другую. Теперь в их действиях появилась некоторая наработанность. И пожалуй, они стали более неаккуратными. В самом деле, теперь Ростик не переживал по поводу не очень хорошо рассеченного куска мяса, он знал, что этого мяса вокруг слишком много, и рубил своим мечом кровавые туши почти с таким же хладнокровием, как старшина.

Пестеля, привыкшего к исследованиям самых разных тварей, эта работа ничуть не поразила, на что втайне Ростик все-таки надеялся. Биолог с самого начала пытался прокомментировать не совсем привычную, по его мнению, жирафью анатомию, но скоро умолк - слишком много оказалось работы. К полудню следующего дня, как и было договорено, приехал караван тех же машин. Только теперь, помимо шоферов, в кабинах сидело по автоматчику. Они пояснили:

- Прошлый раз на машины пытались напасть крупные пернатые... Никто их даже разглядеть толком не успел

- Крупные пернатые? - заинтересовался Пестель. - Это же новый вид!

- Новый или старый - не важно, - охранник поиграл автоматом так, как этого никогда не сделал бы опытный солдат. - Пусть только попробуют сунуться, мигом узнают...

Квадратный молча оценил боевые навыки новобранцев, усмехнулся и стал командовать погрузкой еще более решительно.

На этот раз людей было больше, и управились с работой куда скорее, чем прошлый раз. Закончив работу, кто-то из перевозчиков передал новость - это последняя их поездка. С самого верха, то есть от Председателя Рымолова, пришел приказ экономить горючее. Ростик обменялся понимающим взглядом с Пестелем. Но,

в общем, он не возражал, последний - значит, последний. Чище будут и больше земель объедут.

Посоветовав шоферам получше рассматривать пернатых, если с ними еще раз столкнутся, а не лететь прочь, забыв даже оглядываться, старшина скомандовал разведчикам трогаться дальше. Так обе группы и разъехались - одна назад, в город, а вторая - на юг. На таинственный, далекий, манящий юг - обещающий открытия, впрочем, как и вся эта земля.

Глава 10

Выглядели они все довольно экзотично - глухие доспехи, автоматы, подсумки, недлинные, но такие нелегкие мечи, тяжелые шлемы, как правило, помещенные на переднюю луку седла, но иногда водружаемые и на голову, арбалеты, отбитые у насекомых, колчаны стрел и сумки, сумки... Лошади, потряхивая головами и хвостами, мерно перебирали ногами. В движении лошадиных крупов было больше памяти о тысячелетиях, чем во всех томах по истории. Только было это на Земле, в неимоверной дали, и, может быть, даже в иные времена.

В последние пару дней Ростик обнаружил, что он стал слышать дальше и более понятливо, более осмысленно, легко представляя себе причину почти каждого звука. Зато, опять же, он как бы и не слышал позвякивания удил его отряда, топот их лошадей, скрип и похлопывание их амуниции... Это стало привычным, как раньше привычным казался треск автомобильных двигателей на улице, треньканье трамваев, почти постоянное попискивание радио - особенно у них в доме.

Пестель оглянулся назад, на пройденный путь, достал карту, которую еще Ростик рисовал, и попытался, не слезая с лошади, на ходу, в ней что-то подправить. Ростик подъехал ближе. Пестель перехватил его взгляд. - Хочу показать, что местность все время поднимается.

- Откуда ты знаешь? - спросил Квадратный, не огляды ваясь.

- Ручьи быстрее бегут, камешки скатываются в одну сто рону.

- Молодец, заметил. - Старшина снял шлем, вытер пот. - Я тоже думаю, что мы определенно забираемся на какую-то хребтину, только... Жаль тут компасы не действуют.

- Не знаю, как вы, ребята, - отозвался Ростик, - а я уже эту хребтину вижу добрые полдня.

- Что ты видишь?

- Во-первых, я не вижу дали, а нечто темное, значит, тут стоит как ширма некая возвышенность. Во-вторых, сам смотри - видишь, на серой полосе виднеется темное пятно? Это и есть горка, куда мы направляемся. Я думал, ты сознательно держишь это направление.

Старшина недоверчиво хмыкнул, потом взял из рук Ростика бинокль, обозрел окрестности, вернул.

- Вообще-то тебе и возвращать его не следует, ты и без бинокля ориентируешься. - Что, правда горка? - заинтересовался Пестель.

- Еще какая, - подтвердил старшина. - Теперь, когда он на нее показал, даже странно, как я раньше... Вот с нее-то и попробуем осмотреться.

- Она здорово выше соседних? - все допытывался Пестель, не выпуская, карту из рук.

- Не очень, - отозвался Ростик. - Но выше - это главное.

Пестель зачиркал в своем блокноте, поглядывая по сторонам. Потом проговорил с заметной гордостью:

- А городской шар еще виден. Подумать только, за сто пятьдесят километров... - Ты уверен? - спросил старшина?

- В чем тут можно быть уверенным? - запереживал вслух Пестель. - Я тоже думаю, что сто пятьдесят, - вмешался Ростик Рискуя вывихнуть себе шею, он повернулся назад, ничего не увидел, повел глазами влево-вправо и наконец нашел - бледный, едва видимый рефлексик ненормально белесого света. Горящий на самом краю серого неба и бесконечной отсюда, плоской, как необъятный стол, разноцветной земли.

Старшина тронул лошадь, направив ее вперед, в сторону едва различимого затемнения на мрачной линии горизонта. Они ехали рядышком, в одну линию. Ростик оказался в середине.

Размышляя, будет ли виден в городе их солнечный телеграф на таком расстоянии, Ростик задался вопросом - а не поставить ли натурный эксперимент Но потом все-таки отказался, это могло изрядно задержать их, главным образом потому, что захочется снова и снова слать сигнал в Боловск, в надежде поймать ответ. А не меньше, чем попробовать конструкцию Перегуды, хотелось оказаться там, впереди, у темного взгорья. - Как мы назовем его? - спросил Пестель. - Кого? - не понял Квадратный.

- Этот холм.

- Ничего себе, холм - это целая гора, - высказался Ростик.

.- Предлагаю назвать его Олимпом, - торжественно, словно он стоял на многолюдном заседании какой-нибудь Императорской Географической Академии, предложил Пестель.

Ростик заподозрил, что именно ради того, чтобы дать парочку-другую названий некоторым из местных природных образований, Пестель и рванул к ним. Он ведь определенно придуривался, когда говорил, что задание получил за сутки до выхода из города... Давно небось стучал во все кабинеты, требовал, просил, умолял, чтобы отпустили, пока не добился своего.

Ростик, прищурившись на ставшем вдруг слишком ярком солнышке, посмотрел на друга. Нет, не ради привилегии давать названия он отправился сюда. Он наслаждался, как только может наслаждаться настоящий исследователь, путешественник в пути. Это сходно с восторгом бродяги, нашедшего новые невиданные горизонты, но лишь сходно, потому что на самом деле коренится еще глубже, проявляется куда более разумно и завладевает человеком гораздо основательнее. Что ни говори, а почти всегда бродяги сходят с дистанции, отыскав тихий угол, оседают, пригревшись.., А эти вот чокнутые - никогда. Они даже путевые журналы пишут или читают написанные другими, чтобы вновь и вновь пережить это упоение дорогой, запахом неизведанности впереди, кратким мигом триумфа, когда возникает возможность дать название горе или речке...

Ростик проснулся оттого, что кто-то заржал рядом. Это оказалась его собственная лошадь. Он огляделся.

Квадратный тащился впереди, Пестель рядом. Все было как раньше, только он ко всему еще и выспался. - Как назвал гору-то?

- Ого, он проснулся, - известил старшину Пестель. - Почти четыре часа давил... Хотя нет, не скажешь, что ухо давил, нужно другой оборот сочинять.

- Зад он давил вместо уха, что тоже неплохо, - хохотнул старшина. - А назвать все-таки решили Олимпом. Смотри!

Словно это была теперь его собственность, Пестель взмахнул рукой, и Ростик увидел в десятке километров сбоку возносящиеся к серому небу голые камни, иногда они влажно поблескивали. Чуть выше, но едва ли в нескольких километрах, под камнями блестели белые пятна. - Снег, даже теперь? - удивился Ростик.

- Мы раза три пытались подняться выше - лошади не идут, - гордо сообщил Пестель. - Я думаю, тут уже кончае тся воздушный слой. - Так низко? - удивился Ростик.

- Перегуда же говорил, что мы живем в очень плоском мире, - отозвался Квадратный. - Я ему не очень-то и верил, а теперь... Сам вижу, что он прав. Я с коня слезал, пытался подняться... Голова раскалывается, в глазах круги, дышать совершенно нечем.

- Теперь понятно, почему там ничего не растет, - высказался Ростик.

Кажется, теперь он лучше понимал, почему ребят так развеселил его сон. Тут такие дела происходят, а он... Он и сам бы не пропустил возможности поклевать кого-то, кто спал, когда остальные делали фундаментальные открытия.

- Я думаю, эта горка метров на двести выходит за пределы атмосферы, - высказался Пестель. - Или даже больше. - А теперь куда? - спросил Ростик.

- Мне показалось... Всего лишь показалось, что сразу за Олимпом, или как там его назовем, с той стороны... - старшина смущенно отвел глаза. - В общем, его юго-восточная сторона обрывается слишком уж круто. Если она в самом деле крутая и через эту горку можно перейти по перевалу - представляешь, как это важно?

- Прямо открытие перевала Магеллана, - вставил Пес тель.

- А если гору обойти и вообще не искать перевалы? - предложил Ростик.

- Посмотри налево, друг, посмотри направо, - высказался старшина. - Олимп этот, конечно, повыше других будет, но гряда тянется на сотни километров, запаришься объезжать. Так что перевал - штука значимая.

- Согласен, - кивнул Ростик, хотя не очень понимал еще, насколько Пестель прав. Но если они стояли на господ ствующей высоте и все равно не могли различить конца этим отрогам, что на востоке, что на западе - наверное, да, хребет протянулся на сотни километров, которые будет ох как не просто преодолевать.

До перевала они доехали лишь перед самой темнотой. Поэтому втягиваться в узкую, метров триста, долинку не стали, а устроились на ночевку. Место оказалось удобным еще и потому, что тут почти не было живности. Лишь в клочках редких, низких, почти стелющихся по камням трав трепыхались какие-то птицы. Но их было так мало, что даже лошади разочарованно ржали, когда объедали очередной островок зелени и вынуждены были перейти к следующему.

Ростик после дневного сна чувствовал себя таким отдохнувшим, что без труда простоял на страже первую половину ночи. Это было здорово, дать ребятам поспать, а самому потом наверстывать во время лошадиных переходов. Если он научится этому, то проблема недосыпов будет устранена совершенно. Кажется, он становился настоящим путешественником, волком степей... Если есть такое название.

Днем оказалось очень много работы, они то и дело запутывались в разветвлениях долины, упираясь в действительно непроходимые вершинки, на которых не мог подняться даже Квадратный. Зато они поняли, что, против ожидания, на каждой из развилок нужно сворачивать не подальше от Олимпа - название, кажется, прижилось, - а поближе к нему. Чем это было вызвано, какой тектонический процесс послужил тому причиной, Ростик не знал. Да и никто, вероятно, из ученых, оставшихся дома, не мог этого знать, в Полдневье полагалось бы строить новую науку по этому поводу.

Конечно, они боялись, что никакой это не перевал, что они нашли лишь тупиковую складку и теперь никогда не выйдут на ту сторону гряды. Да и Пестель все время шутил, что необъятность мира - выдумка Перегуды, и вот им выпала на самом деле удача открыть конец мира, о котором так часто рассказывали хронисты еще на Земле.

И вдруг, всего лишь за час до того, как должно было погаснуть Солнце, все встало на свои места. Черные камни под копытами коней стали все чаще сменяться травой, а реденькие ручейки потекли не назад, а вперед. Они действительно прошли по узенькому перевалу и теперь оказались с другой стороны холмов.

Хотя по-настоящему убедиться в этом они смогли лишь на следующий день. Вернее, на следующее утро.

Глава 11

Следующий день прошел быстро. Слишком уж необычным оказался мир по эту сторону холмов, слишком много в нем приковывало взгляды, хотя Ростик и затруднился бы объяснить, что именно притягивало их внимание.

По сути, этот новый для них мир оказался еще более монотонным, серым и однообразным, чем даже те лесостепи, среди которых стоял Боловск. Потому что он целиком, полностью и совершенно состоял только из одного ландшафта - болот.

Но болота эти были так многообразны по цвету только-только зацветших трав и невысоких кустов, так много речушек и озерец разрывало серую их ткань, так невероятно велико было количество всякой живности, которая отыскивала тут пропитание и пристанище - что смотреть хотелось, не отрываясь. А может, все дело было в том, что никто из них никогда не видел по-настоящему болотистой равнины, никто не видел даже летней тундры, и потому она заворожила их новизной. Так или иначе, не сговариваясь, все трое направились именно вперед, в Водяной мир, как его почему-то сразу стал называть Пестель, и вполне удачно.

Разбив лагерь на одном из последних каменных островков - все, что осталось от холмистой гряды, которую они только что перешли, - путешественники вдруг осознали, что действовали, даже не обдумав других вариантов, и Пестель попытался наладить дискуссию.

- Вопрос вот в чем - нужно ли идти дальше в болота? - спросил он, когда ужин был приготовлен и съеден, когда в кружках плескался чай, обещая десяток-другой минут прият ной расслабухи.

- Я полагаю, нам следует посмотреть, что там творится, - отозвался старшина.

- Да, посмотреть было бы неплохо, - начал Пестель. - Но что мы хотим выяснить? - Все, что там происходит, - сформулировал Ростик.

- Думаю, в глубине происходит то же, что и тут, на краю. Если мы не будем углубляться, а пойдем вдоль, все и так вы яснится, а нам останется только систематизировать наблюде ния. - Чего ты боишься? - спросил его в упор старшина.

Пестель опустил голову, потряс темными вихрами. Почему-то Ростик только сейчас заметил, что он не стриг волосы несколько недель и они у биолога непривычно длинные, не то что у него с Квадратным.

- Того, что в болотах. Новых видов живности, их хищников, с которыми мы не знаем, как сладить...

- Тебе кажется, мы с ними не справимся? - спросил Рос тик.

- Может, и справимся, но... - Пестель печально посмот рел на огонь, на товарищей и стал объяснять: - Мы не готовы к этому походу. Мы довольно неплохо экипированы для степи, у нас есть все, даже умение маскироваться там в необходимой мере, а тут... Нет непромокаемых спичек, нет масла, чтобы не ржавели доспехи, мы едем на лошадях, а может, тут нужны байдарки... Поэтому я предлагаю не заходить глубоко в эти болота, а посмотреть, что и как, не сходя с твердой почвы.

- Может, всех этих болот наберется всего на десяток километров, - сказал старшина. Чувствовалось, что аргументов Пестеля он не принял.

- С горы мы видели не менее двух сотен километров этой прелести, - сокрушенно отозвался Пестель. Он понял, что его предложение не пройдет. - И она тянулась дальше, гораздо дальше.

- Все-таки, поясни, пожалуйста, свои опасения, - по просил Ростик.

- Не знаю, не смогу, наверное, это сделать, но... Но знаю одно - мы к походу по болотам не готовы.

- Боишься, - высказал старшина с ощутимой даже в тем ноте долей презрения. - Боюсь, - признался Пестель. - А ты что скажешь? - Квадратный повернулся к Ростику.

- Может, он прав? Может, болота окажутся слишком иной средой, чтобы соваться в нее чересчур решительно такими малыми силами.

Квадратный вздохнул, покрутил кружку в руке, взбалтывая остатки чая, посмотрел в тихую тьму, обступившую их со всех сторон, но как-то особенно ощутимо - с юга, со стороны Водяного мира.

- Хорошо, пойдем неглубоко, но все-таки пойдем. Про сто чтобы было что докладывать в городе.

На следующее утро они пошли. И почти тотчас стало ясно, что Пестель прав, к серьезному походу по этой топкой поверхности, грязной, насыщенной влагой и сырой вонью, где все было обманчивым и ненадежным, они и вправду не готовы. Лошади выбились из сил, но смогли пройти до полудня лишь километров десять, то есть меньше, чем в самые скверные прежние дни. Оружие вдруг стало отказывать, тетива арбалетов разбухла, ножи не выходили из ножен, и даже передернуть затвор на автомате оказалось делом сложным. А надежда на огонь, где можно было бы просушить поддос-пешные куртки, развеялась в дым... Вернее, в водяную пыль.

Зато всюду полно было всяческой птицы, главным образом водяной, но не только. Всюду то и дело на них вываливались угри, выдры, небольшие крокодильчики, какого-то вполне отвратительного вида жабы и лягушки. А рыбы стало столько, что их спины то и дело пугали лошадей, путаясь у них под копытами.

И комары - причем разных сортов, размеров и степени зверства. От крохотного гнуса, запросто превращавшего кожу и мясо под доспехами в кровавое месиво, до жужжалок величиной с палец и хоботом чуть не в десяток сантиметров. Таких было легко сгонять, они, кажется, и на доспехи-то садились со стуком, словно кавалерия прыгала по железной мостовой.

Впрочем, они продержались еще один день. Но к его исходу так устали, что даже не стали разговаривать за ужином. Просто повалились на траву, и как наименее усталый или более выносливый, старшина стал на первое дежурство.

Ростик понял, что его будят, когда чья-то холодная и мокрая рука легла ему на лоб. Он поднял голову, попытался хоть что-нибудь разобрать в темноте. - Это я, - прошептал невидимый старшина.

- Смена? - спросил Ростик тоже шепотом. - Я сейчас, только рожу ополосну... - Не только... Слушай.

Ростик прислушался. Поверх безбрежного, как море, комариного звона, между непонятных вздохов, расходящихся по округе, как круги по воде, в перерывах между всплесками какого-то воя, словно бы где-то рядом стая собак Баскервилей ждала очередную жертву, раздавался вполне выделяющийся звук. То редкие, то очень частые щелканья, словно пустотелые палки стукались друг о друга, то понижая, то повышая тон и громкость. В этих щелчках, едва долетающих до людей, была такая осмысленность, что Ростик уже через минуту перестал сомневаться - это сообщение разумных существ. - Они переговариваются.

- О нас - больше не о чем, - прошептал старшина. - Кто бы мог подумать, что и тут есть кто-то отслеживающий свои владения?

Ростик умылся, посмотрел, не осталось ли еще немного кипяченой воды в котелке, потом сел на место старшины, устроил на коленях автомат. Квадратный тем временем возился в темноте, как барсук перед зимовкой.

- Да, еще вот что, Рост, - его голос звучал невнятно, видимо, он уже застегнулся в спальнике. - Мне показалось, что за мной кто-то следил из темноты. Проверь, не появится ли у тебя такое же чувство.

Ничего себе, подумал Ростик. Но ощущение появилось не из-за слов старшины, а само по себе. И довольно скоро - десяти минут не прошло. Было оно четким, как прием радиопередачи, и настолько явственным, что Ростик едва подавлял желание отправиться в темноту и выяснить - кто там балует?

Поутру они отправились восвояси. Снова лошади больше плескались в грязи, чем продвигались вперед, снова время пролетало с неумолимой быстротой, а черная гряда не приближалась ни на йоту, но теперь они знали, что направляются домой. И это понимали даже лошади.

Но к полудню что-то изменилось. Ростик принялся осматриваться как сумасшедший - на небо, на холмы, на бесконечные ручейки под копытами, на лошадок, на реденькие облачка, которые появились тут, в глубине болот. И лишь тогда заметил... Это было какое-то невероятно далекое, но вполне целеустремленное пятно позади них и чуть сбоку. - Смотрите, - он указал на него. - Ничего не вижу, - отозвался Квадратный.

- Да птицы же... Видишь? В одном месте они гораздо гуще летают, и выше, и долго не садятся...

- Птицы? Да они тут везде! - отозвался Пестель. - На стоящий птичий базар, только в миллионы раз больше, чем...

- Понимаю, - кивнул старшина. - И молодец же ты, Рост! Кажется, они и нас так же вычислили - по птицам.

Пестель взял у Ростика бинокль, долго всматривался в даль, потом передал его старшине. - Что это значит? - спросил он.

- Это значит, - спокойно, почти лениво ответил Рос тик, - что нас кто-то преследует. И сумеем ли мы отсюда убраться вовремя - зависит от выносливости наших лошадок.

- Пожалуй. - Старшина опустил бинокль. - Какая у нас фора?

Пестель достал свою карту, повозился с ней, потом еще раз смерил расстояние до пятнышка озабоченных птиц, двигающегося к ним с неуловимой для глаза скоростью, но определенно двигающегося.

- Километров сорок... Может, успеем выйти на холмы? - спросил Пестель.

- И их много. Если они не захотят нас преследовать за пределами болота, по камням, то... В любом случае нужно торопиться, - решил Квадратный.

И они стали торопиться, вернее, попробовали. Но это плохо получалось. Как бы они ни старались.

Глава 12

Кто бы ни были те, кто догонял разведчиков, они двигались быстрее, ощутимо быстрее. То ли знали местные тропы, позволяющие меньше изматываться, то ли вообще были лучше приспособлены для таких путешествий, но уже к исходу этого дня расстояние, по оценке Пестеля, уменьшилось километров до тридцати.

Ночью идти было невозможно, но они попытались и разбили ночевку, только когда лошади дружно отказались идти, лишь мотая головой, но не делая вперед ни шага, несмотря ни на какие понукания. А случилось это около полуночи. Костра не разжигали, хотя старшина первый согласился, что это глупо, в этом туманном лилово-сером краю путника отслеживали каким-то иным образом, а не как на равнинах Болов-ска - по костру. И все-таки обошлись без огня, может быть, просто потому, что слишком устали.

Часа за два до рассвета поднялись и тронулись, стараясь не очень налегать на коней, которым предстояло работать весь день... У них еще оставалась надежда, что к концу этого дня они найдут тот каменистый островок, на котором они последний раз так рассудительно и убежденно в своей правоте приняли... ошибочный вариант.

И в общем, они бы его, наверное, нашли, если бы так не торопились. Или если бы получше ориентировались, почаще вытирали пот, а не озирались залитыми усталостью, ничего не видящими глазами.

Так или иначе, к вечеру ни на какой островок они не вышли. Когда это стало ясно, старшина поднял руку. - Стой!

Рост с Пестелем охотно - не говоря уж о лошадях - замерли. Посмотрели на него, тяжело переводя дыхание. Это было удивительно, но дышать тут в самом деле было трудно, то ли потому что воздух был другой, то ли они вообще были мало приспособлены бегать по липкому клею, которым теперь казались им болота.

- Пестель, - хрипло, с натугой приказал Квадратный, - посмотри карту, где же этот чертов остров. Рост, сколько до них?

Ростик восстановил дыхание, вытащил бинокль, стер с него брызги грязи, отрегулировал окуляры. - Менее двадцати, - нехотя, но уверенно сообщил он.

- Остров должен быть уже где-то тут, - отозвался Пес тель. - Если его нет .. Значит, мы его проскочили. Может, потому, что шли вчера в темноте, хотя... -Что?

- Этот остров - начало целой гряды каменистых островКов, по которым идти было бы не в пример легче. - Пестель говорил, как пьяный, едва формулируя смысл. - Но если можно промахнуться мимо одного острова, то мимо гряды...

- Понимаю, - кивнул старшина, - мимо гряды не про; Махнешься. Только если уж совсем заблудились. - Что будем делать? - спросил Ростик.

Старшина оглянулся. Птичьи тучи над болотом висели близко.

- Пока светло, будем идти. А стемнеет - попробуем хорошенько отдохнуть. Именно так - отдыхать изо всех сил! Только лошадок вычистим, чтобы у них тоже поднялось на строение.

Они шли, потом устроили лагерь. Потом, задолго до рассвета, все вдруг поднялись. Даже лошади. Они вдруг перестали жевать сочнейшую траву на той крохотной - в три десятка метров - кочке, на которой пристроились на ночь.

Вскипятили чай, словно ничего уже не опасались. Пили его, прислушиваясь.

Все выглядело мирно, стихли даже обычные ночные звуки. Собственно, только это и подсказывало, что рассвет уже близок. Потому что темень стояла - глаз выколи. Внезапно, как всегда тут, пришел день. Просто он накатился пятном ярчайшего света с востока, высветил все до мельчайших деталей, до каждой росинки на траве, до волоска на холке лошадей. Квадратный вытряхнул последние капли из котелка, приторочил его к седлу, спросил: - Ну, сориентировался по рассвету, где мы можем быть?

- Еще как сориентировался, - буркнул Пестель. - И всеравно, по моему понятию именно тут все эти острова и должны начинаться. - Значит, дело - табак.

И тут Ростик высказал такое предположение, что его самого прошиб пот: - Только бы мимо перевала не проскочить, а не то... Старшина птицей влетел в седло.

- Плакать будем на похоронах, как говорила моя бабка, - почти пропел он в искристом, еще прохладном воздухе. - А пока - вперед!

Они тронулись, поначалу почти рысью. К полудню тащились, едва переставляя ноги, к вечеру лошади снова забастовали, пришлось слезать с седел и вести их в поводу.

Раньше они слезали на пару-тройку шагов, лишь чтобы помочь на трудном участке. Но участок кончался, и можно было снова взбираться на терпеливых лошадок. Теперь идти пришлось все время, это было мукой.

Оказалось, что ноги, да еще закованные в сталь, вязнут в булькающей грязи, заросшей травой, более чем по колено. Иногда кто-то, неловко поставив ногу, проваливался до середины бедра, и тогда выбираться было тяжелее, чем просто умереть... Дважды они забредали в такую трясину, что приходилось возвращаться, чтобы найти поверхность, способную хоть как-то держать их.

И все-таки они продвигались вперед. Медленно, очень тяжело, очень трудно, уже отчаявшись увидеть землю под ногами, а не разводы качающейся, предательской трясины, которая ко всем прелестям еще и начинала их засасывать, стоило им только на миг остановиться...

Кажется, никогда за все предыдущие дни им не было так тяжко. Ростик, например, вполне всерьез стал думать, что можно как бы случайно опустить автомат, нажать на затвор, потом как бы ненароком найти спуск... Вот только тогда его товарищам придется вести еще и его лошадь, тащить его пожитки, может быть, даже везти его тело. Они его не бросят, они ни за что не захотят его бросить. А значит, это будет выход лишь для него одного.

Стой, почти закричал он про себя, о чем это я думаю?! Это же... Таких даже слов нет, о чем я думаю. И он перестал думать вообще. А очнулся, когда вдруг впереди заорал Пестель:

- Эгей, смотрите, мы пришли! .. - Он орал и, кажется, - даже пытался подпрыгнуть, как сумасшедший.

Ростик поднял голову, вытер пот, ничего не увидел. Он уже собирался сказать, что у Пестеля галлюцинации, и вдруг...

Это были камни, нормальные, черные камни, которые, как скалы на берегу моря, прорывали сочную зелень болота и поднимались на полметра. Нет, на метр. Но поднимались не просто так, а поднимали всю землю, словно бы выстраивали ее заново, словно были той опорой, на которой держалась твердая почва Полдневья.

- Не останавливаться, - захрипел старшина. - Вперед!

До камней осталось метров пятьсот. Ох, и какими же тяжелыми они показались всем, даже лошадям. Но они их все-таки прошли... Прошли и повалились на сухую, шуршащую поверхность, словно никогда не видели ничего красивее этого старинного, может быть, миллионолетнего галечника.

Ростик полежал, приходя в себя, перевернулся на спину, посмотрел в низкое небо. Пестель проговорил:

- Тут когда-то море было. Только оно заболотилось, вот и получилось...

- Что бы ни получилось, а я рад, что это кончилось, - вы сказался старшина.