Чтение 53–й страницы книги ~Земля мертвых~

Перво-наперво он хорошенько воткнул в землю бердыш, чтобы в руках не
мешался, затем отошел в сторону, сорвал пук травы и стал тщательно оттирать
ствол от сала. Открыл берендейку, осмотрел содержимое, нашел чистую льняную
тряпицу, удовлетворенно кивнул:

- Как положено...

Отвязав от пищали шомпол, бывший милиционер обмотал его тряпочкой и
принялся начищать ствол изнутри.

- Откуда у тебя такие смерды появляются, Семен Прокофьевич? - наблюдая
за уверенными действиями Нислава, поинтересовался воевода.

- Да так, - пожал плечами Зализа, - повадился тут к одной бабе в Еглизи
бегать. Вот я его в службу и пристроил. А бабе за радение о деле хозяйском
недоимки списал...

Вычистив ствол, Погожин соломинкой старательно прочистил запальное
отверстие, неудовлетворенно вздохнул:

- Осечка, наверное, в первый раз получится, барин. Сала много на заводе
вбухали. Раз пять пальнуть понадобится, пока выгорит.

- Ты, смерд, поди обманываешь, что пищаль никогда не видел? - не
удержался Павел Тимофеевич. - А ну, перекрестись!

- Нет, не видел, - повторил бывший патрульный. - Да только кто из нас в
детстве самопалами не баловался? А здесь тоже самое, только размером побольше.

Он достал из берендейки деревянный цилиндрик, встряхнул около уха,
потом откупорил деревянную же пробку:

- Кажись, порох...

Прижав отверстие цилиндра большим пальцем, он отсыпал чуток пороха в
запальный канал, остальное опрокинул в ствол. Нашарил в сумке пыж, старательно
вколотил его шомполом, потом из другого цилиндра высыпал полтора десятка
круглых крупных дробин, прижал их сверху еще одним пыжом.

- Пожалуй, все... - Станислав отвернулся от бояр, щелкнул зажигалкой,
запаливая фитиль: - Куда стрелять будем?

Воевода Кошкин пальцем указал на врытый у склона столб. Зализовский
смерд вскинул было пищаль в руках, но пудовый ствол сразу клюнул вниз. Тогда
Нислав подступил к бердышу, уложил пищаль в выемку между вием и стволом,
прижался щекой - и вдруг выругался:

- От, блин, мушки нет!

- Чего? - не понял воевода.

- Ну, прицел не поставили.

- Так ты... На столб целься, - опять не понял Павел Тимофеевич.

Смерд вздохнул, покачал головой, опять склонил голову, сделал какое-то
странное движение пальцем, опять выругался, прицелился в третий раз и ткнул
фитилем в запальный канал. Оглушительно грохнул выстрел - из травы, растущей на
склоне за столбом, взметнулись земляные фонтанчики.

- Примерно так, - выпрямился стрелок, и опустил пищаль прикладом на
землю.

- Откуда только, Семен Прокофьевич, - вытягивая саблю, покачал головой
воевода, - на твоей земле такие мужики растут. Может, он еще и бердышом
работать сподручней?

- Бердыш возьми, Нислав, - скомандовал опричник.

Погожин послушно выдернул огромный топор из земли, ухватился за древко,
поражаясь тяжести и неуклюжести оружия.

- Ну-ка, постой! - неожиданно напрягся опричник.

- Дай сюда.

Зализа подошел ближе, забрал бердыш, перехватил его за древко, что-то
осматривая и одновременно шепотом прошептал:

- Ты как его держишь, дурень? Вот как нужно, - и уже во весь голос
добавил, возвращая топор: - Нет, в порядке. Показалось.

Станислав взял бердыш так, как ему показали: левой за рукоять между
обухом и приклепанной к древку сицей, правой за древко чуть пониже и... И понял
все! В руках оказался не топор-переросток, а великолепно балансированный боевой
шест: один конец этого шеста оканчивался остро отточенным стальным
наконечником, годным не только на то, чтобы втыкаться в землю, но и пробивать
вражеские доспехи; длинное, почти в семьдесят сантиметров, лезвие топора в
форме полумесяца тоже оканчивалось острием, позволяя колоть, резать, рубить,
парировать удары, а при наличии свободного пространства - и развалить
противника пополам со всего размаха. Короче, Шаолинь отдыхает!

Погожин усмехнулся, в который раз за сегодняшний день вспоминая
знаменитых мушкетеров. Сюда бы их, с их тонкими шпажечками: разогнал бы всех
четверых за милую душу! И, видно, что-то изменилось в его лице, поскольку
воевода отступил и вернул саблю в ножны:

- Не стану крутить, Семен Прокофьевич. Проиграл, так проиграл. Ты как,
дальше поедешь или допрос Харитона Волошина желаешь лично провести?

- Лично хочу все услышать, - кивнул опричник.

- Ну, тогда я в допросную избу монеты и принесу, - Павел Тимофеевич
перевел взгляд на стоящего с бердышом в руках смерда, удивленно покачал головой
и отправился назад в крепость.

* * *

Отец Петр на этот раз в допросную избу не пришел, однако прислал вместо
себя широкоплечего монаха с висящим на груди тяжелым медным крестом. Воевода
Кошкин в красивом шитом камзоле темно-коричневого бархата, словно на праздник и
чувствовал себя неуютно, отодвинув стул дальше к стене, подальше от падающего
из окна солнечного света. За столом сидели только Зализа со старыми допросными
листами, да подьячий, готовый марать чернилами все новые и новые казенные
листы.

Опричник оглянулся на воеводу, и тот кивнул Капитану:

- Тащи Харитона.

Поставленный перед столом боярин, набравшийся сил после предыдущей
пытки, смотрел на своих палачей твердо, храбро дожидаясь своей участи.

- Ну что, боярин, - больше для записи в допросном листе, нежели ожидая
честного ответа, поинтересовался Зализа. - Вину свою признаешь?

- Нет моей вины пред Богом и государем, - мотнул головой Волошин. -
Никакого греха за собой не знаю.

- Ну-ну, - радостно согласился Капитан, обвязывая веревкой его
запястье. - Узнаем.

Вскоре веревка подняла стиснувшего зубы боярина на воздух.

После предыдущей дыбы суставы его ослабли и сами вывернулись наружу.
Беззащитное обнаженное тело повисло, готовое принять на себя удары кнута.

- Ну что ж, боярин, - предупредил его Зализа. - Тогда придется устроить
тебе свидание с одним из чародеев. Капитон, тащи.

Тать ушел и спустя несколько минут вернулся с заспанным хиппи, в
длинных волосах которого запуталась прелая солома и поставил его перед собой.

- Правду ли, ты сказывал, чародей, - положил опричник перед собой
допросные листы, - что боярин Волошин сговорил вас колдовством заманить на Неву
иноземных воинов, дабы скинуть государя Ивана Васильевича с царского стола, и
голодом его со свету изжить?

- Д-да, - ссутулившись, как старый дед, кивнул, словно поднырнул под
некое препятствие полонянин.

- Тот ли это боярин Волошин, что видел ты в разговоре с иными
чародеями? - указал на висящего на дыбе Харитона Зализа.

Хиппи оглянулся, нервно шарахнулся от увиденного зрелища и с
готовностью мелко закивал:

- Он.

- Что скажешь боярин? - спросил со своего угла воевода Кошкин.

- Лжет, паскуда, - злобно выплюнул из себя Ха-ритон.

- Сейчас узнаем, - кивнул Капитону опричник. Тать подкрался к хиппи
сзади, ловко захлестнул петлей его руки и потянул свободный конец веревки.

- Эй, что вы делаете? Зачем? - заметался иноземец, но веревка оставляла
ему все меньше и меньше места для беспорядочных рывков. - Я же сказал... Я
сказал все, что вы хотели! Отпустите меня... Отпустите!!!

Капитон оторвал ему ноги от земли, оставив около сажени свободного
пространства, и потом дружелюбно хлопнул мозолистой ладонью по копчику.

- А-а! - руки чародея вывернулись в суставах, и на лице мгновенно
выступили крупные капли пота. - Ру-уки-и!

- Мы хотим знать, иноземец, - четко и раздельно произнес Зализа. -
Правду ли ты говорил о задуманной Волошиным крамоле, или это был бесчестный
навет?

- Ну, - взялся за свой привычный инструмент Капитон. - Доносчику первый
кнут?

Воевода кивнул. Кнут звонко выщелкнулся в воздух и обвил тощее тело
чародея. Тот коротко вскрикнул на истошной ноте, и обмяк.

- Умер? - вскочил из-за стола опричник.

- Жив, Семен Прокофьевич, -приоткрыл ему глаза палач. - Сейчас,
освежим.

Он подтащил на середину комнаты бадью, зачерпнул воды и плеснул хиппи в
лицо. Тот дернулся, приподнял голову, обвел всех мутным взглядом и внезапно
отчаянно задергался на веревке, брыкаясь ногами:

- Не-ет!!! - вывернутые руки хрустнули, и он обмяк снова.

- Нашел доносчика, - хрипло захохотал со своей стороны боярин Волошин.

- Ну что там, Капитон? - рявкнул воевода. Палач суетился возле хлипкого
чародея и после долгих усилий привел его в чувство - но стоило кнуту взвиться в
воздух, как иноземец немедленно снова обмяк. Следствие необратимо превращалось
в глумление над правосудием:

чтобы продолжить расспрос Харитона Волошина, требовалось убедиться, что
донос на него правдив - а доносчик не поддается допросу с пристрастием, лишаясь
разума от одного вида капитоновского кнута.

- Оставь его, - сдался, наконец, воевода и поднялся со своего стула. -
Как поступим, Семен Прокофьевич? Второй доносчик насмерть угорел, его честность
тоже не проверить. А допросные листы что? Бумага. Правду свою человечек делом
должен подтвердить, на дыбе от нее не отказаться. Сейчас я боярину Харитону
больше верю, он в прошлый раз противу своей честности за весь вечер на дыбе
слова не сказал. Такую силу только истинная правда дать может.

- Правда... - задумчиво повторил Зализа. - А кто еще ее знать может,