ножом кусок кости вместе с суставом и метким броском угодил облюбованной жертве
в плечо:
четко обрисовывались под тканью девичьи ноги. И точно - вместо того, чтобы
скинуть очередную юбку, полонянка развязала и уронила на землю платок,
оставшись простоволосой перед многочисленными мужскими взорами.
снимали то одно, то другое, после чего снова начинали танцевать и тянуть свою
заунывную песню. Хуже всего досталось тем, кто носил сарафаны: под этим
единственным платьем у них не имелось ничего, и рабыни продолжали свой танец и
песню, оставшись совершенно обнаженными, пытаясь лишь стыдливо прикрыть срамные
места.
Престарелый же Алаим, не в силах обуздать желание, подозвал к себе одну из
обнаженных полонянок, приказал опуститься на колени и сладострастно тискал,
запустив одну руку ей между ног, а другой сжимая грудь. Пленница продолжала
укрываться руками, но противиться не смела - лишь мелко подрагивала нижняя
губа.
нижнего края дастархана поднялись трое безусых юнцов, уже очистившие масталыги
на одном для троих блюде и, воровато оглянувшись на соседей, позвали к себе
голенькую девчонку примерно своего возраста - с только намечающейся грудью и
тонкими ножками, - повели ее за другой шатер.
полюбуется, как татары развлекаются с его землячками! И ведь ни самому
обижаться, ни Кароки-мурзе жаловаться нечего: приняли, как самого дорогого
гостя. Лучшее место указали, лучшие куски угощения дали, песни и танцы для
развлечения устроили. А что девки для развлечения из тех же мест, что и сам
гость - так какие есть полонянки, те и развлекают. Эх, хорошо бы еще, чтобы
среди них какая-нибудь знакомая русского оказалась, или родственница. Чтобы
видел он, как вынуждена она ублажать собой, своим телом самого занюханного,
нищего татарина, - и сделать ничего не мог!
играют желваки на его скулах, как он стискивает зубы, не в силах вмешаться, как
пытается сохранить внешнее спокойствие и погасить в душе своей бурю гнева и
ненависти. Однако вместо напускного равнодушия обнаружил на лице Менги-стра
лишь легкое удивление. Причем смотрел не на поющих, уворачиваясь от летящих
костей, девок, а в другую сторону.
уже, разум отсох, руки слабые. Вот и ползает вместе с собаками, подъедается.
через множество прорех наружу торчали клочья ваты, ползал позади стола и
пытался углядеть себе какой-нибудь объедок. Но татары в большинстве сидели пока
плотно, а на блюдах тех, кто поменял дастархан на сладости полонянок, не
осталось ни единой мясной нитки.
из ума и сил выжившего?
вокруг, куда ему деться?
оставалось всего четверо: веснушчатая в одном платье, еще одна, столь же
удачливая полонянка, и две в татарских одеждах. Обеим уже пришлось снять
верхнюю часть одежды, но они, прикрывая грудь руками, успешно уворачивались от
летящих Костей. Мурза объел остывающее мясо сверху седла, разломил его пополам,
сгрыз остатки волокон с меньшего куска и метнул в понравившуюся с самого начала
цель... Промахнулся.
иконы им вернуть, или родичей позволить выкупить... Вот тогда он Менги-стра
самого заставил бы кидать костяшки в полонянок, как миленького. Кидал бы, и на
минуту отвернуться б не смел. А доверенного Кароки-мурзой спутника особо
заставишь головой по сторонам не вертеть.
ни мяса на блюдах не осталось, ни костей - все перекидали. Один только русский
перед грудой объедков сидит, лениво догрызая верх ноги. Старик осторожно
подполз к нему, тихонько просительно почавкал. Менги-стр покосился вбок, и
потом коротко и резко взмахнул рукой. Антип странно дернул головой и уткнулся
лицом в ковер. Грудь его больше не шевелилась, руки обмякли. Он был убит
настолько быстро и бесшумно, что никто, кроме самого хозяина кочевья, ничего не
заметил. Ни крови, ни вскриков - русский брезгливо отер ребро ладони о ковер и
продолжил трапезу.
что никакие землячки, насилуемые татарами по шатрам, никакие насмешки над
полонянками гостя действительно ничуть не волнуют. Хоть кишки им тут всем
выпусти - у него даже аппетит не испортится. Да еще дед Антип... Никчемный,
конечно, невольник, хвоста ослиного не стоит. Вот только... Только помнил еще
мурза свою няньку, грудастую Дашу, ее теплые прикосновения и отряхивающие его,
упавшего несмышленыша, большие розовые руки. Помнил Витолда, сперва ходившего у
седла, а потом долго ездившего позади, пока татарчонок окончательно не прирос к
скакуну. Сейчас они, наверное, тоже ничего не стоят... И, разумеется, мурза,
владеющий четырьмя кочевьями, подавать им пиалу с водой на смертном одре не
помчится. Но вот так... Подползти к гостю за косточкой милости и уткнуться в
землю... Увидеть такое, или просто узнать про такую кончину... ему бы не
хотелось.
танцевать с тремя другими, и когда она подошла на несколько шагов, небрежно
запустил в нее оставшуюся от седла кость. Теперь полонянка уворачиваться не
посмела, и мурза попал ей в плечо. Девушка остановилась, наклонилась к подолу
платья и сняла его через голову, обнажившись снизу доверху. Широкие бедра,
пологие бока, большая грудь. Хороши все-таки русские пленницы!
пошел к шатру: не прилюдно же ее брать! Чай, не в набеге.
халат и принялся развязывать шаровары:
чтобы твоя дырка вверх выпирала.
влажная давно, ждет милости господина. Уверенно вошел - как и полагается
повелителю и господину. Начал пробиваться вперед, к самому ее нутру,
одновременно скользнув руками по обнаженной спине, потом опустив вниз и сжав
ладонями обнаженные груди. Невольница жалобно застонала и мурза ощутил, как
внизу живота зарождается раскаленный шар, который спустя мгновение выплеснулся
вперед, и ушел в лоно ее, женщины, - и она ощутила этот жар, громко закричав и
вытянувшись на ковре.
шаровары и завязал поясную веревку. Невольница тоже вскочила, но хозяин кочевья
успокаивающе махнул на нее рукой:
Так ведь у вас считается?
одна. Но под непрерывным потоком костяных кусков долго она продержаться не
могла. Заметно поредело и число гостей - пленницы уходили, естественно, не
сами. Русский, почти полностью истребив предложенное мясо, с видимым
удовольствием пил кумыс, иногда лениво поглядывая на пытающихся изобразить
танец голых женщин.
череп, жадно выгреб ладонью мозг, проглотил его, старательно облизав пальцы.
Оглядел еще не разошедшихся гостей:
ставил сотником. - Когда гость устанет и соберется отдохнуть, положи его в
отдельном шатре. И выстави охрану: его жизнь доверена нашему роду самим беем
Кароки- мурзой.
кочевья к гостю, - выбирай любую.
полонянкам.
на ночь пришлю?! Не хочешь русскую бабу - спи один!"
Никуда не попал, но смех и крики одобрения среди татар вызвал. Потом поднялся и
ушел в свой шатер.
прогоревшего очага. Увидев господина, она поднялась на четвереньки и уткнулась
лицом в ковер, принимая предыдущую позу.
расстегивая пояс. - За моим местом у стены ватная подстилка лежит и одеяло,
атласом обшитое. Постели там у края и ложись на спину. На этот раз я хочу тебя
видеть.
оставив своих жен совершенно ни с чем. Пленница ему понравилась: холодная, но
покорная вначале, она быстро вспыхивала в объятиях господина, становясь
Майер Стефани
Василенко Иван
Контровский Владимир
Курылев Олег
Свержин Владимир
Майер Стефани