в воду. Раздеваться перед Ерохой она не собиралась. Приказывать раздеться ему -
тоже. Ладно, завтра с бабами поставит.
высоко вскинув короткий хвостик, тонконогая косуля.
широким, почти с ладонь, наконечником. - Рано или поздно остановишься...
торжествующе оглядываясь на человека: ага, не поймал! Все правильно - охотничий
лук только на сто шагов и стреляет. Но в руках у Юли был боевой. Она задержала
дыхание, плавно и ровно оттянула тетиву и разжала пальцы. Упруго тренькнула
кевларовая нить, и животное упало на месте, перерубленное широким наконечником
едва ли не пополам.
стороне угрожающее похрюкивание. Она медленно повернула голову и увидела в
полутора сотнях метров, под крайними деревьями дубовой рощи, целое семейство:
крупного светло-бурого вепря, за ним пару свиней почти вдвое меньшего размера и
не менее десятка полосатых, как зебра, малышей.
срастаются между собой в прочный монолит, который пулей из охотничьего ружья
пробить невозможно. Поэтому она медленно, стараясь не привлечь внимание и не
спугнуть, извлекла из колчана длинную березовую стрелу с гусиным оперением и
узким граненым наконечником, наложила прорезью на тетиву.
мохнатого уха. Кабан отступил на пару шагов, развернулся, кинулся прямо на
охотницу, промчался метров пятьдесят, но тут передние его ноги подломились, он
кувыркнулся в траву, тут же вскочил.
- Еще оживешь...
на спину и отправилась к усадьбе.
постную кашу, молча косясь на подошедшую боярыню, женщины пока ждали своей
очереди.
Ничего, пожуете на обед пустой ячки. А жаркое, - она скинула косулю на землю, -
на ужин будет.
заметно быстрее.
кучкой пирамидальных тополей и полоской из ивняка. Там кабан лежит. Мне его не
утащить было. Как пообедаете, сходите и принесите.
пояса и поднялись.
паренек с короткой клочковатой бородой. - Али хорьки попортят? Не, мы счас
сходим. А кашу ввечеру, с сальцом доедим.
Павленок. - Как же салу не остаться?
Вечером щиты сплетем, а завтра вершу на реке поставим. Глупо на самом берегу
без рыбы сидеть.
колчан. А вроде, и ничего, получается. Жить можно.
Мясо подстреленного вепря в первый же день хорошенько протушили в глиняных
крынках, залили сверху жиром и, за неимением погреба, просто закопали в
тенистом месте, обвязав от подземных насекомых промасленной тряпицей и прикрыв
досками. Впрочем, оставшегося на костях мяса все равно хватило всем еще на два
дня. Рыба в Осколе оказалась то ли непуганая-неловленая, то ли Юля по
неопытности поставила ловушку с чересчур большими крыльями - но рыбы в
полуметровом садке оказывалось каждый раз куда больше, нежели люди могли
съесть, и теперь боярыня была озабочена тем, как ее сохранить. Навялить - соли
мало, да и дорога. Накоптить - это уметь надо.
уложить рыбу на деревянную решетку - металлической в припасах не нашлось - на
такую высоту и подобрать такой огонь, чтобы и решетка не загорелась, и рыба
прогрелась, да еще и дым требовалось добыть в нужных количествах.
отправились ворошить, а потом сгребать сено, Ероха, Поначалу подмогнувший с
разделкой дичи, потом с рубкой кольев для верши, потом с ямами, потом с
дровами, только-только застелил дранкой крыши навесов, и теперь старательно
колол, чурбаки для крыши. Мелитиния чистила рыбу, ставшую в последние дни
основной пищей, скребла шкуры - недавно боярыня прошлась по лесу и подстрелила
еще пару косуль, - ходила за хворостом.
устроил! Да еще и сам сбежал всю усадьбу на нее бросив. С другой стороны, она
гордостью видела, как растет кипа сена под навесом, вспоминала, сколько крынок
с тушеным мясом успела закопать впрок и думала о том, как продемонстрирует все
это своему непутевому мужику.
из окна, как бабы скидывают под навес с повозки очередной стог сена.
угли. Рыбина опять получилась не столько закопченной, сколько пропеченной
насквозь. Есть, разумеется, можно - но ведь добивалась-то она совсем другого!
веток, после чего дыму появится - хоть святых выноси! Но она точно помнила, что
ее знакомые коптили рыбу на березовых опилках. Значит, дым был не сырой, а
нормальный, древесный! Ну, не у смердов же совета спрашивать?
цыпочки, пытаясь от печи разглядеть через окно, что там случилось. Потом еще
поворошила угли - надо дров немного подкинуть, а то прогорят все, пока она
разбираться ходит.
блузки - простая мужицкая косоворотка. Может, сбегать переодеться?
металлической шапке с болтающимися позади волчьими хвостами, стеганом
затасканном халате, с черными усами, тянущимися над верхней губой и по сторонам
спускающимися вниз, с кривой саблей, покачивающейся в правой руке. Наткнувшись
на молодую, ладную бабу, татарин осклабился и шагнул вперед. Он не знал только
одного: перед ним стояла не сладкая добыча, а воин, успевший пройти уже три
военных похода.
разбойника, а когда тот вскинул вверх руки, защищаясь, припала на колено и со
всей силы врезала кочергой по выглядывающей из-под халата ноге - чуть-чуть ниже
колена. Татарин хрюкнул от боли, падая в сторону, и второй удар пришелся ему в
лицо. Потом еще и еще - женщина пыталась перебить ему горло, но постоянно
промахивалась и в кровавую кашу расколошматила всю нижнюю часть лица. Потом,
спохватившись, кинулась в горницу, захлопнула входную дверь, кинулась к окну.
сарафан. А может, просто пытались ее удержать. У навеса бабы вилами
отмахивались еще от нескольких бандитов.
напялила перчатку, остановилась перед окном. Схватила стрелу с белым оперением
- граненую, - натянула тетиву.
глубоко в столб навеса за его спиной. Второй, бросив девушку, заметался, не
понимая, откуда стреляли. Мелитиния кинулась к Ерохе, упала сверху, обняла.
закружился, пытаясь выдернуть стрелу пришпилившую правую руку к телу. Остальные
шарахнулись в стороны. Бабы, правда, слабо шевелясь, остались лежать.
бандита.
затоптала дымящуюся головешку. Рядом упала еще одна. В соседней комнате тоже
послышался стук. Ерунда - доски еще сырые, не разгорятся. Шаги!
выпустила стрелу в захлопнувшуюся дверь. Стрела легко пробила тонкие - в два
пальца - доски и ушла дальше, но, судя по тишине, ни в кого не попала. Грохот
позади! Опять впереди.
доме, и она одна на все комнаты!
Юля отлетела в сторону, но лука не выпустила. Вскочила снова. Не меньше четырех
Корнев Павел
Громыко Ольга
Лукьяненко Сергей
Буркатовский Сергей
Маккарти Кормак
Афанасьев Роман