Чтение 3–й страницы книги ~Год полнолуний~

- О-о, ребята, сюда, похоже, Щит идет, - закрутил головой Велемир. - Давайте убираться с дороги, он своих и чужих не разбирает. Уничтожает все. А мне еще к оракулу сегодня до темноты попасть нужно. Если день умрет, про него расспрашивать будет поздно. Пора возвращаться к хозяйке границы.

Подушка накрылась в самый неподходящий момент. Впрочем, они всегда выходят из строя не вовремя. Речь идет, естественно, не о той подушке, на которой спят по ночам, а о банальной воздушной подушке автобуса марки "Икарус 260-П", в просторечии - "пешки". Видимо, двудверной красавице очень не хотелось расставаться с водителем на ночь. Ревнует, что ли? Так ведь не должна: парень он холостой, не к жене убегает.

- Сережа наш, между прочим, - с укоризной попенял машине Саша Трофимов, - посимпатичней будет, повиднее. Бабник к тому же. Вот его бы и ревновала! Зануда. А я маленький, лохматый и толстый. Чего ты от меня хочешь?

Насчет "маленький и толстый" Саша, конечно, преувеличивал. При своих ста семидесяти пяти роста он весил семьдесят пять килограммов. Но сменщик его имел тот же вес, а по росту вымахал на две головы выше; рядом с Серегой он казался маленьким колобком. И насчет лохматости Трофимов приврал. По лености своей он носил стрижку класса "бобрик", которая не требовала причесывания вообще. Вот только в данный момент это все равно ничего не меняло.

Для очистки совести Саша вышел и направился к заднему мосту. От колес яростно шипело, словно кто-то старался свистнуть в два пальца, но никак не получалось. Трофимов открыл лючок перед правыми задними колесами, сдернул тягу уровня пола - неизменно грязный кусок ржавого прута с двумя заросшими мхом резинками на концах - и перевернул рычаг воздушного крана в верхнее положение: хоть давление из ресиверов сбрасывать не будет.

- Ты понимаешь, свинья, что я так без зарплаты останусь? - высказался Саша, несильно пнув ногой колесо. - Даже не покраснела, подлюка. Товарищи пассажиры, - поднялся он на первую ступеньку и заглянул в салон, - к сожалению, автобус дальше не пойдет.

- Как это не пойдет?! Почему?! Да что это такое, как вечер, так до дома не доехать! Хоть до остановки довезите! Почему из парка на ломаном автобусе выезжаете?!

Чтоб избавиться от криков, Трофимов взял подстилку, кинул поближе к задним колесам и с умным видом полез под брюхо машины.

Все эти вопросы пассажиры задают всегда, при каждой поломке. Можно подумать, водитель специально песочек в подшипники подсыпает! Саша терпеливо лежал на спине и вспоминал Костика с тридцать четвертого маршрута: его сегодня бабка пытала - почему полтора часа автобуса не было. А там круг двадцать минут, Костя мимо этой старушенции пять раз проезжал! А разве докажешь чего? Фиг! Только жалобы строчат. Как хорошо было бы работать в автопарках, не будь на маршрутах пассажиров!

- Хэй, зэмлак! - постучал кто-то по ботинку.

- В чем дело? - высунул Саша голову из-под машины.

- Скажи, зэмлак, гдэ улыца Ора Джани Кидзэ?

- Какая?

- Ора Джани Кидзэ.

- Без понятия! - Трофимов попытался уползти обратно, но смуглый сын знойного юга застучал по ботинку с энергичностью швейной машинки:

- Э-э, зэмлак, ты там эздишь, точно эздишь! Шэстэсат чэтвэртый сказали!

- Не знаю... - засомневался Трофимов. - Какая, говоришь?

- Ора Джани Кидзэ! Два часа эж-жу!

- Какая?

- Ай, зэмлак, Ора Джани...

- Постой... Орджоникидзе, что ли? Так остановку назад была!

- Аи, зачэм не гаварил?! Два часа эж-жу! - Южанин театрально вскинул руки и зашагал вдоль тротуара.

Выждав еще немного, Саша вылез из-под машины и заглянул в окно салона. Кажется, все разбрелись.

- Ох, накатают сегодня на меня жалобу! - вслух подумал Трофимов. - А может, и нет. По Новоизмайловскому проспекту еще один автобус ходит, да и троллейбус тоже, пассажиров разберут. А на кольцо, к платформе, в такое время никто не ездит.

Он вернулся за руль, вытер руки, погасил свет в салоне. Рядом, противно визгнув тормозами, остановилась двести тридцать пятая ГМ Пешка - то бишь "Икарус" с гидромеханической коробкой передач, - передняя дверь, опять же с визгом, распахнулась: Антошка с шестьдесят третьего маршрута.

- Что у тебя? - крикнул Антон.

- Подушка гавкнулась!

- Как?

- Как-как, еду, вдруг - бабах! Бум-бум-бум... Как они еще накрываются?

- Понятно. "Возвратом" пойдешь?

- Не-е, я теперь тут жить буду! Места хорошие, воздух свежий. Ночью костерок разведу, прохожего отловлю, на вертеле зажарю. Романтика!

- Понял, оставь чуток жаркого, утром подъеду, пикник устроим!

- Заметано!

- Ну до завтра!

- Пока! - Саша закрыл форточку и еще раз протер руки тряпкой. Антону хорошо трепаться, он через час машину на БАМ поставит - и домой, баиньки. А ему с автобусом корячиться.

Теоретически сейчас Трофимову следовало звонить в парк и брать "возврат" по технеисправности. Но тогда за последний круг с него снимут премию за регулярность движения. Десять рублей - бутылка пива пропадет. Саша считал, что допускать этого не стоит. Он в третий раз тщательно протер руки - а то ведь потом сам постоянно об руль пачкаться будешь, - воткнул вторую передачу и, высоко подскакивая в кресле от каждой кочки, медленно заковылял на станцию.

Когда премудрые венгры ставили на автобус воздушную подвеску, то это было гениально: чуть выше давление - автобус поднялся, чуть ниже - осел. Всегда одинаковое расстояние от ступенек до земли, всегда ровно стоящая машина, причем независимо от загрузки. Это было прекрасно. Теоретически. И для теоретических дорог. А на натуральных российских кочках мост гуляет туда-сюда, кузов прыгает, как испуганный заяц, и подушки отзывчиво выдергиваются со своих гнезд. Вот потому-то везде, где нормальные машины скачут по ямам, словно кузнечики после получки, "Икарусы" медленно переваливаются, подобно гусыне перед родами. И все равно выдергивают подушки. Нет, "Икарус" машина хорошая. Даже очень хорошая! Но - местами.

На кольцо Трофимов приковылял примерно в то время, когда и полагалось. Правда, полагалось вернуться от платформы "Воздухоплавательный парк", а не с проспекта Гагарина, но зачем придираться к пустякам? Диспетчер сонно черканула в путевке пару слов, расписалась и, зевнув, помахала ручкой: "До завтра!" Что и требовалось. Теперь Трофимов мог ехать в парк с сознанием честно выполненного долга. Увы, осознание конца трудового дня скорости "пешке" не прибавило, и в парк она приковыляла не в двадцать три сорок две, а в полпервого.

Заявку на ремонт Саша давать не стал - кто ее ночью выполнять будет? Просто загнал свою красотку на яму, скинул рычаг в нижнее положение, выправил по месту крепления нижний край подушки и руками прикрыл щель между резинкой и ее площадкой.

Обнаружив, что рычаг упал вниз, наивный венгерский кран уровня пола решил, будто в салон ввалилась толпа народу, и стал трудолюбиво загонять в подушку воздух. Резинку раздуло, расперло во все стороны, придавило к площадке, - бабах! - и она встала на место. Это был фарт, такое не всегда получается. Минут за двадцать Саша отмыл руки, - и почему в машинах все всегда такое грязное? - а потом погнал "пешку" на БАМ, как в просторечье обзывали открытую стоянку.

Часы натикали час тридцать три. Приткнув машину в ряд, Саша лихорадочно скрутил зеркала - а то ведь и ноги могут вырасти, - запер их в кабине (час тридцать шесть), добежал до будки охраны, крикнул в дверь:

- Двести тридцать восьмую сдал Трофимов! - бросился в медкабинет (час тридцать девять). - Девочки, я трезвый, штамп, развозка...

- Беги, поставим.

Трофимов кинул путевку на стол, метнулся на улицу и увидел красные габаритные огни уходящей развозки. Час сорок. Ровно через четыре часа ему вставать на работу.

- Не грусти, Шурик, - сказал он сам себе, - за полчаса дойдешь. Если бы ты жил в Веселом Поселке, положеньице было бы намного хуже.

Саша натянул шапку на уши, застегнул молнию куртки до самого горла, надел перчатки и тронулся в путь.

К святилищу Велемир подошел пешим. Конь окончательно выдохся еще на дальних подъездах к дворцу хозяйки границы, и его пришлось бросить на попечение Аристона и девушки. Здесь, в пахнущих мятой, нежно шелестящих густых лесных дебрях, все случившееся несколько часов назад казалось странным и невероятным. Просто не верилось, что где-то неподалеку от этого покоя могут гибнуть люди, разрывать боевых коней хищные чудовища, превращаться в пепелища целые заставы.

Тропа хитро изогнулась, нырнула между когтистых кустов шиповника. Здесь в воздухе над тропой висела огромная, размером с хорошего кабана, змеиная голова с длинными ядовитыми зубами, похожими на изогнутый меч. Когда-то одно из порождений пустыни, ныне она обозначала границу священной земли, и уходящие в сторону стежки ясно показывали, что далеко не все путники решались войти внутрь.

Старик тоже ощутил вполне естественную дрожь перед владениями Гекаты, но у него выбора не имелось, а потому он, не останавливаясь, только пригнув голову, твердо шагнул внутрь, невольно положив руку на рукоять меча.

В святилище, как всегда, было значительно теплее и светлее, чем снаружи, хотя над головой раскинулось все то же небо, а от внешнего холода обитель прорицателей защищали только восемь идолов, стоящих по кругу лицами наружу.

- День еще жив? - спросил старик поднявшуюся навстречу женщину, приложил руку к груди и почтительно поклонился.

Хозяйка святилища повернула голову к растущему на высоком камне цветку, улыбнулась:

- Бутон еще не закрылся, но час смерти близок.

- Я хочу узнать пророчество на этот день, хозяйка, - для меня и для мира.

- Зачем тебе это, Велемир? - удивилась женщина. - Ведь день уже позади.

- Ответь мне, пока он не умер совсем. - Старик положил на землю у ее ног ритуальную плату из двух шкурок белых кроликов и двух копейных наконечников.

- Что же, Велемир, раз тебе это так нужно... - Она еще раз оглянулась на засыпающий цветок, поднялась, вскинула лицо к небу и начала вращаться, раскинув руки и повернув ладонями к земле.

Почти одновременно в центре святилища вспыхнула и стала медленно наливаться алым цветом небольшая точка. Чем быстрее крутилась пророчица, тем ярче раскалялась точка, пока вдруг не полыхнула самым обычным пламенем, тут же начавшим жадно пожирать сложенные в кучу смолистые сосновые ветви и пересохший хворост. Огонь поднялся на высоту человеческого роста, недовольно затрещал, осел вниз. Пророчица, не останавливая вращения, двинулась к костру и вскоре оказалась в самом центре. Словно только и дожидаясь этого момента, разлетелись по сторонам яркие искры, поднялась вышитая по краю тайными иероглифами юбка.

- И-имя! - прокричала хозяйка святилища. Велемир поднес ко рту ладонь, еле слышно прошептал в нее свое истинное имя, метнул его в пламя. Костер жадно взвыл, полностью поглотив прорицательницу, и тут же опал вниз, превратившись в россыпь крохотных угольков. Женщина резко остановилась и упала оземь. Старик подошел ближе, открыл флягу, подсунул левую ладонь прорицательнице под затылок, приподнял голову, поднес горлышко фляги к совершенно белым губам.

Прорицательница сделала несколько глотков, часто и тяжело задышала.

- Скажи свое слово, хозяйка священного огня, - попросил Велемир.

- День... - прошептала она. - Посмотри на цветок. День еще жив?

Бутон растущего на камне цветка полностью свернулся, и старик кивнул:

- День окончен, хозяйка. Его больше нет.

- И он тоже? Везде смерть... Всему смерть... Странно, а почему ты жив? Тебе выпал поцелуй смерти.

- Я ощутил ее ласку, хозяйка. Твои губы были намного слаще.

- Вот как? - Женщина через силу улыбнулась, подняла руку и погладила его по щеке. - Ты еще помнишь...

- Что сказал священный огонь про наш мир?

- Смерть. Везде смерть... Оракул сказал, что в наш мир пришли Дьявол и Создатель и теперь мы обречены на гибель. Смерть. Наш мир исчезнет. Не уцелеет никто и ничто. Это все... Конец миру, Вселенной, всему...

- Так вот почему ты решил воззвать к оракулу в столь неурочный час, Велемир?

Старый воин вскочил, но, увидев перед собой женщину в длинном парчовом пальто, с большой золотой брошью под горлом и собранными на затылке каштановыми волосами, преклонил колено:

- Прошу прощения, хозяйка.

- Когда я узнала, что ты после тяжелой сечи даже не удосужился нанести мне визит, то решила лично поинтересоваться, куда устремился мой самый опытный воин.

- Приветствую тебя, хозяйка границы, - кивнула прорицательница.

- Приветствую тебя, хозяйка святилища, - ответила гостья, прошла к самому очагу, поцеловала кончики пальцев, преклонила колено и коснулась ими пепла. - Так о чем нашептало тебе священное пламя?

- Наш мир катится к гибели, хозяйка границы. Вскоре он исчезнет. Но прежде его решили посетить сам Дьявол и сам Создатель.

- Создатель?! - моментально вскинулась гостья. - Где он?

- Разве ты забыла, хозяйка? - приподнял брови Велемир. - Он везде.

- Везде и во всем, - кивнула женщина. - Но мне кажется, хозяйка святилища имела в виду совсем другое.

- Мы должны сообщить об этом хозяйке страны, - задумчиво огладил седую бороду Велемир. - Гибель мира - это слишком важно, чтобы медлить.

- Нет! - решительно отрезала гостья. - Я еще могу послать правительнице известие о пришествии в наш мир Создателя, но о гибели... Нет, Велемир, я не хочу быть "черной" вестницей. С границы во дворец и так слишком часто поступают неприятные сообщения.

- Ты хочешь скрыть это, хозяйка? - удивился старик.

- Нет, Велемир. Но уж коли сообщать о беде, то только с добавлением советов, как ее можно избежать. Ты знаешь, как остановить гибель мира, дед?

- Нет, хозяйка.

- А ты, прорицательница?

- Нет, не знаю.

- Вот именно. Нам нужно найти рецепт спасения, а не приносить смертельный приговор. Пойдем во дворец, Велемир. Отдохнешь, и попробуем что-нибудь придумать.

- Прости, хозяйка границы, - выступила вперед прорицательница. - Но Велемир принес слишком важное известие, благодаря которому мы приобрели существенные знания. Он достоин поощрения, и я хочу его вознаградить.

- Вот как, - гостья поджала губы. - Хорошо, Велемир. Утром я жду тебя во дворце. Надеюсь, ночь в святилище подарит тебе хоть одну мудрую мысль.

Женщина ушла под змеиную голову, послышалось множество шагов: похоже, хозяйка границы не рискнула ходить вечером без охраны.

- Значит, говоришь, вояка, мои губы слаще? - улыбнулась прорицательница.

- Еще бы, хозяйка, - вздохнул старик.

- Что так грустно?

- Боюсь, прикоснуться к смерти вскоре придется и нам, и всем остальным обитателям нашего прекрасного земного диска.

- Ничто не вечно, друг мой, - покачала головой женщина. - Все когда-то начинается и когда-то заканчивается. Пусть тебя утешит мысль о том, что Создатель тоже не может существовать в единственном числе. Их во вселенной должно быть бесконечно много, а значит, много и миров. И каждый из них прекрасен, как наш. Мы погибнем, но они останутся.

- Создателей много, - пробормотал Велемир, задумчиво теребя пряжку ремня. - Где-то я это слышал...

- Ты это слышал, когда учился на колдуна границы, Велемир, - укоризненно напомнила прорицательница. - Это же основа основ. Все есть Создатель, каждый из предметов, каждое из живых и мертвых существ, и даже любое из чудовищ являет собой его воплощение. Бог с нами, Бог среди нас, Бог - это мы.

- Но если Создатель не один, а много... Что тогда?

- В этом мире ничто не делается в едином экземпляре, Велемир. Любое порождение в нем или отсутствует вовсе, или этого много. Нет единственной скалы - из них слагаются целые хребты. Нет одной реки - есть сотни ручьев, проток и рек. Нет одного человека - есть племена и народы. Если есть один Бог, их должны быть тысячи и тысячи.

- Есть! - Старик крепко взял прорицательницу за голову, притянул к себе и поцеловал. - Знаю, что делать!

- Вот как? - рассмеялась хозяйка святилища. - Значит, я должна вознаградить тебя не один раз, а дважды? Ты сможешь принять такое поощрение?

- От тебя, хозяйка, - расстегнул свой пояс Велемир, - приму сколько угодно благодарностей.

Дворец хозяйки границы больше всего напоминал крепость: толстые бревенчатые стены, узкие бойницы, три этажа в высоту, набранные из толстых, моренных до черноты досок. Пожалуй, такой дом мог легко выдержать удар змеловога среднего размера, а арахнопакам не нашлось бы ни единого лаза, чтобы проникнуть внутрь. Впрочем, восьмилапые твари до дворца хозяйки еще ни разу не добирались, и проверить конструкцию на прочность пограничникам не довелось, - наверное, к счастью.

- Надеюсь, хозяйка границы уже поднялась? - спросил привратника Велемир, открывая ведущую во двор калитку.

- Она пребывает в саду, дед. - На весьма важной должности привратника состоял воин средних лет, и сейчас он смотрел не столько на старика, сколько на его спутницу. - Неужели хозяйка святилища решилась покинуть свою обитель?

- Дело, призывающее нас сюда, слишком важно, сын мой, - кивнула женщина, - чтобы я могла отправить простого посыльного.

- Сама хозяйка святилища, - повторил привратник, находясь в мучительных раздумьях. В утренние часы его госпожа обычно не принимала никого, слишком дорожа самыми ясными для разума часами... Но если он своей волей задержит доклад о важном деле - разноса не избежать. - Хорошо, - наконец решился воин, поправляя пояс с мечом. - Следуйте за мной.

Хотя персики уже облетали, большинство яблонь и вишен в обширном саду при дворце вовсю цвело, распространяя сладковатый медовый аромат, и плодоносящих деревьев можно было увидеть всего несколько штук. Под одним из них и сидела в легком плетенном из ивовых ветвей кресле хозяйка. На этот раз на ней был только сатиновый сарафан без всяких украшений, мягкие кожаные тапочки, а длинные шелковистые волосы небрежно рассыпались по плечам, еле шевелясь под порывами ветра. Судя по расслабленной позе и закрытым глазам, женщина еще отдыхала, но руки неспешно перематывали клубок зеленой финансовой нити, пропуская узелки между пальцами. Иногда хозяйка останавливалась, проговаривала что-то губами. Изредка делала на нити крупные узлы, после чего продолжала мотать клубок.

- Я слышу тебя, Велемир, - неожиданно произнесла она, не открывая глаз. - Согласись, старый воин, мы слишком хорошо знаем друг друга, чтобы тратить время на долгие церемонии. Ты придумал способ облегчить участь нашего мира?

- Да, хозяйка границы.

- Я так и знала, - одними губами улыбнулась женщина. - Ты не мог не найти выход из такой ситуации. За свою жизнь ты так часто удостаивался награды за свою отвагу и сообразительность, что, наверное, уже утратил к ним всякий интерес.

- К награде невозможно потерять интерес, хозяйка, - рассмеялся Велемир. - Скорее после каждой из них жаждешь поощрения снова и снова.

- Очень хорошо. - Женщина наконец-то приоткрыла глаза. - Тогда рассказывай.

- Основой нашего учения, хозяйка, служит то, что мир является воплощением Создателя. Плоть от плоти его, желания от желаний его. Великая Геката лишь из любопытства посетила наш мир, найдя здесь недолгое упокоение и отправившись дальше.

- Я это помню, Велемир. Продолжай.

- Все это значит, что Создатель не один в нашей вселенной, что есть и иные Создатели, иные миры. Хотя бы те, из которых пришла Богиня и куда она сгинула потом.

- Это похоже на истину, - согласилась женщина.

- Если нам удастся проникнуть в иной мир, хозяйка, можно попробовать хотя бы частично смешать наши составляющие. Например, переместить в иной мир хоть несколько наших предметов, а к нам перенести что-то из чужой земли. В таком случае плоть нашего и чужого Создателя совместятся.

- Вот теперь я чего-то недопонимаю, - отложила клубки хозяйка границы и уселась поудобнее.

- Если мы откроем ворота в иной мир, - начал терпеливо разъяснять Велемир, - и переместим туда любого человека, то исходя из принципа "все есть воплощение Создателя" этот путник должен стать также и воплощением другого Создателя, раз находится в его мире. Но при этом он останется воплощением Создателя нашего. А отсюда - каждый предмет любого из миров обретет двойное воплощение, и наш мир не сможет погибнуть до тех пор, пока существует второй мир. Мы станем единым целым. В идеале - нужно добиться тройного или пятикратного воплощения, открыть сразу несколько ворот. Но и первого совмещения должно хватить для обеспечения бессмертия миров. У нас установится единое время, единый размер, единые сутки. Мы станем одним целым.

- Теперь мне кое-что понятно, - погладила клубок женщина. - Открывая проходы между мирами, мы становимся единым целым. Это как из отдельных бревнышек связать целый плот. Он станет в сотни раз прочнее и надежнее, чем бревна по отдельности. Но как ты собираешься открывать эти ворота, находить проход между мирами?

- Если Геката путешествовала по мирам, значит, такая возможность есть, хозяйка, - пожал плечами старик. - Нужно просто пойти по ее следам. Из древних свитков нам известно, что время от времени возникает день Полнолуния. То есть в грамотах указывается, что в этот час Геката обретает безграничную власть над всеми мирами, всеми вселенными и душами. В подобное время можно легко повелевать ее именем всем силам и законам, совершать любые чудеса. Обряды, в которых указывается подобная возможность, хранятся в твоей библиотеке, хозяйка. Я помню, как проглядывал их в молодости, но тогда не придал значения.

- Что такое "Полнолуние"?

- Я не знаю, хозяйка. В трактатах неоднократно указывалось, что Геката является хозяйкой Луны, но нигде не сказано, что это такое. Известно, что Луна постепенно накапливает силу, потом теряет и снова накапливает. В час Полнолуния, в миг наивысшей силы, Геката становится правительницей всех обитаемых и необитаемых миров.

- Если ты не знаешь, что такое "Луна", Велемир, то как сможешь определить время для свершения обряда?

- В свитках указан очень маленький период между фазами силы, хозяйка, - широко улыбнулся старик. - Если проявить немного терпения, то этот час удастся просто угадать.

Хозяйка подняла указательный палец, резко качнула им вперед-назад. Послышался мелодичный звон колокольчика.

- Вот и снова ты достоин награды, Велемир, - кивнула женщина. - И я горжусь тем, что имею право награждать такого умного колдуна и воина, как ты.

Она поднялась с кресла, повернулась к подбежавшему молодому воину и распорядилась:

- Забери у Велемира меч. Отныне он более не дозорный. У этого воина слишком много опыта и знаний, чтобы я могла себе позволить рисковать им в схватках с чудовищами. Прикажи хозяйке двора передать свои полномочия молодой хозяйке, которая уцелела после гибели заставы. Отныне она станет помогать Велемиру. Я назначаю ее хозяйкой врат, которые она станет открывать с этой стороны. Тебя, хозяйка святилища, забрать из дома я не могу, но у тебя есть ученица. Прошу, пришли ее к Велемиру. Она станет хозяйкой прохода и врат с той стороны.

- Прости, хозяйка, - склонила голову гостья, - но я готовила ее себе на смену.

- Я знаю, поэтому и прошу прислать именно ее. У твоей ученицы куда больше магического опыта и знания, нежели у любой из хозяек и учениц на всей границе. Этот опыт сейчас будет важнее при создании прохода в иной мир, нежели в святилище.

- Слушаюсь, хозяйка, - со вздохом смирилась гостья.

- Еще я даю тебе в помощь, дед, дозорного Ярополка. Он никудышный воин, но хороший колдун. И ты можешь оставить себе Аристона для мелких поручений. Место для выполнения обряда открытия ворот я назначаю здесь, в своем саду. Оно тебя устраивает, Велемир?

- Вполне, хозяйка.

- Тогда объявляю приказ отданным! - Женщина хлопнула в ладоши. - Выполняйте.

Зимняя ночь отличается тишиной. Особенно в городе. Никому не приходит в голову гулять по улицам с магнитофоном в руке, нет мотоциклистов, редко проезжают машины. Далеко растекается над искрящимся снегом желтый свет фонарей, одиноко смотрит с морозного неба круглая луна.

За десять минут Трофимов дошел до Пулковского шоссе, пересек его и потопал к кооперативным гаражам. Оттуда работяще затявкали сторожевые собаки.

- Счастливые, вас через пять часов спать отпустят, а мне в это время только на линию выезжать.

Псины надрывались так, словно их за хвост волокли на субботник. Саша показал трудягам язык и направился к стадиону мясокомбината.

Скамейки на трибунах скрылись под высокими сугробами, и ветер почти бесшумно сметал с них снег на футбольное поле; нервно дрожал фонарь возле пустого табло, тихо и неразборчиво бормотал громкоговоритель. От холода стало пощипывать кончик носа.

Ничего страшного. Полдороги уже позади.

По темной от высоких тополей дорожке он дошел до ярко освещенного Московского шоссе. Никаких машин, город как вымер. До дома оставалось минут десять. В тишине далеко разносился резкий хруст снега под ногами, кончик носа почти онемел, мороз забирался в хваленые замшевые перчатки. Ноги тоже начали подмерзать.

Саша уже миновал детский садик, когда сбоку померещилась тень. Он обернулся и...

- Вот это да-а!.. - вырвалось совершенно невольно.

- Что случилось? - Девушка, примерно с него ростом, сверкнула голубыми глазами. Точеный носик, удивленно приподнятая бровь, алые, но явно не накрашенные губы, безупречное каре серебристо-белых волос и роскошнейшая песцовая шуба до самой земли.

- Вот это да! Я и не думал, что на свете бывают такие роскошные дамы!

- Правда? - Она кокетливо скосила глаза и поправила пушистый воротник.

- Еще бы! И не страшно гулять по ночам в такой шубе?

- А что со мной может случиться?