Чтение 18–й страницы книги ~Андрей Беспамятный: Кастинг Ивана Грозного~

- Хлев рубить, это время надо. Сосны у Лумпуна валить, сюда возить, сруб верстать, - покачал головой Ждан. - Да еще пасека, поля у лесосеки, скотина, хозяйство. До зимы не успею.

- Кто же тебя заставляет сруб ставить? - удивился сержант. - Вкопать четыре столба, балки для кровли кинуть да досками обшить. Дюймовки пары кубов хватит, на одной телеге привезти можно. Два дня работы на все, только гвозди загонять успевай.

- Чего баешь, боярин? - не понял ярыга.

- Из досок сарай по-быстрому сколоти!

- Дык где столько досок-то взять, батюшка боярин? - развел руками Ждан. - То ведь бревен двадцать распустить надобно! Мне одному и не сделать. А коли с Лукерьей, так это до весны только пилить, хозяйство напрочь забросив.

- Из жердей составить, и весь сказ, - предложил Касьян.

- Задувать меж жердями станет, - покачал головой ярыга. - Щели все не заткнешь. Уж проще сруб поставить. Но одному - никак. До первого снега не успеть.

- Вот черт! - раздраженно сплюнул Андрей. Он совершенно забыл, что нынче доски добываются простым, но нудным способом: пилят стволы вдоль двуручной пилой, от комелька к вершине. Или наоборот. Сути это не меняет: заниматься подобным делом можно только от огромной нужды. Например, пол настелить - по округлым бревнышкам особо не нагуляешься. Стол сколотить, скамьи. Ну, может, ворота красивые сделать. И хватит. Все остальное проще сооружать из готового кругляка - меньше мороки.

Матях подошел к столу, взял крынку, отпил кваса прямо из горла.

Получается, не обшить ему, как хотелось, свою комнату изнутри "вагонкой" - Андрей, городской житель, предпочитал ровные стены. В преддверии зимы под доски можно было бы набить утеплителя. И снаружи дом не обшить - от дождя, чтобы гнил меньше, и для тепла опять же. Ни штакетника не поставить, ни дорожки через распутицу не выстелить. Обидно.

- Ладно, нет так нет, - махнул рукой сержант. - Варя где?

- Размолвка у нее с отцом, - пожала плечами Лукерья. - Но заячье заливное она оставила, в погребе. Принести?

- Неси. - Боярский сын Андрей ушел к себе в горницу, поставил лук в угол, расстегнул и бросил туда же тяжелый пояс.

Его комната теперь напоминала иллюстрацию по теме "персидский гарем". Ковры, ковры, ковры. Еще утром все это казалось удачной находкой, уютной и красивой обителью. Сейчас Матях подумал о том, что через щели между бревнами зимой станет поддувать, а ковер - это ведь та же тряпка, сквозь него ветер пройдет, как через сетку. Да еще этот хлев, который желательно построить как можно быстрее. Сруб в одиночку не поставить, Ждан прав. Тут нужно мужиков пять припахать. Одного - лес валить, другого - бревна подвозить, третьего - рубить углы, а еще пару - венцы укладывать. Да только где их взять, мужиков? Андрей пробыл в шестнадцатом веке уже достаточно, чтобы понять: крепостных так просто на работы согнать невозможно. Они делают только то, что изначально с помещиком, хозяином земли, в качестве арендной платы было обговорено.

- Хотя чего голову ломать? - пожал он плечами. - Заплатить мужикам, и все. Пусть сделают.

- Уборочная сейчас, Андрей Ильич, - заметил вошедший в горницу вместе с ним Касьян. - Не пойдут.

- Ладно, чуток потерпеть можно, - уселся Матях за стол. - Как время появится, так пусть и сделают. Договоримся. Сколько стоит сруб поставить?

- Да двух полушек хватит, боярин.

- Надо в кошелек заглянуть, которым купец месяц назад откупился. Может, наберется.

- Конечно, наберется, - согласился Касьян. - Уж пара полушек* обязательно по швам завалилась.

* Полушка - самая мелкая денежная единица на Руси, одна четвертая копейки (дословно полушка - это пол-уха шкурки пушного зверя; мех ходил на Руси наравне со всей прочей валютой: шкурка горностая приравнивалась к 3-4 копейкам). Понять покупательную способность денег XVI в. сейчас трудно, но общее впечатление составить можно. Так, годовое жалованье боярина составляло 12 рублей в месяц. Цена на девок-невольниц после русско-шведской войны 1555-1557 гг. в Новгороде упала до 5 алтын (15 копеек), шведских мужиков - до 1 рубля, или одной коровы, или 10 овец, или 20 гусей, рубль составлял 204 г серебра, крестьянский дом стоил 3 рубля, рабочая лошадь - столько же, при езде на почтовых конях "прогонные" составляли 6 копеек за 20 верст (1 рубль 63 копейки за поездку из Новгорода в Москву), парадный (выпендрежный) колонтарь стоил до 1000 рублей.

Вошла Лукерья, поставила на стол продолговатую деревянную миску с плавающей в полупрозрачном желе мясистой тушкой, пару плошек с капустой и грибами, уже хорошо знакомый сержанту кувшин с водкой - хлебным вином.

- Ну, что ты мнешься? - кивнул Андрей холопу. - Сходи за стаканами да садись к столу. Мне одному скучно.

В голове по-прежнему сидело чувство неприятия окружающего мира. Ну как так - жить среди лесов и считать доски дефицитом?! Хотя, с другой стороны - а чего сделаешь? Как можно извернуться?

В общем-то, пилорама - устройство простое, как пенек. Берутся несколько пил размером с двуручную, крепятся в пакет. Расстояние между полотнами такое, какую хочешь доску получить. После этого пакет начинает двигаться вверх-вниз, на него подается бревно - а с другой стороны вываливаются готовые доски.

- Ну что, батюшка Андрей Ильич, - появился со стаканами Касьян, - давай...

- Помолчи, - оборвал его сержант. - Ешь молча, дай подумать.

Матях налил себе стаканчик, опрокинул, стараясь удержать за хвост появившуюся мысль. Итак, нужно научиться как-то двигать бревно и пакет с пилами. Впрочем, зачем бревно толкать? Положить на наклонную плоскость, на простенькие вальцы, оно само под ножи сползет - законы гравитации никто не отменял. А вот как шевелить пакет с пилами? Пустить лошадей вокруг ворота? Их кормить нужно, за ними уход требуется, погонщик. Тем более что уже давно существуют ветряные мельницы. Правда, это устройство тоже довольно сложное. Вот бы чего попроще... Например, опустить колесо с лопатками в реку. Течение крутит колесо, колесо приводит в движение пакет с пилами. И все... В общем, вполне реальный проект получается. Коли тут за целый сруб пару монет просят, то на мини-лесопилку его финансов тоже должно хватить.

- Ну, Касьян, - Андрей налил себе еще стакан, - давай выпьем за то, что я - гений!

- Как скажешь, боярин, - не заставил себя упрашивать холоп, тяпнул "рюмашку" и плотоядно потянулся к заливному.

- Куда поперед батьки! - Сержант опустил руку к маленькому ножу, но на месте его не обнаружил. Идти в угол за поясом было лениво, поэтому Матях вытянул "засапожник", отрезал себе часть тушки с задними лапами, посмотрел, куда переложить - но ни тарелок, ни хлеба на столе не имелось. Видимо, по обычаю, зайчатину полагалось употреблять прямо из латки.

- Ну и ладно. - Андрей оторвал лапу, запустил зубы в нежное, хотя и чуть суховатое мясо. Холоп немного выждал, а потом полез в латку с другого края.

Дверь в горницу приоткрылась, сквозь щелочку аккуратно протиснулась татарка, теперь уже в шароварах и курточке, ощутила на себе взгляд, тут же низко поклонилась:

- Не гоните меня, господин. Я буду тихой и послушной...

С этими словами девушка юркнула в угол, села и буквально втиснулась в ковры, едва не слившись с рисунком.

- Бездельницы эти узкоглазые, - высказался Касьян. - Нет от них проку в хозяйстве.

- Ломать - не строить, - пожал плечами Матях. - Из красотки уродину сделать легко, а вот наоборот - трудно. Пусть пока все так остается, а там посмотрим.

- Это да, - покосился в угол холоп. - Баба в теле.

Алсу сжалась еще сильнее, предчувствуя новые неприятности.

- Ну, и чего ты там тискаешься? - качнул боярский сын ножом в ее сторону. - Давай, давай, поднимайся. Пошевеливайся.

Девушка, недовольно насупившись, поднялась, глубоко вдохнула, вскинула руки над головой, соединив в кольцо и вывернув ладонями наружу, пошла по горнице, звонким голосом напевая:

- Яркие тюльпаны цветут в степи после теплых дождей под ласковым солнцем...

Холоп от неожиданности поперхнулся заячьими позвонками, оглянулся, торопливо налил себе еще стаканчик, опрокинул в рот, запихал туда же горсть хрустящей капусты с алыми морковными прожилками, выловил себе переднюю лапу с мясистыми лопатками, поднялся:

- Ну, я на сеновал пойду, боярин. Отдохну маленько. - Он еще раз оглянулся на танцующую невольницу, похабно ухмыльнулся и скрылся за дверью.

- Мягки травы на пологих холмах, нежен ветер, прилетающий с широких просторов... - Татарка медленно ступала по ковру, но бедра ее двигались быстро, то описывая плавные круги, то мелко подрагивая вверх-вниз. Странным казалось, что темная ямка пупка при этом оставалась совершенно неподвижной, равно как и плечи. Голосом девушка обладала звонким, но вот насчет слуха или чувства ритма, в отличие от своей будущей тезки, явно не блистала.

- Ты есть-то хочешь? - поинтересовался сержант.

Песня оборвалась на полуслове - Алсу торопливо закивала, продолжая работать бедрами.

- Тогда садись, - кивнул Матях на скамейку рядом с собой.

Невольница присела на самый край, взяла щепотку капусты, еще щепотку, еще. Потом дотянулась до миски с грибами, воровато покосилась на господина и вытащила из латки кусок мяса. Сбоку было видно, как крупные упругие груди приподнимают полы короткой курточки, упираясь сосками в войлок.

Андрей резко отвернулся, налил себе водки, выпил, закусил капустой - есть он уже не хотел. Чай, почти половину зайца слопал. Снова отвернулся от татарки - проклятая куртяшка помимо воли приковывала к себе взгляд. В штанах появилось напряжение, словно их обитатель тоже хотел выглянуть и оценить соблазнительный предмет. Боярский сын налил себе еще, повернулся к невольнице, положил ей руку на холодный мускулистый живот, скользнул по нему наверх, сжал грудь в своей ладони. Алсу замерла, никак не препятствуя ласке, но и не отвечая на нее.

Странное ощущение - иметь рабыню. С виду - точно такая же девушка, как те, каких он тысячами встречал в своей жизни, с которыми случайно сталкивался на улице или в институте, разговаривал, шутил, с которыми общался, кое-кого пытаясь соблазнить, кое-кем всерьез увлекаясь. Но эту красивую сероглазую татарочку он мог совершенно законно продать или запороть до смерти. Он мог вступать с ней в сексуальную связь в любое время, когда только пожелает, нисколько не интересуясь ее мнением, мог одолжить другу, мог осыпать подарками и награждать лаской, а мог навсегда сослать в какую-нибудь болотину - копать торф для всей деревни. И никто никогда не осудит его за любую подобную выходку, никто слова поперек не скажет. Делай что хочешь. Невольница...

- Когда поешь, унеси все на кухню, - резко поднялся из-за стола Матях. - Скот с пастбища пригонят, помоги с ним управиться. Сама знаешь, какой уход животине нужен, барышня не городская. А у меня еще дела хозяйские, недосуг.

Он подхватил свой пояс, привычно застегнулся и вышел на улицу.

Трифона боярскому сыну пришлось подождать - тот вернулся с покоса только поздно вечером, в сумерки, везя сразу на трех возах пухлые соломенные снопы.

- Никак, кровлю менять собрался? - поинтересовался Матях. - Вроде она на твоей избе и так хорошая.

- Уже поменял. - Мужик спрыгнул с телеги, скинул шапку, поклонился, отер войлочной папахой лоб. - Аккурат перед набегом и поменял, батюшка боярин. Ее ведь, родимую, кажинный год надобно перекидывать. Гниет она от дождей-то. И тебе поменять надобно, Андрей Ильич. Фрол-то, как позапрошлый год дом окончил, так более и не делал ничего с крышей. Дранка трескается, течь вот-вот начнет. А что Варвара не приходит, то уж не обессудь, жатва у нас. На каждодневку мы не договаривались, хоть она и согласная. Ввечеру заглянет, ушицу щучью сварила.

- Сруб мне поставить нужно, - не стал развивать скользкую тему Андрей. - Оброк теперь никуда не отправляем. Хочу его во двор, под крышу класть. А скотину в новый хлев перевести. Сделаете? Торопить не стану, как сельхозработы закончите, так и срубите. Пару полушек заплачу. Такая вроде сейчас цена?

- Коли токмо за работу, так и сойдемся, - кивнул староста. - А коли скобы и солому свою брать придется, то маловато получится.

- В Москву мне скоро ехать, - пожал плечами Андрей. - Так что скобы можно и купить.

- Зачем в Москве? - удивился смерд. - У батюшки Ильи Федотовича три кузни есть. Там и купить можно. Они цены большой не ломят.

- Ладно, делай как удобнее, - махнул рукой сержант. - Если что, потом доплачу.

Староста не обманул. Когда Матях вернулся к себе, в горнице его уже ждал пузатый закопченный чугунок, от которого исходил густой, как болотная осока, рыбный аромат.

- Тройная? - повел носом боярский сын.

- Ты прости, Андрей Ильич, - смущенно ответила Варя, теребя в руке платок. - Размолвка у меня дома вышла. Вот и не приходила днем. Теперича опять назад бежать надобно.

"Еще бы! - подумал Андрей. - Если бы моя дочка пошла к кому обед сварить, а вернулась только утром, я бы ее вообще прибил".

- Горячая, - вслух пожаловался он, откладывая свою серебряную ложку.

- Дык из печи токмо...

- Надо подождать чуток, пусть остынет. - Боярский сын отошел к постели, прилег на нее с ногами, вытянувшись во весь рост. Теперь, когда везде лежали ковры, Андрей мог позволить себе оставлять жаркие заячьи поршни в сенях и ходить по комнате босиком.

- Так ты не гневаешься, Андрей Ильич? - Варя присела на краешек постели.

- А чего мне на тебя сердиться? - удивился Матях и потянул ее к себе.

Спустя примерно полчаса, когда чугунок уже точно должен был подостыть, они поднялись с постели. Садиться за стол девушка отказалась, торопясь домой, а сержант с удовольствием подкрепился наваристой ухой, потушил свечу, разделся и забрался под одеяло, разомлевший от сытости и полностью удовлетворенный. В этот момент и скрипнула дверь.

- Ну, кто там еще? - буркнул Андрей.

- Разреши мне остаться здесь, господин, - полушепотом спросила татарка. - А то хозяйка с кухни прогоняет, в сене спит твой нукер. Я не стану мешать, я на земле...

- Оставайся... - безразлично произнес сержант и повернулся на бок.

* * *

Поутру Матях, все еще захваченный идеей поставить небольшую лесопилку, вместе с Касьяном помчался к Лумпуну. Десять километров до леса всадники проскакали минут за двадцать, после чего боярский сын, памятуя советы Умильного, скорость сбросил, въехав под сосновые кроны шагом. Здесь вовсю ощущалась осень. Хотя ели и сосенки не имеют привычки сбрасывать на зиму свои иглы, однако встречающиеся там и тут кустарники, березы, густые рябинники стояли совершенно голые, разбросав по сторонам жухлую листву. Осенний холодок забирался под рубашку, студил колени, и Андрей уже в который раз вспоминал о том, что еще до похода на татар по совету Ильи Федотовича успел заказать кое-какую одежду. И что ее давно пора забрать.

На самом берегу Матях спрыгнул на землю, отпустил коню подпругу, подвел к воде. Однако скакун рекой не заинтересовался, предпочтя выщипывать мягкими губами все еще зеленую осоку.

- Куда ему пить, боярин, - усмехнулся с седла холоп. - Не устал еще совсем.

- Наше дело - предложить, - пожал плечами Андрей, - его дело - отказаться. А ручеек бодренький...

Скорость течения в Лумпуне составляла километров пять-шесть. Явно быстрее пешехода. Значит, лопасти колеса должен раскрутить без труда. Разумеется, если построить плотину, то мощности можно снять намного больше - но есть ли смысл корячиться? Достаточно поставить пару понижающих редукторов с помощью ременной передачи, и моща вырастет сколько нужно. Правда, за счет скорости распиловки. Но если пилораму и вправду удастся сделать автономной, то это не будет иметь особого значения. Кинуть на станок бревно утром, бревно вечером, увезти доски. Хватит за глаза и за уши. За неделю можно напилить достаточно, чтобы обшить стены в горнице и весь дом снаружи, еще за пару недель получится столько материала, что хватит кинуть на крышу вместо соломы или дранки. А потом, глядишь, и на продажу останется. Если цену шибко не задирать, то наверняка найдется много желающих купить готовую дюймовку или пятидесятку, вместо того чтобы целый день продольной пилой вручную елозить.

- В принципе, почти все: валки, колесо, желоба можно сделать на месте, - вслух подумал Матях. - Но вот полотна для пил придется покупать. Штук этак двадцать, чтобы с запасом было. Ладно, была не была. Попробую соорудить мастерскую...

Он поймал лошадиные поводья, затянул подпругу, поднялся в седло, повернул к дому.

- Заяц! - неожиданно заорал Касьян, указывая вперед и давая шпоры коню. - Ату его, ату! Бей, боярин! Лупи его!

Сержант, еще не очень понимая, в чем дело, устремился вслед за холопом, продираясь через кустарники и перепрыгивая ямы. Впереди и вправду мелькал серый с черным хвостик - косой улепетывал со всех ног, отчаянно петляя, прижав уши к спине и стелясь над самой землей, раскидывая сдвоенными ударами ног мягкую лесную подстилку.

- Давай, барин, давай!

Скакун взметнулся над лежащим поперек дороги бревном, нырнул куда-то вниз, и Матях неожиданно понял, что поводья-то он в руках держит, но вот седла задом не чувствует.

- Вот блин, - только и успел сказать Андрей, отпуская тонкий ремешок, и с ужасающим хрустом врезался в орешник.

- Ну ты дурак, боярин! - возмущенно заорал Касьян, осаживая своего скакуна. - Такого русака упустил!

- Ты с кем разговариваешь, холоп?! - рыкнул боярский сын, выбираясь из кустарника. Болели нога, спина, левое плечо, но, судя по всему, на этот раз он отделался всего лишь несколькими царапинами.

- Холоп, да не твой! - нахально заявил с седла Касьян. - Вот уеду к Илье Федотовичу, будешь сам тут ползать. Ешкин кот, прямо под копытами косой скакал. Бить надо было! Кистенем по голове да в сумку за уши.

- Каким кистенем? Не брал я ничего.

- Ну ты и вправду дурак, Андрей Ильич, - разочарованно сплюнул старый воин и тронул пятками коня.

Кобылка боярского сына подошла с другой стороны, виновато прядая ушами.

- Ладно, чего уж там, - погладил ее по морде Андрей. - Тренироваться мне надо. Ты тут ни при чем.

Он снова сел верхом, погнался за холопом.

- Касьян, так вы что, с кистенем за зайцами охотитесь?

- А с чем же еще? - Успевший успокоиться старый воин пожал плечами. - Стрелой этакого вертлявого ни в жисть не выделить, промахнешься. А кистенем, как нагонишь, стук по загривку - и подбирай его, тепленького. Опять же и руку набить полезно. Татарин, али схизматик какой, он ведь не такой шустрой. Коли зайцу промеж ушей попадаешь, так и этим басурманам промеж глаз не промахнешься, дело привычное.

- Понятно. - Сержант сделал мысленную отметку в плане тренировок.

- И вообще, служивый, - покосился на боярского сына Касьян, - как можно без кистеня из дома выходить? А ну, станичник какой встретится али волк забредет? Не саблю же с собой ради случая носить!

- После обеда попытаемся еще раз заячью охоту устроить, - неожиданно решил Матях. - До обеда - лук, после обеда - гонки за зайцами.

- Воля твоя, боярин, - оживился холоп. - Как скажешь. Эх, а вдруг и у меня получится?

Вернувшись к дому, они вкопали за околицей бок о бок десяток кольев сантиметров двадцати диаметром. Точнее, копал боярский сын Андрей, а холоп Касьян, пользуясь увечьем, ограничивался только советами. Например, указал нужную толщину бревнышек, чтобы стрела в них не застревала (не выдернуть потом будет), а пронзала насквозь и падала на жнивье*. По той же причине - чтобы стрелу найти проще было - Матях выстроил столбики в шахматном порядке. А то проскочит летунья в щель - и поминай как звали. Затем боярский сын собственноручно повесил лисий хвост в середину мишени и отошел шагов на двадцать.

- Кто ж с такого отхода стреляет? - хмыкнул старый воин. - Тут уже пора бросать лук-то да за рогатину али саблю хвататься.

* Жнивье - поле, на котором уже скосили и убрали хлеб.

Матях промолчал, доставая из колчана стрелу. Ему бы хоть с двадцати шагов попасть, а уж там видно будет.

Лупил он в полную силу, и только это не давало разругаться от обиды - вся злость уходила в натягивание тетивы. Стрелы попадали понизу, слева, справа от хвоста, но к цели не приближались. Андрей выпускал все пять, после чего холоп бежал, собирал их в поле, приносил и советовал:

- Ты не дергай так резко-то, боярин. На цель смотри, не упускай, оттяни тетиву-то, замри на миг, дабы не трястись, не качаться, да и спускай.

Легко сказать! Ни у лука, ни у стрелы не имелось мушек и прицелов, чтобы навести на цель, совместить, плавно нажать спусковой крючок... Попытка направить на хвост кончик острия приводила к тому, что стрела улетала далеко вправо. Андрей делал поправку - она уходила влево. Метил вдоль древка - загонял снаряд почти в землю.

- Руки у тебя, видать, тоже обеспамятовали, - хмыкал холоп, подавая очередную стрелу. - Пошли, может, вина хлебного выпьем? А, боярин?

- Пока хоть раз не попаду, - покачал головой Матях, - никакой жратвы.

- Так ты не целься, боярин! - закрутил головой старый воин. - Стрелу наводить токмо заклятием можно. Она при выстреле гнется, вправо летит, потом влево перегибается, закручивается. Стрелу не целить - то не самострел - ее чуять надобно. Не глазами, душой до хвоста этого отправлять!

- Я душой не торгую, - проворчал Андрей, - чтобы к стреле ее привязывать. Мне просто нужно попасть.

Однако, выстрелив раз пятьдесят, он потерял надежду отыскать точку, совместив с которой граненый наконечник можно вколотить стрелу в лисий хвост, - не существовало такой точки в природе! Теперь он стрелял просто по наитию, надеясь, что оно поможет, как помогает некое неведомое чудо удерживать равновесие канатоходцу, находить дорогу по отвесным скалам альпинисту, скакать по перилам и ступенькам скейтбордисту. Ведь, согласно законам природы, все эти развлечения невозможны. И все-таки люди это делают!

- Мне нужно чудо. Просто чудо. - Он закрыл глаза, тряхнул головой, снова открыл, вглядываясь в рыжее пятно. - Мне нужно попасть именно в него. Просто попасть.

Он поднял лук, на мгновение замер, прикидывая нужное направление, потом резко оттянул тетиву и тут же отпустил. У деревянной стены плавно закружилась, падая вниз, прядка волос.

- Да ведь ты же попал, - удивленно пробормотал Касьян. - Как есть попал! X-xa! Молодец, боярин, переупрямил-таки лук! Ну, тогда пошли, а то живот подвело. Надо за это выпить!

- Ладно, - покачал головой боярский сын. - Повторять сегодня не станем. Вдруг не получится? Пошли перекусим.

Пить Андрей не стал. Он и так в седле не очень твердо держится, так зачем же лишней головной боли добавлять? А вот кистень из сумки вынул, покрутил над головой, пару раз стукнул в стену, оставив небольшие вмятинки.

Вообще-то кистень не производил впечатления страшного оружия. Так, небольшая железка каплеобразной формы на ремешке длиной в локоть, закрепленном на короткой деревянной рукояти. Это не сабля с почти метровым сверкающим клинком и не рогатина, способная при хорошем разбеге пробить стену дома. Однако синяк под правой лопаткой не сошел полностью до сих пор. Так что вполне может пригодиться эта штука, если жареный петух клюнет. Например, зайца завалить.

Охотиться они поехали к березовой роще, что стояла, задрав черные голые ветви, неподалеку оп устья Бармашки. Луга, покошенные еще в августе, уже успели слегка зарасти, но, предчувствуя осень, растения не стремились подняться вровень с конским брюхом.

- Ты под деревьями, боярин, смотри, под деревьями, - полушепотом подсказал Касьян. - Они молодые побеги погрызть любят. А коли на траву выходят, так ближе к кронам, чтобы от ястребов прятаться.

- Ладно, понял, - кивнул Матях, накладывая руку на торчащую из-за пояса рукоять кистеня. - А они в лес не побегут?

- А мы выпугнем...

Всадники двигались вдоль опушки медленным, спокойным шагом, однако никакой дичи пока не встречали. Впереди показался сосняк, отделенный от рощи зеленой полосой около километра шириной.

- Слушай, Касьян, а может, в лес...

- Держи-и-и!!! - Коричневый комок вырвался из-под самых копыт касьяновского коня и сообразительно чесанул в самую чащу. - Ату его!

- Пошла! - Не совладав с нахлынувшим азартом, Андрей рванул правый повод с такой силой, что едва не порвал своей кобыле губы, вдавил пятки ей в бока. Лошадь возмущенно заржала, но повернула и стала разгоняться в карьер, быстро настигая ушастого. Боярский сын видел его мелькающие пятки уже совсем рядом, у передних ног скакуна, замахнулся кистенем, свешиваясь с седла - удар!!! Мимо!

Проклятый заяц, отвернув в поле, продолжал улепетывать со всех ног, а Матях из-за слишком сильного взмаха едва не свалился на траву, но каким-то чудом удержался на лошадином боку, словно вцепившаяся в добычу когтистая рысь.

- Ату его! - Касьян кинулся наперерез.

Косой, увидев нового врага, отвернул влево - но холоп уже поравнялся с ним, отпустил поводья, взмахнул рукой... Есть, меховой комок закувыркался по земле. Всадник промчался еще немного вперед, развернулся, подъехал к добыче, наклонился, поднял ее за уши, демонстрируя Андрею: "Во какой!" Матях, утвердившись в седле, отвернулся, затрусил вдоль белых стволов, приглядываясь по сторонам. Зайцы, конечно, звери не стайные, но уж очень для них места подходящие. Должны быть еще. И тут впереди, метрах в ста, в траве выросла смешная фигурка, похожая на вскочившего по стойке "смирно" маленького часового, над головой которого торчал примкнутый к автомату штык. Даже два "штыка", и оба настороженно крутились, как радиолокаторы.

- Пошла, - тихо выдохнул боярский сын, отпустив поводья и пнув кобылу пятками. Заяц, тут же присев, порскнул в сторону, но всадник уже мчался во весь опор, стремительно его настигая.

- Н-на! - качнулся вперед Андрей, опуская кистень - но чуть-чуть не рассчитал: грузило только чиркнуло косого по боку возле задних лап, опрокинув и отшвырнув в сторону, но заяц тут же вскочил и помчался в обратную сторону, мечась как пьяный. Пока Матях разворачивался, Касьян уже оказался рядом и одним быстрым ударом добил подраненную дичь.

- Второй!

Боярский сын не ответил, снова продолжив свое патрулирование, пока ему поперек дороги из усыпанных алыми ягодами кустов калины не вырвался еще один зверек. Заяц рванул в рощу, и Андрей, разозленный двумя предыдущими неудачами, без колебаний послал кобылу следом. Над головой промелькнула ветка, но не задела. Всадник наклонился, едва не уткнувшись лицом в густую черную гриву, привстал на стременах.

- Давай, давай, родимая... - Он опустил руку, помахивая грузиком кистеня, готовясь нанести удар.

Косой нырнул под гнилое бревно, выскочил с другой стороны - кобыла взметнулась в воздух, перелетела препятствие. Мгновение невесомости - Андрей чуть свел колени, придерживаясь ими за седло, и даже не ударился задницей, оставшись стоять на стременах. Заяц метнулся в густой шиповник - лошадь промчалась чуть в стороне, уклоняясь от острых колючек, повернула вслед за коричневым с черной полоской хвостом, перемахнула черную, полную воды яму, еще одно бревно, пробила тяжелым телом ивовые заросли. Косой опять вильнул - но Матях отреагировал почти мгновенно, повернув скакуна следом, с выкриком выдохнул, словно при ударе каратэ, и положил кистень ушастому аккурат промеж лопаток.

Заяц мгновенно исчез из вида. Боярский сын, слегка потянув поводья, замедлил скачку, отер рукой лоб:

- Еще раз пять так поохотиться, и меня из седла гвоздодером будет не выдернуть...

Он повернул назад, проехал по своим следам, нашел зайца, резко качнувшись, схватил его за лапы и кинул поперек седла.

- Вот и я с почином. Теперь нужно еще одного, чтобы счет подравнять.

Но больше Андрею не повезло - русаки, словно почуяв неладное, всадникам на глаза не попадались. Впрочем, настроение у охотников все равно было отличное. Домой они вернулись в сумерках, передали добычу встретившей на крыльце распаренной - видно, только что от печи - Варе:

- Вот, кормилица, готовь. На всех хватит.

Дальше все было как всегда: Касьян торопливо выпил несколько стаканов вина, ушел на сеновал, прихватив с собой расстегаи с брусникой и медом, а стряпуху боярский сын тут же опрокинул на постель. Когда Варя ушла, Матях немного подкрепился, улегся спать, и только после этого в темную горницу пробралась Алсу: тихонько подъела пироги на столе, выпила сладкого сыта и улеглась под печью на мягкий бухарский ковер.

* * *