Сергей Костин

Игрушка для императора

Варркан - 4

Во время написания книги не пострадал ни один монстр.

Предисловие

- Дорогие молодожены! Сегодня у вас знаменательный день. Всего через минуту вы станете мужем и женой. Согласно существующему закону. И, надеюсь, вашему обоюдному желанию. Перед вами откроется новая, прекрасная жизнь. Позвольте спросить будущего мужа, - взгляд в мою сторону, - Согласны ли вы, взять в жены эту девушку?

Иногда я совершенно не понимаю, что за люди работают в подобных заведениях? Спрашивается, на кой черт я сюда приперся? На потолок расписной полюбоваться, да послушать музыкантов аликов? Что за вопросы? Люди побросали все дела, явились с самыми чистыми мыслями и желаниями, а их еще и спрашивают. Согласен, не согласен? Еще бы не согласен. Знала б эта толстая тетка с фальшивым, под золото, медальоном на груди, через что мне пришлось пройти, чтобы завоевать Илоннею. Покорить целый мир, это не цветочки из шланга на центральной площади полить.

Стоящий рядом Пьер, он же бывший Дракон, он же бывший черт знает что, но ближайший друг и соратник по борьбе с темными силами, нетерпеливо пихнул в бок и процедил сквозь зубы.

- Скажи "да".

А мне не надо подсказывать. Я и сам все соображаю. Слегка ошарашенный, конечно, от торжественного события, но в основном все четко и ясно. И смотреть на меня такими глазами не стоит. Я не сумасшедший. То, что человек намерен жениться, еще ни о чем не говорит.

Я улыбнулся голливудской улыбкой артиста американского кино и театра Арнольда Ш., и тетка с медальоном улыбнулась в ответ. Не Шерон С., но душа видна. А без души здесь никак нельзя.

- Согласен, - выдохнул, как в пропасть свалился. Наручники на руках "клац", ошейник на горло "блюмс".

- А вы, уважаемая невеста, согласны взять в мужья этого... - тетка неожиданно запнулась и посмотрела на мой, немного не парадный, вид.

Ну и что? Стоптанные кроссовки. Без шнурков. Потертые джинсы. С рваными коленками. Мятая рубашка. С галстуком, который я одолжил на полчаса у бомжа интеллигента из пивной за углом. Вспомнить бы еще, брился я с утра этой недели, или как? Вспомнил. Брился. Порезался еще пару раз. На вокзале ведь нормально побриться не дадут, все под руки толкают. А в остальном.... По сравнению с Илоннеей я, конечно, выгляжу не как мужик из рекламы про сигареты с верблюдами. Но и на откровенного бича не тяну. Выправка не та. А синяк под глазом никакой роли в становлении общественного мнения не играет. Он и не заметен вовсе. Я его побелкой подъездной заретушировал.

- ... этого молодого человека, - выкрутилась тетка. Пришлось еще раз улыбнуться, чтобы показать, что я с благодарностью воспринимаю усилия работников Загса.

Теперь слово за принцессой и королевой. В полном и переносном смысле этих слов.

Я скосил глаза на Илоннею.

Да за что мне счастье-то такое? Господи, ведь как хороша! Даже фата, почти скрывающая ее лицо, не может спрятать безумную красоту. Повезло.... По секрету мне тут сообщила, что научилась готовить яичницу и пользоваться хозяйственным мылом при стирке носков. Моих, безусловно. Вот что значит королевская кровь!

- Согласна!

От голоса Илоннею расцвели голубые цветы на стенах, а гипсовые амурчики от изумления выронили луки. Сердце мое переполнилось гордостью и счастьем. Неужели счастливчик, который женится на этой прекрасной даме, это я? Конечно я. Кто сомневается? Теперь уже никто.

Краем глаза я заметил, как стоящий рядом Пьер от радости схватил лыбящуюся Шимес за обе щеки и, притянув к себе, громко и страстно поцеловал. За что тут же получил замечание и предупреждение в виде красной карточки. Целоваться в этом зале должны только молодожены. И только после соответствующей команды. Такие вот у нас правила.

- А теперь, в знак вашего волеизъявления, скрепите свое согласие первым поцелуем, - тетка с медальоном сложила пухлые руки на груди и приготовилась лицезреть сцену, которую она, за долгие годы работы, видела уже, наверно, раз тысячу.

Но для меня, это был, практически первый поцелуй. Законный, имеется ввиду.

Я повернулся к Илоннее и встретился с ее глазами. Для меня это всегда было волшебством. Сколько бы раз я не смотрел в эту бездонную синеву, у меня всегда туманился рассудок. Это не глаза. Это.... Я блаженно улыбнулся и чуть не потерял сознание. Благо Пьер был наготове и поддержал плечом.

- Давай, старичок, - зашептал он в ухо, - Королева ждет твоего поцелуя. Поцелуя не друга, а мужа. Ха!

Продолжая глупо скалиться, словно в тумане, я вытянул шею, и, чуть прикрыв глаза, приготовился поцеловать свою, теперь уже законную, с печатями и подписями, правами и обязанностями, жену.

Возможно, я что-то пропустил. Возможно, слишком долго тянулся губами. Потому, что не сразу сообразил, что тетка с медальоном, вскарабкавшись на стол, визжит во весь голос. Музыканты, до этого исправно наяривавшие марш какого-то там сводника Мендельсона, ломая косяки, ломятся у выхода. Пьер, странным образом очутившийся в дальнем углу, с перекошенным лицом тянет ко мне руки и пытается что-то кричать. А бедная Шимес, оставленная своим могучим кавалером, без памяти валяется на полу.

Что-то я не уловил. Не въехал. И это "что-то" довольно долго доходит до моего расслабленного и одурманенного любовью мозга.

- Варрка-ан! Варркан! Я здесь.

Могу поклясться чем угодно, что, хоть я и отвлекся от происходящего, но за секунду до всего этого бардака рядом со мной стояла Илоннея. Но голос, который звал меня, принадлежал не королеве Мира. Скажу больше. Я даже не знал, кому мог принадлежать этот гнусавый и такой неприятный голос.

Я медленно повернул голову в направлении белого пятна подвенечного платья и фаты.

- А...

Руки в белых кружевных перчатках, из которых торчали длинные черные щетинки, откинули с лица фату.

Челюсть моя непроизвольно опустилась вниз. И я даже не смог пошевельнуться. Потому, что на месте Илоннеи находилось существо, которое не в самые лучшие дни своей жизни я называл боболоком. Проще говоря, нелюдью.

Черные, маленькие глазки. Немного шерсти на морде. Много на всем остальном теле. Немного стекающей в уголках губ слюны. И много острых клыков. Довольно краткое описание, не передающее все ужасное "очарование" дикого и злобного существа.

В этот момент я понял, что сейчас, лучше всего, смыться. И как можно незаметнее. На такие свадьбы я не подписывался. Нет такого закона, что бы с нелюдью законным браком. Вот ведь неприятности. Не ко времени. Вся сила и знания остались в другом мире. Сила варркана. Знания варркана. Мощь варркана. А здесь, на Земле, я просто человек, у которого подло, и не побоюсь этого слова, кощунственно, подменили жену. И на кого? На страхолюдину из другого мира. И неизвестно, что из этого всего получиться в самое ближайшее время.

- Ты куда, варркан?

Мне даже не позволили сделать и полшага. Сильные лапы вцепились в плечи, когтями впиваясь в кожу.

- Я подарю тебе такой поцелуй, который ты никогда не забудешь, - простуженным голосом телевизионной рекламы сообщило существо, - Наш первый, супружеский поцелуй.

Нелюдь с громким, и, довольно неприятным, смехом, притянула меня к себе, откинула с морды фату и, предварительно обильно обслюнявив, поцеловала прямо в губы. Практически взасос.

Хорошо, что в этот момент я закрыл глаза. Иначе солнце, которое вспыхнуло в зале, ослепило бы мое сознание.

Я уже знал, что случилось. Я знал это в тот момент, когда увидел искаженное лицо Пьера. Когда перестал улавливать запах роз, запах Илоннеи.

Это снова произошло. Так некстати. Знать у меня такая доля. И знать вновь кому-то понадобились услуги варркана. Другой мир позвал меня. И я не мог сопротивляться. Я вернулся.

Почему я в этом уверен? Ведь кругом жуткая темнота. Ни лучика, ни проблеска. И тишина, словно в желудке у сдохшей жабы.

Почему? Знаю. Этого не передать словами. Это где-то внутри. Рядом с сердцем. Которое еще бьется. И бьется в такт барабанам. Барабанам, которые поют боевую песню варрканов. А может, отсчитывают последние минуты варркана. Пока ответа нет. Но он придет, ответ. С последним стуком барабана. Или сердца.

Странно. Тело не может сделать ни одного движения. Это не оковы. В оковах можно танцевать и петь песни. Веселые и похабные. Но это и не темница. Эхо, чуть уловимое эхо от судорожного дыхания, возвращается слишком долго.

Нет. Не только эхо. Словно туман стучится в окно. Или шаги? Еще далекие. Но с каждой секундой все ближе и ближе. Да. Шаги. Шарк-шарк. Не спешат, но приближаются. А это значит, что сейчас я получу ответы на большинство вопросов. Впрочем.... На некоторые вопросы я уже знаю ответ.

Например. Девяносто девять процентов вероятности того, что моя неподвижность временная. Кому нужен неподвижный варркан? Да никому.

И в этом помещении слишком много серебра. Просто глыбы и горы серебра. Этот вкус, этот запах, это чувство из меня не вытравить и веками. Ведь не зря же сознание, мое второе сознание, спрятанное за тысячами печатями и сотнями стен, молчит. Потому, что ему нельзя высовываться. Серебро убьет его. Если уже не убило.

А дышать становится все труднее. Грудь сдавливает так, что воздух даже не может протиснуться в легкие. Неприятное чувство. Подохнуть в темноте и в недвижимом состоянии не слишком геройская смерть.

Но шаги все ближе. И маленькая надежда на то, что обладатель этих шагов немного освободит грудь от тяжести. Хотя бы чуть-чуть.

Дверь высоко наверху. И открывается с каким-то странным звуком. Словно камень по камню. А может так и есть.

Там ступени. Характерные звуки. Скользящие. Осторожные. Восемнадцать ступеней. Девятая обломана. На одиннадцатой зазевавшийся таракан. Был.

Это не человек. Дыхание с присвистом. С легким, вибрирующим хрипом. Нелюдь? Запросто. А чего я ждал? Президента с национальной гвардией? Здесь таких не водится. Не то место. Трудно дышать, черт. Быстрей бы спускался, кто бы он ни был. Хоть нелюдь, хоть сам Сатана.

Смешно. Люди, там, на Земле, думают, что Сатана само воплощение Зла. Нет! Кроме меня это Зло никто не видел. Я видел. И я поверг его. В последнее свое посещение. Значит, не до конца поверг. Недоработочка. Что ж он так медлит?

Шаги, шаги, шаги. Ближе, ближе... Зачем же так близко-то. И так дышать тяжело, а этой вонью нелюдской и подавно.

- Как вы себя чувствуете, варркан?

А голос у него вполне. Тот самый, который меня поцеловать, тьфу на него, обещал. И выполнил же обещание. Не побрезговал. Далеко шагнули твари. Я же говорил, что нелюдь скоро будет кататься на велосипедах, и жрать мороженное. Ну и пусть жрут. Главное, чтобы меня сейчас не слопали. Пока толком не дышу и не двигаюсь.

- Живой? Что молчишь? Ничего не нужно?

Заботливый. Внимательный. Почти мать родная. Но попробовать стоит. Получится, не получится, все равно. А там разберемся.

- Дышать тяжело.

Эк у меня голос какой. Простыл что ли? Точно простыл. Тело словно в холодильнике. Не чувствую тела. Заморозили. Или голову отрубили. Нет, если мыслю, значит, не до конца отрубили. Живу.

- Дышать? Сейчас.

Интересно, что он делает? Пыхтит что ли? Странная нелюдь. Пыхтящая. Но дышать, вроде, полегче стало. Грудь свободна. Воздух доступен. Надышаться впрок, пока не перекрыли кран окончательно.

- Сейчас хорошо?

Чего ж хорошего? Ну да, дышать полегче, а со всем остальным кто разбираться будет? С телом тем же. Оно у меня, чай, одно. Единственное.

- Нормально, - соплей мне только не хватало. Варркан с соплями, позор на всю жизнь, - А ты кто? - Ответит, как же, жди. Не для того в темноте сидим, чтобы друг на друга любоваться. Может у него дефект, какой, врожденный. Страшненький и уродлевинький. Хотя, куда страшней нелюди может быть.

- Подожди. Я должен сесть.

Главное хорошо расслышать окончание предложения. Парень сказал "сесть". Не "съесть", а "сесть". Большая разница. Весьма существенная. Слава богу, на слух не жалуюсь. Теперь я понял, для чего нужна замечательная буква "ъ".

- Свет!

Черт! Предупреждать надо. И глаза беречь надо. Вам бы так, уважаемый нелюдь, в морду вашу нелюдскую, фонарем неожиданно. Черт!

Но как приятно осознать, что глаза твои, это зеркало человеческой души, на месте. И работают согласно заложенной природой матушкой программы. Сейчас попривыкнем и поосмотримся.

Что имеем... Имеем мы... Направо. Налево, насколько позволяет неподвижность. Вверх, вниз тоже не помешает. И вдаль. В прекрасную, далекую даль. Замечательно. Можно давать оценку первым впечатлениям.

Итак.... Варркан, ты в глубоком, очень глубоком и дурно пахнущем. Даже три раза.

Что имеем? А имеем сразу три пункта, которые совершенно не нравятся.

Первый пункт ожидаемый и предсказуемый.

Тело мое находится..., нет, не в том, о чем я подумал раньше. Все гораздо прозаичнее. Серебряный куб, два на два метра, а в нем, по самые ушки, я. Собственной персоной. Но улыбаться можно. А вот сопли вытереть не получается. Серебро мешает. Теперь понятно, почему сила варркана даже не дергается и не пытается выбраться. Небесный металл, штука серьезная. Особенно такой массив. Ведь насобирали же. Значит готовились. Значит, заранее планировали. Значит, уважают и боятся. Но приятно от этого будет потом, когда выберусь. Они у меня попляшут. Не забыть, кстати, о больничном за их счет.

Пункт второй.

Согласуясь с пунктом первым, я неожиданно почувствовал, что мне совершенно необходимо сделать небольшое дельце. Какое? А военная тайна. Тело не чувствует, но душа-то просит. А как? Нехорошо. И это нехорошо надо в самое ближайшее время решить. А ведь, помню, старина Пьер звал до свадьбы.

И, наконец, пункт третий. Самый большой. Самый неприятный. И самый не решаемый. Особенно в данных условиях.

Как я и предполагал, моим собеседником оказался боболок. Широко распространенная в этом мире нелюдь - тварь.

Краткое описание личности уже имелось. Но повторить не мешает. Для себя, чтобы память освежить, и для истории.

Боболок. Высшая ступень в развитии нечеловечества. Прямоходящее, временами на карачках. Обильная шерсть по всему телу и, особенно, в носовых полостях. Волос жесткий, прямой, черный, редко рыжий. Череп квадратный с минимально возможным объемом мозга и мыслей. Быстро развивающееся существо, без учета времени. Челюсти, когти, дурной характер. Совершенно не переносит человеческий дух. А также кровожадное, сильное и злобное. Это без примечаний. Обитает стаями, жрет что попало. Но, исключительно людей. В голодные годы не брезгует и варрканами. Особенно, если последние не в состоянии за себя постоять.

Сидел боболок на каменном булыжнике, возвышающимся на середине пещеры - темницы. Подложив под подбородок лапу. Совершенно без одежды. Думал. Хмурил густые брови. И что-то сильно напоминал.

Вокруг ни души. Стены, насколько хватало разворота глаз, ничем не украшены. Пол простой, каменный. Потолок не побеленный. Сарай, да и только.

Хороша картина. Я весь в серебре. Гордый и не сломленный. Дышу ровно. Глаза горят. И по нужде хочется.

И нелюдь. Задумчивая, словно девчонка на выданье.

Подлец! Такой праздник мне испоганил. А ведь как хорошо все начиналось. Вот паскуда.

- Что? Кто? - боболок вздрогнул и уставился на меня. Чего-то у него взгляд какой-то странный. Грустноватый. Это для боболоков не характерно. Они все больше голодом страдают. А этот... Задумчивый. Непонятно.

- Я говорю "покуда...". Покуда я здесь сижу, толку никакого. Кстати, забыл поблагодарить за предоставленную возможность подышать, - боболоков ни в коем случае нельзя бесить. Становятся буйными и весьма кровожадными.

- Ах, это! - нелюдь рассеянно махнул рукой, окончательно выбивая меня из привычного русла мыслей. Я первый раз вижу нелюдя, который в ответ на благодарность, вот так... ручкой. Да не стоит благодарности, человек! Да на моем месте так поступил бы каждый! Да это дело чести, человек! Боболок, всем ребятам пример! Куда катится мир, если всякая сволочь темная будет вот так, ручкой?

Я постарался вытянуть шею насколько возможно, но серебряный куб держал меня еще достаточно прочно. Поняв, что единственной попытки достаточно, я решил полностью переключиться на переговоры. Ведь меня выкрали, именно выкрали, из моего мира не для того, чтобы использовать в качестве мебельной обстановки. Для чего-то я ведь понадобился?

- Эй, как там тебя? - лучший способ привлечь внимание нелюдя, это вообще не обращать на него никакого внимания. Но данное правило распространяется на нормальных нелюдей. А не на нормальных, не распространяется. Черт, когда выберусь из куба, обязательно приведу мозги в порядок. Всякая чушь в голову лезет, - Ты чего такая грустная, морда лошадиная?

Проняло. Задело. Лишь бы без немедленных последствий.

- Варркан, ты слишком дерзок! Поумерь свою наглость.

Опа! Вот вам и дикий народ. Как завернул!? Так и хочется извиниться. Стоп! Да что это я? Может он и не подлец вовсе? Перевоспитался. На растительную пищу перешел. Стал, как бы, вегетарианцем.

Хорошая мысль всегда приходит кстати. За то долгое время, которое я провел в этом мире в свои прошлые пришествия, мне приходилось видеть немало разных тварей. Видеть, и большинство из них убивать. Нелюдь, она в любом своем свойстве противна миру человеческому. Именно поэтому заслуживает немедленной смерти. Но, признаться честно, я встречал и порядочную нелюдь. Не по виду, а по существу.

Возьмите, к примеру, леших. Что можно плохого сказать про этот зеленый народец? Оно как бы и нелюдь натуральная, а в то же время, как бы и нет. К тому же один из представителей этого самого народца приходится непосредственным отцом моей жены. Про отца я немного загнул. Но какая-то часть крови в Илоннее от леших имеется.

То же самое домовые. Милые ребята. И песню спеть, и стенка на стенку повеселиться. Посуду побить, если больше делать нечего.

Русалки мне вот нравятся. Бывало, выйдешь раненько утром на озеро, да давай по заводям непутевых гонять, только чешуя во все стороны. Для варркана подобная рыбалка лучший отдых.

Или вот... Эти... Ну, неважно. Встречаются порядочные нелюди, и конец спорам.

Но! Никто и никогда не встречал в этом мире порядочного боболока. Это неопровержимо. И незыблемо.

- Ладно, - если боболок просит быть повежливее, то почему бы и нет. Я могу быть до противности вежливым, - Морда, у тебя имя есть?

Нелюдь тяжело вздохнул, проворчал что-то о невоспитанных человечках и ответил:

- Мое полное имя Луиз де Шовиньон. Но вы, варркан, можете называть меня просто Луиз. К вашим услугам.

Привстал и реверанс как в кино. У меня аж слезу прошибло, до чего торжественно получилось.

- Из графьев, что ли?

Я даже не успел заметить, откуда в руках боболока появилась шпага. Одним прыжком, несмотря на внушительный вес, он оказался рядом с серебряным кубом. Его глаза не предвещали ничего хорошего. В этом я окончательно убедился, когда кончик шпаги, весьма острый, кстати, уткнулся мне в переносицу.

- Я весьма наслышан, варркан, о вашем чувстве юмора. Тем не менее, я не позволю вам надсмехаться над добрым именем моих предков. Каким бы смешным вам оно не показалось. Еще раз и ...

- ... в глаз, - закончил я за нелюдя, внимательно следя за кончиком шпаги невозможно сведенными зрачками. А также, нутром чувствуя, что с шутками надо завязывать.

- Точно, - неожиданно смешался боболок, - В глаз. А откуда знаешь?

Вот так, незаметно, мы перешли на "ты".

- Опыт, - коротко ответил я. Не знаю почему, но этот самец мне определенно нравился. Манерный и обходительный. Как что, сразу в глаз. Такого от нормальных нелюдей нечасто дождешься. Они все более клыками в горло норовят, - Имел, говорю, место опыт.

Далее произошла совсем вещь необычная. Нелюдь отбросила шпагу прочь, отступила на полшага, заложила одну лапу за спину, вторую вскинула к потолку и нараспев продекламировала:

- И опыт, сын ошибок трудных. И гений, парадоксов друг...

- Александр Сергеевич Пушкин, - разулыбался я и одобрительно закивал головой, насколько позволял сделать это серебряный плен.

- Нет. Гаюрок Мохнатый из семейства Мохнатых. Наш. Местный пиит.

- Хорошо рифмоплюет, - согласился я. Неисповедимы пути твои. Куда я попал? Здесь все не так. Что-то не там щелкнуло. Не сработало. Потому, что нелюди должны быть вот такими.

Воображение быстро перелистало перед сознанием альбом с представителями этой мрази. От самых маленьких, и до самых огромных. От простейших кровососов, до пожирателей посерьезней. Но нигде в этом, достаточно большом списке, даже упоминания не имелось о боболоках, которые цитируют наизусть Гаюрока Мохнатого, пусть даже из семейства Мохнатых. Пора брать инициативу в свои руки. Только без шуток.

- Луиз, или как там тебя, можно один вопрос?

Нелюдь оторвалась от блаженного созерцания потолка.

- Конечно, варркан, конечно. Я отвечу на все твои вопросы. Иначе, зачем я здесь. Иначе, зачем ты здесь.

Именно это меня интересовало в первую очередь.

- И зачем я здесь? А?

Боболок неопределенно помахал перед мордой (своей, разумеется) лапой:

- Это несколько деликатный вопрос, варркан. С твоего позволения, я довольно кратко изложу суть. А потом, если мы придем к определенному соглашению, поговорим поподробнее. Согласен?

- Нет!

- Нет? - удивлению нелюдя не было границ, - Тебя что-то не устраивает?

Меня многое "что-то" не устраивает. Начнем с того, что не нравится мне здесь.

- Меня не устраивает положение, в котором я нахожусь. Я хочу в туалет. Мне, наверно, жутко холодно в этом булыжнике. Я пить хочу. Выпусти меня, а?

- И ты моментально сворачиваешь мне шею?

Умен, умен паразит. Безобразен, но чертовски умен. Именно сворачивание шеи стояло за номером первым в случае удачной попытки освобождения.

- Я прав, варркан? Прав. И ты знаешь, что я прав. Даже скажу больше. Предлагаю соглашение. Тебе же неинтересно находится там, где ты есть? Мне тоже неприятно осознавать, что своими действиями я причинил неудобство достойному существу, пусть даже и человеку.

- Что за соглашение? - я уже готов был согласиться на что угодно, лишь бы меня выпустили.

- Предлагаю следующее. Будь моим гостем. Со всеми вытекающими последствиями. В моем доме тебе не грозит опасность. Но и ты должен вести себя подобающим образом. Насколько мне известно, один раз ты уже попадал в аналогичную ситуацию?

Попадал. Замечательное было время. Тогда, на острове, я впервые увидел черную кошку. И всю ее охрану. Славно я их тогда пощипал.

Между тем, боболок прервал мои воспоминания.

- Я расскажу тебе много интересного. В частности, зачем мне понадобился варркан. Вернее, помощь такого человека, как ты. Уверен, многое удивит тебя в моем рассказе. А потом мы придем к окончательному соглашению, которое, надеюсь, устроит и меня и тебя. Ну, так как, варркан? Согласен?

А что мне оставалось делать? Сидеть дальше в этой распроклятой серебряной кубышке? Уж лучше по мирному поболтать с интеллигентным, и, хочется верить, образованным нелюдем. О чем? О жизни. О смерти. О том, для чего меня занесло в этот мир. Да мало ли тем для разговоров.

- Хорошо. Согласен. Обещаю не причинять обитателям этого дома вреда, до тех пор, пока меня самого не тронут. Я буду твоим гостем, боболок.

- Поклянись.

- Гадом буду, - и в доказательство страшной клятвы челюстями со всего размаху клацнул.