Чтение 38–й страницы книги ~Правила чужой игры~

- Пойдут. Парни толковые, дело знают. И не тяни, готовь список командного состава - и завтра мне на стол. Вплоть до командиров звеньев.

- Писанина, блин. Терпеть не могу.

- А я могу? Привыкай. Тебе, если все нормально пойдет, потом батальон принимать.

Влад поперхнулся, махнул рукой, сквозь слезы вымолвил:

- Не пугай.

- Ладно, не бери пока в голову.

- Я пошел. Пока ты меня в комдивы не произвел.

Он подошел к двери, потом что-то вспомнил, обернулся.

- Слушай, а кого на первую роту?

- Свена.

Кантин усмехнулся и ехидно бросил:

- Ну погоди. Он тебе задаст...

Я вздохнул. Со Свеном будет сложнее.

...Ласкич вошел в кабинет, встал у входа и напряженным голосом произнес:

- Господин майор, тут такой вопрос... по поводу назначения...

- Свен. - Я закрыл дверцу сейфа и подошел к нему. - Ты чего, перегрелся? С каких это пор я для тебя господин майор?

- Да я...

- По шее дам, - пообещал я, показав кулак.

- Ну-у...

- Вот-вот. Вы что, все сговорились? Влад, Ральф, теперь ты. Мы в своем кругу, так что все по-прежнему.

Свен плюхнулся на стул, закинул ногу на ногу и бросил кепку на стол.

- Артур, что за фигня? Какая рота? Я даже не был взводным, вообще сержант. И сразу в капитаны. Ты сам-то соображаешь, что делаешь?..

Я сел рядом, вздохнул. Что за наказание - своенравные кореша! Хрен кого построишь.

- Сколько ты командовал взводом, пока Радован был ранен?

- Около месяца.

- А сколько раз ходил со взводом в разведку и на операции?

- Не помню. Несколько раз.

- Не звизди, несколько! Раз десять. Караджич больше ротой занимался. Так что ты был вторым командиром, причем хорошим.

- Ну, кхм... - Свен смущенно откашлялся, недовольно нахмурил брови. - Тут Радована надо спросить...

- А кто, по-твоему, рекомендовал тебя на роту? Ласкич побледнел, глубоко вздохнул и пробормотал:

- Ну, блин! Я ему устрою...

- Вот-вот, хоть что-то хитрому заместителю перепадет. А то все мне да мне. А теперь шутки в сторону. Держи.

Я протянул ему папку с расписанием организационно-штатной структуры роты.

- Читай, вникай и начинай работу.

Свен пробежал глазами по листам, покачал головой и присвистнул.

- Такое создать на пустом месте...

- И всего за полтора месяца.

- А за день не надо?

- Нет. Я дам тебе взводных из старой роты. Думаю, Влад отпустит.

- Так Влад на твоей роте?

- Да. Был до тебя.

Ласкич сочувствующе посмотрел на меня.

- Досталось тебе...

- Благодарю. Хоть кто-то пожалел... - спрятал я усмешку. - Назови, кого хотел бы взять взводными из своих?

Свен наморщил лоб, посмотрел в потолок.

- Буен, Димид, Витим.

- А замом? - Гнат. Но ему скажешь сам.

- Хрен тебе! Сам командир, сам и подставляй голову. Мне вас с Владом выше крыши.

Свен вновь вздохнул, обреченно встал, сунул папку под мышку, подхватил кепку.

- Я пошел?

- Топай. И запасай ромбики... капитан.

...Еще один скромник приехал вечером. Неказистая фигура с торчащими из-под кепки ушами возникла на пороге и замерла, не смея ступить дальше. Тихо кашлянула.

- Чего стоишь, сержант? Проходи, садись.

- Спасибо, господин майор.

Збыслав Владнек, заместитель командира блокпоста на границе и по совместительству снайпер, осторожно сел на стул, сложил руки на коленях и всем видом выразил готовность слушать высокое начальство.

- Есть предложение, Збыслав. Я назначен командиром батальона и подбираю кадры. Тебе хотел предложить должность командира взвода снайперов. Как ты на это смотришь?

- Я? Ну-у...

Это "Ну-у..." за последние дни меня изрядно достало. Все, с кем ни говорю, тянут "ну-у...", не давая ответа сразу. Вот ведь заразная штука.

- В подчинении будет пятнадцать человек - шесть снайперских пар, экипаж БТР и заместитель. С момента вступления в должность присвоим звание "лейтенант". Полуторный оклад, надбавки, премии, поощрения... Идет?

- А кто еще будет?

- Есть из кого выбирать, парни с опытом. Сам посмотришь. На подготовку и слаживание - полтора месяца. Скоро придет большой спец - начальник центральной армейской школы снайперов полковник Гарцев. Слышал?

- Да, - уважительно протянул Збыслав.

- То-то. Будет работать с тобой. Заодно научит, как должен держать себя командир.

Владнек улыбнулся, чуть расправил плечи.

- Согласен?

- Да.

- Отлично. Приказ о переводе подготовим сегодня. А завтра начинай работу с личным составом. Заодно заедешь на склад, получишь новые винтовки. И готовь заявку на амуницию и все, что нужно.

- Есть! - Збыслав встал. - Разрешите идти?

- Иди, лейтенант. - Я протянул ему руку. - У тебя теперь много дел и мало времени.

Владнек отдал честь и пошел к выходу. При этом его походка стала более уверенной, неуклюжесть и застенчивость куда-то исчезли. Наконец-то...

Домой я попал только на пятый день после возвращения с операции. Наскоро сгондобил ужин, быстро проглотил его, запил водой и рухнул в постель, рассчитывая поспать часов восемь.

Но отдых вышел хреновым. Снилось черте-те что. Зона, боевики, перестрелки. Маячил Тим с видеокамерой, Рэм весь в крови, сгоревшая в Дологоне "лагуна". Бегал с автоматом Мечислав, кричал: "Уходи, я прикрою!" И все это вперемежку, в быстром темпе, под канонаду взрывов и на фоне языков пламени.

А потом возник Корхан - маркиз, убитый в Аберене. Стоял и смотрел на меня немигающими глазами. Вдруг улыбнулся, качнул головой, и она полетела с плеч, разбрызгивая кровь во все стороны.

Ему на смену пришел Железный Том - гладиатор. Этот размахивал мечом и орал "За Корхана!". И опять - треск и огонь, осколки над головой, дробь автомата...

Я вскочил с кровати на полчаса раньше, чем запланировал. С минуту сидел на краю, вспоминая сон и думая, с чего это вылезла такая муть. Подошел к зеркалу. Вид нормальный, лицо не опухшее. Только глаза... Смотрели настолько мрачно и тяжело, что хоть отворачивайся.

- Пора домой, Артур, ох пора!.. Так и спятить недолго. Зазеркальный двойник молчал, как и положено.

- Э-эх! Ситуэйшен, блин!..

Утренний моцион под названием "поел-помылся-оделся" завершил за двадцать минут, привычно сунул пистолет в кобуру и выскочил за дверь. Меня ждала круговерть срочных дел, постоянно перебиваемая делами еще более срочными, а те в свою очередь отступали перед делами наисрочнейшими...

Штаб батальона, проверка документов, наработанных начштаба...

Разговор с кандидатами в батальон, присутствие на тестировании...

Выезд на строительство новых корпусов под личный состав, арсенал, гаражи, склады...

Прием новых видов оружия и техники вместе с зампотехом...

Час на личную тренировку, короткий перекусон в столовой, разговор в горотделе полиции, который я никак не привыкну называть комиссариатом.

И снова - полигон, спортзал, арсенал, гаражи, штаб... Дотемна, до шума в ушах...

На минутку бы в прошлое, застать момент, когда решил пойти в полицию. Дал бы сам себе в зубы за гениальную идею!

...Ругия усиленными темпами вела подготовку к войне. При этом соблюдая все меры маскировки, какие только можно предпринять в конце двадцатого века, когда в космосе на орбитах летали спутники-шпионы и фотографировали всю поверхность Земли.

Так или иначе, но к границам с Зоной за последние два месяца стянули соединения десятой полевой армии - два пехотных и один танковый корпус - со всеми средствами усиления. Десятая армия - основная ударная сила в предстоящем наступлении.

В такой обстановке на Управление и Департамент легла вся ответственность по соблюдению режима на прифронтовой территории. В последние дни сотрудники обоих ведомств устроили грандиозную чистку соседних с Зоной округов, пытаясь вычислить и нейтрализовать вражеских агентов.

...Меня дважды тормозили на блокпостах, недавно организованных при выезде с горных дорог Ламакенского хребта, отделявшего Ругию от полуострова. Увидев "корочки", немедленно пропускали, а более-менее осведомленные еще и козыряли, но задержки достали. Взведенное состояние - обычное в последние дни - при каждой остановке было готово выйти наружу, и я, чтобы не устроить никому не нужный скандал, не доезжая до Мегара, свернул на пустырь. И выехал прямо к храму.

Вспомнив, как мы расстались с настоятелем, зашел внутрь, желая увидеть его и узнать, как дела. Настоятель был на месте. И вновь я застал его за зажиганием свечей.

Выглядел он не очень. Лицо осунулось, глаза запали, у уголков рта глубокие впадины. Волосы на висках поседели.

Мой приезд если и удивил его, то внешне это никак не проявилось.

- ...Заходили они недавно, - сказал он вдруг минут через пять после начала разговора.

- Кто? - не понял я.

- Детишки эти. Которых вы тогда разогнали.

- Да? И что хотели?

- Сначала все кричали, что я их сдал, потом немного успокоились...

- Даже?! - хмуро сказал я. - А почему вы в полицию не заявили?

- Зачем? Ничего плохого они не сделали. Как выяснили, что я ни при чем, перестали кричать.

- Поверили, значит...

- Да.

- Странно... - протянул я, прикидывая, стоит ли разыскивать не в меру любопытных подростков и популярно объяснить им, что совать нос не в свои дела не следует. - И они послушали?

- Послушали. Даже помогли потом. Со двора мусор убрали, холодильник установили.

Такое миролюбие меня озадачило и одновременно порадовало. Меньше хлопот.

- Что с вами? Вид такой, словно болеете.

Настоятель помолчал, потом вздохнул и поднял на меня глаза. В них была боль.

- Сердце кровью исходит. Что творится вокруг, что делается?! Убийства, кровь, невинные жертвы... Почему люди так спешат лишить друг друга жизни? За что их Господь так наказал?

Я слегка опешил от таких слов и внимательно посмотрел на настоятеля, прикидывая, не спятил ли тот?..

- Спешат умертвить, принести мучения и страдания... Разум затмили низкие страсти.

- Это вы о Зоне?

- Рассадник адских утех и мучений!.. Как люди, живые и разумные, могут вытворять такое над собратьями своими?

Бедный настоятель, видимо, настолько проникся идеалом ангельской жизни, что обычные земные проблемы и дела воспринимает как нечто из ряда вон выходящее. Впрочем... А что нормального в беспределе Зоны вижу я?

- И вы, служители государства, недалеко ушли от тех злодеев.

- А? - выплыл из собственных размышлений я. - Вы о чем?

- О вас, стражах порядка. Я наслышан о полиции и о роте Оборотня. И даже подозреваю, что вы...

Проницательность настоятеля меня не удивила, еще при впервой встрече стало ясно, что он - человек неординарный.

- Вы напрасно приписываете нам некие невозможные зверства. Мы защищаем закон и людей, о которых вы так печетесь. Мирные люди - жертвы бандитов и убийц.

- Но, защищая их, вы переходите пределы разумного. Ваши... методы мало чем отличны от методов бандитов.

- Мы работаем так, как позволяет нам закон. И в зависимости от того, какое сопротивление оказывают нам боевики. Приходи мы к ним со смиренной просьбой отпустить пленных и сложить оружие, боюсь, никто из полицейских не прожил бы больше пяти минут. Или вы думаете, что боевики - смирные овечки, заблудшие души, готовые при первом же слове проповеди склонить головы и признать свою вину?

- Вы недооцениваете силу слова Божьего. Потому что сами уподобились бандитам. Чужие страдания доставляют вам радость.

- Послушайте, настоятель! Прежде чем обвинять нас черт знает в чем, попробовали бы разок сходить в Зону, поговорить с боевиками. Вот тогда бы поняли, какой бред несете! Слово Божье!.. Единственное слово, которое они понимают, - бакс. Доллар, ежели перевести на понятный язык. За него как за эквивалент счастья и благосостояния они готовы перебить все живое на том расстоянии, на какое достанет их рука. И единственное, что они уважают, это силу. Главаря, старшего группы... Уважают и боятся. А если страха нет, то главарь теряет не только влияние, но и жизнь.

- Но вы? - воскликнул настоятель, подняв руки. - Вы почему так делаете? Что движет вами, когда вы стреляете из оружия? Почему не пробуете остановить их иначе? Пленить, в конце концов.

Я посмотрел на него с жалостью и сочувствием. В каком мире он живет, если считает, что боевика... того же Ролку или Казимира, можно остановить словом?

- Настоятель, мы можем помочь вам попасть в Зону. В самое сердце ада. Доставим к Ролке, слышали о таком? Да? Отлично... Выскажите ему свое мировоззрение. И если вернетесь живым да еще в сопровождении раскаявшихся боевиков - честь вам и хвала. Я сделаю все, чтобы мой батальон в срочном порядке прошел курсы богословия. Раз это так эффективно работает...

- Вы смеетесь?

- Ничуть. В Прайде вы будете хоть завтра. Готовы?

Настоятель пожал плечами, отвел взгляд. Какими бы миролюбивыми и пацифистскими ни были его взгляды, трезвомыслие все же присутствовало. И совать голову под топор он не хотел.

- Видимо, я недостаточно уверовал в Бога, чтобы обрести венец великомученика. Идти на смерть во имя Господа под силу только гигантам духа. Я к таковым пока не принадлежу. К сожалению. Но... одобрить кровопролитие, да еще такое... Не в силах.

Я подошел к скамейке, стоявшей неподалеку от иконостаса, сел, вытянул ноги. Глянул на Павла. Тот стоял рядом, опустив голову. Лицо было скорбное, какое-то усталое.

"Ведь искренен, честен. Хоть и упрям в своем восприятии жизни. Но слишком от нее оторван. И все же он хороший человек. Из тех, кто готов прийти на помощь любому, кому она нужна. И религия здесь ни при чем. Видел я всяких попов, отличить сумею. Павел добр по природе. Здесь, на границе с Зоной, на пороге ада, сумел сохранить душевное равновесие и тепло..."

- Настоятель, - негромко сказал я. - Ваше стремление принести людям свое понимание мира и спокойствия достойно уважения. Но вы забываете, что благими намерениями выстлала дорога отнюдь не в рай.

- Что вы хотите сказать?

- Мои руки даже не по локоть в крови, а скорее по плечи. Я убил не одну сотню человек разными способами. Я охраняю покой и жизнь мирных граждан от всякого рода отребья, исспользуя далеко не проповеди. Но поверьте, больше всего я хочу бросить автомат и заняться чем-то другим. Не таким кровавым. Раньше я считал, что те, кто пишет стихи и музыку, создает картины, - глупые и странные люди, не желающие заниматься серьезной мужской работой. А теперь понимаю, что их дело во многом важнее моего. Важнее для людей. Потому что они несут им то понимание прекрасного, которое, может быть, когда-то кого-то сподвигнет на нечто великое, важное для всех. И честное слово, будь моя воля, я бы вернул прошлое и попробовал себя в чем-то творческом...

Павел недоверчиво глянул на меня, потер руки, кашлянул.

- Вы знаете, я вам верю. Вы говорите это так... искренне.

- Правда? - усмехнулся я. - Благодарю, что поверили.

- Вы... понимаете меня... да-да, я вижу. Хотя и очень удивлен. Не ожидал услышать такие слова от Оборотня, о котором рассказывают столько страшного.

- И большая часть сплетен - выдумки.

Настоятель вспыхнул так же быстро, как и угас. Мои слова ненадолго пробудили его эмоции, а потом он вновь понурил голову.

- Вы знаете, я в растерянности. Пятнадцать лет заведую этим храмом. Пятнадцать лет слежу за порядком и провожу службы... точнее, готов проводить их. Но за эти годы по-настоящему служил лишь трижды. Приезжали иностранцы - бывшие наши соплеменники, - они просили провести поминовение их родственников. Потом дважды были единоверцы из центральной части Ругии. Мы долго разговаривали... По всей стране упадок веры и религии. Никто не хочет идти в церковь, не считает нужным обратиться к Богу. Иные помыслы в головах людей...

- Странно вы рассуждаете, православные священники. Сидите и ждете, когда к вам пожалуют с поклоном. Но религия - не колонка с водой, не винно-водочный магазин. Чтобы приобрести единомышленников, надо самим идти к людям. Проповедовать, агитировать, разговаривать. Только не так, как в средние века, - огнем и мечом. В этом плане католики делают верно. И исламисты, и индуисты... Все. Только православная религия сидит сиднем. Как хозяин площадей, сдаваемых под аренду. Мол, вам надо - вы и приходите.

Павел вновь кинул на меня удивленный взгляд, широко раскрыл глаза.

- Вы полагаете, что православие отстало от жизни?

- Ничего я не полагаю. Просто вижу, что происходит, и делаю выводы. Они неверны? Возможно. Возможно, вы легко опровергнете меня в споре. Только такое мнение у многих людей. Тех самых, кого вы хотите видеть в своем храме. И чтобы убедить их в неправоте, надо слезть с печи и идти к ним. Самому.

- Прошлый раз, - с трудом, словно подыскивая слова, проговорил настоятель, - вы сказали, что жили в христианской стране. Вы иностранец?

- Хм!.. - Хорошая память у этого священника. - В некотором роде. Но я местный по рождению.

Раскрывать свое происхождение я не собирался, хватит и того, что наговорил. И продолжать тему - тоже.

Вновь повисло молчание. Я видел, что настоятель что-то хочет спросить или попросить, но не знает как. Так мы просидели минуты три, и я уже поглядывал на часы, прикидывая, сколько у меня еще времени в запасе. Но тут Павел сказал:

- Недавно, после тех событий, я впервые почувствовал, что моя служба здесь, при храме, никому, кроме меня и небольшого числа единомышленников, не нужна. Сейчас я больше сторож памятника старины, а не действующий настоятель. Вокруг бурлит котел страстей, льется кровь, вспыхивают и сгорают жизни. А я в стороне. Вчера позвонил митрополиту Ругийскому Пимену и просил совета. Но тот не понял или не захотел понять. И вот я на перепутье. Храм оставить не могу, но и сидеть здесь тошно.