Чтение 8–й страницы книги ~Волк в овчарне~

Изабель покачала головой:

- Он не рассказывал нам, но это не означает, что он не говорил с остальными.

- Верно. Значит, пока имеет смысл сосредоточиться на Алистере... Скорее всего, монстра будет вычислить труднее всего.

- Почему? Им окажется человек, менее всего известный остальным. Но ведь он мог воспринять всего лишь чью-то память, а не облик. Итак, мы снова вернулись к Алистеру и Марку. А если Алистер - Фенрис, то Марк, несомненно, монстр. Верно.

Хок с сожалением покачал головой:

- Версия хорошая, Изабель, но все не так просто. Фишер застонала.

- Я так и знала! Хорошо, что я упустила на этот раз?

- Ты забыла о заклинании иллюзии, которое чудовище наложило на пролом в стене. Следовательно, оно способно заставить нас видеть его в любом облике. Монстр может казаться кем угодно, женщиной или мужчиной. А обладая полной памятью жертвы, ему нечего опасаться неожиданных вопросов.

- Прекрасно! Что же нам делать?

- Ждать, пока дела не пойдут хуже. Мне кажется, чудовище манипулирует нашим сознанием очень осторожно. Джеми все же разделил нас, несмотря на мои возражения, и все остальные спокойно согласились с ним. Вероятно, монстр воздействовал на них - идея Джеми очень удобна для него.

Фишер задумчиво посмотрела на мужа, все еще разминая ступни.

- Согласна, это возможно. Но и утверждать ничего доподлинно нельзя. Кроме того, если все находятся под влиянием монстра, почему мы с тобой его не ощущаем? Раз монстр контролирует сознание, подобная мысль вряд ли пришла бы нам в голову. Разве не так?

- Хороший вопрос, - согласился Хок. - Хотел бы я иметь такой же хороший ответ на него.

- Черт возьми, меня бы устроил и плохой, - проворчала Изабель.

Холли безучастно сидела в кресле у камина, пока Катрина Доримант поправляла перед зеркалом грим. "Прекрасно выгляжу, - думала Катрина. - Не старше двадцати пяти. Неплохо для такой старой лошади, перевалившей за сорок. Грэхем никогда не ценил меня по-настоящему". Она улыбнулась. Грэхем, возможно, и не ценил, но кое-кто ценил очень высоко. Частенько в его собственной постели. Мужа ее похождения не беспокоили. Он сам виноват во всем - если бы не тратил все время и деньги на чертову политику, они могли бы и сейчас быть вместе.

Все стало ясно с первых же дней: она терпела многое, но довольствоваться вторым местом - это уже слишком! Катрина требовала посвящать ей все внимание и все время. Она не упрямилась, понимала, что у него есть собственные дела, просто хотела, чтобы он находился рядом тогда, когда ей хочется. Что же в этом удивительного? Когда они впервые встретились, все было по-другому. Он постоянно находился возле нее, внимательный, ласковый, очаровательный, всегда готовый сказать комплимент или подарить великолепный букет. Наконец решившись сделать ей предложение (а принять его Катрина надумала давным-давно), он обещал ей, что она всегда будет занимать главное место в его жизни. Грэхем никогда не скупился на обещания. Ей следовало бы знать цену посулам политика.

А кроме того, он казался таким веселым. По его шуткам Катрина скучала больше всего. Грэхем всегда умел развеселить ее, как бы печальна она ни была.

В общем, она правильно сделала, что ушла от него. Она подписывала чеки, а он по-прежнему оплачивал их. А почему бы и нет? Для этого и существуют мужчины. Впрочем, еще кое для чего. Катрина улыбнулась. Высокий, смуглый, красивый и очаровательно наивный Ричард Макнейл обещал стать неожиданным подарком. Он краснеет каждый раз, когда она на него смотрит. Катрина еще на дюйм опустила декольте платья и посмотрела в зеркало. Нет, лучше не стоит. Ей хотелось привлечь внимание Ричарда, а не доводить его до исступления. Кроме того, подобный вид оскорбил бы Джеми, а ей сейчас совсем некстати ссориться с племянником. Милый Джеми столь молод и столь щепетилен. Насколько Катрина знала, у него ни разу не было подружки. Необходимо что-то придумать, дальше так продолжаться не может. Впрочем, пока стоит заняться Ричардом. Его нужно... подбодрить. Катрина вытащила из рукава маленькую серебряную коробочку и задумчиво взглянула на ее содержимое.

- Тетя Катрина, что вы делаете?

Катрина обернулась к Холли.

А, наконец-то ты пришла в себя. Я думала, ты будешь дуться весь день из-за того, что Джеми отправил тебя со мной, а не с обожаемым Дэвидом.

- Я вовсе не дуюсь! - обиделась Холли.

- Разумеется, нет, моя дорогая, ты просто глубоко задумалась и непроизвольно нахмурилась. А теперь будь паинькой и не мешай тете чистить перышки.

Вытащив из коробочки маленькую черную мушку, Катрина прицелилась и ловко посадила ее возле уголка рта. Получилось очень славно: скромно, но привлекательно. Катрина несколько раз повернула голову, любуясь достигнутым эффектом.

- Тетя, что это?

- Это - пятнышко красоты, дорогая, последний крик моды. И прошу тебя, называй меня Катриной, особенно когда мы не одни. "Тетя" очень старит.

- Пятнышко красоты, - с сомнением проговорила Холли. - А для чего?

- Мушка привлекает внимание мужчин. Ею можно замаскировать дефекты лица, она волнует молодых джентльменов. Лично я нахожу ее совершенно очаровательной.

Немного подумав, Холли отрицательно покачала головой:

- Нет, подобные штучки не в моем вкусе.

- Разумеется, в твоем возрасте можно обойтись и без ухищрений. Бог мой, я бы могла убить ради того, чтобы выглядеть, как ты. Но наконец-то ты проявила хоть к чему-то интерес. Как ты себя теперь чувствуешь, Холли, дорогая?

- Спасибо, лучше. Простите, я слишком ослабла, чтобы преодолеть' лестницу, но я очень плохо спала ночью. Уверена, если бы мне как следует отдохнуть, я чувствовала бы себя лучше.

Вздохнув, Катрина отодвинула коробочку с ушками и повернулась к племяннице:

- Ты принимаешь лекарство, которое прописал доктор?

- Да, но оно не помогает. Я продолжаю грезить и из-за этого не сплю. Я боюсь. Мне постоянно снится один и тот же сон: я лежу в кровати, кругом темно, я не могу пошевелиться, а в комнате находится кто-то чужой. Я не вижу, но чувствую его присутствие. Он подходит все ближе и ближе, почти к самой моей постели. Мне уже слышен звук тяжелых шагов, прерывистое дыхание. И я знаю, он хочет сделать со мной что-то ужасное. Я понимаю - все только сон, стараюсь проснуться, но не могу. Чужой забирается на мою постель, я чувствую, как под его тяжестью прогибается перина, чувствую на себе его вес, пытаюсь кричать, но не могу издать ни звука и наконец просыпаюсь. Каждую ночь ужасное создание подбирается ко мне все ближе. Поэтому мне так страшно спать, я знаю - однажды мне не проснуться.

- Бедняжка! - Порывисто вскочив, Катрина опустилась на колени перед племянницей. - Почему же ты ничего не рассказала доктору?

- Я рассказала, но он заявил, что таков обычный сон девушки моего возраста, и посоветовал Джеми поскорее выдать меня замуж. Я не должна была этого знать, но подслушала за дверью. Джеми обещал подумать. Но мой сон - реальность. Вот почему я начала молиться, чтобы Страж семьи пришел и спас меня. Теперь он - моя единственная надежда.

- Мужчины! - презрительно фыркнула Катрина. - Тебе больше не о чем беспокоиться. Как только кошмар закончится, я заставлю Джеми показать тебя лучшим специалистам в Хейвене. Они разберутся, в чем дело, и вылечат тебя. А пока тебе следует чем-нибудь заняться. Пошли со мной, дорогая, пошли со мной!

Решительно подхватив Холли под руку, тетка подвела ее к туалетному столику. Не обращая внимания на протесты, Катрина усадила ее перед зеркалом и вытащила свою коробочку. Она погладила кожу Холли, повертела ее голову в разные стороны, задумчиво изучая черты бледного, усталого лица.

- Не волнуйся, дорогая, сейчас тетя сделает тебе новое лицо. Когда я закончу, ты не узнаешь себя. А потом ты пойдешь к своим воздыхателям с высоко поднятой головой и сразишь их наповал. Дэвид не поверит собственным глазам, когда увидит тебя!

- Но, Катрина, я не пользуюсь гримом... Джеми не позволяет мне...

- Успокойся, дорогая, дай тете поработать. Думай о Дэвиде, а не о Джеми. О нем-то позабочусь я.

Марк и Алистер сидели в креслах у противоположных стен, стараясь не смотреть друг на друга. Оба уже приняли душ и теперь дожидались, когда их позовут вниз. За все время, проведенное вместе, они не обменялись и десятком слов. Алистер, барабаня пальцами по подлокотнику кресла, скрещивал и разводил ноги. Мельком взглянув на бар, он отвернулся - они здесь не за этим. Семье требуется его помощь, нельзя обмануть их ожидания. Алистер обвел взглядом отведенную им комнату. С тех пор, как он последний раз был в родном доме, здесь многое изменилось. Алистеру не понравились изменения в убранстве - чересчур ярко и кричаще. Но мода меняется - ведь прошло столько лет...

Он покосился на Марка. Его спутник сидел, выпрямившись и сохраняя на лице прежнее невозмутимое выражение. Как в семье мог появиться столь холодный человек? Кровь Макнейлов заметно ухудшилась за столько лет. Этот парень походил скорее на распорядителя похорон, чем на молодого рыцаря. Алистер беспокойно заворочался - молчание Марка начинало его раздражать. Ему нужно было с кем-то поговорить, обсудить некоторые вещи. Черт бы побрал Джеми, выбрал же ему спутника! Могильщик, давший обет молчания, скрывающий эмоции лучше садовой статуи!

Маклистер сдержал растущее раздражение. Нельзя слишком сердиться на парня - в конце концов он был один и так далеко от дома. Скорее всего, Марк просто застенчив и ждет от Алистера первого шага. Алистер уже десяток раз пытался заговорить, но от ледяного вида Марка слова застревали в горле.

"Ну и черт с ним, обойдемся без прелюдий. Скажу все прямо", - подумал Алистер.

- Чувствуется, вам есть о чем подумать, Марк, - сказал он. - Как вы считаете, кто чудовище? Марк спокойно выдержал взгляд старика.

- Не знаю, кузен, - ответил он. - Им может оказаться любой из нас. Если Ричард прав и монстр действительно не помнит, кто он на самом деле, тогда им можете оказаться вы, а могу и я, и мы оба не будем знать об этом. Страшная мысль - самому оказаться не тем, кем себя считаешь, будто внутри тебя поселился чужак. Но я не уверен в правоте Ричарда. Чтобы превратиться в одного из нас, монстру надо наложить очень сложное заклинание иллюзии. Как он сделает это, не осознавая своей природы?

- Не знаю, - сказал Алистер. - Но разум - странная штука. Возможно, часть его сохранила долю воспоминаний, достаточную для обеспечения безопасности, но не проникающую в новое сознание. Но даже в подобном случае мы имеем дело с существом, которое провело в одиночном заточении большую часть жизни. Даже с новым сознанием оно может попасть в ситуации, с которыми не сумеет справиться. Тогда его истинная природа возьмет верх и выдаст себя.

Марк задумчиво посмотрел на Алистера.

- Мне кажется, вы кого-то подозреваете. Кто-то ведет себя неадекватно?

- Возможно. Мне не нравится поведение Ричарда. Он происходит из очень отдаленной ветви семьи, живет в глухой провинции и, по собственному признанию, проводит большую часть времени, читая книги. Но с момента обнаружения трупа он распоряжается, отдает приказы, словом, ведет себя, как опытный солдат или Страж. Иногда он вспоминает о правилах поведения. И он единственный из нас всех не поддался страху. Возможно, он знает: ему бояться нечего.

- В ваших словах что-то есть, - медленно произнес Марк. - Я тоже присматриваюсь к Ричарду. Он очень быстро уловил историю чудовища из бумаг, найденных Джеми, не правда ли? Вы говорили кому-нибудь о своих подозрениях?

- Только Джеми, но он не стал меня слушать.

- Нужны доказательства. Пока у нас есть только подозрения. Мы не можем обвинить человека всего лишь на основании сомнений.

- Мы достанем доказательства, - решительно сказал Алистер. - Нам достаточно последить за ним. Раньше или позже он выдаст себя, тогда я убью его собственными руками.

Дэвид задумчиво мерил комнату шагами, уставившись в пустоту, а Артур занялся баром. Синклер пересек комнату, уселся на кровать, прислонившись к спинке и вытянув перед собой ноги. Он снисходительно посматривал на Дэвида, потом деликатно кашлянул. Дэвид, словно очнувшись, посмотрел на него, но шагать не перестал. Артур улыбнулся.

- Остановись на минутку, Дэви. Ты протопчешь ковер, а у меня от твоего хождения уже кружится голова. Когда придет время, Джеми нас позовет.

Дэвид неохотно сел в ближайшее кресло, поворочался, устраиваясь поудобнее, наконец сполз вперед, усевшись на самый краешек.

- Артур, как ты можешь сохранять спокойствие после всего, что случилось? Пьянство окончательно разъело твои внутренности и уже принялось за мозги? Один из нас убийца, обезумевшее чудовище только и ждет случая, чтобы убить кого-нибудь, а мы заперты в Башне!

Артур на мгновение задумался.

- А какая разница - в своем ли уме монстр? Думаешь, в здравом рассудке он менее опасен? Дэвид с отвращением посмотрел на приятеля.

- Я должен был знать, что от тебя нечего ожидать серьезного ответа. Единственный раз в жизни, Артур, попытайся задуматься над тем, что творится вокруг тебя! Холли в опасности. Неужели даже это ничего для тебя не значит?

- Значит, значит, и ты прекрасно знаешь. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы обеспечить ее безопасность. Но сейчас-то с ней все в порядке: она в спальне, дверь заперта - так же, как и у нас. Что еще мы можем сделать, кроме как ждать, когда Джеми нас позовет?

- Не знаю! - Дэвид покачал головой и слегка расслабился. - Прости, Артур, я не должен был набрасываться на тебя. Просто я... напуган, да, напуган. Боюсь, с Холли может случиться что-то ужасное, а мне не защитить ее. Я всегда защищал ее даже больше, чем Джеми, всегда ограждал от опасностей внешнего мира, всегда принимал на себя все удары и синяки. Я готов умереть за Холли, Артур, а сейчас вынужден сидеть и ждать, пока что-то случится. Я чувствую себя абсолютно беспомощным!

- Мы все чувствуем себя беспомощными, Дэви. Береги силы - они еще тебе понадобятся. Дэвид тяжело вздохнул.

- Всегда не любил ждать. Мне необходимо действовать, двигаться...

- Наше время еще придет. А пока почему бы нам не выпить?

- Твой единственный рецепт, - презрительно посмотрел на Синклера Дэвид. - - Одурманить мозг, чтобы ничто уже не беспокоило. Неужели ты не понимаешь - подобная привычка убьет тебя!

- Конечно, понимаю, - ответил Артур. - Но недостаточно просто жить, Дэви. Должна быть какая-то цель, какая-то причина, заставляющая тебя утром

Подниматься с постели. А я никогда не находил ее. Я долго пытался стать достойным членом семьи, но теперь родственники умерли, и мне стало все равно. Нет смысла пересиливать себя, если это никому не нужно. У меня достаточно денег, состояние растет само по себе, мне остается только славно проводить время. Поверь, Дэви, если бы ты знал, насколько скучным может оказаться хорошее времяпрепровождение, ты бы изумился. Одна вечеринка перерастает в другую, дни пролетают, иногда кажется, что ночь бесконечна. Меня больше ничто не интересует, не волнует. Только ты и Холли. Ты очень важен для меня, Дэви. Понимаешь?

- Конечно, - растроганно ответил Дэвид. - Мы всегда дружили втроем. И всегда останемся друзьями.

- Друзьями; - повторил Артур. - Да, конечно. Одним большим глотком он осушил стакан.

- Тебе нужна женщина, - продолжил Дэвид. - Уверен, на твоих вечеринках наверняка попадались женщины, заставлявшие твое сердце биться чаще...

- Я любил только одну женщину, но никогда не говорил ей об этом.

- Почему?

- Я слишком ее люблю, чтобы, став частью ее жизни, разрушить эту жизнь. Я давно погубил свою жизнь и не хочу погубить и ее тоже. Кроме того, у нее есть человек, который сумеет сделать ее гораздо счастливее.

Дэвид покачал головой:

- Артур, ты не должен так плохо о себе думать.

- Почему? Все так думают, даже ты.

- Не правда, это совсем другое. Я - твой друг. Все друзья беспокоятся о тебе.

- Друзья, - повторил Артур, делая большой глоток. - Я всегда считал, что у меня много друзей. Нет более популярного человека, чем богатый алкоголик. Но вот на следующей неделе я должен составить завещание, адвокат сообщил мне об этом. И я сел за стол и не мог вспомнить никого, кого мне хотелось бы упомянуть в последней воле. Я знаю уйму людей, но встречаюсь с ними по преимуществу на вечеринках. Никто из них не приходит ко мне просто поздороваться или поинтересоваться моим самочувствием, посидеть и выпить стаканчик у камина. В конце концов я вспомнил лишь троих, кого я мог бы упомянуть в завещании, - тебя, Холли и Хайтауэра. И все... Надо быть честным. Кто из вас придет на мои похороны, если пойдет дождь?

- Ты несешь пьяную чушь, - возмутился Дэвид. - Если ты вздумал себя жалеть...

- Это пустое занятие, - оборвал его Артур. - Но кто-то же должен пожалеть меня.

- Прекрати! Разумеется, у тебя много друзей. А Джеми?

- Он твой друг, а не мой. Со мной он имеет дело только из-за тебя и Холли.

- Послушай, если ты определенно решил убить себя, почему ты с этим тянешь? Соберись с силами! Черт... Прости, Артур. Я должен был сдержаться, а не спорить, когда ты пьян. Забудь о моих словах Тебе еще долго жить. И в жизни есть вещи поважнее, чем выпивка.

- Наркотики меня не интересуют, - меланхолично проговорил Артур. - Я традиционалист по натуре.

- Ты хочешь вывести меня из себя, да? Послушай, ты не можешь убить себя. Подумай, как будет переживать Холли. Нам давно пора сменить тему. Депрессии порой случаются. В конце концов, ты не единственный, у кого есть проблемы. У меня тоже хватает трудностей, но я же не рыдаю над стаканом, как ты.

Артур в упор взглянул на друга.

- У тебя никогда не бывает проблем. Ты очарователен и популярен, твоя семья обожает тебя, женщины готовы бежать за тобой по первому твоему слову. У тебя так много друзей, что твои вечеринки частенько заканчиваются в других домах. Какие у тебя проблемы, Дэви? Разве что какую рубашку выбрать на следующий день.

Дэвид долго смотрел на Артура молча.

- Знаешь, в чем твоя трудность, Артур? Ты настолько привык жалеть сам себя, что не видишь дальше своего носа. Неужели ты никогда не задумывался, почему я провожу столько времени с Холли и с тобой вместо того, чтобы пойти в армию, повидать мир, как большинство моих друзей?

- Верно, - нахмурился Артур. - Твоя семья всегда отличалась на военной службе, правда? Говорят, служба - почти обязанность у вас. Но я всегда считал, что у тебя больше здравого смысла, чем у твоих родственников. Расскажи же, почему ты не в армии?

- Потому что карьера не состоялась. Я провел два года, занимаясь с учителями, готовясь к вступительным экзаменам в военную академию. Два года подготовки, и я провалился. Меня даже близко не подпустили. Даже семья ничего не смогла сделать. Они дергали за все ниточки, и однажды меня все же приняли, но и их влияние не помогло мне удержаться на службе.

Они не смогли устроить меня в дипломатический корпус, как поступают со всеми неудачниками в других семьях

Отец пригрозил отречься от меня. Большинство родственников не разговаривает со мной, стараясь не вспоминать, как я опозорил семью. А все друзья, все, с кем я вырос, сейчас в армии, сражаются за Нижние Королевства, защищая наши границы. Некоторые уже погибли. Каждый раз, читая знакомое имя в списке погибших, я думаю: "На его месте мог быть я. Должен был быть я! " У нас больше общего, чем ты думаешь, Артур!

Синклер печально посмотрел на друга.

- Прости, Дэви. Ты прав, мне следовало знать, но я никогда об этом не задумывался. Знаешь, ты - единственный человек, кому я завидовал. У тебя есть то, чего мне никогда не получить. У тебя есть Холли.

Они долго смотрели друг на друга, ничего не говоря. Дэвид не отвел взгляда.

- Значит, это она. Мы догадывались, но ты никогда ничего не говорил. Холли и я любим друг друга, Артур. И всегда любили. Мы собираемся вскоре пожениться. Я бы хотел... Все могло сложиться по-другому. Мы всегда были так близки, все втроем.

- Тогда мы были детьми, а дети вырастают. Внезапно раздался стук в дверь. Мужчины вскочили. Дверь отворилась, и в комнату вбежал Джеми.

- Что случилось? - воскликнул Дэвид, пока Джеми закрывал дверь. - Что с тобой?

- Успокойтесь, все в порядке. Мне просто нужно с кем-нибудь посоветоваться. Я не знаю, что делать. Мы возлагали все надежды на завещание отца, но это пустая надежда. В прошлом со всеми проблемами я шел к отцу, и он всегда знал, что делать. А теперь его место занял я, и все пошло наперекосяк.

- О, черт, - выругался Дэвид. - Еще один!

- Оставь его, - быстро сказал Артур. - Ты не должен винить себя, Джеми. Ты сделал все, что в твоих силах. Мы понимаем, насколько тебе тяжело. Нелегко научиться стоять на собственных ногах, некоторые учатся всю жизнь. Но ты сумеешь. Правда, Дэви?

- Конечно, правда. Ты нашел бумаги отца, не так ли? Без них мы никогда бы не узнали, с каким монстром имеем дело.

- Я не могу отделаться от мысли, что отец повел бы себя по-другому, - пожаловался Джеми. - Как рыцарь, как герой. Его уважали все, даже король. Я так гордился им... Правда, мне редко удавалось видеть его - он постоянно уходил с армией, особенно после смерти матери. Но и в Башне отец проводил много времени, у нас была возможность узнать друг друга. И вдруг он ушел и погиб в идиотской стычке на границе. Когда я узнал, не мог поверить собственным ушам. Как отец мог погибнуть так глупо?! Человек его ранга вообще не должен был там оказаться. Он же знал, что это небезопасно! Но отец пошел, потому что не прятался от опасности. И он позволил убить себя и оставил нас с Холли одних. И ко всему прочему, не позаботился сообщить мне семейную Тайну!

Джеми почти плакал, лицо его покраснело от гнева и разочарования. Обняв его, Артур спокойно, но твердо заставил Джеми сесть в кресло.

- У тебя есть основания для обиды, Джеми, - сказал он. - Я тоже сердился на своих родных за то, что они так внезапно умерли и оставили меня одного. Но твой отец не виноват. Он не хотел оставлять тебя. Просто он допустил оплошность, и все!

- Верно, - подтвердил Дэвид, усаживаясь на ручку кресла. - Все ошибаются, Джеми, даже великие герои, вроде твоего отца.

- Ситуация на границе сложная, - продолжал Артур. - Почти все мои знакомые потеряли родных в пограничных конфликтах. Если Аутремер не отступит, скоро начнется настоящая война.

- До этого не дойдет, - сказал Дэвид. - Никто не хочет войны, по крайней мере, вопрос границ никого всерьез не занимает. Все это только политика. Дипломаты разберутся. Наверняка.

- Мы отвлеклись от главного, - произнес Синклер. - Ты должен собраться с силами, Джеми, и выдержать все. Отец ожидал бы от тебя именно этого, и все мы ждем от тебя того же. Ты все сделаешь, как надо. Не позволяй никому влиять на тебя. Верно, Дэви?

- Конечно. Мы найдем чудовище, убьем его, и никто ничего не узнает.

- Правильно, - согласился Артур. - Выпьешь, Джеми?

Оглядев библиотеку, Гривз удовлетворенно кивнул. Все находилось на своих местах, все готово к оглашению завещания. Дункан остался бы доволен, увидев, как тщательно исполняется его воля. Кресла расставили полукругом возле любимого стола старого Макнейла. Запечатанный конверт лежал почти в центре стола, ожидая момента, когда его вскроют. Недоставало только слушателей.

Внезапно дыхание Гривза перехватило, и он отвернулся. Да, разумеется, старый хозяин умер, но оглашение завещания делало факт его смерти окончательно свершившимся. Дункан больше никогда не войдет в эти двери, не погреет руки возле старого камина, не закурит сигару, не выпьет любимого бренди. Как только огласят завещание, он станет всего лишь воспоминанием, портретом на стене, а юный Джеми будет Макнейлом не только по имени. Гривз вздохнул. Конечно, он послужит Джеми так же верно, как и Дункану, но все пойдет по-другому. Мистер Дункан был великим человеком, Гривзу будет его недоставать.

Он внезапно ощутил какую-то усталость и присел в ближайшее кресло, чего никогда не позволял себе при людях. Но сейчас его никто не видел, и он мог решиться на подобную вольность. Робби Бреннан ушел выполнять поручение, а мистер Джеми поднялся к гостям наверх. Откинувшись на спинку кресла, Гривз осмотрелся вокруг. Библиотека всегда была его любимой комнатой в замке. Сколько раз ему доводилось прислуживать мистеру Дункану и его гостям, сидевшим здесь и рассказывавшим бесконечные истории о прекрасных днях своей боевой молодости. А Гривз бесшумно двигался от кресла к креслу, наполняя бокалы различными винами, поднося огонь к сигарам, находя себе все новые и новые занятия, лишь бы только послушать гостей подольше.

Плотно сжав губы, дворецкий нахмурился. Все кончено. Больше не будет ни рассказов, ни замечательных вечеров с прекрасными людьми. А сам Макнейл убит так далеко отсюда, что невозможно даже навестить его могилу. Он придавал жизни Гривза некоторую теплоту.

Разумеется, дворецкий знал свое место и свои обязанности, но мысль о том, что, сложись жизнь по-другому, он мог бы стать другом Дункана, согревала старика. Но теперь хозяин умер, и некому рассказать об этом.

Услышав звук отворяемой двери, Гривз вскочил, но на пороге появился всего лишь Робби Бреннан, тащивший тяжелый канделябр, за которым его послали. Дворецкий молча указал, куда поставить подсвечник, и Робби с трудом водрузил его на место. Выпрямившись, он посмотрел на Гривза.

- Ну, вроде бы все. Мы принесли все, что могли.

- Макнейл вполне определенно высказал свою волю, - ответил дворецкий. - Все должно быть именно так. Но теперь все уже сделано.

- Слава Богу, - вздохнул Бреннан. - Я думал, моя спина сломается, пока мы тащили чертов стол. Пойду скажу Джеми и гостям, что можно спускаться.

- Подожди минуту... Я хочу с тобой поговорить.

Бреннан с изумлением наблюдал, как дворецкий усаживается и жестом приглашает его сделать то же. Он сел и с любопытством взглянул на Гривза.

- Робби, расскажи мне о Дункане, - попросил дворецкий. - Расскажи о днях вашей молодости.

- Зачем? - изумился Бреннан.

- Я хочу знать. Я скучаю по нему. Робби смущенно пожал плечами.

- Ты слышал песни, но можешь спокойно забыть их все. Баллады слагают для тщеславия, а не для истории. Мы с Дунканом встретились ровно сорок четыре года назад. Он тогда был совсем молодым офицером, еще чернила не просохли на офицерском свидетельстве, а я нанялся наемником к Хищникам Мердока в Туманных Скалах. Громкое имя для кучки убийц, половина из которых скрывалась от закона и носила совсем не те имена, которые им дали при рождении.

Мы с Дунканом впервые вместе сражались на Мосту Корморана. Официальная версия гласит, что велось тактическое отступление. Мне довелось участвовать в сражении - там была настоящая резня. За первые полчаса мы потеряли пятьсот человек, река покраснела от крови. Хищников Мердока уничтожили полностью, нас осталась всего лишь горстка. Разбитая вчистую, армия откатывалась назад, а преследователи гнались за ней по. пятам. Кругом валялись трупы, кровь текла рекой. Мухи черной тучей вились над полем боя, покрывая мертвых и умирающих шевелящимся ковром. Нас с Дунканом окружили на отмели, и наши враги не собирались брать пленных. Тогда мы встали спина к спине и решили захватить с собой столько врагов, сколько сумеем. К нашему удивлению, противник отступил, а мы остались в живых. Мы оба были в крови и грязи, но живы!

После сражения мы подружились. Господь указал нам путь, и мы поняли его предначертания. Нам было хорошо вместе в сражениях, постепенно мы стали и друзьями. Вместе с армией мы воевали в весьма колоритных, по выражению менестрелей, местах, практически всегда где-то на краю света. Нам с Дунканом довелось участвовать в двадцати трех кампаниях, но ни одна из них не была столь кровавой, как первая. Нам удалось посмотреть мир. Мы славно проводили время, а о некоторых наших приключениях ты не узнаешь из песен, потому что они не из тех, о которых слагают легенды.

Черт побери, Гривз, что я могу рассказать тебе, чего ты сам не знаешь? Дункан был хорошим солдатом и отличным другом. Конечно, нрав он имел суровый, но отходчивый, так что на него не обижались. Когда я не мог больше сражаться, он поселил меня в Башне и сделал почти полноправным членом семьи. Вот там на стене висит мой старый меч. И ты еще говоришь, что скучаешь по нему! Я не могу без него дышать. Первая мысль, приходящая мне на ум при пробуждении, - его больше нет с нами. В моей жизни образовалась страшная пустота, мне холодно и печально. Я должен был быть там, Гривз, обязан был поехать с ним. Вдруг мне удалось бы... защитить его. Дункан никогда не заботился о том, что происходит у него за спиной. Но я не поехал с ним, мы оба решили, что я слишком стар. И он умер, умер один среди чужих людей, а я всю оставшуюся жизнь буду упрекать себя за то, что мог спасти его и не сделал этого.

Что ты хотел услышать, Гривз? Что он любил тебя? Это правда, насколько мне известно. Подожди, пока огласят завещание, тогда я произнесу хвалебную речь, которую написал уже давно, а сейчас лишь подновил. Я расскажу только необходимые истории и умолчу о том, чего Дункан не хотел бы услышать. Я заставлю всех вспоминать о старом Макнейле только хорошее, и тогда мы сможем проститься с ним. Ты должен научиться прощаться, Гривз. Это первый урок, который получает каждый настоящий солдат.

Бреннан замолчал, библиотека снова погрузилась в тишину. Гривз медленно кивнул.

- Спасибо, Робби. Мистер Дункан не рассказывал мне о своем прошлом, не хотел пугать. Но меня всегда интересовало о нем все. Ведь воспоминания - часть его самого. Но Дункан навсегда останется с нами, ты же знаешь. Он жив в молодом хозяине, Джеми так похож на отца.

- Правда, - согласился Бреннан. - Он - славный парень, наш Джеми. Еще что-нибудь нужно сделать или можно звать гостей?

- Мы должны защитить мистера Джеми! - с силой / произнес Гривз. - Теперь он - Макнейл. Я думаю, что знаю, кто убийца. Он маскируется под дворянина, но в нем нет истинного аристократизма. Не спрашивай меня, пока я не могу указать на него, но когда придет время, убийца умрет. И мистеру Джеми не придется брать это на себя, он еще слишком молод и неопытен, мы выполним свой долг. Тайна не выйдет за пределы Башни, иначе мы предадим имя и добрую память Дункана.

Хок, утирая лицо рукой, направился в ванную. Стукнув в дверь кулаком и убедившись, что никто не отвечает, вошел внутрь. Ногой захлопнув дверь, Хок начал наполнять ванну. Он умылся и осторожно вынул стеклянный глаз. Прислонившись к стене, ждал, когда боль наконец отпустит его. Отдышавшись, опустил глаз в стакан. Слабое утешение - боль от собственного воображения, если от нее хочется лезть на стенку. Хок подошел к зеркалу и помассировал лицо. Ему заметно полегчало. Когда все закончится, придется серьезно побеседовать со своим мозгом, чтобы больше не выкидывал подобных штучек.

Повернувшись, Хок принялся рассматривать себя в зеркале. С прикрытым правым глазом он имел какой-то хитрый, если не сказать хуже, вид. Если бы похожий тип попался ему на улице, он без колебаний арестовал бы его. Он посмотрел на протез в стакане. Боль почти прошла, но Хок не сомневался, что она вернется, стоит вставить стекляшку на место. Словно у него и так мало проблем. Дело с самого начала казалось сложным, а теперь совсем вышло из-под контроля. Во-первых, он должен отыскать Фенриса, во-вторых, убийцу-монстра, обладающего к тому же магическими способностями, а" в-третьих, необходимо постоянно следить за тем, чтобы никто не догадался, что Ричард и Изабель Макнейлы совсем не те, за кого они себя выдают. Тяжело вздохнув, Хок вытащил стеклянный глаз из стакана

Он снова посмотрел в зеркало и чуть не упал, увидев, что дверь открывается. Притворно улыбаясь, Хок повернулся и оказался лицом к лицу с Катриной Доримант. Она приложила руку к губам и очаровательно покраснела.

- Простите, Ричард, но вы забыли запереть дверь. Я подожду в коридоре.

- Нет, нет, все в порядке, - быстро ответил Хок. - Я закончил. Входите, я уже ухожу.

- Не беспокойтесь, - проворковала Катрина, медленно подходя к нему. - Не стоит из-за меня прерываться. Я зашла только слегка освежиться. Кроме того, я с удовольствием посмотрю на вас.

- Правда? - спросил Хок совсем не столь твердым голосом, как собирался. - И что же вы хотите увидеть?

- Не стоит смущаться, Ричард, дорогой. В нашем возрасте уже не играют в игрушки. Мы можем открыто, без ложной скромности говорить о своих желаниях. Вы очень привлекательный мужчина, Ричард.

Она остановилась настолько близко, что ее грудь при дыхании касалась его. Запрокинутое лицо так приблизилось к Хоку, что он ощущал на губах теплое дыхание Катрины. Хок проглотил слюну.

- Вы замужняя женщина, - хрипло пробормотал он, хватаясь за последнюю соломинку.

- О Грэхеме можете не беспокоиться - нет причин для волнений. Мы всего лишь должны быть осторожными. Я заметила ваш взгляд, Ричард, когда вы считали, что на вас никто не смотрит. Вы хотели меня, жаждали нашей встречи. Я чувствовала вашу страсть. Зачем противиться ей? Мое сердце бьется чаще только от одного вашего присутствия. Послушайте!