Чтение 19–й страницы книги ~Злые чары Синей Луны~

Ламент миновал огромную каменную арку надвратной башни, даже не взглянув на поднятую решетку, и оказался в главном дворе. И здесь он на мгновение остановился, опершись на свой длинный деревянный посох, чтобы разглядеть выстроившуюся перед ним в молчании огромную толпу. В основном здесь были крестьяне и ремесленники, в отдалении маячили несколько гвардейцев. Все присутствовавшие понимали, кто и что есть Ламент. даже те, кто не видал его в лицо, - даже они сразу же узнали его. Узнали на глубинном, инстинктивном, духовном уровне. Ламент улыбнулся, и по плотной толпе прокатилась дрожь.

Пешеход медленно двинулся вперед, и толпа расступилась. Никто не издал ни звука. Тишина сделалась такой напряженной и тяжелой, что казалась почти осязаемой. Ламент неторопливо двигался вперед, глядя прямо перед собой, а по сторонам мужчины и женщины падали на колени, крестились, сжимали кресты, четки и изображения рыбы, одними губами шепча молитвы. Никто не пытался коснуться одежд Ламента или просить его благословения, никто не смел приветствовать его. Люди могут толпиться вокруг святого человека, приходя к нему за мудрым советом, но никто не хочет быть замеченным Гневом Божьим. Может, он и является воплощением добра и справедливости, но им бы хотелось, чтобы их просто простили. А все знали, что милосердие Пешеходу не свойственно.

Поэтому он немало удивился, когда от толпы отделился оборванный старик, чтобы заступить ему дорогу. Ламент остановился, разглядел дерзкую фигуру с размалеванным синей краской и белой глиной лицом и понял, кто перед ним. Он слыхал о Шамане, отшельнике и святом человеке, который сделал политику своей религией. В Шамане не было ничего особенного, но он обладал определенной суровой харизмой. Ламент учтиво наклонил голову: один услуга Божий приветствовал другого.

- Я тебя знаю, - сказал Шаман. Его скрипучий голос резал ухо.

- А я знаю тебя, - ответил Пешеход.

- Ты пришел за мной?

- Нет. Я знаю, кто ты. Я знаю, что ты сделал. Не мне судить тебя. Ты угоден Богу, святой человек. Однако вовсе не тем, о чем ты думаешь.

- Я тебя не боюсь.

- Да, но это потому, что ты безумен, - ласково отозвался Ламент.

- Это мой народ. - Шаман широким жестом обвел наблюдающую за ними толпу. - Я не позволю тебе причинить им вред.

Ламент мог бы съязвить, но в итоге остановился на более мягком ответе.

- Невинным нечего меня бояться.

Шаман фыркнул:

- У любого есть причины бояться твоих бессердечных представлений о справедливости.

- Я иду, куда должен, и делаю, что должен, - терпеливо произнес Ламент. - Я Гнев Бога в мире людей.

- Какого Бога? - спросил Шаман.

- Бог только один.

- Сразу видно, как много ты знаешь. Зачем ты здесь, Пешеход?

- Чтобы покарать виновных и искупить грехи падших.

- Тогда почему ты не начнешь с проклятых аристократов, кучки привилегированных скотов, которые живут за счет пота и крови большинства?!

- Я следую Божьим законам, а не человеческим, - ответил Ламент чуть суровее. - Подумай об этом, святой человек. Ты и вправду хотел бы, чтобы некто, обладающий моим могуществом, интересовался политикой или войнами?

Шаман открыл рот, сообразил, что ответить ему нечего, и снова закрыл его. Ламент двинулся вперед, и пастырь отступил с его дороги. Ближайшие к своему заступнику крестьяне образовали вокруг него живую стену, хлопая его по плечу и по спине и даже дерзая шептать слова поддержки и восхищения. Очень немногие осмеливались встать на пути Гнева Божия.

Ламент спокойно проник в замок, и никто больше не попытался остановить его. Он целеустремленно шагал по коридорам. Капризы и превращения уникальной внутренней структуры замка на него не действовали. Он никогда раньше не бывал здесь, но внутренний голос безошибочно указывал ему дорогу.

Все разбегались перед ним, включая замковых гвардейцев. Ламент не сомневался, что ответственному за безопасность замка поступали все более срочные сообщения, но до сих пор никто не пытался вмешиваться. Напротив, несколько гвардейцев следовали за незваным гостем на весьма почтительном расстоянии, пламенно надеясь, что их не заставят предпринимать каких-либо действий. Прочие бежали впереди, распространяя новость и расчищая Пешеходу путь.

Вдруг Джерико остановился и повернулся в сторону зала, где собрались колдуны. Они закрыли перед ним дверь, как будто это что-то могло изменить. Оглушительный гомон смолк, но Ламент слышал напряженное дыхание кудесников, столпившихся по ту сторону закрытой двери. Им ли не знать о его приближении! Но детали его миссии оставались им неизвестны. Подобная информация исходила от Бога и не могла быть увидена или узнана простыми колдунами. Мастерство и одаренность роли тут не играют.

Ламент шагнул вперед и подергал дверную ручку. Колдуны заперли дверь и усилили замок связующими заклятиями. Идиоты. Ламент поднял посох и ударил по двери концом, окованным холодным железом. Тяжелое дерево раскололось с первого же удара. Со второго дверь упала, сорванная с петель. Створки с пушечным грохотом грянули об пол, и Джерико Ламент шагнул в проем.

Они уставились на него, все эти колдуны, закутанные в роскошные одеяния, угрюмые и мятежные, но уже побежденные. Их потрясло, как легко он уничтожил их защиту.

Ламент чувствовал нарастание магии в огромном зале, словно давление надвигающейся бури. Эти дураки собирались драться. Он неторопливо оглядел их, замечая ведьм и бродячих колдунов, фокусников и волшебников различного калибра. Никто из них не представлял угрозы тому, чем он являлся. Джерико Ламент в свое время не раз побеждал чародеев.

Все в зале были напуганы. Он чувствовал это. Ни один колдун не достигает могущества, не заключив сомнительных сделок и не принеся двусмысленных жертв. Каждый присутствующий имел основания чувствовать себя виноватым. Но если бы Ламент гонялся за всеми грешниками, что попадались ему на пути, он никогда не совершил бы ничего важного. Сегодня его интересовал только один человек.

Ламент открыл рот, чтобы заговорить, и у магов сдали нервы. Они ударили по нему всем, что имели, все сразу. Магия трещала и лопалась в воздухе, вспыхивали молнии, и неестественных цветов пламя бесновалось вокруг Ламента. В пространстве распахивались дыры, ужасные голоса произносили что-то невнятное, в зале появились новые жуткие персонажи. Руки взлетали с неземным мастерством, а напряженные голоса выпевали заклинания на языках, не предназначенных для человеческих уст.

И ничто из этого не коснулось Пешехода. Всевозможная магия - Дикая, Великая, Хаотическая разбилась о него, не причинив ему ни малейшего вреда, и через посох ушла в землю. Потоки энергии рассеялись, и все призванные сущности бежали, лишь бы не попасть на глаза Гневу Божьему в мире людей. И когда все заклятия и проклятия истощились, Джерико Ламент по-прежнему стоял на пороге, целый и невредимый. Он был Божьим воином, и ничто в этом мире не имело власти над ним. Маги тупо смотрели на него, непривычные к ощущению беспомощности и страха.

- Я пришел только за одним из вас, - объявил Ламент четким и ясным голосом в натянутой тишине. - Рассел Торн, выходи!

В задних рядах возникло замешательство. Кто-то попытался сбежать, но соседи схватили его и вытолкали вперед, готовые сделать что угодно, лишь бы отвратить от себя гнев Ламента. Вскоре низенький неприметный человечек был вытолкнут из толпы. Он безрадостно замер перед Пешеходом. Закутанный в грязный серый плащ, пряча руки под засаленными бинтами, он больше походил на торговца, чем на колдуна, - из тех, кто тайком кладет палец на весы, когда взвешивает ваши покупки. Он изо всех сил пытался выглядеть непокорно, даже невинно, но дрожащие губы выдавали его.

- Это не мое имя! - громко произнес он. - Спросите любого!

- Это было твоим именем, - возразил Ламент, - когда ты жил в деревеньке Тенистая Роща. Тебе бы переселиться в большой город, Торн! Там твои проделки было бы не так легко заметить. Я знаю, кто ты и что ты и все злые дела, совершенные тобой в том несчастном месте. Ты избежал их суда, удрав и спрятавшись здесь, но Божьей кары тебе не избегнуть.

- Ты проделал весь этот путь только ради меня?

- Не переоценивай себя, чернокнижник. Ты не настолько важная птица. Ты - просто мелочь, с которой мне придется разобраться по пути к моей настоящей работе.

- Какое право ты имеешь судить меня? - возопил Торн, оглядываясь вокруг в надежде на поддержку. - Я не верю в твоего Бога и его заповеди! Пешеход, ты нарушил все существующие законы, преследуя свои жертвы! Сколько людей ты убил за эти годы? Все мои грехи - ничто по сравнению с твоими преступлениями!

Внезапно он вскинул обе руки и направил черный клубящийся поток энергий прямо в Ламента. Колдовство рассеялось, не долетев до цели. Торн всхлипнул и попытался затесаться обратно в толпу, но его не пустили.

- Ты не можешь повредить мне, - сказал Ламент. - Ты не можешь коснуться меня. Я под защитой Господа.

- Мы все знаем о заключенном тобой договоре, - задохнулся Торн. - Но ты точно знаешь, с кем заключил его? Ты точно знаешь, откуда вся твоя сила? Подумай обо всем, что натворил! Сколько крови ты пролил, сколько жизней сломал! И все это - чтобы услужить любящему и милосердному Богу?

- Даже Господу приходится время от времени выносить мусор, - ответил Ламент.

- Все, что я делал, я делал ради знания! - отчаянно выкрикнул Торн. - Твой Бог хочет, чтобы люди оставались невежественными! Чтобы они никогда не стали достаточно могущественными, чтобы бросить ему вызов!

- За обретенное тобой мерзкое знание заплатили невинные, чернокнижник. Сколько детей погибли страшной смертью, взывая о помощи, которая так и не пришла, - там, в ужасном погребе под твоим домом? Ты наслаждался их криками и купался в их крови. Ты хотя бы помнишь их имена?

- Они не имели значения, это же просто крестьяне! Они влачили жалкое существование, не нужные никому, даже самим себе. Я увидел шанс стать богом и воспользовался им! Любой поступил бы точно так же!

- Никто не сделал бы того, что сделал ты, - ответил Джерико Ламент. - Я был там, когда тела вынесли наружу. Крошечные изуродованные тела. Говорить больше не о чем. Теперь всем здесь известны твои преступления и твоя вина. Пробил час расплаты.

Он отставил посох в сторону и тот остался стоять сам по себе. Торн попытался удрать, но бежать было некуда. Джерико Ламент быстро поймал его, а затем спокойно и неторопливо забил голыми руками чернокнижника до смерти.

Чанс, Тиффани и Чаппи слышали вопли за три коридора оттуда. Громкие голоса перепуганных людей, перекрываемые воплями человека, умиравшего страшно и медленно. Все трое уже спешили к залу магов, предупрежденные о Пешеходе полудюжиной охваченных паникой гвардейцев. Услыхав жуткие вопли, люди и собака перешли на бег. Квестор в жизни не слыхал ничего кошмарнее. Всевозможные отвратительные картины вставали у него перед глазами, когда он пронесся по последнему коридору и ворвался в зал. Крики внезапно смолкли, и юноша с болью осознал, что прибыл слишком поздно.

Джерико Ламент стоял на коленях над окровавленными человеческими останками, с рук его стекала кровь. Лицо покойника было разбито до неузнаваемости и, судя по вывернутому положению трупа, большинство костей тоже были переломаны. Ламент осенил мертвеца крестом. При каждом движении с его пальцев срывались капли крови. Затем Пешеход неторопливо поднялся на ноги и повернулся навстречу Чансу. Тиффани и Чаппи подоспели секундой позже и быстро встали по обе стороны от друга.

Все остальные отпрянули как можно дальше. Кто-то крестился, кто-то плакал, некоторых рвало, но большинство просто изо всех сил пытались стать незаметными.

Запыхавшийся Чанс гневно уставился на мертвое тело. Джерико извлек из кармана плаща носовой платок и принялся спокойно оттирать кровь с ладоней. Квестор шагнул вперед, и Ламент слегка повернул голову, чтобы увидеть его.

- Что ты сделал, Пешеход?!

- Божью работу, - ответил тот, ничуть не задетый откровенной яростью, звучавшей в голосе юноши.

- Я королевский квестор, - произнес Чанс, настолько рассерженный, что даже угнетающее присутствие Гнева Божия сделалось ему нипочем. - Я отвечаю за справедливость в этом замке! Я! Эти люди находятся под моей защитой! Если у тебя есть вопросы к любому из них, ты идешь ко мне, и я с этим разбираюсь!

- Его звали Рассел Торн, - сказал Ламент. - Он насиловал, мучил и убивал маленьких детей в погоне за запретным знанием. Он превратил погреб у себя под домом в обитель ужаса и по одному утаскивал туда детей. Когда их трупы, наконец, вынесли наружу, даже их собственные родители не могли смотреть на то, что он с ними сотворил. То, что я сделал, я сделал отчасти в качестве предостережения остальным, а отчасти - чтобы весть об этом дошла до несчастных родителей, и они узнали бы, что правосудие, наконец, свершилось.

- Я не слыхал о Торне ничего подобного, - сказал Чанс.

- Разумеется, нет. Но Бог видит все. - Ламент бестрепетно смотрел Чансу в глаза. - Теперь, когда все стало известно, тебе будет легче думать о том, что я сделал.

- Нет, не легче, - вмешалась Тиффани.

- Не всем по вкусу правосудие, - заметил Джерико Ламент.

- Это была месть, а не правосудие, - горячо возразила Тиффани. - Ты сеешь насилие и смерть. Бог, которому ты служишь, - Бог смерти и могилы.

- Я убил Торна для того, чтобы больше ни один ребенок не пострадал от его руки, - сказал Ламент. - Я защищаю невинных. Не пытайся судить меня, колдунья. У тебя есть тайны. У тебя и у вашего Сестринства. Молитесь, чтобы он не послал меня расследовать, в чем они заключаются.

- По-моему, ты только что сказал, что Бог знает все, - заметил Чанс.

- Знает, - подтвердил Ламент. - Но мне он сообщает только то, что считает нужным.

Тиффани и Ламент долгое мгновение молча изучали друг друга. Ведунья прикладывала всю свою силу, чтобы попытаться заглянуть в будущее и выяснить намерения Пешехода, но все ее колдовские таланты оказались бесполезны перед его абсолютной мощью. Применять на нем колдовское зрение было все равно, что смотреть прямо на солнце. Свет был настолько яростный и безжалостный, что ей пришлось отвести глаза, чтобы не ослепнуть. Она закрыла зрение. Ламент по-прежнему спокойно и внимательно глядел на нее.

- На Лесную страну надвигается что-то плохое, - резко сказала она. - Я это видела. Снова наступает Долгая ночь. Демоны беспрепятственно разливаются по отвратительно изменившемуся лесу, а над ними сияет полная Синяя Луна.

- Нечто плохое уже здесь, - сказал Ламент. - Поэтому я и пришел в Лесной замок. Разве ты не видела этого?

- Я думала, что ты и есть это плохое, - неохотно призналась Тиффани. - На твоих руках довольно крови.

- Не становись на моем пути, маленькая язычница, - беззлобно откликнулся Ламент. - Я здесь, чтобы спасти всех.

- Ты с радостью поубивал бы нас, дабы спасти наши души! - воскликнула Тиффани. - Предупреждаю тебя, Пешеход! Я буду защищать этот замок всей своей силой и собственной жизнью, если понадобится.

И тут Ламент по-настоящему улыбнулся, удивив всех.

- Хорошо сказано, колдунья. Невинность единственное оружие, которого мне не одолеть.

Он повернулся к Аллену, потрясенно-зачарованно наблюдавшему за их беседой.

Квестор, мне нужно увидеть королеву. Немедленно.

- В данный момент это невозможно... - завел Чанс. - Она на заседании Совета. Если хочешь, я отнесу ей записку...

- Отведи меня к ней прямо сейчас, или я сам найду дорогу, - заявил Джерико Ламент.

- Я не позволю тебе угрожать королеве, - набычился юноша. - Если придется, буду драться с тобой прямо здесь. Может, я и не владею твоей магией, но на моей стороне отцовская секира и клятва вставать между моей королевой и любой бедой.

- Храбрая клятва, - сказал Ламент. - Не беспокойся, квестор. Я пришел не затем, чтобы судить вашу королеву. Я не причиню ей вреда. Мне просто нужно поговорить с ней.

- Ты даешь мне в том свое слово, Пешеход?

- Даю, квестор. А мое слово - слово Бога, и оно нерушимо.

- Тогда тебе лучше следовать за мной. Хотя не могу себе представить, что с тобой сделает двор! Чаппи, будь добр, вылезай из-под моих ног. Дай пройти.

- Мне он не нравится, - проворчал пес, не поднимая головы. Шерсть у него стояла дыбом, а хвост был плотно поджат меж задних лап. - От него пахнет могилой.

- Не пугайся меня, - сказал Ламент. - Ты симпатичный пес. Не хочешь со мной поздороваться?

Он протянул руку, чтобы потрепать Чаппи по голове, но пес отпрянул, громко рыча.

- Думаю, тебе, Чаппи, лучше остаться здесь и присмотреть за Тиффани, - сказал Чанс, и пес быстро закивал в знак согласия.

Девушка рассердилась:

- Почему это я должна оставаться здесь? Я хочу находиться в тронном зале, когда Ламент встретится с королевой!

- У нас тут полный зал травмированных колдунов, - тихо пояснил Аллен. - И они могут затеять невесть что, если некому будет их успокоить. Необходим кто-то, обладающий достаточной магией, чтобы при необходимости утихомирить их. Так что уйми их, а потом присоединяйся ко мне. Ладно?

- Да уж, наверное, - невежливо откликнулась Тиффани. - Ненавижу сидеть в няньках.

Чанс решил удовольствоваться достигнутым и учтивым жестом предложил Пешеходу следовать за ним. Они покинули зал вместе, и все маги испустили долгий вздох облегчения. Тут же поднялся гам перепуганных и разъяренных голосов, некоторые бились в истерике. Кое-кто сидел, привалившись к стене и крепко стиснув руки, чтоб не дрожали. И никто не смотрел на разбитое и окровавленное тело Рассела Торна. Даже Тиффани и Чаппи.

Реакция придворных на появление в тронном зале Пешехода оказалась еще более выразительной. Чанс провел Ламента внутрь, представил его... И не успел он договорить, как придворные наперегонки рванулись к ближайшим выходам. Они разбегались во всех направлениях одновременно, крича, визжа и страшно бранясь, если кто-то недостаточно быстро убирался с дороги. Некоторые выбросились в открытые окна в надежде, что ров не даст им разбиться насмерть.

Ламент неподвижно наблюдал за происходящим. Подобная реакция была ему знакома. Личная гвардия королевы поспешила вперед, чтобы с мечами наголо встать стеной между троном и Пешеходом. Солдаты посмотрели Ламенту в глаза... и удрали вместе с остальными. Фелиция застыла на троне, бесстрастно глядя на пришельца.

Слишком скоро не осталось никого, кроме тех двоих, кто не побежал бы никогда, - телохранителя Калли и сэра Вивиана. Плечом к плечу они заняли позицию у трона, встречая Ламента с мечами в руках. Они заглянули ему в глаза и содрогнулись, но не отступили, и клинки не дрогнули в их руках. Калли безжалостно улыбнулась гостю:

- Старик Смерть. Я всегда знала, что однажды ты придешь за мной. Но никогда тебя не боялась.

- Я пришел не за тобой.

- Чтобы добраться до Фелиции, тебе придется пройти через меня, - ответила Калли. - А я управляюсь с мечом гораздо лучше, чем принято думать.

- Ты ведь не помнишь меня, Калли? - спросил Пешеход.

Что-то в его голосе заставило воительницу нахмуриться и опустить меч. Она шагнула вперед, пристально заглянула Ламенту в лицо, и глаза у нее сделались огромными.

- Господи Иисусе, это ты...

Сэр Вивиан удивленно смотрел, как Калли отпрянула от Ламента. Он не понимал, что произошло между ними и почему королева сидит спокойно. Ему стало ясно только одно: он остался королеве последней защитой. Он слыхал о Пешеходе, Гневе Божьем. Главнокомандующий не знал, есть ли у него шанс выстоять против столь могущественной личности, но он и сам в свое время являлся живой легендой... Так что, может быть, Ламент тоже не такой страшный, как принято думать. Холодной стали на сей раз будет недостаточно - иначе Чанс остановил бы Пешехода задолго до этого мгновения. Хеллстром не мог позволить, чтобы королеве причинили вред. Особенно после того, как он не сумел защитить ее мужа.

Выбор оставался, таким образом, только один. Единственное оружие, которым он никогда не хотел пользоваться. Однако сэр Вивиан Хеллстром из Алой башни знал, в чем состоит его долг.

Поэтому он отпустил на волю магию, которую уже давно чувствовал внутри себя. Она бросилась вперед - наконец свободная. Воздух затрещал от вырвавшейся наружу мощи. Все в изумлении уставились на сэра Вивиана. Внезапно он показался больше и тверже. Он стал почти таким же внушительным как сам Пешеход. Да, сэр Вивиан был сыном Верховного мага и Ночной Ведьмы, двух самых могущественных чародеев в истории Леса. Наконец-то он вступил в права наследования.

Хеллстром резко вскинул руку, и в воздухе с громким треском заплясали молнии, устремляясь прямо к Ламенту. Пешеход выставил перед собой посох и молнии ушли в него, не причинив Гневу Божьему ни малейшего вреда. Сэр Вивиан снова махнул рукой, и вокруг Ламента вспыхнуло пламя. Жар был настолько силен, что Чансу пришлось заслонить лицо ладонью и отступить на несколько шагов. Пол в тронном зале почернел, но Пешеход спокойно стоял в кольце яростного пламени. Сэр Вивиан нахмурился, и огонь погас так же быстро, как и вспыхнул.

Сын чародея собрал магию вокруг себя, заключив свое тело в доспех из жидкого серебра, покрывший его с головы до ног. Он двинулся вперед, словно живая статуя, и было в нем нечто от неизбежности лавины или землетрясения. Его сила билась в воздухе, подобно гигантским крыльям, а меч сиял так ярко, что на него больно было смотреть. И Джерико Ламент пошел ему навстречу.

Два потока магии покатились перед противниками и схлестнулись в неподвижном воздухе. Словно сшиблись два огромных айсберга, словно остановились, наконец, две неостановимые силы. Сама реальность, казалось, пошла рябью вокруг двоих людей, когда они замерли друг напротив друга. Сэр Вивиан поднял меч, а Пешеход - посох. И медленно, но неотвратимо сэр Вивиан Хеллсторм опустился на колени.

Внезапно серебряный доспех пропал, и герой упал навзничь, дрожа и задыхаясь. Калли метнулась к нему и встала рядом на колени, подняв меч. Она была готова защищать Вивиана. Ламент бесстрастно разглядывал поверженного.

- Господь - моя броня, сын чародея.

- Ты ее не получишь, - прохрипел сэр Вивиан, неловко поднимаясь с помощью Калли. - Пока есть дыхание в моем теле, я вызываю тебя во имя королевы.

- Вы вдохновляете храбрых защитников, ваше величество, - обратился Ламент к Фелиции. - Но я здесь не для того, чтобы судить вас.

Вивиан озадаченно посмотрел на него, но решимости не утратил.

- Поклянись, что не желаешь зла королеве.

- Разумеется, не желает, - подала голос дочь герцога Арлика.

- Я пришел не за ней и не за тобой, сын чародея, - успокоил Ламент. - Я хочу просто поговорить с королевой. Наедине.

Чанс потрясенно уставился на него.

- Вы должны понимать, что это невозможно...

- Оставьте нас, - велела королева.

- Вы не можете доверять ему, ваше величество, - уперся сэр Вивиан. - Пешеход служит только своему Богу.

- Он никогда не причинит мне зла, - сказала королева Фелиция. - Идите. Оставьте нас. Нам нужно многое обсудить.

Чанс, Калли и сэр Вивиан переглянулись, дружно пожали плечами, поклонились трону и вышли из зала. Главнокомандующий опирался на руку Калли. А королева и Пешеход долгое мгновение смотрели друг на друга. Затем королева встала и спустилась по ступенькам к подножию трона. Он встала вровень с Джерико Ламентом, и оба улыбнулись.

- Не всегда тебя звали Ламентом, - заметила Фелиция.

- Таково теперь мое имя, - ответил тот. - Отныне и навеки. Таков уговор.

- Осталось ли что-нибудь от того человека, которого я помню?

- Разумеется. Я стал больше, чем был, а не меньше. я никогда не смог бы забыть тебя, Флисс.

- Тогда давай немного пройдемся, - предложила королева. - Поболтаем о старых временах, когда мы были молодыми и глупыми и еще не разучились надеяться.

Они гуляли по большому залу, близко, как друзья, но не касаясь друг друга. Фелиция вынула портсигар и мундштук из кармана, спрятанного в рукаве, и прикурила. Ламент покачал головой.

- Ты же знаешь, что тебе это вредно.

- Все, что мне нравится, вредно, - беспечно откликнулась Фелиция. - Но я пока еще не померла. А у тебя такой вид, будто ты два дня не ел. Ты хорошо питаешься?

- Я ем и пью, только когда вспоминаю об этом, - ответил Ламент. - И я уже много лет не сплю. Когда я посвятил себя Богу, он избавил меня от всех физических слабостей. Я больше не могу умереть.

- А я всегда отличалась обилием слабостей, - похвасталась Фелиция. - В этом мне нет равных.

- Знаю, - отозвался Гнев Божий. - Я помню.

Фелиция взглянула на него с нежностью.

- Много ли ты помнишь, Джерико?

- Я помню, что никогда не был счастливее, чем с тобой. Или несчастнее. Наверное, это любовь.

Некоторое время они молча ступали рядом. Думали, вспоминали.

- Столько всего изменилось, - проговорила Фелиция. - Когда мы были моложе, Лесное королевство считалось врагом. А теперь я - здешняя королева, и ты пришел спасать мою страну. Я так понимаю, что ты явился именно за этим?

- Такова моя миссия. Все вы в огромной опасности. Флисс, как давно ты поняла, что Пешеход - это я?

- Некоторое время назад, - призналась Фелиция. По-прежнему глядя прямо перед собой, она взяла его под руку. - Я располагаю множеством агентов, разбросанных по всей Лесной стране. Они докладывают мне о подобных вещах. Ты заработал изрядную репутацию Кое-что из слышанного мной... Она глянула на него почти обвиняюще. - Человек, которого я знала, никогда не был столь суров, столь категоричен. Ты убил множество людей, Ламент. Большинство из них заслуживали смерти, судя по тому, что о них рассказывают, но...

- Бог и мир меняют всех нас, - ответил Ламент. - Я стал тем, кем пришлось, чтобы делать то, что должен. Ты никогда не пыталась связаться со мной...

- Я не хотела встречаться с Пешеходом. Мне доставляли большую радость воспоминания о том, кем ты был раньше. О человеке, которого я любила.

Они остановились перед открытым окном, созерцая раскинувшийся перед ними мирный пейзаж. В пустом зале было очень тихо.

- Калли по-прежнему с тобой, - нарушил молчание Ламент. - Она мне всегда нравилась. Хотя в былые времена она пугала меня до колик. Никому не давала спуску, даже твоему отцу. Тебе здесь что-то угрожает?

Фелиция хохотнула:

- Всего-навсего каждый проклятый день, милый. У меня теперь столько врагов, что им приходится строить мне козни по очереди.

- Хочешь, я с ними что-нибудь сделаю? - учтиво предложил Ламент.

- А ты можешь? - удивилась Фелиция. - Разве тебе позволено вмешиваться в мирские дела?

- Нет, - ответил Ламент. - Но они-то этого не знают. Одного пристального взгляда с моей стороны хватит, чтобы большинство из них попритихло. Грех есть грех, и все политики в чем-то да виноваты. Одно сознание того, что ты находишься под моей защитой, отпугнет всех, кроме самых остервенелых. И я убью любого, кто попытается причинить тебе вред, Флисс. Клянусь сердцем.

Они возобновили прогулку в молчании. Им предстояло очень многое прояснить, но они не торопились.

- Мы были счастливы при дворе моего отца, - проговорила, наконец, Фелиция. - В те долгие летние дни, которые, казалось, будут продолжаться вечно. Ты носил другое имя, а я была просто очередной принцессой. Ты так изменился! Раньше ты всегда был такой веселый... Всегда готов устроить вечеринку или переодеться к маскараду, всегда рядом, когда мне хотелось потанцевать или поохотиться.

- Я был счастлив, - признал Ламент. - А иногда - только притворялся, что счастлив. Занимал себя чем угодно, потому что это отвлекало меня от тревожных мыслей. В то время я этого не понимал, но уже тогда я искал то, чему мог бы посвятить жизнь. Я думал, что нашел свою цель в тебе, но ошибался.

- А теперь ты счастлив? - прошептала Фелиция.