Чтение 6–й страницы книги ~Прокаженный~

Собственно, Титов был не против. Проломив рукой две деревяшки, сложенные
вместе, он попросил поставить сразу пять и мощным йоко-гири* разбил и их.
Зрелище впечатляло, глаза учеников восторженно округлились, а сенсей Алексеев,
мысленно прикинув, что плату за обучение можно будет скоро и повысить, изрек:

- Вот к чему ведут длительные, а главное, регулярные занятия! Постоянство
- залог успеха.

Чувствуя, что еще немного, и он въедет хозяину зала по верхнему уровню,
Титов отошел в сторону, выбрал ученичка пошустрее и принялся отрабатывать на
нем жесткие блоки, пока тот не взвыл и руки у него не посинели. Ничего, ничего,
его самого учили так же. Потом он взял двух семпаев ** и минут пять работал с
ними в среднем контакте, пока те не загнулись, и наконец встал в свободный
спарринг с самим носителем мастерского кушака Евгением Паниковым.

Видимо, тяжелый черный пояс был весьма обременителен, его владелец явно
уступал своему сопернику и в скорости, и в силе удара, а когда Титов провел
свою "коронку" - два прямых рукой по верхнему уровню и проникающий ногой в
солнечное, обладателя шелкового кимоно скрючило. Только минут через пять он
перевел дух и якобы в шутку сказал:

*Боковой удар ногой.

** Старшие ученики.

- Ну ты и падла, Юрий Федорович.

Титов пожал плечами - входит, кто хочет, выходит, кто может. Потом
доброжелательно оскалился и посмотрел на гостя в трусах:

- Не хотите поработать?

Тот улыбнулся вежливо и сделал элегантный полупоклон:

- С вами не могу, вы такой быстрый и жесткий, что-нибудь случится
обязательно.

Титову это не понравилось.

- Если что-нибудь случится, то только с вами. Давайте работайте, раз уж
пришли, я сильно бить не буду - Не замечая, как усмехнулся Евгений Пани-ков,
знавший, видимо, обладателя трусов достаточно хорошо, он придвинулся ближе: -
Ну?

Зря он так настаивал на спарринге, совершенно зря. Оказалось, что
беспорточный гость двигается быстро и мягко, подобно голодному тигру, и все
Юрины удары увязают в его защите, как камни в зыбучих песках. А секунд через
тридцать случилось и предсказанное "что-нибудь": сильным ударом по печени
Титова лишили дыхания, а затем, жалея, точно дозированным "маваси"* двинули по
голове. Вынесли напрочь. Слава богу, челюсть не раздробили. Словом, как и
обещали...

* Круговой удар ногой.

- Здравствуйте, дети мои. - Сарычев разделся и по очереди погладил
хищников, прибежавших на звук открываемой двери. В отличие от зверей, супруга
его давно уже не встречала, так что, умывшись, Александр Степанович отправился
на кухню кормиться самостоятельно .

Жену Сарычава звали Ольгой Петровной. Она была натуральной блондинкой с
красивыми ногами и томно-волнительным взглядом серых глаз. Служила она по
медицинской части и раньше, в отдаленно-благополучный период своего замужества,
кончая, благодарно прижималась к широкой, тогда еще лейтенантской, груди:
"Сашенька, родной..." Теперь же все стало по-другому: забьется молча в истоме
и, простонав что-то нечленораздельное, сразу повернется к майору хорошенькой
попкой. Да, жизнь семейная явно дала трещину. Впрочем, Александр Степанович
причину знал прекрасно и даже как-то предложил супруге: "Ну давай приемного
заведем, вон сколько сирот развелось при перестройке-то!" Только Ольга
отказалась: "Мне мой собственный ребенок нужен". А затем пустила обильную слезу
и зачем-то, ни к селу ни к городу, помянула сарычевского геройского родителя.
Недобрым словом... И совершенно напрасно.

Отца своего майор не помнил. По рассказам матери, тот умер в страшных
муках вскоре после его рождения, а отчего, неизвестно. И лишь когда отечество
решило сыграть партейку в гласность, Сарычеву стало ясно, что на родителе его
родная советская власть проверила, как будут загибаться от радиации поганые
империалисты, взяв, правда, сначала подписку о неразглашении под страхом
смерти. Тема эта была болезненна, как гнилой зуб, и лучше бы Ольга ее не
касалась. Разговоры были пустые, а душа наполнялась горечью и обидой. И за
отца, и за державу...

Вода закипела. Шваркнув пакетом об пол, чтоб разбить слипшиеся пельмени,
майор высыпал их в кастрюлю, куда уже успел положить соль и лавровый лист, с
чувством помешал, глянул на часы и принялся ждать конечного, вожделенного
результата... Наконец пельмени всплыли, разбухли, сделались
желтовато-скользкими. Исходя слюной, Сарычев переместил их в тарелку, кинул
сверху масла, сметану, зелень, нарезанный маленькими кубиками сыр и впервые за
день поел по-человечески. Хищники, натрескавшиеся буржуазного "Вискаса",
крутились рядом, из чувства солидарности слизывая ряженку из коллективного
блюдечка с каемочкой.

Скоро тарелка опустела, и повеселевший Александр Степанович налил себе
чайку. Только не было у него в душе полной гармонии, на сытый-то желудок еще
сильнее стали донимать его мысли всякие разные, большей частью безрадостные...

Прошло чуть больше недели, как капитан Самойлов повязал чалого *,
толкавшего ампулы с "белым китайцем", а весь рынок оказался буквально завален
этой отравой, метко прозванной "крокодилом". Цена на него установилась смешная,
создавалось такое впечатление, что производителей интересует не материальная, а
социальная сторона происходящего. Нате жрите, дурейте, превращайтесь потихоньку
в скотов...

* Скупщик мелких партий наркотиков.

Для истории-то не секрет, что человечество познакомилось с наркотическим
дурманом очень давно. Еще пять тысяч лет назад древние шумеры прекрасно знали
свойство опиума, называя его "гиль", то есть "радость", а в индийском эпосе
"Ригведа" гашиш воспевается как "небесный проводник". Однако всегда это был
удел избранных, и употребление "дара богов" простыми смертными каралось
чрезвычайно жестоко. Нынче же кто-то предлагает "крокодила" всем желающим по
бросовой цене, мол, давайте, граждане, не стесняйтесь, берите, сколько душе
угодно. Пока она у вас еще есть... Но не одно это казалось Сарычеву странным.

Взять хотя бы месторасположение предполагаемой "фабрики"... Не хрен
собачий - объект Министерства обороны с мудреным названием "Рекреационный центр
для высшего командного состава". Санаторий для полководцев. А что, отличное
местечко - тишина, спокойствие, чистый воздух, до города опять-таки рукой
подать. И главное - вывеска... Нос кто ни попадя совать не будет. И все это за
смешную, чисто символическую плату. Официальную, естественно... Да, чудеса!
Неподвижному же посту наблюдения открылись вещи вообще удивительные - не далее
как сегодня вечером к коттеджу подкатил военный УАЗ с залепленными снегом
номерами, из которого выгрузили нечто в большом продолговатом ящике. Бомбу?
Контейнер с газом? Черта в ступе? Сарычеву все это очень не нравилось...

На другой день Александр Степанович долго ходил на четырех, вилял хвостом,
а под конец лег костьми в кабинете главнокомандующего. Это было оценено -
майору выделили две машины дополнительно. И результат, конкретно положительный,
не заставил себя долго ждать.

Уже к обеду курьеры на черной "семьсот сороковой" засветили своих коллег,
прибывших в белоснежном "опеле-омега". Те понятия не имели о контрнаблюдении и
были взяты теплыми, с поличным. Изъятые у них ампулы отправили на экспертизу, и
спектральный анализ показал: да, в "стекляшках" "белый китаец" собственной
поганой персоной. Место его изготовления уже никаких сомнений не вызывало, так
что пора было брать быка за рога. Причем промедление было смерти подобно, и
майор опять направился в высоковольтный кабинет.

При виде его усатой физиономии пока-еще-полковник, но почти-уже-генерал
сделался хмур:

- Надо скорей тебе, Сарычев, подполковничьи погоны вешать, а то ведь ты с
меня последние подштанники снимешь.

"Пошел ты со своим исподним куда подальше!" - мысленно послал его майор, а
вслух ласково сказал:

- "Фабрику" нужно брать завтра утром, иначе поздно будет. И силовых надо,
полагаю, взвод, самим никак не управиться...

Почти-генерал был мудр и потому слушал его равнодушно, не сводя глаз с
бюстика Железного Феликса. Давно уже дела служебные он не принимал близко к
сердцу...

Командира омоновцев лейтенанта Доценко Сарычев знал еще по службе в
оперполку. Был тот молодец могучий, широкоплечий, и было непонятно, как это
отделовские "Жигули" еще не развалились под тяжестью его многопудового тела.

- Ну что, Петро, какие мысли?

Майор с лейтенантом уже прошлись возле объекта, отметили высоту стен и
наличие сигнализации, долго наблюдали за особняком в бинокль и теперь решали,
как преодолеть трехметровый забор и, избежав тесного контакта с находящимися по
ту сторону злобными церберами, попасть через железную входную дверь внутрь.

Можно было, конечно, не мудрствуя лукаво, шарахнуть из РПГ-7, ручного
противотанкового гранатомета, по воротам и с криком "ура" ворваться через
дымящуюся брешь во двор, но это была бы грубая, дешевая работа, недостойная
профессионалов, за нее в случае чего по головке не погладят. Самое малое -
отмассируют копчик...

Наконец решение было найдено, и лейтенант Доценко отправился охватывать
инструктажем подчиненных, которые кадрированным взводом расположились в
автобусе на обочине шоссе. Сарычев пошел к своим, так же шевелить извилинами и
языком. Как-то нехорошо было у него на душе, муторно, неспокойно. Вот сука
драная эта интуиция... Не спится ей, стерве...

Было раннее зимнее утро. Еще не рассвело, мороз был колюч, звезды в небе
казались льдинками, отражавшими свет молочно-белой луны. Мирные люди еще
почивали, а неугомонные чекисты уже успели проверить связь, вооружение,
снаряжение и, едва только начало светать, стали подтягиваться на исходную. Куда
ж ты денешься - ноблесс оближ...*

* Положение обязывает.