Чтение 60–й страницы книги ~Прокаженный~

держали под душем, и лишь потом он присоединился к Лохнову, томившемуся в сухой
парной.

Сауна была что надо - просторная, обшитая, как и полагается, осиновым
лесом. Из подвешенной над печкой керамической плошки пахло так, что думать о
каких-то там террористах совершенно не хотелось...

Как следует пропотев, майор бухнул дверью и, сделав два шага, оказался в
бассейне с голубой водой. Она оказалась прохладной и пахла морским прибоем.
Вволю наплававшись, нанырявшись и чувствуя приятную усталость во всем теле,
Сарычев направился в русскую, но веники были паршивые, без дубовых прутьев. Да
и подполковник ни черта собачьего не умел - ни воздух сечь, как полагается, ни
пар простыней осаживать, а потому окатились и пошли на выход. Верно говорят - с
чекистами каши не сваришь...

- Ну что, теперь надо поесть. - Лохнов надел приготовленную для него
снежно-белую рубашку, темно-серый костюм с зеленым галстуком, посмотрелся в
зеркало. - Я заказал на свой вкус...

- Да, неплохо бы. - Майор примерил девственно-новые, подобранные точно по
ноге полуботинки, зачем-то потопал и неожиданно разозлился - а какого хрена,
спрашивается, он вообще здесь околачивается? В чекистском прикиде, на
чекистских харчах... Не размываться надо в банях, а дело делать!

До весеннего равноденствия оставалось всего два Дня...

Ленинград. Начало перестройки. Весна

В залах Отдела истории первобытной культуры было немноголюдно. Уныло
взирали на заплесневевшие предметы древности студенты, двое негров пристально
рассматривали палку-копалку, видимо вспоминая свое недавнее прошлое, а голос
крепкой дамы-экскурсовода был полон экспрессии и пробирал до нутра:

- Жизнь родового общества, его обычаи, условности составляли самый корень,
суть психики каждого из его членов... Э... Товарищ! Товарищ узбек или как вас
там...

Рассказчица строго посмотрела на экскурсанта в тюбетейке, пытающегося
погладить каменную бабу.

- Так вот, "табу" - это слово из языка древних полинезийцев, оно означает
абсолютный запрет. Даже непреднамеренное его нарушение приводило в действие
определенные физиологические механизмы в человеке, могло вызвать так называемую
"вуду-смерть". Например, житель Огненной земли наткнулся на лакомый кусочек и
съел его. Но, узнав, что это были остатки трапезы вождя, понял, что преступил
табу, и психологически настолько подготовил себя к неизбежной, по его понятиям,
смерти, что действительно умер.

Румяное лицо лекторши приняло скорбное выражение, она вздохнула и, ловко
крутанув полутораметровую указку, стала сворачивать вводную часть.

- На подобных суевериях, полном отсутствии материалистического понимания
устройства мира основана и древняя магия. К примеру, в Австралии самый
известный магический прием - это кость, направленная в сторону невидимого
врага, действие сопровождается песней смерти. У древних обитателей европейской
территории для аналогичных целей употреблялись начальнические жезлы из камня
или рога, у северных народов - предметы, называемые по-эскимосски по-гаматаны.
В нашем музее они представлены в достаточном количестве. - Лекторша рассекла
указкой воздух и многозначительно постучала по стеклу.

- Здесь же имеется жезл знаменитого саамского шамана Риза с Ното-озера. По
поверью, он был так зол и страшен, что лопари боялись хоронить его, а эта
реликвия из бивня мамонта, покрытая загадочными знаками, якобы досталась ему от
самого владыки ада Рото-Абимо. Именно благодаря ей, если верить легенде, и
приобрел нойда свое необыкновенное могущество. Ну что ж, давайте пойдем
дальше...

Лекторша вдруг в растерянности опустила указку и уставилась на странного
экскурсанта. Он был высоким и широкоплечим, одет в драповое, широко распахнутое
пальто, а его криво улыбающееся, ассимет-ричное лицо с глазами, скошенными к
носу, было страшно. Не обращая ни на кого внимания, он оттолкнул лекторшу в
сторону и, одним ударом локтя разбив толстое закаленное стекло, схватил посох
лопарского шамана, после смерти, говорят, превратившегося в страшного
упыря-равка.

Оправившись от шока, дама-экскурсовод пронзительно закричала:

- Эй, товарищ! Товарищ!.. - и с указкой наперевес бросилась следом,
однако, получив удар рукой наотмашь по лицу, замолчала и тихо залегла.

Престарелая смотрительница зала, будучи, видимо, все-таки младше
большинства экспонатов, вышла наконец из ступора и, нажав тревожную кнопку,
принялась оказывать лекторше первую медицинскую помощь. А подтянувшиеся
милицейские сержанты резво кинулись в погоню.

Однако, достигнув выхода, они увидели непонятное - их сослуживцы без
всяких разговоров отдали похитителю честь, вытянулись и беспрепятственно
позволили уйти. На вопрос коллег: "Какого хрена?" - коротко ответили: "А ни
хрена". Оказалось, что у хулигана в пальто, помимо комитетской ксивы, имелось
предписание, запрещавшее его задерживать и осматривать. Так что не милицейское
это дело - пусть катится себе колбаской по Малой Спасской...

Тем временем зомбированный чекист не торопясь уселся в "Волгу" и, протянув
добычу аспиранту, затих.

- Эх, капитан, никогда ты не будешь майором. - Титов ухмыльнулся, бережно
упрятал шаманский жезл на груди и скомандовал водителю:

- Коля, давай.

Вновь подъехав к немецкому консульству, машина остановилась. Капитан,
внезапно вздрогнув, крутанул головой и как ни в чем не бывало напористо
спросил:

- Вы уверены, что все прошло нормально?

- Конечно. - Титов незаметно поправил за пазухой жезл. - Клиент, как и
было приказано, все забыл начисто.

Капитан рассеянно посмотрел в его сторону, потом встрепенулся и всю дорогу
до института просидел молча. Заехали в наружный периметр, и голос Рото-Абимо в
голове аспиранта начал слабеть, зато майор Кантария констатировал громогласно:

- Молодец, старший дал отличный отзыв! - И, вторично за нынешний день
похлопав Титова по плечу, довез его в лифте до "красного" этажа, лихо подмигнул
и с миром отпустил. - Иди отдыхай.

"Спасибо вам, товарищ майор, спасибо. Я убью вас небольно, так и быть,
потрошить не стану..." -Миновав массивную, сразу же захлопнувшуюся железную
дверь, Титов очутился на замкнутом в кольцо уровне, где жили операторы. Порядки
здесь были простые и запоминающиеся - свободное передвижение только в пределах
установленной зоны, за первое нарушение - месячный карцер, за последующие -
лоботомия. Если женщина-оператор беременела, ей делали аборт, а потом
стерилизацию. Зато для законопослушных предусматривались всевозможные льготы,
поощрения и перспектива освобождения, хотя в эту сказку никто и не верил.
Каждый понимал - живым отсюда не выйти...

"Да, да, потрошить не стану, просто сломаю позвоночник..." - Аспирант
быстро прошел вдоль красной бетонной стены, толкнул запиравшуюся только
централизованно, на ночь, дверь и очутился в своей комнате. Это было
стандартное пятиметровое помещение камерного типа - искусственный свет,
железная койка, стеллаж с проверенным чтивом. Включив погромче льющуюся из
репродуктора галиматью, аспирант взял с полки какую-то балладу о цементе и,
усевшись за стол таким образом, чтобы в телекамеру попадала только его спина,
вытащил из-за пазухи жезл саамского нойды.

Он сразу понял, что заклинание на его поверхности музейные деятели
прочесть не смогли. Стоило только воспользоваться им, как пожелтевший стержень
из бивня мамонта распался и на ладони аспиранта оказался огромный золотой клык.

Он почувствовал холодную тяжесть металла, и его переполнила рвущаяся
наружу энергия. В ушах, невзирая на блокировку, знакомый голос загрохотал:
"Сегодня, сегодня, сегодня".

Ему неудержимо захотелось вскочить на ноги и в исступлении закричать: "Да,
повелитель, да, я сделаю это!" Однако, справившись с собой, он спрятал клык за
пазуху и, дождавшись сигнала на полдник, направился в столовую.

Надо отдать должное, кормили здесь прилично, видимо, сказывалась специфика
ведомства. Назвав свой номер, аспирант получил из "амбразуры" поднос с
творожной запеканкой, парой бутербродов с копченой колбасой и чашкой хорошего
чая.

Однако мысли его были далеки от еды.

- Не возражаете? - спросил он у знакомой блондиночки из отдела телекинеза,
устроился рядом и посмотрел по сторонам. В столовой сразу повисла тишина - все
замерли, будто превратились в восковые куклы. В руках аспиранта блеснул золотой
клык, и, вонзив его в сердце белобрысой соседки, он принялся вычерчивать ее
кровью на бетонном полу понятные только ему одному знаки.

Где-то далеко заревела сирена, послышался топот бегущих ног, и в дверь
забарабанили сапогами и прикладами. Однако она не поддавалась, а Титов голосом
звучным и протяжным принялся нараспев произносить непонятное на древнем забытом
языке. С диким криком он вырвал сердце из лежавшего в кровавой луже тела,
высоко поднял его над головой и, вытянувшись от напряжения в струну, что-то
громко и повелительно произнес.

В ответ раздался громовой смех. Зарывшийся намного этажей под землю
лабораторный корпус вздрогнул, и в пространстве тонких сфер начал стремительно
расти чудовищный, бешено вращающийся смерч. Постепенно его сумасшедшая
круговерть замедлилась, и он превратился в исполинский черный гриб, от
которого потянулись похожие на щупальца отростки.

Вздрогнул майор Кантария, не понимая причину странного томления в своем
по-богатырски здоровом теле, зам по науке, чувствуя, как на мозг наваливается
темная пелена, непонимающе затряс головой, а очкастый полковник, ощущая чужую
волю, в отчаянном усилии сжал зубы, но тщетно.

На другом конце города Ленька Синицын вдруг загоготал радостно, и
конопатая, уже отъевшаяся харя расплылась в широкой, торжествующей улыбке.

Лохнов неловко застегнул запонку и посмотрел на часы:

- Ну что, пошли?

Майор проследовал за ним на второй этаж, где в небольшой уютной буфетной,