Чтение 36–й страницы книги ~И маятник качнулся...~

- Ты лжешь... Ты всегда лгал... - Она даже не обвиняет, и от этого становится особенно больно. Накричи на меня, милая, ударь, только не смотри так!

- Я всегда говорил тебе правду. И сейчас не лгу. Ты знаешь, что так оно и есть... Прошу тебя, прими свою судьбу, девочка... Спаси этот несчастный город... Ну же, очнись!

Еще одна пощечина, и голова Рианны мотнулась из стороны в сторону, но взгляд немного прояснился.

- Ступай!

- Я не знаю, что делать...

- Просто возьми ее за руки. Остальное она сделает сама.

- Я ненавижу тебя...

- Я знаю. Иди!

Я помог ей перебраться через бортик бассейна. Шаг. Еще один. Тоненькая дрожащая фигурка в измятой и порванной рубашке - болезненно-белое пятно на фоне темно-синей статуи. Струйки крови, стекающие по голым ногам, смешиваются с водой. Маленькие ладошки неуверенно касаются каменных рук, и... Больше я ничего не вижу. Потому что падаю в Саван. Падаю быстрее, чем когда-либо. Ухожу, чтобы не мешать. Ухожу, прощаясь с надеждой на счастье. Окончательно и бесповоротно...

* * *

На щеке ныли отметины от ногтей. Несильно, почти незаметно, но не давая забыть. К сожалению. А может быть, так и надо: помнить, несмотря ни на что. Помнить, чтобы впредь не совершать подобных ошибок. Впрочем, в ближайшем будущем я не собирался совершенствовать свои умения в сфере Инициации. Не дождетесь. Все, на сегодня я завязал с благотворительностью. По очень простой причине: абсолютно некредитоспособен. Кто бы меня облагодетельствовал, что ли...

Как же! Хотя спасибо уже за то, что я выбрался из Савана не на виселицу и не на плаху, а это было бы весьма и весьма закономерным результатом моих похождений. Правда, когда первое, что ты видишь, открывая глаза, - толстые корявые прутья решетки, настроение не улучшается. Не от чего.

Я поерзал на ворохе склизкой соломы, стараясь устроиться поудобнее. Не получилось. Только разлитый в воздухе подземелья приторный аромат гниения стал еще гуще и настойчивее. Скукотища...

Скажете: самое время поработать над ошибками? Соглашусь. Но беда в том, что на сей раз я не совершил ни одной из тех глупостей, к которым имею склонность... Нет, вчера я был исключительно разумен и прагматичен: нужный предмет, нужные действия, нужный момент - ничего лишнего. Даже не "рефлексировал" больше положенного... Могу собой гордиться, вот только... Гадостно-то как на душе!

Наверное, Владычица не была до конца честной: ей по рангу не положено говорить только правду и ничего, кроме правды. Наверное... Но в груди клацает остренькими зубками сомнение: а что, если Она была искренна? Что, если я своими собственными руками убил робкую мечту? Что касается надежд, они давно уже похоронены на семейном кладбище, но мечта... Неужели я был так близок к осуществлению того, о чем мечтал, даже не признаваясь в этом самому себе? Вполне возможно.

Нет, я не жалею. Приняв решение спасти город от разрушения, я уже не мог отказаться. Не мог предать. Не мог заболтать совесть и отступить с поля боя. Наверное, потому что снова струсил. Чего испугался? Того, что кто-нибудь когда-нибудь укоризненно вздохнет по моему адресу: мол, был способен справиться с опасностью, спасти людей, а пренебрег благом тысяч ради счастья одного... Глупо? Конечно. Но если в течение всего детства и юности из сознания вытравливали любую мало-мальски эгоистичную мысль, очень трудно перешагнуть через себя. Разрушить рамки "правильности" и "целесообразности" - вообще невозможно. Совесть сожрет. Заживо...

Даже пламя факела какое-то мутное... Капельки смолы падают на влажные каменные плиты и шипят. Своеобразный ритм... Что-то он мне напоминает... Вспомнил. Есть одна песенка... Меня ведь никто не слышит? Никто. Некому: в этом зале "клеток" ни одной живой души, кроме вашего покорного слуги - похоже, преступность в Мираке давно переживает период увядания. Но тем и лучше...

Отдать все сокровища мира? Согласен:

Твой солнечный лик без алмазов прекрасен.

Довольно лишь слова и нежного взгляда -

Пусть разум испуганно шепчет: "Не надо!" -

Навстречу тебе, в обжигающий дождь

Шагнул бы, но ты... Не придешь.

...Дурацкая песня: никогда не мог понять, о чем хотел поведать автор. Теперь понял. Лучше поздно, чем никогда? А вот и нет! В моем случае - лучше никогда, чем вообще когда-нибудь...

Мечтать о невинном, как сон, поцелуе,

Беречь и хранить, беспричинно ревнуя,

Искать отраженье зари на ресницах

И знать, почему умолкают все птицы,

Когда ты рассветное солнце зовешь,

Я мог бы, но ты... Не поймешь.

Конечно, ни голоса, ни слуха у меня нет. К чему мне такие дары? Я и тем, что есть, не могу воспользоваться к своему удовольствию...

Судьба непреклонна. Природа беспечна.

Границы миров неизменны и вечны.

Жемчужины чувств на спирали сомнений

Согрели друг друга, а мы... Не посмели.

Исчезли мгновенья. Остались года.

Пути разошлись. Навсегда...

Разорваны связи. Разрушены стены.

Дыханьем разлуки иссушены вены.

Глаза не ослепли, но солнца не видят.

Надежда запуталась в шелковых нитях.

Ладонь сожаленья дрожит на плече.

Живу. Но не знаю, зачем...

Последний куплет заставил голос "сесть" до хриплого шепота.

И эту песню эльфы поют в шутку, когда добиваются благосклонного взгляда своей избранницы?! Кретины остроухие! Нет, первому же lohassy27, который осмелится спеть это ради развлечения, каждое слово вобью в глотку, клянусь!

Голос. Чуть громче тишины, но для меня он звучит, как гром посреди ясного неба:

- Ты, оказывается, еще и поешь. Не ожидала.

Она все слышала? С самого начала? И почему мне вдруг стало стыдно? Я же не менестрель, право слово...

Миррима вышла из сплетения теней на пятачок, освещенный дрожащим огнем факелов.

- Почему "не ожидала"? - В моем голосе проскальзывают нотки обиды. Самой что ни на есть искренней. Что же мне, и петь не разрешается? Даже для себя?

- После всего, что ты сделал...

- А что такого я сделал? - Спрашиваю без интереса, но следующая же фраза гномки заставляет меня насторожиться.

- Как ты мог... Это же... Это даже не жестоко, это... Что тебя заставило?

- Давай-ка проясним ситуацию. - Я сел, подогнув ноги. - Что именно ты вменяешь мне в вину?

- И ты еще отпираешься? Да об этом все знают! - Негодование, но какое-то... горестное, что ли. Жаль, что не вижу ее глаз: малышка стоит спиной к источнику света, и все, что мне дозволено наблюдать, это темный силуэт.

- О чем все знают? - продолжаю допытываться до истины.

- У меня даже язык не повернется сказать!

Любопытно. Но совершенно непонятно. Можно сказать, что я заинтригован. Крайне.

- Ты уж постарайся, милая.

- Не называй меня "милая"! - Она срывается на крик. Да что же такое, в самом деле, я натворил, если вечно жизнерадостная гномка выглядит так, будто похоронила всех родственников в один день?

- Хорошо. Миррима...

- Не смей произносить мое имя!

Это уже серьезно. Мне отказано даже в такой малости? Значит, я совершил нечто настолько ужасное, что... Малышка потрясена. Но чем же именно?

- "Почтенная госпожа" подойдет?

Еле заметный кивок. Не согласие, а так... Равнодушное разрешение.

- Договорились. Итак, почтенная госпожа, объясните мне хотя бы, зачем вы сюда пришли?

- Я...

- Не бойтесь, не укушу, - пробую пошутить, чтобы подбодрить Мирриму, но получаю в ответ:

- Лучше бы ты кусался, как дикий зверь!

Ай-вэй, милая, да что с тобой такое?!

- Я не понимаю ровным счетом ничего из ваших слов. Постарайтесь сделать над собой усилие и пролить свет на причину визита, - сухо бросаю в ответ.

- Я хотела посмотреть на тебя... В последний раз.

Занятно. Значит ли это...

- Я больше не хочу иметь с тобой ничего общего.

- Почему?

- Ты сам знаешь.

- Не знаю.

- Ко всему прочему, ты еще и лжец?

- Я так редко лгу, что до сих пор не научился это делать как следует.

- Я больше тебе не верю. - Как горько она это говорит...

- Я заслужил такое отношение?

- Да уж...

- Хорошо. Не верьте. Не приходите больше. Я не буду искать встреч с вами, обещаю. Запомните только одно: в том, что я делал прошлой ночью - как бы это ни выглядело - не было ничего предосудительного или преступного. Я старался предотвратить катастрофу.

- Это каким же образом? - Горечь в ее голоске сплетается с едким сарказмом.

- Спросите у более сведущих людей: я плохо умею объяснять.

- Я и так знаю! Ты - чудовище!

- Простите, что прерываю вас, почтенная госпожа, но ответьте все-таки: что вы имеете в виду, когда награждаете меня этим "титулом"?

- Ты... Как это мерзко!

Эмоционально, но туманно. Ничего не получается...

- Шли бы вы домой... Тюрьма - не место для юной девушки.

- Между прочим, Рианна младше меня!

- И что?

- А ты... Мерзавец!

- Не знаю, почему вы цепляетесь за возраст, но заменить принцессу вы все равно не сумели бы.

Она не ответила. Всхлипнула и убежала. Когда топоток маленьких ног затих где-то в недрах галереи, я снова упал спиной на сырую подстилку, предаваясь сумбурным размышлениям.

Девочка расстроена, это и дураку ясно. Расстроена из-за меня. Но почему? Подумаешь, немного помял принцессу! До свадьбы все синяки заживут, тем более что свадьба будет не раньше, чем через пять-семь лет... Наверное, к тому времени Рианна станет настоящей красавицей. Стройной, величавой, изысканной. Отрастит длинные волосы. Вернет улыбку на лицо... Наверное. Увижу ли я превращение подростка во взрослую женщину? Вряд ли. Если меня не повесят сегодня и не четвертуют завтра, я протяну еще годик-два. Если повезет. Если буду держать ноги в тепле и не буду злоупотреблять крепкими напитками. Если буду вести себя тихо, как мышка, и запру на самый тяжелый засов нездоровое стремление помогать нуждающимся в помощи. Если...

Но я не успел тщательнее продумать дальнейший план действий, потому что пришли два дюжих стражника, чтобы препроводить вашего покорного слугу пред светлые очи коменданта Мирака.

* * *

Комендант выглядел совершенно несолидно, и я мог ему только посочувствовать. В самом деле, когда тебе едва-едва перевалило за тридцать, а поросль на лице и не думает становиться гуще, трудно внушать подчиненным страх и уважение. Чего бояться? Румяных щек? Прямого взгляда растерянных глаз, голубых, как небо над горными пиками? Да, статью природа не обидела этого человека, зато поскупилась на строгие краски. Коменданта Мирака трудно было бояться. Даже если бояться - стоило...

Мужчина, сидевший за массивным столом, оторвался от кипы бумаг - с плохо скрываемым облегчением, надо сказать, - и перевел взгляд на меня. С минуту мы играли в "гляделки", потом молча согласились на ничью, и комендант небрежным взмахом руки велел страже удалиться. Оставаясь один на один с преступником, он ничем не рисковал: увесистые браслеты наручников надежно удерживали запястья моих рук за спиной, доставляя вполне предсказуемое, но не слишком досадное неудобство.

Взгляд коменданта некоторое время беспорядочно перемещался по комнате, но, похоже, с обстановкой собственного кабинета глава города был знаком досконально, потому что ни один предмет не потребовал для себя более пяти секунд осмотра. Я ничего не имел против места своего настоящего пребывания: светло, свежий горный воздух из раскрытого окна, довольно тепло и сухо - но исполнять роль мебели в мои намерения не входило. Поэтому, когда комендант пошел "по второму кругу", я позволил себе наглость нарушить молчание:

- У вас есть ко мне вопросы?

- Что? - Растерянное недоумение. - А... да, пожалуй...

- Спрашивайте, - любезно разрешил я.

- Вопросы... Есть вопросы, конечно... - Коменданта глодали некие сомнения, это было видно невооруженным глазом.

- Ну так прекратите мямлить и переходите к делу! - Голубые глаза моргнули и уставились на меня так, будто видели впервые в жизни.

- Вы куда-то торопитесь? - вежливо, но холодно осведомился мой собеседник, наконец взяв себя в руки и сосредоточившись.

- В уютную темную камеру - куда же еще? Не сочтите мое поведение нахальным, но позвольте заметить: наверняка ваше время гораздо дороже моего, и я не смею надолго отвлекать вас от вопросов управления городом.

Лучше бы я тупо молчал. Переварив мою тираду, комендант совсем помрачнел и сообщил:

- Вы не производите впечатление преступника.

- Может быть, потому что я и не являюсь этим самым... преступником? - вкрадчиво поинтересовался ваш покорный слуга.

- Факты говорят об обратном, - строго ответил комендант.

- Факты отвечают тому, кто их спрашивает, сударь. А любой вопрос может быть задан как минимум двумя способами, предполагающими два разных ответа. - Я продолжил запутывать и без того спутанные мысли того, кто вынужден был исполнять незавидную роль дознавателя.

- Вы правы... Но некоторые факты даже не нуждаются в вопросах: они вопиют, - твердо и категорично заявил мой оппонент.

- Например?

- Зачем вы изнасиловали несовершеннолетнюю девочку? - Вопрос был задан прямо в лоб.

Я машинально начал отшучиваться:

- Знаете ли, сударь, некоторые предпочитают именно бутоны, далекие от периода расцвета... - Но тут до меня окончательно дошел смысл фразы, и я искренне и неприятно удивился: - А почему вы решили, что я ее изнасиловал?

- Если рассмотреть... - Он чуть порозовел. Тоже мне, скромник... - Следы крови...

- Крови? - Я хохотнул. - И вы обвиняете меня только на основании нескольких капель крови?

- Вкупе с иными следами насилия... - Комендант заглянул в один из листков, густо покрытый вязью букв.

- Вы имеете в виду синяки?

- И их тоже.

- Не думал, что, кроме меня, в этом городе найдется еще несколько законченных кретинов... Не в обиду вам будет сказано, сударь, но обвинения просто смешны.

- Да как вы смеете... - начал было он, и я поспешил погасить пламя возмущения в зародыше:

- Синяки на руках и разбитая губа еще ни о чем не говорят, сударь... Допустите такую возможность: девочке было плохо, ее трясло в лихорадке, и я просто пытался удержать ее на месте.

- Да, такое возможно, но...

- А что касается крови... Сколько лет потерпевшей?

- Если верить результатам осмотра, - он снова сверился с бумагами, - не больше тринадцати.

- Наверное, вы плохо знакомы с женскими тайнами, но любой лекарь подтвердит очевидное: девочка стала взрослой.

- Вот именно! - торжествующе заметил комендант.

- Мы вкладываем в это понятие разный смысл, сударь, - улыбнулся я. - Я не сделал ее женщиной, как бы вы ни хотели меня в этом обвинить. Кровь текла исключительно по воле природы.

Он все равно не понял. Пришлось опуститься до объяснения подробностей ежемесячных женских недомоганий. К концу импровизированной лекции щеки коменданта покрылись пунцовыми пятнами, но в глазах появилось вполне осмысленное сомнение:

- Если то, что вы сказали, имеет место быть, то... Это совершенно меняет...

- Еще вопросы будут?

- Не у меня... - качнул головой комендант. - Глава городской Гильдии чародеев хотел бы выяснить подробности ваших действий.

- Каких именно?

- Вчера ночью, впервые на памяти жителей города, был разбужен Фонтан. - Он именно так и сказал: Фонтан. С большой буквы "ФЫ".

- А я здесь при чем? - Небрежно пожимаю плечами. Насколько это позволяют сделать наручники.

- Поскольку Фонтан является... - еще один взгляд на исписанные листы, - артефактом, предназначенным для защиты города от всевозможных опасностей, если он сработал, это значит, что Мирак был на волосок от гибели, верно?